«Наполеоновки»: что о них сегодня известно

«Наполеоновки» — фальшивые русские ассигнации, изготовлявшиеся французами в период Отечественной войны 1812 года.

Вплоть до начала нынешнего века по озаглавленной теме было написано две исследовательских работы — статьи М.Б. Маршак «Наполеоновские подделки русских ассигнаций» (опубликована в 1986 г. в 26-м томе Трудов Государственного Эрмитажа) и А.В. Алехова «Фальшивые ассигнации Наполеона» (опубликована в «Нумизматическом альманахе» № 3 за 1998 г.). Не обойдены вниманием «наполеоновские» русские деньги и во всех маститых каталогах, начиная от мировых (каталога Пика) и вплоть до самого пока значимого на сегодня русского каталога А.Е. Денисова.

Ныне, к 200-летнему юбилею Отечественной войны, мы попробуем связать воедино данные всех ранее опубликованных исследований, в которых документальные исторические сведения приводились по преимуществу дискретно, без попыток установления взаимных связей, и спроецировать их на огромный массив собственно бонного материала того времени, представленного в коллекциях, на интернет-форумах и торговых площадках, с целью установления общей и единой хронологии вопроса.

Итак, ассигнации, впервые появившиеся в России в 1769 году и в 1786 году изменившие внешний вид, что

объяснялось легкостью их подделки, изначально воспринимались как эквивалент медной монеты, то есть разменивались официальными учреждениями только на медь, и курс их был тесно связан с курсом меди. Бумажные деньги образца 1786 года, избежав предполагавшейся реформы 1802 года, задуманной Павлом I, но неосуществленной из-за его смерти, пережили Отечественную войну и просуществовали до 1818 года.

Производство их делилось на несколько последовательных операций: изготовление специальной бумаги высокого качества с водяными знаками, в виде надписей «ЛЮБОВЬ КЪ ОТЕЧЕСТВУ ДЪЙСТВУЕТ К ПОЛЗЪ ОНА- ГО» и «ГОСУДАРСТВЕННАЯ КАЗНА», номиналом прописью и изображением четырех царств по углам: Московского, Казанского, Сибирского и Астраханского; нанесение на нее тиснения в виде двух овалов с особыми рисунками (в левом овале помещался текст «ПОКОИТЬ И ОБОРОНЯЕТЪ» и символы торговли, промышленности и военные атрибуты, в правом — текст «НЕВРЕДИМА» и ! неприступная скала, окруженная бушующим морем), а : затем печатание единым шрифтом типографского текста вне зависимости от годов и номиналов ассигнаций. Далее проставлялись с помощью специальной машины номера, и в завершение готовые ассигнации подписывали от руки молодые чиновники, громко называвшиеся «директорами банка» и «советниками директоров банка» и, что интересно, не имевшие никаких других обязанностей. Всего существовало пять номиналов ассигнаций: 5 рублей (бумага с оттенками синего цвета), 10 рублей (розовая), 25, 50 и 100 рублей — все на белой бумаге. Что касается курса бумажного рубля к золотому, то он всегда был ниже и сначала снижался плавно и незначительно, а с уменьшением стопы медной монеты и к началу войны резко упал, вплоть до 0,25 золотого рубля. Затем на этот курс стал давить еще и фактор извне — распространение фальшивых ассигнаций высочайшего качества французского производства.

Метод борьбы со своими врагами путем изготовления их поддельных денежных знаков Наполеон освоил ранее — так, история уже знала наполеоновские подделки австрийских и английских денежных знаков. Целью изготовления фальшивых русских ассигнаций был и подрыв русского кредита, и содержание собственной армии, в том числе закупки продовольствия и фуража.

