Немецкое олово XVII века

«Gebrauchszinn»: немецкая оловянная утварь XVII-XIX веков

Европейский быт Нового времени был так тесно связан с целым комплексом домашней оловянной утвари, что во многих языках сложилось особое двухчастное ее наименование: pewter-ware — по-английски, Qebraucftszinn (хозяйственное олово) — по-немецки. Термины эти, кроме того, разграничивали понятия обиходных предметов и репрезентативных изделий — «благородного олова» с тонкой рельефной орнаментацией, именуемого Edelzinn и относящегося к редкостным произведениям прикладного искусства Германии и франции XVI и XVlI веков.

Европе оловянное дело исторически складывалось " из многочисленных ярких и своеобразных национальных ремесленных производств и региональных приемов обработки олова. Однако наиболее показательно оловянное производство, сосредоточенное в немецких землях и насчитывающее многовековую, богатую историю его развития.

Ареал бытования немецких оловянных изделий и круг влияния их типологии широко распространяется по всей Европе: от французского Страсбурга па западе, нижнерейнских областей Голландии и Скандинавских стран на севере до прибалтийских и польских городов на востоке, охватывает оловянное производство швейцарских кантонов, Австрии, Богемии и Моравии.

Определяющее место Германии в европейском оловянном производстве обеспечили саксонские Рудные горы (Erzgebirge) — второе по величине европейское месторождение оловянной руды, касситерита (после неисчерпаемого уэльского Корнуолла); свою роль сыграло и оловянное сырье Богемии. Добыча металла начинается здесь в XI! веке, промышленная разработка разворачивается в XIV столетии. В отличие от ручной обработки серебра (чеканки) или железа (ковки) оловянные изделия отливали в формах: сперва в глиняных (с добавлением телячьей шерсти), затем — в каменных, медных, латунных, чаще всего — в бронзовых и, наконец (в XIX веке), — в железных.

Во второй половине XV века в городах Европы (и Германии в частности) учреждаются цеховые организации оловянных мастеров, формулируются законодательные основы производства и контроля над качеством изделий. В поле зрения цеховых старшин всегда оставались два главных вопроса: состав сплава и порядок маркировки готовой продукции литейщиками олова. Для того чтобы расплавленный металл полностью и без пустот заполнял форму, необходимо было повышать его текучесть, добавляя в сплав немного свинца. Стоимость лигатуры ниже цены олова, но качество изделия токсичная свинцовая добавка заметно снижает. Поэтому для легирования была установлена оптимальная пропорция — десять к одному, получившая общенемецкое обозначение «пюренбергской пробы». У более качественных отливок соотношение 15:1, а «непищевые» сосуды и утварь могли выплавлять из шести частей олова и одной части свинца.

Состав сплава должен был быть обозначен на самом изделии маркировкой. В немецких землях качество сплава гарантировали клейма с короной, розой, ангелом или крылатой фигурой Правосудия с весами в руках. В конце XVII века и в XVIII первый сорт продукции маркировали литерой «X», а высший — буквами «СБ» (Clar und l.auter), что означало «светлое и чистое» олово. Кроме клейма оловянной пробы, немецкие изделия обычно несут личное клеймо мастера с его инициалами и с каким-либо условным знаком, а также городское клеймо, в большинстве случаев представляющее герб города. В Тюрингии и Саксонии личная и городская маркировка обозначают еще и качество сплава: если лигатура составляет нормативное соотношение 10:1, то одно из двух клейм (личное или городское) повторяется на изделии дважды. Такая «трехмарочная система» позволяет достаточно точно атрибутировать саксонские и тюрингские памятники.

Богатейшее наследие немецких оловянщиков XVII— XIX веков прежде всего — в бесконечном разнообразии типов и форм посуды и утвари, а его ценность — в замечательном вкусе, такте, чувстве формы и изобретательности, с которыми мастера больших и малых немецких городов в красивом серебристо-сером металле отливали увесистые, пластичные и выразительные предметы, облегчавшие и украшавшие быт современников.

