«Патриотическое художество» А.К.Денисова-Уральского

В прологе приключенческого романа «Лезвие бритвы» знаменитый писатель Иван Ефремов писал об открытии в Петрограде в 1916 году выставки известного художника и ювелира, собирателя самоцветных сокровищ Урала Алексея Козьмича Денисова-Уральского: «...Еще внизу, в гардеробной, где суетились, угодливо кланяясь слуги, веяло слабым ароматом французских духов и проплывали, шелестя тугими платьями, дамы, можно было заключить, что выставка пользуется успехом.

«Речь» и «Петроградские ведомости» одобрили «патриотическое художество», посещение выставки стало считаться в столичном «свете» тоже патриотичным... “В центре каждой комнаты стояли одна-две стеклянные витрины с небольшими скульптурными группами, вырезанными из лучших уральских самоцветов. Камни излучали собственный свет, независимый от капризов погоды и темноты человеческого жилья...

Искусство художника-камнереза было поразительно. Не меньше восхищало редкостное качество камней, из которые были исполнены фигурки».

Миниатюры представляли собой аллегорические изображения воюющих держав — союзников и врагов России в Первой мировой войне. Белый медведь из лунного камня, защищавший трехцветное знамя из ляпис-лазури, красной яшмы и мрамора, две свиньи с родонитовыми лицами императора Австро-Венгрии и султана турецкого Абдул-Гамида, тащившие в телеге ворона из черного шерла с торчащими вверх усами кайзера Вильгельма Второго, золотисто-желтый британский лев, стройная фигурка девушки — олицетворение Франции, государственный русский орел из горного хрусталя, «отделанный золотом, с крупными изумрудами вместо глаз» и, наконец, Козьма Крючков с насаженными на пику немцами, — такими в изложении писателя предстают скульптурные композиции.

Эта серия отнюдь не была плодом воображения Ефремова. Классика двух жанров — фантастического и исторического — вдохновили подлинные скульптуры А.К.Денисова-Уральского. Их и описал литератор, талантливо совмещая правду и вымысел. Двенадцать произведений из серии «Воюющие державы» и другие творения мастера с 1932 года бережно хранятся в Пермской государственной художественной галерее. В прошлом году с ними ознакомили широкую публику на выставке в Брюсселе, прошедшей во время фестиваля «Европалия». Этот крупнейший международный форум, посвященный в 2005 году России, проводился под высочайшим патронатом Президента Российской Федерации Владимира Путина и его величества короля Бельгии Альберта II. Впервые все произведения Денисова-Уральского из пермского музея были опубликованы в каталоге выставки, что можно считать подлинным открытием камнерезного искусства прославленного мастера Алексей Козьмич Денисов (псевдоним — Уральский), родился в 1864 году в Екатеринбурге. Псевдоним говорит о его происхождении из рода потомственных уральских горщиков и кустарей. По воспоминаниям Н.Н.Серебрянникова, бывшего главного хранителя и директора Пермской государственной художественной галереи, отец Денисова-Уральского, художник-камнерез, «был ограниченных средств, к тому же с большою семью на плечах». Продолжая семейную традицию, Алексей Козьмич получил звание мастера рельефного мастерства и стал принимать активное участие в выставках, проходивших в России и за ее пределами. Так, в 1882 году его работы демонстрировались в Москве, в 1887 — в Екатеринбурге, в 1890 году — в Казани. В 1888 году в Копенгагене он был удостоен Диплома Скандинавской промышленной, сельскохозяйственной и художественной выставки, а в Париже в 1889 и 1895 годах получил, соответственно, Почетный отзыв и Почетный диплом за декоративные работы и устройство кустарного отдела (Л.А.Будрина Стилевая эволюция камнерезного и ювелирного искусства России второй половины XIX — начала XX века В тени имени Фаберже: Камнерезное и ювелирное творчество А.К.Денисова-Уральского. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения.) Мастер, горячо любивший свой родной Урал, создавал традиционные для региона минералогические горки, трудился в редком жанре «рельефных икон», сочетавших живопись и работу по камню. Из письма Серебрянникова известно, что «он сильно дружил» со знаменитым писателем Д.Н.Маминым-Сибиряком, посоветовавшим ему учиться. Три года уральский мастер усердно занимался в рисовальной школе Общества поощрения художеств в Санкт-Петербурге, затем писал пейзажи родного Урала, очарованный красочной живописностью его природы.

