Самый распространенный и самый древний книжный знак. — экслибрис — известен еще со времен существования книги в форме кожаных или папирусных свитков. Есть он и в рукописных книгах.
Первый печатный экслибрис появился в Германии между 1470 и 1480 годами и сделал его неизвестный художник-гравер для монаха Ганса Кнабенсберга. Это был ксилографический знак, раскрашенный вручную, по характеру — предметный: на нем изображен еж, бегущий по траве и откусывающий головки цветов. Символика экслибриса проста: у этого монаха было прозвище «Иглер», а «Игель» в переводе с немецкого — «ёж», и чтобы все было понятно, сюжет сопровождала пояснительная надпись: «Ганс Иглер, чтоб тебя поцеловал ёж». Так что экслибрис мог быть и шуточным.
Самый старый печатный экслибрис с сохранившейся рукописной датой «1491» принадлежал Гансу Разу из Кёстера. Первая же печатная дата — 1498 год — появилась в экслибрисе базельского епископа Теламония Лимбергера. В этом книжном знаке соединены два типа экслибриса — геральдический и портретный: на нем изображены и герб, и владелец книги, преклонивший колени перед своим святым патроном, как это часто делалось в живописи или в посвятительных миниатюрах рукописных книг.
С тех пор экслибрис чаще всего представлял собой листок с гравюрой (ксилографией, гравюрой на меди, офортом, торцовой гравюрой на дереве, позднее — хромолитографией и фотопечатью), где было указано имя владельца книги. Самые древние геральдические экслибрисы — с гербами владельцев, их девизами или какими-либо сентенциями, обычно на латинском языке; герб охраняли львы, химеры, единороги, поддерживали амуры. Кроме геральдических экслибрисов использовались портретные — с изображением владельцев и предметами-атрибутами, указывавшими на их профессию или черты характера. Как правило, такие знаки были наполнены разными символами, иногда на них изображали церкви, города, в которых жили владельцы книг, их замки и т.д. В XVII веке экслибрисы были уже широко распространены и зачастую не подписывались. На нескольких квадратных сантиметрах бумаги художники создавали настоящие произведения искусства, наглядно отражавшие вкусы владельцев экслибрисов, их характеры. Были и довольно простые экслибрисы — в виде монограмм владельцев или же художественных вензелей с их инициалами, либо указывалась только фамилия владельца с добавлением сакраментального «Из книг».
Известны и рукописные экслибрисы, порой весьма забавные, сделанные как будто от имени книги, например, экслибрис голландского библиофила XVII века: «Sum Petri Scriverii» — «Я Питера Скриверия».
Разновидность экслибриса — суперэкслибрис. В буквальном переводе «super ex libris» («supep> — по-латыни — «сверху») это означает, что он вынесен на внешние стороны переплетных крышек, то есть на то, что мы и подразумеваем под словом переплет, реже — на его корешок или обрез книги в виде живописи по обрезу. Естественно, он должен был отличаться от обычного экслибриса. Чаще всего это тиснение — блинтовое (слепое), золотое, реже серебряное; бывали случаи, когда их дополнительно раскрашивали масляными или темперными красками.
Суперэкслибрисы ближе всего к геральдическому экслибрису — это в основном гербы владельцев, причем совсем не обязательно только дворянские. Так, для суперэкслибриса Папы Римского обычно характерны атрибуты власти — папская тиара, крест. Если же это был суперэкслибрис епископа — то епископская митра, если кардинала — то кардинальская шляпа и т.д. Суперэкслибрисы государей, к примеру, саксонских курфюрстов, имели как государственный герб, так и их личные дворянские гербы. Были и совсем простые знаки, состоявшие всего лишь из инициалов, как например, «МА» — Марии-Антуанетты, жены короля Франции Людовика XVI.