«Не мое дело вникать в цели настоящего правительства и разбирать причины, побудившие принять его подобную меру, чтобы нанести своим врагам удар, который должен был совершенно подорвать их финансы, парализовать со временем главную силу их военных действий и принудить уважать независимость Франции», — писал в своем отчете о проделанной работе несший ранее службу в Главном военном управлении гравер Лаль, привлеченный к изготовлению медных досок для печати банкнот. По свидетельству французских источников, тайная типография фальшивой валюты находилась в Париже на бульваре Монпарнас, дом 25, недалеко от улицы Вожирар; она была организована с ведома правительства и засекречена. Директором типографии был господин Фен, брат секретаря императора. Помещение, где размещались печатные станки, служило одновременно и спальней для работников типографии и служителей дома; они фактически находились здесь на военном положении. Первоначально продукцией этого заведения были английские фунты стерлингов, которые начали изготавливать с начала 1810 года, то есть к тому периоду, когда Наполеон стремился осуществить континентальную блокаду Англии. Позднее началась работа по изготовлению фальшивых ассигнаций России. По поводу начала работ Лаль в своей записке одному из братьев Наполеона сообщает, что за русские ассигнации принялись «после приостановки... первой работы», подразумевая под ней подделку английских банкнот. О самом процессе и обстоятельствах Лаль пишет, что операция была тщательно засекречена. Хотя руководил ею Шарль Демаре, начальник отделения министерства полиции, подчиненный префекту Э.-Д. Паскье, последний не был в курсе этого предприятия. О подделке русских ассигнаций знали лишь непосредственные исполнители — гравер Лаль и типограф Мало. Второстепенные участники получали распоряжения от Демаре и не знали, в чем заключается дело. Работа была разбита на части: словолитчик получал от художников гравированные буквы, цифры, виньетки и составлял так называемую доску, типограф занимался тиснением... и еще одно завершающее дело, как потом выяснится — главный признак французских подделок, — простановка подписей чиновников печатью (а не от руки, как у подлинных). Лаль так описывает технику производства подписей: «...подписи [на подлинных ассигнациях] чрезвычайно сложные. Зато их можно было гравировать крепкой [царской] водкой, и притом довольно быстро». Также он сообщает, что работа шла на 23 станках для гравирования по меди. Интересно, что этот признак, отличающий фальшивки от настоящих банкнот, был сделан не только для удобства производства, но и для удобства распознавания их впоследствии, видимо, уже после победы над Россией. Так, российский министр финансов в 1823—1844 годах Е.Ф. Канкрин ясно пишет об этом: «...повелитель Франции сам приказал заготовить на 1812 год и выпустить в обращение фальшивые русские банковые билеты, и притом еще такие, которые удобно было бы распознать по печатным подписям...».

А вот другой явный признак подделки на многих «наполеоновках» появился непреднамеренно — буква «д» показалась фальсификатору, не знавшему русского языка, похожей на «л», и в результате появились ошибки в словах «государственный» и «ходячею» (подробнее см. ниже). В целом «наполеоновки» были настолько искусно выполнены (за исключением иногда имевшихся ошибок в тексте, о чем ниже), а по качеству исполнения и в бумаге, и в нанесении водяных знаков и текста даже превосходили подлинники, что большинство французов, использовавших эти ассигнации, не догадывались об их неподлинности...

В литературе приводятся разные данные о времени производства «наполеоновок». Учитывая данные из записки Лаля и последнюю известную дату на «наполеоновках» — 1811 год, а также данные из нашей научной литературы, в том числе приводимые Е.В. Тарле, примем за дату начала массового производства фальшивок апрель-май 1812 года. Отметим, что именно массового, так как был и более ранний (назовем его пробным) период, о котором будет сказано ниже.

Менее чем за 3 месяца работы секретной денежной лаборатории еще в Париже, по словам Лаля, было награвировано более 700 медных досок, так как предполагалось изготовить большое число оттисков. Однако накануне войны с Россией, по некоторым сведениям, типография была переведена в Варшаву, а затем, после вторжения Великой армии, — в Вильно, что говорит о том, что Наполеон заботился, чтобы «денежный станок» всегда был при себе.

Из этого видно, что подготовка к вторжению в Россию, в том числе и в экономической сфере, к осени 1812 года была на полном ходу.