В 1896 году Алексей Козьмич вернулся в Екатеринбург, где открылось Общество любителей изящных искусств, в работе которого он принимал живое и деятельное участие. «Он был постоянным посетителем очередных (раз в неделю) вечеров Общества. На них он рисовал дружеские шаржи, делал зарисовки, рассказывал случаи из своих скитаний по Уралу». Денисов был организатором художественных выставок при Обществе и заведовал его художественным отделом Первая выставка состоялась в 1896 году, после этого в течение ряда лет их ежегодно устраивали в залах Благородного собрания. Денисов-Уральский сам расставлял экспонаты, вел беседы с посетителями, давал объяснения. «В Екатеринбурге его знали все: и старые, и малые, — уж слишком колоритна и приметна была его фигура». Алексей Кузьмич много ездил по Уралу, писал маслом и акварелью, рисовал пером и карандашом, работал как камнерез и минералог, сам добывал камни, породы и имел прекрасную коллекцию. В Екатеринбурге у Денисова была мастерская, занимавшая половину его собственного деревянного одноэтажного домика на Покровском проспекте, по воспоминаниям Серебрянникова, просто, со вкусом обставленного. «Кузьмич был в полном расцвете сил и таланта Высокого роста, статного телосложения, всегда со вкусом одетый, с черной окладистой бородой и огромной, густой, черной шевелюрой вьющихся волос — такова внешность уральского художника Веселый, жизнерадостный, вечно с какими-нибудь художественными планами, внимательный и любезный в разговорах, предупредительно-вежливый в общежитии — таким вспоминается Козьмич за период с 1896 по 1902 год». Портрет Денисова «с вечно растрепанной гривой непокорных волос и клочковатой бородой, обрамлявшей староверческое высоколобое лицо художника» рисует в своем романе и Ефремов.

Алексей Козьмич удостоился персональной выставки под названием «Урал в живописи», которую он в конце 1901 года перевез в губернский город Пермь. Здесь экспозиция пользовалась большим успехом, после этого Уральский отправился завоевывать признание в Санкт-Петербурге. Это ему вполне удалось: выставку активно посещали, репродукции произведений опубликовали журналы «Нива» и «Живописное обозрение». Кое-что приобрели меценаты. Затем он получил Золотую медаль на выставке в Реймсе в 1903 году и Большую серебряную медаль на выставке 1904 года в Сент-Луисе (за картину «Лесной пожар»). Алексей Козьмич решил остаться в Санкт-Петербурге, променяв, по мнению Серебрянникова, «свою палитру сначала на талант торговца уральскими самоцветами, а потом на кокарду чиновника кустарного комитета Министерства земледелия». Он инициировал создание в 1912 году общества содействия развитию и улучшению кустарного и шлифовального производства «Русские самоцветы», в числе учредителей которого был купец 1-й гильдии Карл Федорович Верфель, владелец фабрики, вошедшей в состав фирмы Фаберже (Т.Ф.Фаберже, А.С.Горыня, B.В.Скурлов. Фаберже и петербургские ювелиры. СПб, 1997.

Магазин Денисова, вспоминал Серебрянников, «торговал довольно бойко... материально Кузьмич ни в чем не нуждался». Иван Ефремов охарактеризовал его в романе как «купца прижимистого». В 1911 году в столице открылась вторая персональная выставка Денисова-Уральского под названием «Урал и его богатства» — с самыми разнообразными экспонатами, среди которых была даже мебель с осыпью камней. Магазин фирмы помещался сначала на Мойке, в доме № 42, затем на Морской улице, № 27. В поздних счетах «Горнопромышленного агентства по распространению полезных ископаемых России АКДенисовъ (Уральсгай) и Ко» к продаже предлагались «минералы, минералогические коллекции, уральские цветные камни, частию из собственных добыч, изделия из яшм, малахита и проч.», а также «оригинальные ювелирные вещи».