В суперэкслибрисах даже такие инициалы заключались в овалы, картуши с пышным декором, акцентируя тем самым внимание на монограмме. Иногда в них помещали бандероль — ленту с надписью: это могли быть девиз владельца, название монастыря, университета, города, библиотеки, которым принадлежала книга. Но суперэкслибрисы имели книги не только королей, пап и герцогов. В эпоху изготовления индивидуальных переплетов суперэкслибрисы заказывали себе и мелкие дворяне, и простые бюргеры. В этих случаях в них могли появляться изображения либо любимого здания владельца, либо Святого, именем которого был назван этот человек. И, конечно же, элемент эмблематы: символический аспект суперэкслибриса был очень важен — расшифровка символов, в них заключенных, очень занимательна. Например, суперэкслибрис Саксонского курфюрста Августа (1750—1827) представляет собой изображение символа мудрости — совы, сидящей на овале с его инициалами «FA» («Furst August»). Под овалом — изображение королевской регалии — короны и меча — символа военной доблести, что свидетельствует: владелец этого суперэкслибриса не только мудрый государь, но и отважный воин. В других случаях можно найти масонские знаки — циркуль и угольник, указывающие на увлечения владельца, и т.д.
В суперэкслибрисах встречались и своеобразные выгравированные надписи на латинском языке. Так, Альбрехт Дюрер, внесший свой вклад в историю книжного знака (до наших дней дошло 13 вариантов экслибрисов его работы), впервые ввел в экслибрис Вилибальда Пиркгеймера — бургомистра Нюрнберга, талантливого литератора и известного библиофила, обладавшего крупнейшей для своего времени библиотекой — надпись: «Себе и друзьям». Такой текстовой знак пришелся по душе многим библиофилам. Подобные суперэкслибрисы встречаются в знаменитых французских переплетах XVI века, сделанных для Жана Гролье, в них есть надпись: «Jo. Grolierii et amicorum» — «Жана Гролье и его друзей». Есть книги с аналогичной надписью: «Thomas. Maioli et amicorum» — «Тома Майоли и его друзей». Тома Майоли был главным секретарем Катерины Медичи, казначеем Франции, но его имя обессмертили переплеты анонимного мастера, сделанные по его заказу около 1560 года, с его суперэкслибрисом, вошедшие в историю французского художественного переплета.
Суперэкслибрисы органично вписываются в общий декор переплета, сочетаясь с тиснением, его украшающим, становясь главной, центральной частью украшения крышек, ведь в основном их помещали в среднике; остальной декор только акцентирует на нем внимание, обрамляет его. Но экслибрис мог быть и единственным украшением переплета, сделанным как тиснением, так и живописью или вышивкой, если переплет был из бархата или шелка.
Существует еще один редкий вид суперэкслибриса — так называемый эксдоно (от латинского «ех dono» — «из даров»). И хотя переплет украшали суперэкслибрисом с монограммой человека, которому предназначалась в дар книга, сделана эта монограмма была по заказу других людей.
Тогда как печатные экслибрисы в Европе появились в конце XV века, в России их стали использовать только в XVIII веке — в эпоху Петра I. Одним из самых ранних русских экслибрисов считается знак князя Дмитрия Михайловича Голицына, сподвижника Петра. Но большинство владельцев библиотек XVIII—XIX веков довольствовались простыми книжными ярлыками с надписями типа: «библиотека», «из библиотеки», «из книг». В этой связи для повседневной практической работы по атрибуции русских экслибрисов можно порекомендовать труд В. А.Верещагина «Русский книжный знак», где достаточно обстоятельно описаны все типы существующих в России книжных знаков. Другое незаменимое пособие для детального ознакомления с отечественными экслибрисами — труд У.Г.Иваска «Описание русских книжных знаков».