Но не дремала и русская разведка. Об этом говорит один из официальных источников — «всеподданнейшая записка министра финансов о фальшивых ассигнациях» от 1813 года, в которой министр финансов Д.А. Гурьев сообщал, что еще в мае 1812 года просил соизволения императора Александра I направить чиновника Ассигнационного банка «для наблюдения в Риге и по сухопутной границе до Радзивиллова за появлением фальшивых ассигнаций из-за границы». И хотя, как утверждалось, «в то время не открыто еще следов ввоза их», но «впоследствии учинилось известным намерение французского правительства выпустить у нас большое оных количество». В своих следующих сводках министр уведомлял императора, что по имеющимся у него агентурным данным «французы выпустили в Варшаве, через посредство дюка де Бассано и какого-то банкира Френкеля, до двадцати миллионов рублей ассигнациями достоинствами в 25, 50 и 100 рублей» (обратим внимание, что номиналы четко перечислены, и самых мелких (5 и 10 рублей) среди них нет). В связи с этим он обращался с просьбой усилить строжайший надзор на таможнях и по сухопутной границе, чтобы «точнее разведать, не возможно ли будет открыть, через кого и в какие места разосланы фальшивые ассигнации»...

По некоторым сведениям, еще до вступления в пределы России французов ловкие дельцы успели распространить «наполеоновки» как среди помещиков, так и среди войск. По вторжении армии Наполеона они расходовали их в местах, ими занимаемых, и уже с октября 1812 года в банк поступило из почтамтов от различных лиц, служивших в армии и пересылавших сюда деньги, около 12 000 настоящих и более чем на полмиллиона фальшивых...

Однако было и еще одно обстоятельство — патриотически настроенное крестьянство повсеместно отказывалось продавать продовольствие и фураж захватчикам. Здесь сыграло немаловажную роль и то, что бумажные деньги крупных достоинств, которыми обладали враги, просто не имели хождения среди простого населения. Кроме того, в разоренном государстве они просто не подлежали размену. С каждым днем нарастало недовольство французских офицеров, жалованье которых, выплачиваемое фальшивками, даже увеличенное со временем в 2 раза, составляло только половину обычного содержания, и отсутствие возможности как-то воспользоваться этим жалованьем еще более осложняло ситуацию. Таким образом, несмотря на превосходное качество фальшивых ассигнаций, надежды Наполеона на их широкое хождение в России не оправдались.

Но в запасе у Бонапарта была его «передвижная денежная лаборатория», и по пришествии в Москву поправить экономическое положение своей армии должна была вновь она. Интересно, что после отступления французов, по свидетельству очевидцев, были обнаружены даже вещественные доказательства работы этой «денежной лаборатории» — литографические доски, отобранные у французов вблизи Тверского бульвара и на Преображенском кладбище (из журнала «Русская старина». СПб., 1902 (февраль), с. 413).

Историки, изучавшие пребывание французов в Москве, не оставили без внимания особое покровительство, которым пользовалось со стороны Наполеона и его маршалов Преображенское кладбище — «беспоповское». (Оно принадлежало филипповскому согласию староверов, которое являлось беспоповским. Его основали в 1771 г., во время эпидемии чумы. Помимо места захоронения, здесь был и старообрядческий монастырь. В 1812 г. здесь стояли поляки и французы.) По свидетельству старожилов, в одном из помещений на этом кладбище размещались станки для делания фальшивых ассигнаций и жили жандармы.

Только на сей раз акцент был сделан на производстве «наполеоновок» низшего достоинства, и пришлось пустить в дело оборудование для печати 5-рублевых ассигнаций, ранее неиспользовавшееся или почти неиспользовавшееся.

Из некоторых сообщений можно сделать вывод, что французы развернули в Москве целую кампанию по продвижению «наполеоновок». Так, один почтенный московский житель, по болезни оставшийся в Москве в сентябре и октябре 1812 года, довел до сведения, что в нескольких местах, в частности у Каменного моста, были устроены специальные меняльные лавки, в которых французы выменивали звонкую нашу монету на фальшивые бумажки, платя по одной синенькой (5 рублей) за один серебряный рубль, то есть пытаясь подкупить на заниженном курсе 1:5, вместо действующего 1:4. Отметим, что и рассчитаться за покупку бумажными 5-рублевыми ассигнациями было значительно проще, чем ранее печатанными «четвертаками» и купюрами более крупных номиналов.

Прежде из-за неизвестности «наполеоновки» номиналом менее 25 рублей в каталоги по бумажным денежным знакам не включались, однако из отчетов о сданных позже для обмена «наполеоновках» следовало, что 5-рублевые ассигнации существовали точно, и на это указывалось в предыдущих исследованиях. Так, в воспоминаниях историка Д.И. Никифорова опубликовано письмо министра полиции С.К. Вязмитинова московскому губернатору за № 796 от 13 июня 1813 года, в котором сообщается, что наряду с массой выявляемых многочисленных ассигнаций крупных достоинств изредка попадаются и 5-рублевые. Тут же он описывает и отличительные признаки — гравированные подписи, ошибку в написании у 25-рублевых знаков («холячею» — вместо «ходячею») и ошибку в отливке во внутреннем достоинстве у 5-рублевых (об этом ниже).