Каменные зверьки Денисова-Уральского, отличавшиеся великолепным качеством, так высоко ценились в свое время, что порой исполняли роль важных дипломатических подарков. Так, в 1909 году в магазине Денисова-Уральского были приобретены девять фигурок животных из «разных каменных пород», стоимостью в 330 рублей. Носорог жадоитовый, белка кварцитовая, слон обсидиановый, лягушка и заяц из жадоита, сова и собака горного хрусталя; бегемот жадоитовый и черепаха были переданы чрезвычайному посольству, командированному в Пекин для присутствия при погребении покойного богдыхана, и вместе с другими предметами роскоши подарены от Высочайшего имени малолетнему богдыхану и князю регенту, управлявшему Китайской империей. Денисову-Уральскому благоволили и при дворе, особенно после того, как в 1911 году, когда с большим успехом прошла его передвижная выставка «Урал и его богатства», он преподнес наследнику-цесаревичу коллекцию уральских камней. Изделия Денисова приобретали высочайшие особы, например великая княгиня Мария Павловна-старшая. Согласно счету от 16 февраля 1917 года, она купила в «Горнопромышленном агентстве по распространению полезных ископаемых России А.К.Денисов (Уральский) и К°» довольно дорогие образа Георгия Победоносца и Божьей Матери за 125 и 150 рублей, два медальона в виде эмалевых полуяичек и двух утят из золотистого горного хрусталя за 20 и 15 рублей. Среди приобретенных вдовствующей императрицей Марией Федоровной в 1907 году вещей были украшения и каменные фигурки двух слонов от Денисова-Уральского: стоимостью в 65 рублей из розового камня и 25 рублей — из белого. Мастерская Денисова-Уральского создавала фигурки из одного камня и анималистические скульптуры из разных пород в технике объемной мозаики. Известно, что для императрицы Марии Федоровны был изготовлен каменный попугай из десяти сортов уральских и сибирских камней. В Минералогическом музее «Уральские самоцветы» находится довольно крупная фигура попугая на скале и две маленькие изящные фигурки пингвина и цесарки. Они исполнены из нескольких пород камней и имеют матовую, слегка шероховатую поверхность, что отличает их от зверюшек фирмы Фаберже с их блестящей высокой полировкой.

В использовании великолепных камней, в их мастерском подборе Денисову-Уральскому, без сомнения, было мало равных. Яркий пример тому — роскошная фигурка индюка в подлинном футляре фирмы с тисненой маркой A. DENIS-SOFF-OURALSKY ST PETERSBOURG/ MORSKAIA 27 из собрания Пермской художественной галереи. Пестрое оперение индюка выполнено из письменного гранита, хвост веером — из молочно-белого кварца, борода — из малинового орлеца, глаза и клюв — из ирригирующего обсидиана, наконец, лапки — из бронзы. Поверхность фигуры — матовая, не полированная. Точно передан характер этой важной, надутой, нарядной птицы. В 1992 году в каталоге выставки «Блестящая эпоха Фаберже», проходившей в Екатерининском дворце Царского Села, фигурка индюка была опубликована как аллегория Румынии, но нам кажется, что вряд ли Денисов-Уральский изобразил бы Румынию, кратковременную союзницу России в Первой мировой войне, в виде индюка; с точки зрения политики это было бы весьма странно. У фигурки к тому же нет постамента, выполнявшего важную тектоническую и композиционную функцию, тогда как у всех других «портретов» стран-участниц войны такие основания были. И, наконец, футляр с фирменной маркой, свидетельствующий о том, что фигурка предназначалась скорее всего для продажи в магазине, отличается от футляров фигур серии «Воюющие державы», не имеющих тисненых марок на крышке.

Некоторые фигурки животных и забавные утилитарные предметы, находящиеся в музее «Уральские самоцветы», связаны с событиями Первой мировой войны. Это курьезная голова свиньи из родонита, торчащая из грубо обструганной редьки из кварца (намек на Германию), и пробка в виде лазуритовой головы барана в красной турецкой феске.

