Европейские оловянные кружки XVII-XIX веков

Для изучения европейских кружек из олова полезно выстроить целую системную классификацию объемов и форм, несколько напоминающую классификацию видов в ботанике и зоологии, но, конечно, лишенную их жесткой определенности. Основываясь на устойчивой повторяемости формы кружки, анализируя характерные черты деталей оловянных сосудов той или иной местности, учитывая приемы и техники декора, можно не только вести увлекательные атрибуционные исследования в этом материале, но и с успехом применить полученные выводы в смежных научных сферах: к памятникам художественной металлообработки (в первую очередь — к изделиям из серебра и меди), к керамической и фаянсовой посуде, к сосудам из дерева, стекла и жести. Такое перекрестное сравнение может быть интересным и плодотворным, тем более, что для отечественного читателя тема европейской оловянной посуды до сих пор оставалась практически закрытой.

Развитие производства оловянных кружек в Европе тесно переплетено с историей европейского быта, с формированием целых национальных субкультур виноделия и винопития, пивоварения, молочного хозяйства, системы объемов и мер. Предметный ряд выступает живым памятником этой истории. Так например, когда в 1530 году английский король Генрих VIII запретил приготовление пряного пива {ale-berry и braket}, оловянщики стали снабжать донца своих кружек полым сквозным шариком, куда пряности клали непосредственно перед употреблением. Кружка из олова знала церковное, домашнее и трактирное применение, работала как мерный, разливательный и питейный сосуд. Кружки небольших размеров обычно предназначались для брантвейна (крепкого вина), молока или воды; из большемерных пили преимущественно эль и пиво. Нередко оловянная кружка была свадебным или крестильным подарком, о чем на ее стенках свидетельствовала памятная надпись.

В европейских странах развивались свои традиции использования оловянной питейной столовой посуды, которые далеко не соответствовали привычному обиходу России. Вспомним, например, картины малых голландцев, в которых веселые сотрапезники пьют из длинных носиков так называемой «кружки Яна Стена» — и по объему, и по форме больше похожей на кувшин, скорее даже — на лейку, нежели на кружку в русском привычном обиходе. В некоторых европейских странах и землях историческая эволюция форм и бытования индивидуальной питьевой посуды привела к появлению на столах кувшинообразных сосудов, название которых включало понятие кружки (богемская Lirlkrug, круглые «Kugelkrug» и «валлисские кружки» Швейцарии) или заменяло его (французские picbets, южнонемецкие Stitzen). В Британии кружки «flagon», «mug» и «tankard» отличались размерами и формой, однако и то, и другое, и третье можно перевести на русский одинаково. Таким образом, среди кружек в Европе оказались сосуды сферические, грушевидные и вазообразные, в то время как для русского восприятия тип кружки обычно ограничен простейшей конической формой или цилиндром, предпочтительно без носиков или сливов. И для этого были веские основания.

Тип высокого, стройного сосуда с корпусом прямолинейных очертаний, с крепящейся на цилиндрическом шарнире (на «вертлюге») откидной крышкой и изогнутой рукоятью преобладал или хотя бы наличествовал во всех региональных оловянных производствах Европы Нового времени, являясь наследием готического искусства.

В начале XVII столетия на Севере Европы — в Нидерландах, Скандинавии и в Северной Германии — сформировался характерный тип винных кружек, изготовлявшихся вплоть до конца XVIII века. Это — рёркены {Rorken), узкие и высокие кружки в виде опрокинутого конуса на широком, двойном и как бы «дутом» поддоне с наплывом. Крышка сосуда обычно тоже двухуровневая и тоже выпуклая; пользоваться ею помогает специальный рычаг — упор для большого пальца, непременная принадлежность всех видов оловянной европейской кружки и многих кувшинов. (Типы упоров изначально и преимущественно были связаны с определенными регионами и временными периодами, но с ростом технологических возможностей и взаимовлияний этот строгий порядок нарушился). Для северонемецких рёркенов типичны пластинчатые, S- или С-образно изогнутые рычажки-упоры, однако такие же можно встретить и на шведских кружках следующего столетия.