К счастью историков и бонистов, в 2009 году 5-рублевая «наполеоновка» была разыскана.

Отложим ненадолго финал истории «наполеоновок», так как теперь можно подробно рассмотреть дожившие до наших дней сами «наполеоновки».

Представим в таблице известные на сегодняшний день фальшивые французские ассигнации и дадим несколько комментариев к ней.

По самим экземплярам: до сегодняшнего дня сохранились лишь уникальные — 100 рублей 1804 года (находятся в собрании Государственного Эрмитажа и описаны М.Б. Маршак) и 5 рублей 1810 года, упомянутые в статье.

Таблица отражает только основные, наиболее значимые разновидности. В частности, в ней не отображены разновидности как факсимильных подписей на аверсе, так и подписи на реверсе (они бывают и факсимильными, и рукописными, которые, вероятно, делались в более поздний период печатания «наполеоновок»). Отметим, что эти разновидности тоже по-своему интересны, поскольку и в них встречаются занятные ошибки в подписях: например, вместо «Павел» — «Павив» и вместо «Спиридон» — «Спиридот» (частичный анализ этих подписей приводится в статье М.Б. Маршак).

В графе «Разновидность» указаны особенности написания двух слов в тексте — «государственной» и «ходячею». Дело в том, что на многих встречаются ошибки в этих двух словах, где вместо «д» написано «л», к примеру, «государственной» и «ходячею».

«Наполеоновки» достоинством 25 и 50 рублей, как видно из таблицы, суммарно составляют почти 100 процентов общего количества всей массы фальшивых и даже подлинных знаков тех же номиналов. Причем сохранность их всегда отличная, как говорят, «без обращения». Единственная известная фальшивая «пятерка», представляющая, наоборот, всего 1 процент всех 5-рублевых знаков этого периода, имеет такие же значительные следы износа, как и подлинные. Объяснение этому простое: практически все «наполеоновки», которые каким-либо образом удалось распространить в России в период войны и в течение последующих лет, были изъяты из обращения и выменяны у населения, а какая-то их часть была использована за пределами российской территории. Так, например, известно, что генерал-фельдмаршалу Кутузову 13 января 1813 года царским правительством было дано распоряжение, чтобы русские войска расплачивались с населением всех областей Пруссии и Германии, занятых ими во время похода на Париж, именно фальшивыми обесцененными ассигнациями. Для обмена их на звонкую монету были открыты меняльные конторы в Берлине, Бромберге, Калише, Кенигсберге и Франкфурте-на- Майне, выдававшие взамен ассигнаций... квитанции, платежи по которым должны были производиться... в Гродно, Вильно, Варшаве и Петербурге. А что же так и неиспользованные Наполеоном фальшивки, где они?

Сам Наполеон, лично следивший за использованием фальшивок в России, по воспоминаниям Коленкура, опасаясь за свою репутацию после поражения, при отступлении распорядился уничтожить их все, и был очень обеспокоен тем, как его приказ исполнит министр иностранных дел Марэ. Существует предание о 28 ящиках фальшивок, уничтоженных самими французами!

Таким образом, из «наполеоновок», распространившихся в России, до наших дней могли сохраниться лишь уникальные экземпляры. А знаки крупных достоинств, получившие распространение разными путями в 1812— 1813 годы и которые в Европе не использовались, сохранились в достаточном количестве, в результате чего в значительно более позднее время они стали поступать на нашу территорию в «не ходившей» сохранности. Именно поэтому подавляющий процент всех дошедших до нас денег той эпохи составляют «наполеоновки». Вопрос о существовании 10-рублевых фальшивых ассигнаций на основании имеющихся источников, и за неимением пока оных, решен быть не может.

Отличительные признаки фальшивых ассигнаций от подлинных перечислим в порядке значимости:

1.     Главный признак — подписи напечатаны, имеют густой черный цвет, выглядят как аппликация. На подлинных же подписи от руки, чаще орешковыми чернилами, которые по прошествии лет теперь выглядят коричневыми и впитанными в бумагу так, что просматриваются с оборотной стороны.