В наследии Денисова-Уральского сохранились совершенно необычные работы, которые трудно отнести к какой-либо тематической серии или группе. Среди уникальных произведений мастера, хранящихся в этом же музее, — забавная фигурка человечка с яйцеобразным туловом из родонита, крупными ступнями и лысой ушастой головой со сверкающими зелеными глазками-демантоидами, в щегольском красном галстучке Страсть Денисова к фантастическим фигурам людей и животных, к разного рода метаморфозам очевидна — достаточно вспомнить свинью-редьку, свинью-рыбу, змея с головой кайзера Вильгельма II или вошь с лицом болгарского царя Фердинанда 1. Человек-яйцо, скорее всего, не относится к этой группе политических карикатур. Позволим себе предположить, что это Шалтай-Болтай в «неденьрожденном галстучке» — персонаж сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье». Тема метаморфозы, которая случилась с купленным Алисой яйцом, ставшим похожим на человечка, была близка творчеству Денисова-Уральского. С другой стороны, известно, что камнерезная фабрика Карла Фаберже создавала персонажи «Алисы в Зазеркалье». В собрании тайской королевской семьи сохранились парная фигурка Тилибома и Тарарама, сделанная на основе иллюстраций Теннела, и фигурка Тилибома с демантоидовыми глазками, весьма похожая на фантастическую фигурку из коллекции Денисова-Уральского (Anne Odom.What Became of Peters Dream. Court Culture in the reign of Nicholas II. 2003. Pp. 62, 94, № 47). Денисов-Уральский, возможно, вслед за Фаберже или параллельно с ним делал персонажей знаменитой сказки. Только дальнейшие исследования могут пролить свет на происхождение необычной фигурки из собрания Минералогического музея и ее принадлежность к персонажам знаменитой сказки.

Денисов-Уральский, как и его земляк, екатеринбуржец Прокопий Овчинников и прославленный Карл Фаберже, был поставщиком камнерезных работ для знаменитой фирмы Картье. Правда, бывали случаи, когда драгоценные оправы из металла для его каменных работ вызывали разочарование в Париже. Так, Недельхоффер упоминает об «уродливой», на взгляд заказчика, серебряной оправе чернильницы, удалить которую удалось только после «утомительных и долгих переговоров». (Цит. по: Т.Ф.Фаберже, А.С.Горыня, В.В.Скурлов. С. 607). Возможно, недостаточно высокий уровень ювелирных оправ для каменных изделий, исполненных мастерами Денисова, заставил его привлекать к сотрудничеству других специалистов, например, ювелира Ф. Афанасьева и скульптора Г. Малышева, трудившихся у Фаберже, или 8-ю петербургскую артель ювелиров, состоявшую, как гласила реклама, из «лучших мастеров, работавших много лет на фирме К. Фаберже». Мастерская артели, размещавшаяся по двум адресам (Екатерининский канал, д.№ 41, кв. № 22 и Казанская улица, д. № 18, кв. № 22), принимала заказы на ювелирные, золотые, серебряные, чеканные, эмалевые и другие художественные изделия. В коллекции минералов и изделий из камня Денисова-Уральского, завещанной им родному городу, но волею судьбы частично попавшей в собрание Минералогического музея «Уральские самоцветы», находятся роскошный кулон из уникального огромного берилла в платиновой оправе от 8-й артели и большое количество каменных яиц-брелочков с золотыми петлями, имеющими клеймо Ф. Афанасьева. Из мастерской Денисова происходят хранящиеся в Перми каменные яйца-брелочки в виде птенчиков, компактные, с поджатыми лапками и отверстиями по краям для крепления золотых петель. Точно такие же впоследствии получили золотые петли — «веревочки» работы ведущих мастеров фирмы Фаберже. Образцом является яйцо-птенчик с петлей из собрания фонда «Связь времен», основанного российским предпринимателем В. Вексельбергом (бывшая коллекция «Форбс»).

