Ювелирные украшения в изображении августейшего художника

В собрании Музеев Московского Кремля хранится немало мемориальных предметов, связанных с последней русской царской семьей. В основном это произведения ювелирного искусства, созданные знаменитыми российскими мастерами, Поставщиками Высочайшего Двора, — Карлом Фаберже, Фридрихом Кехли, Карлом Бланком.

Однако мало кому известно, что с 1922 года в Музеях Кремля находятся две записные книжки императора Николая II и императрицы Александры Федоровны с рисунками ювелирных украшений — подарков к различным праздникам или памятным датам. Эти рисунки свидетельствуют о том, что в жизни властителей огромной державы изысканные драгоценные вещи имели огромное значение. В самом деле, ювелирные изделия составляли основу запаса Кабинета Его Императорского Величества (учреждения, ведавшего имущественными делами Императорского Дома), из которого их «Всемилостивейше жаловали» подданным империи, а также иностранцам. Таким образом, кольца, серьги, броши, золотые и серебряные часы и портсигары играли роль своеобразных государственных наград, были овеществленными символами монаршей милости.

Ювелирные украшения были в числе основных подарков по случаю праздников и торжеств и внутри самой царской семьи. По устоявшейся традиции, ведущие русские ювелиры присылали свои изделия крупными партиями во дворцы, где их раскладывали на больших столах. По свидетельству подруги императрицы Анны Вырубовой, Александра Федоровна всегда интересовалась ценой предметов, государь же выбирал подарки только по своему вкусу, не обращая внимания на их стоимость. Николай II получал на Рождество, именины и другие праздники запонки, булавки и шатлены, которые он скрупулезно зарисовывал в своей записной книжке на протяжении двадцати пяти лет. Около каждого рисунка проставлены номер, имя дарителя и дата преподнесения подарка. Александра Федоровна, напротив, фиксировала в своей записной книжке подарки, ею преподнесенные родственникам, друзьям и придворным. В начале книжки рукой императрицы написано: «Easter eggs for the family & friends» («Пасхальные яички для семьи и друзей»).

Рисунки пасхальных яиц-брелоков весьма схематичны и небрежны, зато под каждым из них указаны цена и имя того, кому эти подарки предназначались. Безусловно, книжка царя представляет для нас гораздо больший интерес.

Ведь за этими рисунками драгоценных изящных вещиц — люди, их судьбы, исторические события из жизни Российской империи и царской семьи, а также монархических дворов Европы, связанных между собой теснейшими родственными узами. Близких и дальних родственников, преподносивших царю подарки, он называл просто «Джорджи», «Мини», «Сандро», «дядя Вили», «тетя Саша». Это были монархи, владетельные князья и принцы могущественных держав, в чьих руках были судьбы всей Европы.

Когда глядишь на страницы этой скромной с виду черной тетрадки, то проникаешься необычной судьбой этих «мелочей», «прелестных и воздушных», запечатленных рукой российского самодержца, ощущаешь неповторимость исчезнувшего мира царской России, где за блестящим раззолоченным фасадом огромной империи протекала частная, интимная жизнь последнего монарха и его семьи. Их жизнь, простая и непритязательная, по воспоминаниям современников, была в значительной степени скрыта от посторонних глаз. Тем большее значение имеет эта тетрадка-альбом, которая наряду с письмами и дневниками Николая II приоткрывает завесу над его частной жизнью в «лоне милого семейства» и помогает понять характер самого царя. Сразу видно, что это был художественно одаренный человек: рисунки отличает очень хороший для любителя уровень исполнения. В них верно переданы цвет и фактура эмали по гильошировке, матовая поверхность золота, блеск алмазов, мягкость и воздушность акварельных миниатюрных портретов. К тому же, подобное творчество требовало времени и особого состояния души. В дневниках Николая II, человека глубокого и созерцательного, часто встречается запись: «...занимался целый день» или «занимался как всегда», причем он не уточняет, чем именно. Возможно, речь здесь идет как раз об этом многолетнем творческом увлечении, которому он посвятил почти полжизни.