Вариант того же типа, Vexierrorken, «замысловатый» сосуд, мастерился по образцу потешных средневековых кубков-шутих: стенки его вдоль верхней кромки испещрены сквозными отверстиями в форме звездочек, сердец и полумесяцев, из которых содержимое неминуемо проливалось при обычном способе питья. Чтобы не насмешить окружающих, нужно было пить из устья рукоятки — полой трубки, выведенной внутрь у дна сосуда. А «рёркен счастья» — Gluckrorken — в своем монументальном поддоне заключал игральные кости, гремевшие при питье (в пьющей компании такой сосуд доставался счастливцу; опустошив кружку, принимались за игру). У другой разновидности «судьбоносного» сосуда на крышке было колесико со стрелкой, которая, подобно рулетке, указывала на того, «кому чашу пить».

К северогерманским оловянным производствам относится еще один тип высокой и стройной «колончатой» кружки — Saulenkanne, В отличие от рёркенов, эти сосуды с прямыми или чуть сходящимися кверху стенками установлены на очень небольшом, как бы сплющенном основании с узким валиком по краю. Вытянутый корпус завершается плоской откидной крышкой с S-образным упором и снабжен пластинчатой рукоятью, вынесенной в верхнюю половину высоты кружки. Декоративный элемент составляют нарезные пояски чуть ниже горла и в нижней четверти тулова.

Как и у замысловатых рёркенов, у колончатых кружек тоже есть свой секрет. Внутри на дне можно разглядеть круглую рельефную накладку; она называется «Во den-rosette», так как обычно это розетка, цветок розы, ведущий свою иконографию от геральдической розы Тюдоров, вездесущей английской маркировки оловянных изделий и слитков. Реже на дне помещали изображение цветов в вазе, Распятие или гербовый щиток. Считается, что происхождение этой накладки сугубо технологическое: розеткой «запечатывается» отверстие дна сосуда, фиксирующее его в станке при завершающей токарной обработке. Возможно также, что Воden-rosette — реликт традиционной рельефной мишени, с глубокой древности украшающей дно питьевых чаш и чарок. Благородство и красота стройных пропорций северной оловянной посуды, ее разумная архитектоника и строгое решение масс и объемов позволяют отнести этот тип к лучшим достижениям оловянного дела Германии.

Характерная особенность облика колончатых кружек — плоский диск в основании, который визуально можно определить как поддон. Однако в конструктивном отношении это вовсе не поддон (полое снаружи кольцевидное основание сосуда): дно кружек совершенно плоское, плотно прилегающее к поверхности стола, что, может быть, и не очень удобно, если стол неровный или на нем насорено. Выступ-ободок присутствует здесь как «псевдоподдон», но это настоящее дно сосуда, которое при пользовании кружкой заполняется ее содержимым. Такая форма дна северонемецких оловянных сосудов просуществовала вплоть до конца XVIII столетия и достигла далеких пределов России, отразившись в местном оловянном производстве.

                                                                                 Принцип расширяющегося основания кружек существенно повлиял на южнонемецкие и австрийские сосуды. Однако в отличие от четко выделенной плоской ступеньки северных изделий здесь форма дна принимает иной вид. Это плавно расходящееся, как бы оплывающее и далеко выступающее закругленное основание, снаружи ничем не отделяемое от корпуса, который тем самым приобретает единую, наглядно устойчивую и почти что статуарную форму. Отсюда и наименования таких сосудов: малая Fletschkrug — «сплюснутая» и высокая Standkrug — «устойчивая» кружки. На тот же слитный пластический эффект рассчитаны и плотно прилегающая к борту округло очерченная крышка, и отсутствие горизонтальных членений декоративного или конструктивного порядка. Скульптурная пластика единого, обтекаемого тела предмета в баварском и австрийском оловянном кружечном производстве — это совершенно особый принцип выстраивания формы, и в своих лучших проявлениях он ничем не уступает достоинствам «архитектурных» изделий северных земель Мекленбурга и Голштинии.