В числе мастеров, создававших оправы для работ Денисова-Уральского, был Леонид Адамович Пяновский, окончивший в 1905 году Императорское Строгановское центральное художественное училище. Леонид Адамович занимался преподавательской и хранительской деятельностью в училище и его филиале в Сергиевом Посаде и содержал мастерскую, где изготавливали, судя по всему, довольно разнообразные изделия. (ЛАБудрина. Металл в работах ДКДенисова-Уральского./ «Ювелирное искусство и материальная культура».Тезисы докладов участников Четырнадцатого коллоквиума. СПб, Издательство Гос. Эрмитажа, 2005) Клеймо Пяновского (ЛАП.) стоит на причудливой оправе крупной неординарной фигуры слона из калканской яшмы с изумрудными глазами и бивнями из матового нефрита (находится в собрании Минералогического музея «Уральские самоцветы»). Оправа-спичечница из серебра выполнена в период с 1908 по 1917 год, щедро декорирована эмалью, бирюзой, жемчугом, турмалинами и жадеитом. Все это создает яркое впечатление восточного, пряного изобилия. Среди каменных фигур животных в наследии русских фирм слон из собрания Минералогического музея выглядит наиболее украшенным, насыщенным металлом и драгоценными аксессуарами. В начале XX века Пяновский плодотворно работал в стиле модерн, пример тому — лазуритовая рамка из имущества Денисова-Уральского в причудливой ажурной серебряной оправе с морскими коньками, звездами и бериллами цвета морской воды. Неорусское направление тоже оказало заметное влияние на его творчество. Особенно хороши рамки для фотографий из малинового орлеца Мало-Сидельниковского месторождения: одна — овальной формы, сплошь затянутая ажурной золоченой сканью со вставками бериллов, вторая — более сложных очертаний, созданных плетением серебряного гибкого стебля с фантазийными цветами, листьями, птицами и плодами из аметистов-кабошонов, сиреневый сумрачный цвет которых был необычайно популярен в эпоху ар нуво. Еще один штрих к биографии Пяновского добавляют воспоминания графини ЕЛ.Камаровской, состоявшей воспитательницей при великой княжне Ирине Александровне — дочери великой княгини Ксении Александровны (родной сестры царя Николая II) и великого князя Александра Михайловича, внука императора Николая I (впоследствии великая княжна Ирина вышла замуж за князя Феликса Юсупова). Бывая в Крыму в великокняжеском имении Ай-Тодор, Камаровская встречалась с великой княжной Ольгой Николаевной, дочерью Николая II и двоюродной сестрой Ирины. Царская семья жила в Ливадии, и почти ежедневно царские дети приезжали в Ай-Тодор. На 16-летие великой княжны графиня решила подарить ей «какой-нибудь пустяк», для чего «заказала одному художнику (Пьяновскому) художественную, в русском стиле, рамку». Как видим, фамилия звучит несколько иначе, но очевидно, что речь идет именно о Леониде Адамовиче, описание вещи — тому свидетельство. «Рамку он сделал действительно художественно, украсил ее драгоценными сибирскими камнями», — вспоминала Камаровская («сибирскими камнями» тогда было принято называть самоцветы). Накануне дня рождения Ольги графиня отдала рамку Софье Ивановне Тютчевой — воспитательнице царских детей — с просьбой положить ее на стол среди других подарков. «В царской семье не дарили вещей из рук в руки, как обыкновенно это делается, а убирали подарками стол с записками, от кого они, и стол вносился ночью в ближайшую к спальне комнату». На другой день состоялись обед и бал в Ливадийском дворце, на котором Ольга Николаевна «горячо поблагодарила» Камаровскую за рамку, сказав: «Я сейчас же вставила в нее портрет папы, и он всегда будет стоять намоем письменном столе». (Графиня Камаровская. Воспоминания. Граф Камаровский. Записки. М, 2003. С. 173— 174). Из воспоминаний известно, что Пяновскому помогала княгиня Эристова, «всюду его рекламируя»; она была очень довольна, что графиня обратилась именно к нему с заказом подарка для царской дочери. Княгиня Варвара Николаевна Эристова, в девичестве Шабельская, имела прекрасный художественный вкус и владела «богатейшей и интереснейшей коллекцией» старинных вышивок, кружева, рисунков и т.д. Она «чуть ли не первая в России завела мастерские кустарных вышивок», пользовавшихся популярностью. Ее изысканный дом, открытый для приемов, посещала «чуть ли не вся светская Москва». (Там же, с.113) Рекомендации Эрнстовой, ее высокая оценка личности художника тоже добавляют определенный штрих к портрету Пяновского.

