Ни курские глиняные свистульки, сделанные в 1930-е годы, ни, скажем, игрушки орловских мастериц, 1960-к годов внешним обликом не свидетельствуют о времени своего создания. Несмотря на какие-то новые детали, это исконные символы крестьянского творчества, в которые продолжают воплощаться древние традиции.
Деревня Плешково Ливенского уезда, родина славных орловских умельцев, стоит среди леса, рядом с которым — богатые залежи белой огнеупорной глины. Несмотря на 300-летнюю историю, в Плешкове не сохранилось преданий о времени зарождения гончарства. Но, надо полагать, гончарное производство становилось, по мере истощения возможностей местных земель и возделывавших их пахарей, основным источником существования здешних обитателей. Условно временем возникновения гончарного промысла в Плешкове можно считать конец XVII— начало XVIII столетий, период, когда в Ливенском уезде расцветала торговля.
Прошло не так уж много лет, а все изменилось. Уже в XIX веке на сто верст в округе не было горшечников лучше плешковских. «Посуду делали, что звон», — вспоминали местные старожилы. Лепили и детскую игрушку, звонкую забавную свистульку. Мастерство передавалось из поколения в поколение. Мальчики с десятилетнего возраста приучались к работе за гончарным кругом. Женщины снимали с круга еще не высохшие изделия, ставили их сушить на открытом воздухе, помогали у гончарных печей. Обжиг производили круглый год. Игрушки обжигали вместе с посудой, укладывая их внутри крупного сосуда — кубана.
Неистово работая в течение пяти дней в неделю, на шестой ехали на базар. Шум и грохот стояли по деревне. В телеги укладывали горшки, макитры, блюда, корчаги, а вместе с ними — игрушки, казавшиеся подрумянившейся сдобой из отменной белой муки. Всей семьей обозами покидали дворы. Сбывали товар в основном в Колпне и в Ливнах, в восемнадцати и двадцати пяти верстах от Плешкова. Возвратясь домой, всей деревней гуляли. А потом снова с утра и до вечера сидели за гончарным кругом.
Самое раннее упоминание о промысле встречается в газете «Орловские губернские ведомости» за 1866 год: «Горшечное производство в... Плешково Ливенского уезда». В «Указателе промыслов по Орловской губернии» за 1880 год сказано: «Промысел давний». Других сведений печать второй половины XIX века не дает. Тем не менее горшечный промысел был главным источником существования деревни вплоть до создания колхоза в 1930 году. Начиная с этого времени в Плешкове существовала артель гончаров, работавших от колхоза. В 1950-е годы коллектив мастеров гончарного дела распался.
Тогда в Плешкове было пятнадцать мастериц-игрушечниц. В начале 1970-х в живых остались только две из них — 80-летняя Ольга Даниловна Малютина и 58-летняя Александра Михайловна Иванилова. Обе лепили традиционные свистульки к праздничным базарам, которые проходили во время Николина и Дмитриева дней в деревнях Евланово и Сосновка, что в пяти и семи километрах от Плешкова. Малютина переняла мастерство от бабушки, а Иванилова — от матери. Мастерицы обжигали свистульки в печи горшечника Е. Красова, а Малютина, кроме того, и в самодельном земляном горне, сантиметров сорок в высоту.
В сюжетном отношении творчество плешковцев не отличается особым многообразием. Свистульки, вылепленные обеими мастерицами, представляют собой излюбленных крестьянских персонажей — барынь, всадников, коров, петухов. Чаще всего здесь делают домашних животных и птиц, передавая их образы обобщенно: конь от барашка отличается только лепкой головы, курочка от утки лишь рисунком клюва — ведь зоологическая достоверность отнюдь не была целью народного умельца. Образ человека встречается лишь в двух (кроме барыни) вариантах: схематически выполненный всадник на коне и глиняный солдат.
Игрушки выглядят так архаично, словно перед тобой не изделия XX века, а древние археологические находки. Манера их исполнения несколько грубовата, формы — округлые, мягкие, с нечетким, как бы оплывшим контуром. Почти белая после обжига, плешковская глина с многочисленными блестками от включений мельчайших кусочков слюды и чуть сиреневым (вследствие недостаточного обжига в самодельной печке) отливом, служит хорошим фоном для сдержанной по цвету росписи. Она выполнена анилиновыми красками, разведенными на клейстере из муки для более прочного соединения с глиняной поверхностью. Традиционные цвета — красный, синий, зеленый. Пористая обожженная глина хорошо
впитывает краску, поэтому цвета приобретают нежные пастельные тона. Мягкая цветовая гамма удачно гармонирует со светлым фоном натуральной белесой глины.
Орнамент представляет собой чаще всего пятна — горошины, которыми покрывается вся поверхность игрушки, иногда — параллельные полоски. Горошины могут быть в виде бесформенных мазков или запятых, скорее всего, из-за спешки в работе. Характерны также цветочные розетки. Барыням рисуют несколько линий на шее, обозначающих воротник. Платья украшены по-разному: «цветочками», «веточками», «клеточкой», иногда мастерицы рисуют фартук. Скромной росписи вполне соответствует нехитрый рельефный орнамент в виде небольших ямок, выполненный защипами пальцев или же палочкой-тычком.