О художественном вкусе последнего российского монарха его современники, а позже историки и мемуаристы отзывались по-разному. Художник Александр Бенуа писал о «равнодушии царя к художественным вопросам» и в то же время вспоминал, как на открытии выставок между ним и самодержцем всероссийским завязывался настоящий обмен мнениями, к чему располагали полное отсутствие в Николае II величия и крайняя его простота. Показателен и перечень тех произведений, которые особенно привлекли внимание царя: эскизы Нестерова, акварель Репина, портрет работы Бакста, кавказские акварели Альберта — работы «прекрасные, чудесные», по отзыву самого Бенуа. Интересовавшийся историей государь был глубоко тронут действительно замечательной выставкой русского портрета, устроенной в Таврическом дворце.

Он зачастую поддерживал в искусстве даже то, в чем другие видели проявление свободомыслия. Так, только поддержка государя спасла один из лучших художественных журналов того времени «Мир искусства», для издания которого он выдал деньги из «собственной шкатулки». Этого было достаточно, чтобы его примеру последовали несколько частных лиц. Б 1906 году царь не только разрешил вывезти на выставку в парижский Гранд Пале лучшие картины и скульптуры русской школы XVIII — XX веков из российских дворцов и музеев, но и взял на себя расходы по этому грандиозному мероприятию.

Архивные документы сохранили для нас свидетельства того, что Николай II интересовался эскизами ювелирных изделий, которые он заказывал у знаменитых придворных ювелиров, в том числе у Фаберже. Известен случай, когда он предложил Фаберже изменить цвет эмалевых медальонов на блюде, которое ювелир должен был исполнить ко дню бракосочетания великой княжны Ольги Александровны. Иногда через министра Императорского Двора он обращался к Фаберже с просьбой дать пояснения к некоторым деталям декора заказных вещей. Императрица Александра Федоровна, обладавшая, как несколько невежливо заметил главный художник фирмы Фаберже Ф.Бирбаум, «убогими художественными понятиями», тем не менее вносила весьма дельные предложения в проекты ювелирных изделий, о чем тоже свидетельствуют архивные документы. В конце концов, благодаря царским заказам и царским деньгам, более двадцати лет фирма Фаберже осуществляла один из самых выдающихся ювелирных проектов того времени — серию императорских пасхальных яиц с сюрпризами. Именно они стали своеобразными символами императорской России рубежа XIX — XX столетий, которая была так же пестра и узорочна, как и творения Фаберже.

Так получилось, что альбом рисунков Николая II является ныне единственной в России своеобразной «мини-энциклопедией» мужских украшений последней четверти XIX — начала XX столетия. Самих вещей сохранилось очень мало, но зато остались их детальные изображения, по которым можно проследить изменение стиля изделий этого вида на протяжении почти трех десятилетий. Самый ранний рисунок датирован 1880 годом. Это изображение запонок, подаренных «тетей Сашей» (великой княгиней Александрой Петровной, дочерью принца Петра Ольденбургского, которая приняла монашеский постриг и закончила свою жизнь в монастыре). Крупные и нарядные, эти запонки из золота украшены надписями из цветной эмали: «люби», «носи не теряй» и «не забывай».