Таким образом, как видим, творчество российского самородка Денисова-Уральского было неразрывно связано с деятельностью Ф.Афанасьева, Малышева — сотрудников фирмы К.Фаберже, Л.Пяновского, мастеров 8-й артели. Денисова-Уральского, как и К.Фаберже, по праву можно назвать летописцем самобытной русской жизни последней четверти XIX — начала XX века. Поставщик Высочайшего Двора Карл Фаберже создал целую галерею образов, среди которых были представители простонародья города и деревни, более всего забавлявшие высшее общество и императорскую фамилию, находившую фигурки очень «аппетитными», национальные типы Российской империи, лейб-казаки и солдаты. Среди них — скульптура солдата запаса из Минералогического музея имени академика А.Е.Ферсмана РАН в Москве. Пожилой, взятый от сохи «нижний чин», пытается закурить папиросу, прикрыв ее широкими мужицкими ладонями. Его форма выполнена из калканской яшмы различных оттенков, так что более светлая по тону гимнастерка кажется застиранной. На подошве грубоватых сапог вырезано: FABERGE. 1915. К этому времени регулярная армия была почти выбита, поэтому комплектовалась из запаса, призывались люди немолодые, уже отслужившие раньше. Фигура солдата менее декоративна в сравнении с другими скульптурками Фаберже, зато сделана с большим чувством и искренностью. Ценность ее и в том, что с удивительной точностью, тщательностью и подробностью воспроизведена каждая деталь: летняя пехотная форма цвета хаки периода Русско-германской войны, двуглавый орел на ремне, кокарда цветов флага, две патронные сумки и винтовка-трехлинейка с серебряными штыком и замком.

Главный мастер фирмы Ф.П.Бирбаум относил «Солдата запаса» к числу лучших изделий из камня фирмы Фаберже. По его свидетельству, фигура была создана по модели скульптора Григория Савицкого, который проявил здесь «присущий ему такт и наблюдательность».

Самоцветные камни с их богатейшей палитрой были благодатным материалом для создания «фигур-портретов», так как у них вполне можно было учиться живописи. Мастера фирмы Фаберже понимали и ценили особенности и рисунок камня, умели найти в нем художественную идею, соединить создаваемый ими образ со свойствами материала. В совершенстве владевший «сложной уральской азбукой» Денисов-Уральский был одним из главных конкурентов Фаберже в изготовлении таких работ. Его «Русский солдат» из собрания Пермской государственной художественной галереи разительно отличается от фигурки Фаберже. Фаберже одел своего солдата в летнюю форму, а Денисов-Уральский — в зимнюю: в меховую шапку с кокардой цветов флага и шинель с пуговицами в петлицах. Денисов отказался от использования металла, выполнив все аксессуары из разных камней и пурпурина Мастера Фаберже изобразили мобилизованного солдата в момент перекура, в то время как бравый пехотинец патриотически настроенного Денисова-Уральского бодро марширует с винтовкой на плече, на его простонародном лице — решимость дать отпор врагу. Солдат Фаберже склонил лицо к ладоням, поэтому его выражения мы не видим, но чуть согбенная фигура и несколько неловкая поза оставляют впечатление совершенно иного, минорного настроения. Фаберже отразил в своем творчестве события Первой мировой войны хотя сдержаннее, но трагичнее, чем выходец из народа, уралец Денисов. Причиной тому была боль за страну, беспокойство Фаберже за состояние дел на фирме, многих мастеров которой взяли на войну, а производство в значительной степени перепрофилировали на выпуск продукции для нужд фронта Все это усугублялось личной драмой ювелира близкий друг Карла Густавовича — княгиня Иоанна-Амалия (Нина) Цицианова, с которой он познакомился в Париже в 1902 году и встречался много лет, попала под подозрение петроградской полиции, считавшей, что она занимается, «по- видимому, шпионством». Цицианову выслали из Петрограда, решив отправить под надзор полиции в Якутск. В одном из писем Фаберже так оценивал сложившееся положение в стране: «Все печально; время от времени по вечерам меня навещают пара оставшихся друзей, остальные же или высланы за границу, или же в качестве военнопленных подвергнуты высылке».

Роднит столь разные фигуры двух выдающихся российских мастеров достоверность образа, мастерский подбор великолепных камней и высокое качество камнерезной работы. Бравый солдат Денисова-Уральского, впервые упомянутый его биографом профессором Б. Павловским, но не воспроизведенный в его монографии, вдохновил фантаста Ефремова на создание образа Козьмы Крючкова со знаменитой пикой.