Каждая немецкая местность, любой город или ремесленный центр Германии и прилегающих к ней областей накопили богатый опыт, выработали особые приемы работы с материалом, наметили пути конструктивных решений и формообразования предметов. Однако, говоря о региональных особенностях оловянных изделий, мы не можем различать их в художественном плане подобно тому, как мы оцениваем своеобразие памятников гамбургских или аугсбургских златоделов. В XVII столетии, и тем более позже, оловянное дело было тиражным и в значительной мере механизированным производством. В отличие от ручной выколотки, чеканки и сложной монтировки классических серебряных изделий оловянную утварь отливали в формах, части ее спаивали и обтачивали на токарном станке. Местные, иногда узко региональные особенности производства и бытового уклада немецких земель способствовали тому, что с годами складывались определенные конструкции, объемы и формы оловянной посуды. Поэтому первыми шагами при атрибуции и датировке европейского оловянного изделия должны быть определение его типа и типологический анализ: грушевидная кружка, например, характерна для Моравии конца XVII века, а в шведском оловянном производстве она распространилась в XVIII столетим; реркен, узкий конический сосуд, известен в ганзейских городах со второй половины XVI столетия и бытовал вплоть до XIX века.

Верное определение типа предмета оказывается важним, но недостаточным для его точной датировки и атрибуции. Если срок жизни оловянной посуды при постоянном ее использовании равнялся 30 годам, то литейные формы — из камня, бронзы, меди, железа — были гораздо прочнее самих изделий и чуть ли не веками служили мастеру и его потомству. Отсюда следует, что на протяжении многих десятилетий формы оловянных отливок оставались без изменений, не эволюционируя в художественном или стилистическом отношении. Возможное же перемещение литейных форм от мастера к мастеру, из города в город, из страны в страну приводило и к миграции отдельных типов предметов из олова. Кроме того, уже в XVII столетии города Европы (Германии в частности) — отнюдь не замкнутые средневековые коммуны: торговые связи, промышленные контакты и взаимодействие значительно размывают своеобразие ремесленной продукции отдельных земель. Следовательно, определив местный тин кружки или кувшина, необходимо уточнить город и дату производства изделия по клеймам, гравировке, малым элементам декора и особенностям декоративных техник, но любым другим косвенным признакам.

Оловянную посуду Германии можно разделить на две основные группы, к первой из которых относятся традиционные, исторически сложившиеся формы собственно оловянного производства: тарели, кувшины и кружки, солонки, четвертины. В XVII—XVIII веках воздействие европейских художественных стилей и стилистики иных металлопроизводств (в первую очередь — серебряного) приводит к появлению других оловянных посудных форм и к видоизменению старых, что составляет вторую группу изделий нового типа, которая со временем становится преобладающей.

Эти изменения хорошо заметны в простейших изделиях — тарелях и блюдах. Плоское посудное литье первоначально повторяет деревянные подносы прямоугольной формы; такие северонемецкие и скандинавские плато относятся к XVI веку. Поначалу плоские посудины предназначались в качестве раздаточных блюд при трапезе. В XVII веке в Германии складывается характерный тип огромных дисковых блюд диаметром более 70 см, с широким полем и совсем небольшим заглубленным дном, из-за сходства формы названный «шляпа кардинала». Блюда, выполненные позднее, отличаются большей глубиной и диаметром емкости и, соответственно, меньшей шириной поля. Чуть позже общих блюд появилась индивидуальная посуда — тарели, которые отличались меньшими размерами (не более 25—30 см в поперечнике) и прошли тот же путь видоизменений. Почти плоскими дисками кажутся тарелки известного остзейского оловянишника Цириака Клинта, работавшего в Риге в 1540 —1592 годах: рельефный валик закраины вокруг широкого поля, едва намеченный изящный изгиб донца, выступающий с оборота чуть выпуклым 