Такие украшения, декорированные цветной эмалью по рисунку, выдолбленному в металле, вошли в моду в последней четверти XIX века. Как отмечала художественная критика тех дней, художники и ювелиры стремились «пользоваться, насколько это возможно, русскими мотивами: в орнаментации, в эмальировании, в подборе рисунков и сюжетов». Ювелирные изделия «в оригинальном русском стиле» создавались, как правило, по рисункам знатоков русской художественной старины, каковыми считались известные архитекторы Д.Н.Чичагов, ВА.Гартман, И.П.Ропет, а также профессор И.А.Монигетти, совмещавший должность главного архитектора с деятельностью на поприще приложения изящного искусства к нуждам ювелирной промышленности. Подобные украшения практически не сохранились — все-таки они были своеобразным художественным курьезом, данью времени и трудно сочетались с каким-либо костюмом. Вот почему дизайн таких изделий, запечатленных рукой Николая II, представляет для нас большую ценность. Помимо этих запонок в книжке зарисованы еще несколько украшений, исполненных в «оригинальном русском стиле»: подковы, золотые птички-сирины, кресты, украшенные крупными камнями-кабошонами, эмалями и зернью. В изделиях, появившихся в конце 1880-х — 1890-х годах, заметно влияние восточного искусства, область распространения которого в то время ограничивалась рамками моды. Булавки для галстуков, подаренные царю разными людьми, украшены скарабеями и головкой в характерной древнеегипетской тиаре, а запонки выполнены в виде цветков лотоса. Среди подарков 1890-х годов часто встречаются украшения с эмалью по гильошировке: это крупные квадратные или круглые запонки с бриллиантом в центре или пояском алмазных роз по краям. В этих украшениях заметно влияние неоклассического направления, вошедшего в моду в 1890-х годах и развивавшегося параллельно с модерном. Украшений в стиле Art Nouveau почти нет среди рисунков тетрадки. Характерный пластический язык этого стиля и свойственная ему богатая фантазия плохо сочетались с подобными украшениями, размеры которых не позволяли развернуться композиции. Исключение составляют запонки в виде листков кувшинки, на одном из которых лежит капля из сапфиров.

Среди украшений, выполненных в начале XX века, все чаще встречаются вещи из полудрагоценных камней — моховых агатов, аметистов, аквамаринов, хризолитов (демантоидов). Палитра этих самоцветных камней, богатство их основных тонов и нюансов были мастерски воспроизведены талантливым акварелистом-самодержцем. Надо отметить, что российские аквамарины и демантоиды, которые еще в последней четверти XIX века практически не замечали, в 1900 — 1910-х годах стали самыми модными камнями именно потому, что на них обратил внимание Двор. Русские ювелиры, и прежде всего великий Фаберже, выявив прекрасные качества этих камней, создали из них настоящие миниатюрные шедевры. Среди сохранившихся мужских украшений из русских самоцветных камней наиболее известны крупные круглые запонки из орлеца (родонита), выполненные Эриком Коллином по заказу Александра III (их можно увидеть в собрании Оружейной палаты).

Что же касается бриллиантов, то, надо сказать, что русское ювелирное искусство того времени сумело вырваться из их колдовских чар. Мастера обратили свой взор на уральские, алтайские и сибирские драгоценные и поделочные камни. Уральские аметисты и изумруды, например, по своим качествам — несравненному блеску и чистому, яркому тону — считались лучшими в Европе. Чрезвычайно популярным в 1910-е годы стал жемчуг, который вытеснил бриллиант, поскольку был доступен людям и со средним достатком. Особенно дорого ценился круглый жемчуг, белый и черный. Правда, желтоватый жемчуг, как слегка кривой, так и овальной формы, тоже использовался в ювелирном искусстве. Журнал «Ювелир» за 1912 год отмечал, что мужчины «очень охотно носят булавки для галстуков из жемчуга в сочетании с маленьким алмазом».

В альбоме Николая II изображено несколько таких изделий, а в ювелирной коллекции Музеев Московского Кремля хранится золотая булавка с головкой из великолепной округлой черной жемчужины, под которой помещен крошечный бриллиант. Она происходит из знаменитого клада изделий Фаберже, найденного в Москве, в старом доме на улице Солянка в 1990 году. Украшения были спрятаны в свое время одним из директоров фирмы В.С.Аверкиевым.

Подарки царю, зарисованные им в записной книжке, можно разделить на две группы. Часть из них — это изделия повсеместно распространенного ассортимента, но большинство вещей выполнено по специальному заказу. Это тематические изделия, которые имеют соответствующие тем или иным событиям мотивы, знаки и сюжеты. На некоторых из них — вензеля дарителей. Есть вещи с буквой «V» (от английской королевы Виктории), булавка с буквами «К» и «S» (от «Софии и Тино», то есть от греческого короля Константина I и его супруги королевы Софии). Или, например, украшения от «тети Аликс в память дяди Берти» (от королевы Англии Александры в память Эдуарда VII) декорированы буквой «Е» и римской цифрой «VII».

