Европейское стекло XVII-XVIII веков

В XV—XVl веках продукция муранских мастеров, безусловно,доминировала на континенте. Но вскоре, с развитием стеклоделия в других областях Европы, положение стало меняться.

Венецианское стекло cristallo, как и стекло, изготовлившееся «в венецианской манере» в других европейских центрах, было по своему составу известково-натриевым — прозрачным мягким материалом, непригодным для любого вида глубокой резьбы, например, для обработки на шлифовальном круге. В отличие от него, калиевое богемское стекло было тверже, в его состав входили известь, поташ и кремнезем, причем поташ добывался из золы местных растений. Еще до конца XVI века богемские стекольные мастера ввели новые способы очистки поташа и другого сырья, использовали в качестве осветлителя марганец и даже создали печь новой конструкции — так называемую «богемскую печь». Эта конструкция оказалась столь удачной, что использовалась вплоть до XIX века. В результате всех этих усовершенствований оказалось возможным производство очень прозрачного стекла, по твердости превосходившего муранское, хотя оно и уступало венецианскому в тонкости и прозрачности. Его твердость позволяла использовать настоящие способы резьбы, в отличие от мелкой прорези алмазным резцом. Поэтому единственная сохранившаяся до наших дней подписанная работа Каспара Лемана (Caspar Lehmann) — знаменитый пражский кубок с вырезанными на шлифовальном круге аллегорическими фигурами Власти, Благородства и Щедрости, датируемый 1605 годом, — является важнейшей вехой в истории европейского стеклоделия. Это первый за сотни лет точно датированный стеклянный сосуд, декорированный с помощью такой техники, и он знаменовал начало нового этапа развития ремесла, продолжающегося вплоть до наших дней.

В 1588 году Леман, гравер по камню из Люнебурга, приехал в Прагу, где двор императора Рудольфа II оказывал щедрое покровительство искусным мастерам из всей Европы. К 1601 году Леману был присвоено звание «императорского гравера драгоценных камней», а в 1608 году оно было дополнено и стало звучать как «императорский гравер драгоценных камней и стекла». И хотя он не был первым в Германии мастером, который декорировал плоские стеклянные панели с помощью шлифовального круга, но, без сомнения, он был первым, получившим столь высокое звание. В работе Лемана над стеклянным кубком 1605 года видно глубокое понимание того, как можно достигнуть эффекта трехмерного объема насечками разной глубины в манере резчиков по горному хрусталю итальянского Ренессанса. В 1609 году Леману, как искусному граверу по стеклу, была пожалована Императорская Привилегия. После его смерти в 1622 году Привилегия перешла к его ученику Георгу Швандхарту (Georg Schwandhart), который из-за политических волнений вернулся в свой родной город Нюрнберг, где сложилась очень сильная школа граверов по стеклу, внесшая значительный вклад в историю германского гравированного стекла в течение следующегостолетия. Несмотря на нехватку материалов для производства этого так называемого нюрнбергского стекла XVII века, стеклоделы этой школы (которые, согласно архивным записям, практически не работали в самом Нюрнберге, создали множество таких интересных и узнаваемых форм, как, например, нарядные бокалы с крышками на очень высоких ножках, составленных из ряда полых шаров, стеклянные перемычки между которыми украшены тонкими горизонтальными дисками («мерее»). Стекло этих бокалов было достаточно толстым и прочным для нанесения сложного декора при помощи шлифовального круга.

Увлечение немецких и богемских мастеров гравировкой стекла на шлифовальном круге, зародившееся в эту эпоху, не ослабевало, несмотря ни на Тридцатилетнюю войну, ни на нехватку качественного твердого бесцветного стекла, которое могло бы по своим свойствам сравниться с горным хрусталем. Кроме талантливых представителей нюрнбергской школы, необходимо упомянуть двух современников Лемана, в то время, когда он работал в Праге: Георг Шиндлер (Georg Schindler) в Дрездене и Иоганн Гесс (Johann Hess) во Франкфурте создали целые школы талантливых граверов по стеклу, которые действовали вплоть до XVIII века.

В южной Богемии гравировка по стеклу продолжала применяться и после смерти Лемана в 1622 году в крупных стекольных мастерских в имении графа Букоя (Buquoy) в Нове Грады, будучи вновь введена там в дело в 1650 году. Как следствие, и в Германии, и в Богемии существовала настоятельная потребность в улучшении калиевого стекла из Богемии. Наконец, поиски мастеров увенчались крупным успехом в 1683 году в южной Богемии, где была разработана технология добавки мела в шихту. Ее изобрел Михаэль Мюллер (Michael Miiller,1639—1709), талантливый стекольный мастер, работавший в мастерских Янушека (Гельмбаха). Стекло, полученное по его рецепту, было превосходного качества, твердым, с ярким блеском, напоминающим хрусталь, — идеальный материал для гравирования на шлифовальном круге. Под влиянием Мюллера в стеклоделии южной Богемии были созданы формы барокко, такие как своеобразный «богемский бокал» с крышкой; еще более важным нововведением стало изобретение превосходного нового рубиново-золотого стекла.