2.     Бумага французских фальшивых ассигнаций имеет те же филиграни, что и подлинные денежные знаки, ноони значительно более четкие. Это особенно заметно при сравнении 5-рублевых ассигнаций, где они еще утонченнее и выше!

3.     Печатный текст на «наполеоновках» гуще, чем на подлинных, и более четкое рельефное тиснение.

4.     Текст более ровный, на подлинниках зачастую буквы «пляшут».

5.     Для всех номиналов «наполеоновок» характерно написание «Ъ» на одном уровне с другими буквами, на русских ассигнациях — эта буква в словах «ПЛАТИТЬ» и «БАНКЪ» расположена ниже по высоте.

6.     Буква «О» в заглавном слове «ОБЪЯВИТЕЛЮ» расположена под наклоном, как и все другие буквы текста, и имеет характерный, едва заметный разрыв в ее правой верхней части, на подлинных — почти всегда без разрыва, и наклон буквы «О» меньше, чем у остальных букв текста. Еще одна особенность «наполеоновок»: знак «№» — прямой, у подлинных же он в разной степени раскосый и ниже по высоте.

7.     Для 25-рублевых «наполеоновок» 1808—1811 годов часто характерны одна или две ошибки.

8.     В каталоге Розанова отмечен голубоватый оттенок французской бумаги для крупных достоинств.

9.     В водяном знаке у «пятерки» вместо «ПЯТЬ» — «ЧЯТЬ», этот признак и описывал министр полиции, как сообщалось выше. Интересно, что такое, скорее всего, преднамеренное, изменение могло произойти по причине того, что реальный курс был в «Ч»етверть! Сочетанием и получилось — «ЧЯТЬ»!

10.  На наполеоновской 5-рублевой ассигнации слово «ПЯТЬ» на сияющей бандерольке напечатано тонкими ровными буквами, на аналогичных подлинных — буквы толще, неровны и размыты.

11.  Еще один уникальный признак фальшивой «пятерки»: из-за более ровно расположенных слов в тексте друг относительно друга буквы имеют иное расположение друг относительно друга, нежели на подлинных. Особенно хорошо это видно по букве «п» в слове «пять», которая располагается строго под первой буквой «с» в слове «ассигнация», у русских банкнот — буква «п» всегда между буквами «сс».

Оттенок бумаги у фальшивых 5-рублевых ассигнаций — зеленоватый, тогда как у подлинных цвет от слабо синего, синего до фиолетового.

По хронологической разбивке — все «наполеоновки» разбиты на три основные группы.

Согласно мнению современных маститых бонистов, первая группа, то есть с датами 1804—1806 годов, соответствует самому началу производства фальшивок в Париже. Причем мнения делятся: кто-то их относит к упомянутой у нас весне 1812 года, кто-то к значительно более раннему периоду, и небезосновательно! Так, современник тех лет литератор А. де Бошан в одной из своих брошюр пишет, что начало подготовки операции относится к моменту, «когда предварительные условия мира были подписаны в Тильзите...», то есть в 1807 году. Если к этому добавить еще и важное косвенное вещественное доказательство — ряд бон с датами 1804, 1805 и 1806 годов, причем каждому году соответствует свой номинал, то легко делается вывод о раннем, вероятно, подготовительно-пробном периоде изготовления русских фальшивых ассигнаций.

Вторая группа — самая массовая — та, которая была затронута нами как основная, которой соответствовал безудержный выпуск фальшивок, начавших печататься еще в Париже, и далее по пути французской армии через Европу в Россию. В исторических очерках можно найти следы их производства в Варшаве, Дрездене, Вильно... В качестве примечания — автор разделил бы эту группу еще на две подгруппы, требующие еще более глубокого изучения:

а) знаки номиналом 25, 50, 100 рублей, те, что без ошибок, — все 1807 года, то есть все «наполеоновки» 1807 года не имеют характерных для других лет ошибок в написании слов;

б) знаки номиналом 25 рублей 1808—1811 годов — все известны в разных сочетаниях с ошибками.

Третья группа появилась после описанного нами «поражения второй» уже в Москве. Но это ситуацию уже никак спасти не могло.