Вещи, подаренные царю супругой (они преобладают в альбоме), чаще всего украшены пламенеющими сердцами или сердечками с ее вензелем, а иногда — свастикой, что было вполне характерно для императрицы, увлекавшейся мистикой и зороастризмом. Будучи еще невестой Николая, Александра Федоровна подарила ему запонки в виде ключиков с рубинами и бриллиантами, а в дневнике записала: «Ты пленен в моем сердце и ключик затерян, и ты навсегда останешься там». На Пасху Николай II получал в подарок булавки с головками в виде пасхальных яиц (как, например, в 1907 году — от «Мама и Аликс»). Под рисунком булавки для галстука, украшенной крупной жемчужиной (подарок от Аликс на Пасху 1894 года), подпись: «Яйцо переделано впоследствии на булавку».

На крестины своих детей Николай II получал запонки в виде сердечек, на одном из которых были инициалы Александры Федоровны, на другом — кого-то из детей. На рисунке в альбоме по этому поводу есть трогательные записи, как, например, рядом с рисунком запонок, полученных им в день крестин Ольги: «Первый подарок дочки». Иные вещи были связаны с неприятными и даже трагическими событиями в жизни царя. Так, в момент покушения на цесаревича Николая во время его визита в Японию, когда в городе Оцу самурай-фанатик ударил его мечом по голове, на нем были золотые чешуйчатые запонки с сапфирами и бриллиантами, подаренные ему сестрой Ксенией. Рядом с их изображением в книжке написано: «Эти запонки были на мне в Оцу». Около рисунков запонок и булавки, подаренных царю Великой княгиней Елизаветой Федоровной после убийства в Кремле ее мужа, генерал-губернатора Москвы, Великого князя Сергея Александровича, Николай написал: «Запонки дяди Сергея, переданные мне на память Эллою 1906 г.».

Перелистывая страницы книжки, мы заметили некоторые интересные параллели между этими украшениями и хрестоматийными произведениями фирмы Фаберже. Так, на елку 1901 года Николай II получил в подарок от жены украшения с четырехлистником клевера, как известно, — символом счастья и удачи. А в следующем, 1902 году он, в свою очередь, подарил ей на Пасху знаменитое яйцо «Клевер», сюрпризом которого был (ныне утерянный) четырехлистник клевера с миниатюрными портретами на лепестках. Часть украшений, запечатленных в книжке царя, несомненно, была сделана на фирме Фаберже. Так, запонки с якорьками, подаренные ему Аликс на Пасху 1912 года, не только удивительно похожи на запонки из дизайнерского альбома петербургского отделения фирмы Фаберже, но и помечены той же датой.

В день коронации 14 мая 1896 года Николай II получил от жены в подарок булавку для галстука с головкой в виде шапки Мономаха. Почти такую же, но с датами «1613— 1913» ему подарили на Пасху 1913 года — в честь 300-летнего юбилея династии. После этого в записной книжке-альбоме, насчитывающей 305 пронумерованных рисунков, царь больше не делал ни зарисовок, ни записей. В следующем году Россия была втянута в кровавую войну, после которой последовали катастрофические перемены в ее истории и трагическая гибель царской семьи.

Какова же судьба всех этих многочисленных запонок, булавок и шатленов, принадлежавших последнему российскому императору? Известно только, что вместе с записной книжкой изображенные в ней предметы поступили в Оружейную палату в 1922 году и хранились отдельно в «особом сундуке, оклеенном изнутри синим бархатом». Затем они были переданы в Государственное хранилище ценностей и след их затерялся. Ни одного украшения, принадлежавшего Николаю II, не осталось в музее, сохранилась только тетрадка с изображениями изделий. Лишь некоторые его украшения или очень похожие на них, можно увидеть на выставках и в нескольких изданиях. Может быть, со временем в музейных и частных собраниях найдутся и другие украшения царя — маленькие ювелирные шедевры, игравшие довольно важную роль в его жизни.

Татьяна МУНТЯН

Иллюстрации предоставлены автором.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 57 (май 2008), стр.70