Любопытно, что рецепт Михаэля Мюллера от 1683 года для производства калиевого стекла с добавлением мела не указан в фундаментальном труде Иоганна Кункеля «Эксперименты со стеклом» («Ars Vetraria Experimentalis»), вышедшем в 1679 году. Но когда Кункель издал дополненный вариант своей книги в 1689 году, он включил в нее два рецепта для калиевого стекла, для каждого из которых требовалась добавка значительного количества мела. Иоганн Кункель был одаренным алхимиком и химиком и происходил из старинной семьи стекольных мастеров. После того как он перевел на немецкий язык знаменитую книгу Антонио Нери «Искусство стеклоделия», изданную в 1612 году, курфюрст Бранденбурга пригласил его проводить научные исследования в Потсдаме, где он построил стекольную печь специально для своих работ. Хотя часто ему приписывается создание рубинового стекла посредством осаждения золота (точнее, хлорида золота), более вероятно, что он всего лишь был первым, кому удалось получить рубиновое стекло стабильно хорошего качества по заказу и в больших количествах. Стекло этого прекрасного цвета не производилось в Венеции, но на рубеже XVII—XVIII веков оно достоверно варилось во многих частях Германии и Богемии, поэтому неверно приписывать каждое изделие из раннего рубинового стекла только лишь потсдамским мастерским, как это было принято в науке ранее. Многие предметы с трудом поддаются атрибуции, но работы Кункеля определить проще, благодаря узнаваемому своеобразному методу гравировки на шлифовальном круге, который присутствует на потсдамском стекле.Любопытно, что богемская гравировка по стеклу, весьма простая, неглубокая и неполированная на первых порах, совершенствовалась очень медленно, хотя на новом «хрустальном» стекле с добавлением мела насечки и становились глубже. С начала XVIII века торговля этой относительно дешевой, украшенной простой гравировкой продукцией богемских мастеров развернулась очень широко и стала приносить большую прибыль, существенно подрывая венецианскую торговлю стеклом. Вследствие этого ведущие стеклоделы Мурано, в том числе Джузеппе Бриати, в 1730-х годах попробовали наладить выпуск убедительной имитации богемского стекла с гравировкой, в отчаянной попытке вернуть свое положение на рынке.

Следует помнить, что до 1742 года Силезия входила в состав Богемского королевства и была важным центром стеклоделия и гравировки на стекле. Три величайших мастера этого дела — Мартин Винтер (умер в 1702 г.), Фридрих Винтер (умер в 1711 г.) и их племянник Готфрид Шпиллер (умер в 1728 г.) происходили из одной местности в Силезии, а именно из владений графа Шаффготша в долине Хиршберг, на границе с Богемией, все трое и отправились работать в Берлин. Тем не менее силезский стиль гравировки существенно отличался от богемского, и это различие сохранялось в течение многих десятилетий. Силезское стекло, которое никогда не теряло заметного серого или розового оттенка, становилось все более смелым по дизайну, силезские мастера часто создавали сосуды необычной формы, которая умело подчеркивалась рельефной резьбой.

В XVIII веке в Германии было множество стекольных заводов, и их число постоянно росло; производство сосудов, гравированных на шлифовальном круге, было массовым, но и в Германии, и в Богемии спрос на изделия высшего качества, украшенные золотом и эмалями, не уменьшался.

В первой половине XVIII века были очень популярны богемские «Zwischengoldglaser» — сосуды с прослойкой из золота. Их производство представляло собой холодный технологический процесс, в котором протравленный или гравированный золотой или серебряный лист помещался между двумя слоями стекла, составлявшими стенки или основание сосуда, — трудоемкая и, следовательно, дорогостоящая техника, замену которой нашел Мильднер из Гутенбрунна (Австрия).