К наиболее ранним русским гербовым книжным знакам относится гравированный экслибрис XVIII столетия Петра Ивановича Ляпунова: на щите, увенчанном дворянской короной, изображен орел, держащий в правой лапе меч, а в левой — брусок; над мечом видна корона, на экслибрисе нет никаких надписей. Подобные «немые» экслибрисы определяются по изображению герба, описание которого можно найти в «Общем гербовнике дворянских родов» (СПб., 1799). Несомненно, геральдические знаки безо всяких подписей интересны и в бытовом, и в генеалогическом смысле. Но они ничего не говорят о характере библиотеки и ее владельце, являясь скорее признаком родовой собственности. Книгу метили гербом не только как дорогостоящую вещь, но и как интеллектуальную ценность, достойную такого отличия. Характерен для своего времени и библиотечный знак князя Петра Никитича Трубецкого (1724—1791), мецената и владельца известной библиотеки, сенатора, почетного члена Императорской Академии наук, помощника И.И.Бецкого по управлению Канцелярией строений. Его экслибрис — это княжеский герб с латинской надписью «NEC TEMERE, NEC TIM1DE» — «ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННО, БЕЗ СТРАХА», помещенной внутри лаврового венка. Знак отпечатан на белом фоне, в простой черной линейной рамке, с оставленным вверху слева местом для номера книги. Внизу — латинская аббревиатура имени владельца: «Р.Р.Т.». Исследователь книжных знаков В.Я.Адарюков относил экслибрис князя Трубецкого к «весьма ранним» и «трудно находимым».
С исторической точки зрения интересен экслибрис графа Алексея Андреевича Аракчеева с девизом «БЕЗ ЛЕСТИ ПРЕДАН». На экслибрисе нарисован щит, поддерживаемый с правой стороны единорогом. У Аракчеева было два варианта книжных знаков, на втором — единорог заменен гвардейцем, к тому же видны различия в изображении двуглавого орла на щите и в размещении пушки и ядер. Причем под щитом, рядом с единорогом, помещены три белых креста, уподобленных георгиевским, чего нет на позднем экслибрисе. Первый вариант соответствует (за исключением крестов) изображению герба рода Аракчеева. Второй же, более поздний вариант перешел в книжный штамп Новгородского кадетского корпуса. После смерти графа, не имевшего наследников, Николай I решил передать вымороченное имение — село Грузино — Новгородскому кадетскому корпусу, чтобы доходы от него шли на воспитание юношества. Вместе со всем имуществом корпусу досталась часть библиотеки (правда, многие книги были растасканы и распроданы на рынках Санкт-Петербурга). Позже кадетский корпус был реорганизован в Нижегородскую военную гимназию, у которой был свой экслибрис. Поэтому на одной книге можно встретить три знака.
Особенность, характерную только для экслибрисов, мы видим на знаке графа Д.Н.Толстого-Знаменского — писателя-археолога, губернатора Рязани, Калуги, Воронежа, директора департамента исполнительной полиции, председателя Общества истории и древностей российских (1876—1879). На его экслибрисе, кроме родового герба и девиза, есть надпись: «БИБЛИОТЕКИ ГРАФА Д.Н.ТОЛСТОГО. №...» То есть этот знак, в отличие от геральдических экслибрисов без надписей, приобрел уже все характерные черты именно КНИЖНОГО ЗНАКА, который принадлежит лишь БИБЛИОТЕКЕ владельца и не может наклеиваться на какой-либо другой предмет. Книжный знак Д.Н.Толстого исполнен в первой половине XIX века в литографии F.Davignon. К слову, исследователи русского экслибриса установили: большинство знаков — иностранного происхождения, то есть они нарисованы, гравированы, литографированы за границей. Такая же тенденция прослеживается и на книгах второй половины XIX столетия.
Очень красив литографированный знак библиотеки Генерального штаба с изображением государственного герба России и надписью: «БИБЛИОТЕКА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА». Знак отличается изяществом рисунка и проработкой деталей. Наряду с гербовыми экслибрисами в первой половине XIX века широкое распространение получили так называемые книжные ярлыки и штемпели со словами: «БИБЛИОТЕКА...», «ИЗ БИБЛИОТЕКИ...» На некоторых ярлыках указывается «зал...», «шкаф...», «полка...», «№...», «отдел...», «место...»
Во второй половине XIX века особенно популярными были ТЕКСТОВЫЕ КНИЖНЫЕ ЗНАКИ. Таковы экслибрисы, например, Александрийского сиротского кадетского корпуса и Александровского военного училища, историка Степана Васильевича Ешевского, графа Виктора Никитича Панина, нумизмата Федора Николаевича Панова, графа Алексея Александровича Бобринского, известного издателя и книготорговца Алексея Сергеевича Суворина и др.