О том, как могла выглядеть в прошлом плешковская свистулька, можно отчасти судить по старым образцам, которые до сих пор находят здесь в земле, на огородах или под фундаментами старых снесенных домов. Эти игрушки, различные по размеру, были украшены рельефным орнаментом в виде защипов, сочетаний чередующихся вертикальных вдавленных линий и углубленных точек между ними. Однажды нашли коня, украшенного «цветочками»: по одному цветку на боках туловища и по одному с двух сторон шеи.
Краски в старину использовали растительные и минеральные. В первые годы после Великой Отечественной войны, когда трудно было купить анилиновые красители, тоже пользовались самодельными. Малютина приготовляла органическую краску и в наши дни. Зеленую она получала, перетирая между камушками-жерновами листья лопуха, розовую — трением одного кирпича о другой, а затем порошок разводила водой. Синей служили чернила. Расписывали игрушки с помощью спички с расщепленным концом или не до конца общипанного гусиного пера. Этой своеобразной кисточкой и наносили круглые пятнышки, сочетая их с направленными в разные стороны полосками. Роспись хотя и произвольная, но в то же время гармоничная и уравновешенная. А кажущаяся примитивность исполнения — ив форме, и в раскраске обманчива.
Очарование плешковской пластики открывается зрителю постепенно. Особенно выразительны барыни, хотя их фигурки невелики по размерам Форма женских фигур близка к цилиндрической, несколько суженной в середине — для обозначения талии. Левая рука, прижатая к телу, прикреплена отдельно. Правая же, поднятая в неопределенном жесте, — это одновременно и свисток, скрытый в теле фигурки.
Иногда барыня держит на руках ребенка. Три дырочки на плоском лице — это глаза и рот. Маленькую головку окружает ряд зубчиков, что означает уложенную кольцом косу. На платье барыни, среди цветных пятен, ритмично расположенных по белому фону, — косые кресты с кружочками на концах. И по рисунку, и по цвету они близки типичным орнаментам крестьянских кубовых набоек.
Строгость плешковских крестьянок, их статичность и даже некоторая напряженность соответствуют величественному, торжественному образу женского начала — воплощению древнего образа праматери, связанного с крестьянскими представлениями о земле-кормилице. Что-то в них есть общее с монументальными половецкими «бабами» приволжских степей. Да и птицы плешковских мастериц — не просто петухи, а символы солнца и рассвета, кони — не обычные коники, а собирательные образы коней вообще. Как и во многих других народных произведениях, в этих игрушках нашла выражение исконная связь крестьянина с первозданной силой древних символов.
При единстве стиля, мастерицы подходят к созданию образов по-разному. Свистульки Малютиной — небольшие, у Иваниловой они крупнее и ассортимент их разнообразнее. Любимые персонажи Малютиной — кони и барыни. У коней небольшие головы, толстая, слегка выгнутая шея, короткие ноги. На некоторых восседают широкоплечие всадники с ленточками рук, соединенными с шеей скакуна, и ногами, прикрепленными к его туловищу.
Иванилова, кроме коней и барынь, лепит собак, коров и баранов. Ее фигуры, хотя и грубоваты, но обладают особой выразительностью, позволяющей узнать руку этой мастерицы. Птицы-свистульки отличаются по своим типичным признакам: приплюснутому носу (утка), гребешку (курочка), гребешку и бородке (петушок). Рожки у баранов уложены двумя аккуратными спиралевидными завитками. Корова Иваниловой приземистых пропорций, на толстых коротких ножках, с упругим гладким телом, большим выменем. У нее вскинутая голова с поднятыми и сведенными рогами; глаза и нос — отверстия, проколотые палочкой, придают изображению комичное выражение гордого упрямства. Замечательна традиционная свистулька Иваниловой «барыня с ребенком». Барыня в согнутой правой руке держит дитя. Голова ребенка на длинной шее прислонилась к щекастой голове женской фигуры. Одной рукой он обнимает ее за шею. Эта игрушка пластична, монументальна, исполнена лиризма. Популярность сюжетов во времени не менялась, тем не менее есть свистульки, которые Иванилова придумала сама. Например, «белка, грызущая орех», и «заяц». Выдумка при создании игрушки была в Плешкове и раньше. Вспоминается рассказ мастериц: «Бывало, соберутся девушки и начнут лепить, кто как уразумеет, кто что сможет, и если понравится чья свистулька, так и другие начинают такую же лепить».
В 1970-е годы много работал с глиной бывший колхозник, пенсионер Егор Егорович Красов. Он потомственный гончар, «тянул» на круге отменные горшки и кринки. Иногда лепил и игрушки. Но все-таки именно в творчестве женщин передано все своеобразие плешковской пластики.