кольцевидным поддоном. В самом же центре, вместо углубления — выступ-омбилик (JAittelbuckel), грамотно выделенный двойной резной чертой но наружной поверхности; этот полукруглый выступ дна тарели в английском олове исчезает в 1670-е годы, в немецком же ремесле он останется до 1720-х. Тарелка прибалтийского производства конца XVII века — уже без него и выстроена в двух плоскостях: широкое гладкое зеркало дна и узкое прямое иоле с массивной округлой закраиной. Для XVIII столетия характерны тарели глубокие и емкие, с отвесным переходом от гладкого скошенного поля (армирующее край утолщение спрятано на обороте) к плавно закругленному углублению дна.

В XVIII веке типологическим изменениям «блюдного олова» сопутствовала смена стилистических декоративных акцентов. Классицизм эпохи Людовика XIV предложил тип тарели или блюда с массивным бордюром из рельефных валиков разного профиля. С 1730-х годов стиль рококо, не отказавшись от профилировки борта, радикально изменил его очертания: тарелка представляет собой пяти- или шестилепестковый цветок, с эффектно вырезанным полем и изящным рельефным контуром по краю. Такие фигурные тарели, названные барочными (Jbarockteller), бытовали вплоть до середины XIX 

века. Для саксонского Баутцена характерен редкий тип рокайльной тарели, дно которой украшено пластичным рельефным мотивом картуша, цветочным декором, геральдической композицией, — в пышном обрамлении бегущего вокруг борта орнамента из фестончатой раковины, основного стилеобразующего элемента эпохи.

В юго-восточных немецких землях, в Австрии, Богемии и Трансильвании бытовала практика сплошной гравированной декорации тарелей и блюд. Цветочный или геометрический орнамент поля обрамлял сюжетную композицию зеркала — галантную сцену, герб. Декоративная резьба на обычной столовой посуде внушена, вероятно, обязательными каноническими изображениями на тарелях религиозного предназначения. Это — использовавшиеся во время крестин христианские «блюда восприемников» и распространенные в этой части Германии еврейские ритуальные блюда Зедер. Рисунок достаточно упрощен и нанесен механическим способом цизелировки, пунктиром и зигзагообразной линией (немецкое название этой техники Flechelii).

Историческими изменениями бытового уклада в XVIII веке и влиянием серебра и фарфора объясняется широкое распространение столовых мисок и супниц 

из олова. В оловянном производстве миски простого обиходного типа известны еще с конца XVI века; традиционная их форма в континентальной Европе — полукруглая плоская чаша с напаянными на края одной-двумя пластинчатыми рукоятями, напоминающими ухо, отчего и были названы Ohrenschussel. Па протяжении столетий менялся рисунок сквозной просечки «ушек», они принимали вид раковины или кольца, однако форма самого сосуда оставалась неизменной вплоть до начала XIX века и была скорректирована лишь классической стилистикой ампира. В это время в центральных землях Германии производили оловянные миски строгой цилиндрической формы, структурно разделенные на поддон и корпус с прямыми вертикальными стенками; припаянные на середине высоты ручки — уже не пластинчатые, а отлитые фигурными скобками. Такая конструкция позволяла использовать миски как переносные судки, поставив их друг на друга и продев сквозь ручки ремень.

В дополнение к этой традиционной форме миски во второй трети XVIII столетия в моду вошли оловянные подражания серебряным супницам стиля рококо (в технической документации мастерских и в рекламе эти изделия так и назывались: Zinn auf Silberart — «олово на серебряный манер»). Основными производителями рокайльной оловянной посуды стали крупнейшие ремесленные центры Южной Германии, а также Хеб и Карлсбад в Богемии. Круглые, а чаще — овальные, на высоких поддонах или литых ножках, суповые миски дополнялись массивными ступенчатыми крышками и консольными ручками-скобками. Впервые в оловянном деле вместо правильной геометрической появились фигурная форма, криволинейный объем, раскрепованная волнистая поверхность. Однако о скульптурном богатстве серебряных супниц рококо в олове напоминали лишь скромные фигурные хватки крышек в виде шишки, желудя, бутона, гранатового яблока или артишока и отливки ножек в виде львиных и птичьих лап, валиков или дольчатых шаров.