Самый яркий образец мастерства Денисова-Уральского, и конкурировавшего, и сотрудничавшего с Фаберже, — двенадцать скульптурных изображений государств-участников Первой мировой войны 1914—1918 годов. Выполненная по модели Георгия Малышева, специалиста, работавшего у Фаберже, скульптура в виде аллегорической фигуры Марианны — это «человеческий» символ Франции, Германия представлена шаржированным портретом императора Германии и прусского короля Вильгельма II, оседлавшего свинью. Другие страны, в зависимости от того, друзья они или враги России, изображены в виде разных животных, птиц и даже паразитов. Союзники по Антанте — это маленький, но храбрый ощетинившийся ежик (Сербия), горный орел (Черногория), капитолийская волчица (Италия), золотисто-желтый величественный лев — символ власти, на черном постаменте, решенный в цветах брабантского герба (Бельгия), могучий морской лев, держащий в пасти фантастическую рыбу с головой германской свиньи (Великобритания), и сокол (аллегория Японии), сидящий на отрубленной рыцарской руке в перчатке, что обозначало захват германских владений в Шаньдуне и германских островов в Тихом океане. Композиция «Сокол на перчатке» является метафорой соколиной охоты, популярной в среде военного сословия Японии. Сокол олицетворял храбрость, презрение к опасности, суровую мужественность — черты, присущие самураям. Таким образом, из экспонатов выставки, описанных Ефремовым, только «стройная фигурка девушки — Франции, исполненная «из тонко подобранных оттенков амазонита и яшмы», соответствует действительности.

Для изображения стран-соперниц России выбраны животные с отталкивающим внешним видом и повадками, например, серая бородавчатая жаба в красной турецкой феске с выпученными глазами или почесывающаяся мартышка на разбитом корыте Австро-Венгерской империи. Особой остротой образа и необычностью замысла отличается аллегория Болгарии — отвратительная вошь с портретной головой болгарского царя Фердинанда I (Кобургского), который, подобно вампиру, впился в кровеносный сосуд пламенеющего славянского сердца, изображенного предельно натуралистически. Прогермански настроенный царь Болгарии — страны, ради освобождения которой от турецкого владычества сотни тысяч русских отдали свои жизни, страны, повернувшей свое оружие против балканских славян, был явно антипатичен Денисову-Уральскому. К сожалению, идейный центр всей серии — аллегорическая фигура России (по сведениям Л. Будриной, в два раза превосходившая по размеру фигуру Германии), которую задумали составить из множества самоцветных камней Урала, не сохранилась, хотя, возможно, это был «балансирующий медведь». Невольно вспоминается медведь из лунного камня, о котором полстолетия назад писал Ефремов в своем романе. К этой же серии, видимо, относилась и фигура беломраморного ангела с пальмовой ветвью в руках, попирающего снаряд и отвратительного змея с головой кайзера Вильгельма II.

Скульптуры имеют круглые белые мишени с живописными гербами стран или их символами. Фигуры стоят на великолепных каменных постаментах; одни постаменты достоверно изображают среду обитания животных и птиц: это, например, дикая высокая скала с уникальным изумрудом в слюдите, на вершине которой сидит черный орел (Черногория), или льдина из хрусталя на морской глади под аллегорической фигурой Великобритании — владычицы морей. Совершенно по-другому решены постаменты под фигурками Марианны и кайзера Вильгельма, а также капитолийской волчицы, имеющей вид античной скульптуры на строгом пьедестале из белого и серого мрамора с профилированным карнизом Кайзер Вильгельм помещен на архитектоничный ступенчатый постамент, куда он взобрался, оставив на белом мраморе кровавые следы. В свойственной ему напыщенной, театральной манере, подбоченившись, кайзер подкручивает свои знаменитые, торчащие кверху усы, воображая себя на вершине мирового господства, пропагандируя и провозглашая лозунг «Германия превыше всего», начертанный на свинье сзади. Путь наверх усеян черными могильными крестами, черепами и костями, из которых сложено имя императора. Художественный эффект построен на контрасте крупных плоскостей черного и белого поделочного камня, образующих геометрические фигуры — сегменты круга и прямоугольники. Строгая лапидарность, даже жесткость, повышенный декоративизм и подчеркнутая геометрия постамента с четко очерченными углами, его черно-белая гамма роднят это изделие Денисова-Уральского с работами французских адептов стиля ар деко. Сотрудничество уральского мастера с фирмой Картье, знакомство французов с богатством каменных недр России и приемами работы с поделочным камнем, на наш взгляд, во многом способствовало становлению этого европейского стиля в 1920-х годах.