Игрушки плешковцев не раз побывали на выставках народного и самодеятельного творчества в Орле, Москве, Санкт-Петербурге, на зарубежных выставках русской народной скульптуры. Есть они и в музеях, и в частных собраниях. Наиболее полная коллекция образцов плешковской свистульки хранится в Орловской областной картинной галерее.
Глиняные орловские игрушки представляют собой лишь часть когда-то развитого в южнорусских губерниях народного искусства. К произведениям этого направления относятся воронежские и курские фигурки, исполненные в начале XX века, в 1930-е и 1970-е годы. Все они похожи по стилю, так как это те же вечные символы крестьянского творчества.
Воронежские барыни выполнены в виде плавно расширяющегося книзу конуса. Эту условную форму не нарушают ни руки с подчеркнутыми лапами-пальцами, ни ребенок в одеяльце. Верхняя часть тулова непропорционально короткая, на маленькой голове своеобразная шляпа-капор, выполненная таким образом, чтобы передать и форму головного убора, и локоны прически одновременно. Роспись в красных и зеленовато-коричневых тонах по белоглиняному фону представляет собой простейшие пересечения прямых линий и диагоналей, клеток, звезд и крестов.
В деревне Чернишино Курского района Курской области аналогичные женские фигурки более конкретны. Это уже не отвлеченные женские образы, а крестьянки в местных нарядах: в кофтах, юбках и передниках, в кокошниках. Они так же просто расписаны полосами, клетками, треугольниками, косыми крестами и штрихами. Темно-фиолетовая, серая и желтая краски создают своеобразную гамму росписи этих игрушек. По-разному наколотые дырочки глаз и рта усиливают остроту выразительности и типичности образа.
Воронежские и курские фигурки, исполненные в 1930-е годы, по своей крестьянской сути близки к свистулькам из села Кожля Курской области, которые продолжали там лепить в 1970-е годы сестры Ульяна Ивановна Ковкина и Ольга Ивановна Дериглазова и мастерица Валентина Венедиктовна Ковкина. По рассказам старожилов, свистульки изготавливали в Кожле с незапамятных времен, делали их многие, поэтому на местных воскресных базарах и ярмарках (их было пять в году) продать игрушки было трудно. У кого была своя лошадь — возили их в Курск, Льгов, Фатеж, Суджу, Обоянь, Железногорск, Дмитриев-Льговский. Но большинство было безлошадным, поэтому оставалось одно — сдавать игрушки скупщику. Их меняли на куриное яйцо, потом часть яиц продавали. Поэтому почти никто в селе не делал крупные игрушки, все лепили маленькие свистульки. Всадники на лошади или пары в танце были тогда редкостью.
Синюю и красную глину брали возле соседнего села Дроняево. Из красной в смеси с синей делали горшки, на игрушки шла только синяя, после обжига приобретающая почти совсем белый цвет. Обжигали в горнах, расписывали куриными и гусиными перьями. Краски использовали всякие: анилиновые в порошках (те, которыми красили шерсть), «школьные» — акварель в таблетках; разрисовывали даже чернилами. Чтобы краска лучше ложилась на глину, в нее добавляли молоко, яичный желток, немного сахара.
Красили по-разному: то сплошным однородным цветом, то пятнами неправильной формы, мелкими или крупными, в зависимости от размера игрушки. Очень характерны для кожлянской росписи орнаментальные элементы в виде звезд (перекрещивающихся в одной точке шести-восьми линий), синих, зеленых или красных. Другой, специфический для этой игрушки элемент — «сеточка» (ряд параллельных полосок пересечен такими же параллельными полосами).
Излюбленные цвета курских мастериц — самые активные: синий, красный, желтый, зеленый. Из красных оттенков особым предпочтением пользуется малиновый.
Сюжеты современных игрушек, кроме традиционных персонажей — коров, баранов, коз, медведей, собачек, оленей, индюков и петухов, включают и заимствования с картинок — кошек с котятами, крокодилов с балалайками и пятнистых львов. У некоторых зверей в лапах музыкальные инструменты — трубы, рожки, балалайки, у других — чаши с едой. Фигурки приземисты, статичны. Кони, всадники и барыни особенно монументальны, несмотря на малые размеры.
Независимо от времени исполнения все эти игрушки по существу своего изобразительного языка относятся к характерным крестьянским произведениям, которые обычно называют «крестьянским примитивом». Множество глиняных игрушек малых центров южной и средней России тяготеет к этому типу — курская, орловская, воронежская, тамбовская, рязанская.
Такая игрушка очень традиционна в круге сюжетов, приемах лепки, композициях. Но эти несколько сюжетов бесконечно разнообразны по трактовке не только в любой из множества местных «школ» этого искусства, но и в индивидуальном почерке каждого мастера внутри общей местной традиции. Ведь каждый местный очаг искусства игрушки — это особый мир со своими персонажами, своим пониманием законов красоты, мир единственный и неповторимый.
Галина СОКОЛОВА
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 48 (июнь 2007), стр.48