Со временем волнистые, пульсирующие формы рококо исчезли, однако еще долго повсеместно продолжали отливать декоративные элементы в виде раковины, бытовали формы столовой и кухонной посуды, созданные в этом стиле. Так, в Любеке, на севере Германии, в 1780-е годы был изготовлен переносной шарообразный суповой горшок с перекидной ручкой (Hangelpot или Tragetopf). Выразительный объем расчерчен нарезными декоративними поясками и рельефными валиками, подчеркнут изящным скульптурным элементом — петлями рукоятки в виде женских полуфигур? (такое мелкое фигуративное литье — атрибуционный признак северонемецкого олова). Через три 

десятилетия любекские мастера все еще производили круглые горшки: лишь небольшие расхождения в отливке и обточке отличают аналогичный предмет 1800-х годов производства. Столовая миска-шар известна в саксонском оловянном деле времен бидермайера и вплоть до 60-х годов XIX столетия.

Кроме репрезентативной суповой посуды стилистакой рококо были отмечены южнонемецкие и богемские блюда сложных криволинейных очертаний, а также эффектные многоярусные приборы для специй — менажи, или, как их называли в России, рассольники. Блюдца-раковины и гнезда для судков менажа кренятся на витом вертикальном стержне в разных уровнях, большое ступенчатое плато — основание всей конструкции — покоится на четырех изогнутых ножках; массивный и объемный предмет занимает почетное место в центре парадного стола.

В формах фигурно-овальных супниц рококо, но меньшего размера, из олова изготовлялись и столовые сахарницы. Это средней величины шкатулки с откидной крышкой, овальная форма которых дробится множеством вогнуто-выгнутых вертикальных граней и горизонтальных ступенчатых поясков ярко выраженной рокайльной стистилистики. Еще меньше — коробочки двухкамерных солонок-перечниц-, в отличие от сахарниц на поддонах у них, как правило, четыре ножки и две пластинчатые крышки-клапана на поперечной оси.

Около 1700 года в обиход вошли серебряные грушевидные натруски для перца, соли или сахарной пудры; эта форма широко распространилась и более столетия бытовала не только в металлическом 

исполнении (серебро, олово, латунь), но и в 

фарфоре. Граненый или округлый корпус, широкий внизу и сужающийся кверху установлен на ступенчатый поддон, иногда скрывающий засыпное отверстие с пробкой. Верхняя часть (иногда тоже свинчивающаяся) испещрена фигурными просечными отверстиями, складывающимися в ажурный орнамент. Наиболее распространена барочно-рокайльная форма грушевидных солонок из олова, однако в первой четверти XIX века в соответствии с духом времени их округлая форма стала приобретать строгие очертания вазы-кратера, причудливый рисунок отверстий сменился вертикальной лучевидной просечкой. Натруска оловянного мастера Вильгельма Тира из Дортмунда — часть нарядного набора для специй (солонка и перечница), украшенного тончайшим, чуть выступающим рельефом из аканта; для северо-восточной Германии особенно характерен мотив дубовых листьев и желудей.

Во второй половине XVIII века одновременно бытовало 

несколько типов оловянных столовых приборов для специй, соли и сахара: это и простейшие круглые мисочки на поддонах, тип которых прослеживается с глубокого Средневековья; и заимствованный у Англии тип «хозяйской» солонки в виде плоской шайбы с расчеканенными отворотами дна и борта (производились они в немецких городах северного побережья, например в Ростоке); и солонки подвесные настенные, на фигурно вырезанных пластинках. Традиционный тип солонки-миски того времени был представлен: в стилистической переработке барокко

на трех фигурных ножках-лапах; раннего классицизма

в формах античной урны, с львиными маскаронами корпуса и скульптурным павершием крышки; ампира — в виде плоской вазочкм-таццы на невысокой ножке; наконец, в пластичной стереометрии стиля бидермайер — увесистой конической чашей под плоской профилированной крышкой с шариком-хватком.