Особняком стоит самый необычный во всей серии постамент — алое «сердце славян» с гротесковой фигуркой царя Болгарии, выполненное из пурпурина. Фирма Фаберже активно использовала пурпурин в своих работах, в том числе и в императорских пасхальных яйцах, включая необыкновенно красивый материал цвета бычьей крови, выпускавшийся на Императорском стеклянном заводе. Так, из пурпурина выполнен государственный щит — постамент яйца «Трехсотлетие дома Романовых» (собрание Музеев Московского Кремля). Но такие большие, обработанные с фантастической иллюзорностью куски пурпурина, как «славянское сердце» Денисова-Уральского, мы вряд ли встретим среди наследия фирмы Фаберже.

Сатирические образы Вильгельма II, отличающиеся бурлящим гротеском и истинно народным, лубочным юмором, отражают настроения широких российских масс во время Первой мировой войны. Надо отметить, что до начала войны личной вражды между кайзером и царем, подпитанной антигерманскими настроениями, якобы широко распространенными в России, не было. В правящих кругах антигерманские чувства, конечно, ощущались, но «на самом верху, в среде императорской фамилии, они носили несколько иной характер»: так, вдовствующая императрица Мария Федоровна питала антипатию не к Германии вообще, а лишь к Пруссии и династии Гогенцоллернов. «Сходным было восприятие и Александры Федоровны». Что же касается Николая II, то он искренне стремился поддерживать дружеские отношения с Берлином и «дорогим Вилли», тем не менее война разразилась. Толпа кричала «ура», и чувствовался подъем, войну называли «народной». Правда, кое-кому, например, великому князю Александру Михайловичу было непонятно, «с каких пор наши крестьяне воспылали ненавистью к немцам, которых они всегда уважали», и почему русские интеллигенты «сменили свою привычную философию пацифизма на... враждебность ко всему немецкому, включая оперы Вагнера и шницель по-венски». Были уличные эксцессы, например, разгром здания немецкого посольства в Петербурге, который Министерство иностранных дел в докладной записке царю назвало «ужасающим и прискорбным событием». Немецкое население России оказалось под подозрением, всюду выискивали немецкие фамилии, затем стали подозревать и проверять других иностранных и даже русских подданных. Так, по запросу начальника Дворцовой полиции в 1915 году проверяли политическую благонадежность потомственного почетного гражданина Агафона Карловича Фаберже, сына знаменитого придворного ювелира, поскольку он имел доступ в царские дворцы. Но департамент полиции не нашел никаких неблагоприятных сведений о нем, и проход Агафона в дворцовые здания по делам, а также контакты распорядителей фирмы с членами царской фамилии продолжились. Война перевернула психологию, породила обличительную патриотическую литературу и пропагандистское искусство, наглядными образцами которого можно считать каменные шаржи Денисова-Уральского.

Германия, не забывайся.

Ах, не тебя ли строил Бисмарк.

Но это тяжкое величье

Солдату русскому навысморк.

Игорь Северянин, которому принадлежат эти строки, поэт Федор Соллогуб, написавший, что «заносчивый Берлин» будет скоро взят, и А.К. Денисов-Уральский, создатель ангела мира, раздавившего извивающегося у его ног змея с лицом германского императора, считали, что исход войны был предрешен с самого начала.

Надо отметить то влияние, какое оказали на Денисова-Уральского и журнальная графика того времени, и картографическое искусство. Причудливый сплав сочного, яркого народного лубка, хлесткой политической рекламы и отточенного петербургского придворного искусства отличает «Воюющие державы» Денисова-Уральского, равного которым по замыслу и масштабу ничего не было создано в русском камнерезном искусстве.

Татьяна МУНТЯН

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 38 (июнь 2006), стр.66