Вместе с тем в то время использовался и гербовый экслибрис с надписями. Сохранились издания с известным литографированным книжным знаком князя Семена Михайловича Воронцова (1823—1882), генерал-адъютанта, археолога. Он владел пятью библиотеками — в Одессе, Петербурге, Москве, Алупке и Мошнах (Киевской губ.). Петербургская библиотека насчитывала 12 тысяч томов самого разного содержания. В основном они были собраны русским послом в Венеции и Лондоне графом Семеном Романовичем Воронцовым (1744—1832), после смерти которого перешли сначала к его сыну, а потом — к внуку, князю С.М.Воронцову. В 1897 году библиотеку приобрел петербургский книготорговец-антиквар В. И.Клочков. Экслибрис С.М. Воронцова — гербовый с девизом «SEMPER IMMOTA FIDES» - «ВСЕГДА НЕИЗМЕНЕН В ВЕРНОСТИ» и текстом «Библиотека князя Воронцова... С.Петербургский дом».
Подобные текстовые экслибрисы четко указывают на то, кому принадлежала книга. Но во второй половине XIX столетия сохранялись и «немые» гербовые знаки. Например, экслибрис егермейстера Двора графа Константина Петровича Клейнмихеля с девизом «Усердие все превозмогает». Библиотека собиралась при его отце — государственном деятеле Петре Андреевиче Клейнмихеле. Ее купил собиратель И.В.Столяров, а позже приобрел известный букинист Ф.Г.Шилов.
Другая разновидность экслибрисов — «вензельные» знаки. На них изображены сложно переплетенные монограммы из двух или трех букв. К этому типу относится книжный ярлык императора Александра III: на фоне облака, в сиянии — императорская корона, под ней — вензель императора. Художественные достоинства подобных экслибрисов не бесспорны. Так, у.Г.Иваск считал, что библиотечные знаки особ императорской фамилии отличаются «оригинальностью, простотою и в то же время величественным видом». По мнению же В.Я.Адарюкова, «за весьма малым исключением, их нельзя признать изящными». Для нас важно другое: благодаря личности владельца многие экслибрисы можно отнести к числу редких и наиболее ценных.
Безусловно, интересен декоративный книжный знак Александра Александровича Половцева — сенатора, нумизмата, одного из учредителей и председателя Русского Исторического общества. Под его наблюдением был издан ряд томов «Сборника Императорского Русского Исторического общества» и знаменитый «Русский биографический словарь». В 1869 году он был избран почетным членом Императорской Академии художеств, а в 1883 году — Императорской Академии наук. Его библиотека состояла преимущественно из книг исторического содержания. Часть ее была передана Рисовальному училищу барона Штиглица, а остальное продано. Экслибрис А.А.Половцева выполнен академиком гравирования В.В.Матэ в технике офорта.
Другой наглядный пример — декоративный экслибрис купца, петербургского библиофила и коллекционера Николая Козьмича Синягина (1874—1912). По свидетельству известного букиниста и собирателя Ф.Г.Шилова, «на букинистическом горизонте» Н.K.Синягин появился в 1900 году. Он собирал книги но истории Отечественной войны 1812 года, изданные на русском и французском языках, а также все, что касалось России. В течение 10—15 лет ему удалось создать прекрасное собрание книг, брошюр, гравюр, литографий и рисунков с видами русских городов, монастырей, церквей, сценками быта русского народа. Н.К.Синягин также собрал первые издания всех классиков, иллюстрированные издания, народные сказки и песни. После смерти отца, хлеботорговца, Синягин получил большое наследство и прекратил торговые дела. Весь свой досуг он посвящал собиранию книг. Многие из них были переплетены Шмелем и его учеником Соколовым. Скончался Синягин в психиатрической больнице. Его библиотека перешла к брату, который продал ее П.В.Губару. Отдельные листы с видами городов, главным образом Петербурга, Губар продал Центральному комитету государственных библиотек, который приобрел их для Государственной публичной библиотеки. Затем Губар продал музею города описание монастырей и церквей. Немало книг купила Вашингтонская библиотека. В течение многих лет Губар распродавал библиотеку Н.К.Синягина в открытом им магазине «Антиквариат».