К посуде классической эпохи (конец XV1I1 — начало XIX века) относятся оловянные горчичницы — маленькие кувшинчики с петлевидной рукоятью, с упором и подъемной крышкой на вертлюге, снабженные специальной емкой ложечкой с узким стеблем, для которой па крышке, с краю, прорезано отверстие. Приборы для специй — это и небольшие 

кувшинчики, уксусники. Возможно, именно так использовали отлитый из светлого олова и искусно обточенный на токарном станке маленький грушевидный кувшин на высоком поддоне, с треугольным сливом фигурно выточенного профиля, пластинчатой S-образной ручкой с двойчатым упором и ступенчатой крышкой на вертлюге. Точно 

атрибутировать происхождение предмета сложно, так как форма хватка, нижняя пята ручки и особенно профиль слива характерны для оловянного дела многих регионов (Силезии, северных швейцарских кантонов, а также для Швеции).

Вообще со времен Средневековья размеры и формы кувшина (Каппе') в немецких оловянных производствах близки разнообразным формам кружек (Krug) или даже полностью совпадают с ними. Традиционные виды тех и других — это цилиндрическое тулово, изогнутая рукоять, крышка на вертлюге, треугольный слив. Со временем использование этих сосудов стало дифференцированным; демократические пивные и винные кружки при этом не изменили своих традиционных форм, кувшины видоизменились, их стали использовать в новом качестве — как столовые сосуды для воды, шоколадницы и кофейники разных типов.

11а рубеже XVIII и XIX веков в Тюрингии производили массивные настольные кувшины для кипятка с овоидным туловом, толстой пластинчатой рукоятью с упором-шариком и узким носиком, слив которого оформляли в виде пасти дракона. Отличительная черта тюрингского кувшина — пластинчатая петля на винтовой крышке, служащая для переноски сосуда из кухни в столовую или из дома на поле (отсюда его название Emtekanne — «урожайный кувшин»). Удобная форма и удачное художественное решение способствовали тому, что кувшин этого типа бытовал долго и даже был заимствован соседними землями. До наших дней сохранился аналогичный сосуд 1768 года, отлитый в Саксонии лейпцигским оловянщиком Иоганном Готтлибом Блазиусом. Кроме расшифрованного клейма, значительно более 

поздней датировке отвечают веревочная оплетка рукояти (столовое применение для кипятка) и орнаментальная цизелировка поверхности. В конце XVIII века на основе этой же модели в Альтенбурге (?) был изготовлен кувшин более стройной формы, с изящно изогнутым носиком, отверстие которого закрывается крышкой-язычком па неглях. В западных землях Германии подобная форма существовала вплоть до середины XIX века.

Во многих немецких землях на основе традиционных форм кувшина и кружки в то время создавали своеобразные сосуды, различавшиеся общим видом и конструкцией крышки и носика-слива. Так, в Хебе (Богемия) изготовляли кувшины под названием Lirlkrug с дутым туловом, коленчатой ручкой и носиком-трубкой, напоминавшим лейку. Для фогтланда типичными были угловатые кувшины Riegelkanne, с почти треугольным туловом; длинный трубчатый носик шел от самого основания, а крышка запиралась на особую задвижку-засов, от которой и произошло название сосуда. У базельских кувшинов Runaele, напротив, были обтекаемый грушевидный корпус, установленный на широкий и выпуклый поддон, S-образная пластинчатая ручка и покрывающая слив плоская крышка; форма этого столового сосуда напоминает скорее более поздние кувшины-умывальники.