Еще несколько интересных данных и выводов:

по оценке специалистов, до наших дней сохранилось от 500 до 1000 наполеоновских ассигнаций суммарно;

несмотря на то, что процент наполеоновских подделок по сравнению с эмиссионной массой ассигнаций был ничтожно мал (порядка 1 процента), на сегодняшний день банкнот крупного номинала сохранилось значительно больше именно наполеоновских. Это объясняется тем, что при отступлении французским солдатам, получавшим зарплату именно такими купюрами, удалось распространить на Западе какую-то их часть. Так, например, значительная сумма фальшивых ассигнаций обнаружена в Литве — в 1813 году ксендз Вишакской Руды сознался, что у отступающих четырех французских солдат приобрел ассигнаций с целью перепродажи на 32 000 рублей, часть из которых отправил в Вильно... Процент дошедших до нас 5-рублевых «наполеновок», как видно из таблицы (1 экземпляр против 125), соответствует их процентной доле в тогдашнем выпуске всех наполеоновских фальшивок, с учетом их короткого периода производства по отношению к знакам более высокого достоинства, их распространением в основном только в России и последующим почти полным изъятием. «Наполеоновки» крупного номинала, вывезенные из России, благодаря своевременно принятым мерам, назад в Россию не возвращались; в среде бонистов известен экземпляр 25-рублевой «наполеоновки» 1810 года, напечатанной на бумаге для 5-рублевого знака! К сожалению, он похищен и сейчас находится в розыске.

...Потерпела поражение Франция вместе с ее фальшивыми деньгами и в самой войне с Россией. «Наполеоновки», как мы уже сообщали, «ушли» из страны, часть получила распространение в Европе (больше в Варшаве), а большая часть была уничтожена...

А как же подделки распространились в России, в каком количестве, какова их судьба?

Если за границей русское правительство могло не принимать фальшивые ассигнации, то внутри страны это было сложнее. Первое время правительство, чтобы поддержать доверие к ассигнациям, не делало различия между настоящими и фальшивыми — при предъявлении в банк они оплачивались одинаково, поэтому их никто брать не боялся. Однако в январе 1813 года министр финансов Гурьев понимает, что банк будет «обязан платить и выменивать фальшивые бумаги наравне с настоящими. Если же... постановить... чтобы банк истреблял фальшивые, не платя за оные новыми, то по невозможности узнавать их и отличать в ежедневном обращении между народом ход ассигнаций вовсе остановится и никто не будет их принимать ни за какую цену». 20 мая 1813 года гражданским губернаторам было разослано секретное предписание «О признаках фальшивых ассигнаций» с запрещением оплаты...

Это сразу привело к тому, что «кредит ассигнации еще более упал: всякий боится брать их...», «неплатеж за фальшивые ассигнации произвели в публике ропот и беспокойство, а между тем цены ассигнаций еще более понизились». Так, в 1814 году курс бумажного рубля упал до 20 копеек, что вынудило министра финансов Гурьева предпринимать меры для приведения в порядок расстроенных финансов России. На это ушло несколько лет. В марте 1816 года генерал-лейтенант А.А. Бетанкур представил план организации Экспедиции Заготовления Ценных Бумаг, в котором был совмещен весь цикл изготовления банкнот — от разработки эскизов оформления и производства специальной бумаги до непосредственно печати. План был утвержден Александром I, а уже к началу 1818 года на левом берегу Фонтанки началось строительство. Параллельно уже шла разработка художественного оформления новых ассигнаций.

Фальшивые ассигнации Наполеона с1813по1817 год изымались Ассигнационным банком и сразу не оплачивались, однако выдавалась квитанция, по которой сдатчики должны были получить оплату позже.

За указанный период в банк поступило фальшивых ассигнаций на 5 614 380 рублей.

С 1818 года происходил обмен всех старых ассигнаций на новые. Определенные правила обмена существовали и для «наполеоновок», действовавших до 1821 года, суть которых сводилась к ограничению количества раз обменных операций и сумм, представленных для обмена (подробнее см. в каталоге А.Е. Денисова). Суммарно банк обменял фальшивых ассигнаций чуть менее чем на 6,8 миллиона рублей.

Олег СОРОКИН

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 102 (декабрь 2012), стр.132