Особая разновидность экслибрисов — сюжетные книжные знаки. К первой половине XIX столетия относится сюжетный экслибрис Севастопольской офицерской библиотеки с изображением старинного корабля, якоря, венка из дубовых и лавровых листьев и двух Андреевских флагов. Севастопольская офицерская морская библиотека была основана в 1821 году. Ее учредителем выступил адмирал А.С.Грейг, а устроителем — адмирал М.П.Лазарев. В библиотеке хранились книги по медицине, истории, географии, русской литературе, богословию, юридическим наукам и др. Существовал в ней и иностранный отдел. Морские офицеры активно пользовались литературой — в документах ревизии библиотеки 1841 года отмечалось, что книги по «истории, географии, путешествиям, словесности от беспрерывного перелистывания и чтения близки к своему уничтожению».
На библиотечном знаке А.П.Бахрушина изображен раскрытый свиток старого документа: с правой стороны – Кремль, сзади – складень, старинная бутыль с гербом, такая же братина, внизу – две открытые книги. На самом свитке – имя, отчество и фамилия владельца. Эксклибрис А.П.Бахрушина рисовал московский художник Федор Бурхгарт, а гравирован и напечатан он был в Париже в 1898 году.
Изучая книжные знаки, нельзя не заметить заимствований. Таков, например, экслибрис товарища прокурора Московского суда Н.Н.Бирукова с изображением фруктового дерева (скорее, традиционного «древа познания добра и зла»), нескольких старинных фолиантов и лампы. На корешке одной из книг изображен герб Бирукова и надпись «Из книг Николая Николаевича Бирукова». Простое сравнение изображений показывает, что этот знак заимствован практически полностью: он сделан по экслибрису miss Ethel Selina Clulow, работы Eduard Slocombe.
Пример гербового суперэкслибриса — золототиснеппый знак основателя Академии художеств и
Московского университета И.И.Шувалова (1727—1797). Он относится ко второй половине XVIII века и выглядит так: на передней крышке переплета — вензель «I.I.S», на задней крышке — щит с изображением единорога и родовым девизом «PROVIDENTIA DUCE» — «ПРОВИДЕНИЕМ ВЕДОМЫЙ». Еще в 1902 году в декабрьской книжке «Антиквара» этот суперэкслибрис был опубликован как неизвестный. Атрибутировал его исследователь книги В. К. Лукомский.
На переплетных крышках можно встретить и своеобразные «текстовые» суперэкслибрисы. Например, на «Месяцеслове на лето от Рождества Христова 1778...» мы видим
красную сафьяновую вставку, где в рамке вытиснен текст с обозначением имени владельца и датой, по-видимому, покупки книги: «СЕЙ КАЛЕНДАРЬ ПРИНАДЛЕЖИТ КУПЦУ ПУШКИНУ 1778 год».
Надо сказать, что не только экслибрисы, суперэкслибрисы и эксдоно свидетельствуют о пребывании книги в чьей-то библиотеке. Немаловажно и то, какой стала книга, побывавшая в руках читателей. Это владельческие рукописные пометы в тексте — говорящие о глубоком прочтении текста, когда читатель покрывал своими рукописными заметками экземпляр, полемизируя с автором или солидаризируясь с ним. Эти заметки придают особую ценность книге, делая ее уникальной, особенно если они сделаны знаменитым человеком. Так что будьте внимательны, листая старую книгу, испещренную пометами. Может быть, до вас она была собственностью кого-то из великих, и у вас в руках — его автограф.
Татьяна ДОЛГОДРОВА, Ирина ФОМИНА
Фото Игоря НАРИЖНОГО.
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 21 (октябрь 2004), стр.32