Наиболее высоким «социальным статусом» среди оловянных кувшинов пользовались шоколадницы, чайники и кофейники, именно их во второй трети XVIII века выполняли в стилистике рококо. Поверхность шоколадницы (цилиндр с перпендикулярной тулову деревянной рукояткой-балясиной) расчеканивали годронами — параллельными или расходящимися волнистыми выступами; чайники и кофейники декорировали рокайльными деталями или придавали им новые формы. Так, например, грушевидный 

корпус, треугольный слив, откидывающаяся набок выпуклая крышка, петельчатая рукоятка и гравированный цветочный декор были отличительными признаками оловянного немецкого кофейника «турецкого» тина (Turkenkanne). В конце столетия на севере Германии появился странной формы сосуд для кофе с краном (Kranenkanne), который не без юмора был назван «дроппельмина» (Drtippebmna). Русского человека удивляет прежде всего его сходство с самоваром (они появились одновременно), однако у этого грушевидного, или вазообразного, сосуда на трех изогнутых ножках, с краном внизу корпуса, с двумя петельчатыми ручками и дутой крышкой нет главной функциональной детали отечественной «водогрейной машины» — внутренией трубы подогрева. Это именно столовый, репрезентативный сосуд, в котором горячий кофе или кипяток, залитый из кухонной огнеупорной посуды, подавали на стол. Для того чтобы горячий металл не обжигал рук и не портил поверхности стола, соответствующие оловянные детали снабжали вставками черного дерева: хваток крышки — точеной балясинкой, ножки — профилированными шариками, картуш ключа крана — круглым медальоном.

В комплексе с оловянным кофейником или чайником иногда использовали и оловянные чашки, однако нельзя утверждать, что такая практика широко распространилась. В самом начале XIX столетия в Германии совсем недолго из олова производили чашки чуть расширяющейся кверху конической формы, с прямым или отогнутым краем и С-образной ручкой с 

маленьким черенком-упором сверху; оловянные, как и серебряные чашки с блюдцами, повторяли формы фарфоровой посуды.

Для немецкого оловянного дела гораздо более органичны стакан, и стопа — традиционные типы питьевой посуды. Стопа (отличающаяся от стакана большими размерами и наличием поддона, почему и названа Gefussterbecher) чаще встречается со второй половины XVII века в северо-западных немецких землях. Ее гамбургский вариант (Шлезвиг-Гольштейн) отличается минимально обозначенным поддоном — собственно, чуть выступающей наружу пластиной дна — и заимствованной у английских сосудов пунктирной цветочной гравировкой крупного масштаба. Для кельнского производства (Северная Вестфалия) самого начала XVIII столетия характерны тонкостенные (не отлитые, а спаянные из листового металла) конические стопы со срезанным необработанным краем на узких поддонах в одну ступеньку, сплошь покрытые резцовой гравировкой на светские и религиозные сюжеты.

Немецкие стаканы XVII—XVII1 веков раструбом, имеющие специальное название Stauf, — небольшие пропорциональные сосуды усеченной конической формы, с прямыми стенками и отогнутым, мягко закругленным бортом. Стенки их, как правило, толще, чем у цилиндрических стаканов XIX столетия. В Саксонии (XVIII в.) форма прямого конического стакана была преобразована в так называемый «вокальный кубок», с добавлением высокой многопрофильной точеной ножки на тарельчатом поддоне. С начала XIX столетия у немецких стаканов появилось более массивное донце, обычно чуть выступающее наружу узким полукруглым валиком. В первой трети того же века их поверхность начали украшать нарезными поясками или цизелированпыми пунктирными насечками, а иногда снабжать литыми рельефными валиками, изображающими полосчатый обод, цепочку жемчужинка или лавровую гирлянду.

Сосуды для хранения жидкости, независимо от объема именовавшиеся в России четвертинами, в немецких землях назывались «флягами», с обозначением винтовой формы замка крышки: Shraubflasche. Первоначально, еще в XVI веке, они были круглыми и плоскими (на Руси такая фляжка называлась сулеёй); в следующем столетии четвертины принимали форму куба, цилиндра, конуса, призмы. Назначение таких сосудов было двояким: это портативная посуда для трапезы в дороге или на полевых работах и в то же время — погребная емкость для хранения вина, медовой настойки, растительного масла или соуса. Гравированные надписи на предметах свидетельствуют об использовании четвертин для хранения вина в церквях (XVII в.) и в качестве подарочных подношений (XVIII в.).