Венеции был нанесен еще один удар, когда в Англии было сделано революционное открытие — изобретение свинцового стекла со многими замечательными свойствами, в том числе с высоким коэффициентом преломления света. В 1662 году Кристофер Меррет перевел основополагающий труд Антонио Нери, и это дало толчок к исследованиям для усовершенствования английского стеклоделия. Эксперименты Джорджа Рэвенскрофта, проведенные им в Лондоне в 1674—1676 годах после получения в марте 1674 года патента на «хрустальное стекло, похожее на горный хрусталь», дали блестящие результаты и привели к созданию тяжелого стекла, в котором к флюсу добавлялась окись свинца. Хотя рецепт Рэвенскрофта до сих пор в точности неизвестен, можно предположить, что это была смесь из обожженных и раздробленных частиц кремния, окиси свинцового сурика, винного камня, буры и селитры. В первые годы производства стекло Рэвенскрофта покрывалось налетом из-за избытка щелочи, в результате чего оно теряло прозрачность и разрушалось. Дальнейшие эксперименты и усовершенствование рецепта привели к созданию стекла, которое отличалось прочностью, высокой степенью прозрачности и при этом звенело при ударе, как колокольчик. Столовая посуда из нового английского стекла, сверкавшая на свету, вызывала зависть во всей Европе. Следуя вкусам английского общества в позднестюартовский и раннеганноверский периоды, стеклоделы производили простые, массивные изделия с минимумом декоративных деталей, но после Утрехтского договора 1713 года, когда Западную Европу наводнили немецкие и богемские стеклянные изделия, немецкое влияние на английских стеклоделов стало более явным.

Голландцы одними из первых оценили достоинства английского свинцового стекла, и в течение XVIII века применяли новую технику для украшения его поверхности — пунктирную гравировку (англ, stippling, от голландского stippelen — прокалывать). При работе в этой технике алмазный резец удерживается в руке, и легким постукиванием на поверхность стекла наносятся точки, размер, плотность расположения и глубина которых создают разнообразные тона света и тени, в результате чего постепенно складывается художественная композиция. Светлые участки формируются массой нанесенных точек, которые почти касаются друг друга, а в темных участках резец едва касался поверхности стекла.

Вначале голландские мастера дополняли пунктирную гравировку резьбой алмазным резцом, но в своих наиболее чистых формах, руками таких профессионалов, как Дэвид Вольф (David Wolff), рисунок наносился исключительно пунктирной гравировкой. Дэвид Вольф, старший сын швейцарца Андриеса Вольфа и Алиды, урожденной Ван Дейк, родился в Герцогенбуше 8 августа 1732 года, но большую часть жизни прожил в Гааге. Он умер в возрасте шестидесяти пяти лет в зените славы благодаря своему искусству пунктирной гравировки. Однажды магистрат Лейдена заказал ему гравировку бокала по рисунку, специально сделанному к этому случаю художником Абрахамом Делфосом (1731—1820). И что любопытно, Вольфу заплатили впятеро больше за гравировку, чем Делфосу за его рисунок, причем бокал за счет магистрата перевозился в мастерскую Вольфа в Гааге и обратно. К счастью, сохранилось по меньшей мере девять достоверно подписанных и датированных изделий его работы, и на их основании его авторству было приписано еще более 200 изделий; следует, однако, признать, что некоторые из его современников наносили столь же искусную пунктирную гравировку, так что их работы трудно отличить от работ Вольфа.

Широко распространенное ранее мнение, что вся голландская пунктирная гравировка выполнялась на импортном английском свинцовом стекле, теперь оспаривается, и выдвинуто предположение, что по меньшей мере одна голландская стекольная мастерская производила столь же качественный «свинцовый хрусталь», как в Англии.

Успехи промышленности по производству «свинцового хрусталя» в Соединенном Королевстве позволили британскому правительству в 1746 году обложить довольно высоким налогом выпуск стекла по весу и одновременно запретить экспорт любого стекла из Ирландии и импорт иностранного стекла в Ирландию. Когда в 1780 году Ирландии было предоставлено право свободной торговли этим товаром без налогообложения, ирландские производители стекла оказались в более выгодном положении, чем их коллеги в Англии. В результате из Англии в Ирландию стали перетекать капитал и квалифицированная рабочая сила, и от этого выиграли производители стекла не только в Дублине и Белфасте, но и в быстро возникших новых центрах стеклоделия — в Уотерфорде и Корке. Производство превосходного стекла в этих четырех центрах процветало до 1825 года, когда введение такого же, как в Англии, налога на стекло положило начало постепенному упадку ирландского стеклоделия. Тем не менее в течение этого полувека блеск и игра света «металлического» стекла успешно дополнялись тонкой резьбой и искусной прессовкой в формах ножек (эта техника, вероятно, была ввезена туда из центральных графств Англии) на чашах и другой столовой посуде. Английское и ирландское стекло конца XVIII — начала XIX века, отличающееся чистотой формы и декора, прославилось исключительным мастерством исполнения.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 86 (май 2011), стр.60