Небольшой размер, конический корпус и простое гладкое кольцо — рукоять на крышке — позволяют датировать такие предметы XVII столетием и с большой долей вероятности предположить их саксонское происхождение. К концу века производство четвертин захлестнула так называемая «цветочная мода», пришедшая из мастерских южногерманских серебряников. Стенки восьми- и шестигранных сосудов работы оловянщиков Аугсбурга и Нюрнберга стал украшать высокий рельеф из цветов, плодов и листьев, свойственных пластическому богатству и великолепию немецкого барокко. Способ изготовления таких сосудов предполагал не объемное литье, а спайку плоских оловянных дощечек — филенок с рельефной орнаментацией.

Эта же технология позволила создать поистине удивительные формы сосудов. Если спаиваемые стенки изогнуть выпуклыми лопастями, то сосуд образует в плане многолепестковый цветок (такие четвертины известны также в оловянном деле Моравии и России). Если же грани сделать вогнутыми, да еще несколько закрученными в спираль, то результат просто ошеломляет — столь экстравагантный облик принимает сосуд (подобные предметы изготовляли оловянщики Киля около 1700 года, а также мастера времен бидермайера).

Для оловянных сосудов XVIII века характерны большие (до 50 см высотой и до 35 см в поперечнике) прямые и гладкие граненые четвертины стройных пропорций. Если поддоны сосудов предыдущего столетия были намечены лишь небольшим плоским выступом или вовсе отсутствовали, то в это время основания четвертин обычно усилены многоступенчатым цоколем или полоской-рантом, напаянным снизу по периметру. Основным декоративным элементом, эффектно оживляющим их ровные стенки, служат подвесные кольца-рукояти, подвижно крепящиеся на накладных профилированных петлях. Одно (на навинчивающейся крышке), два (второе — сбоку на корпусе чуть ниже плечиков сосуда) или три (сверху и по бокам) симметричных овальных кольца отлиты со всей возможной изобретательностью декоративного ресурса барокко и рококо. В центре композиции помещена тяжелая бликующая бусина — круглая, дольчатая, или же решенная как зернистый плод граната; с двух сторон ее обрамляют растительные элементы: аканфовый побег, бутон, листва или же зооморфный мотив чешуйчатых змей или раскрывших пасти драконов.

В XIX столетии четвертины, как традиционная форма оловянной посуды, — архаичны и уже поэтому довольно редки. Обычно это прямоугольная в сечении плоская фляжка с плавно приподнятым очертанием верха, небольшого (карманного) размера и, соответственно, без ручек и поддона.

Даже ограничивая рамки обзора немецких оловянных изделий хозяйственной утварью, невозможно охватить всю бесконечно разнообразную картину предметных типов, видов и форм. Неназванными остались целые группы памятников — мерные сосуды, письменные и осветительные приборы, оловянные ложки, табакерки, туалетные принадлежности и самая разнообразная хозяйственная мелочь — от грелок до наперстков и швеек.

Говоря об основных типах немецких изделий из олова, несколько раз пришлось упомянуть об оловянных кружках. Это не просто еще один тип оловянной посуды Германии, а основа оловянного производства немецких мастерских от Балтийского моря до Альп. Их отливали издавна и повсюду, и именно оловянная кружка наглядно демонстрировала особенности местных форм и широкий диапазон декоративных приемов оловянщиков немецких земель. Однако для того, чтобы рассмотреть по порядку кружки Мекленбурга и Саксонии, Лихтенхайна и городов Баварии, «реркены», кружки Яна Стена, базельские колокольчатые и многие другие, необходима отдельная статья.

Елена ЕЛЬКОВА

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 31 (октябрь 2005), стр.6