Та же пластическая идея лежит в основе облика кружек Швейцарии, однако национальные особенности сказались здесь в особом внимании к деталям, в тонких декоративных акцентах и, конечно, в собственных традициях оловянного дела. Швейцарское олово почти полностью происходит из немецкоговорящих северных и западных кантонов и имеет аналогии в прилежащих (соответственно — южных) немецких оловянных производствах. Так, именно вынесенный поддон, плавно перетекающий в цилиндр тулова, определяет силуэт швейцарских кружек. Расширяющийся книзу корпус (иногда диаметр дна в два раза превышает верхний поперечник борта) и его закругленные, покатые «плечи» создают форму колокола, давшую название базельским «колокольчатым» кружкам. Их оригинальная особенность наличие носика-слива и невиданное устройство крышки. Это диск, фиксируемый вращением по принципу поворотной щеколды, сверху которого укреплена большая эффектная кольцевидная рукоять, не встречающаяся нигде, кроме Базеля. В отличие от нюренбергских кружек, конструктивные узлы базельских сосудов выступ основания, плечевой пояс, зона припоя ручки — изящно акцентированы узкими точеными валиками и заглубленной резьбой.

Двигаясь далее с юга на восток, тот же абрис «оплывающей» книзу формы встречаем и в соседних землях — в Австрии, Богемии и в более северной Силезии. Такова, например, кружка оловянного мастера XVIII века из силезского городка Франкенштайн, в которой (кроме типичного для этих мест фигурно-треугольного носика-слива) особенно интересен чуть выпуклый ковровый орнамент корпуса, выполненный в старонемецкой технике травления. Однако ее «псевдоподдон» настолько гипертрофирован, что напоминает блюдце, в которое поставлена обычная коническая кружка, — визуальная связь частей предмета нарушена, и вся конструкция несколько отдает провинциализмом.

Насколько контрастирует это решение с теми формами, которые возникли и плодотворно развивались совсем неподалеку — в Королевстве Саксония! Здесь из олова, добытого в Рудных горах, с середины XVII столетия кружки изготовляли по принципу, в основе которого было наглядное конструктивное членение сосуда на структурные составляющие: поддон, корпус и крышку. Формы их просты и соразмерны, границы зон и сочленений, края и концы декоративно выделены — поясками, кромками, токарной нарезкой. Подчеркнуто выпуклый (в четверть усеченной сферы), объемный поддон подобен постаменту, надежно и неколебимо несет он цилиндр корпуса, прикрытый крышкой в форме перевернутой миски. Абрис завершения подобен силуэту основания сосуда, неизменный саксонский шарик-упор вторит круговому ритму объемов и масс. Перед нами — классическая форма европейской оловянной кружки.

Но созданием этой совершенной конструкции творческий ресурс саксонских оловянщиков не исчерпался. На протяжении столетий их исключительно разнообразная продукция удивляла и неожиданной игрой форм, и включением дополнительных материалов, таких, как латунь и камень, керамика и стекло. Что можно сказать о кружке-бочонке, выполненной в Дрездене мастером Бёмером около 1780 года, если по чистоте линий и минимализму «техно»-декора она скорее напоминает лучшие произведения прикладного искусства XX столетия? Лишь подлинный художник способен отвлечься от инерции традиционной технологии и диктата формы, уходящей корнями в далекое прошлое.

Именно центральные области Германии — Саксония и Тюрингия — обогатили европейский быт и замечательными изделиями своеобразных «совместных предприятий», в которых оловянщики выступали смежниками керамистов, камнерезов и бондарей. Они выполняли комбинированные предметы, в которых олово работало оправой, усиливающим каркасом, дополнением к иному материалу, формирующему корпус предмета.

 Своеобразная технология и простейший материал — деревянный шпон — использовались в производстве так называемых «лихтенхайнских» пивных кружек, предназначенных, разумеется, специально для пива, которое варили в местечке Лихтенхайн, близ Йены, и изготавливавшихся в XVIII веке в Тюрингии и соседних районах. Олово плотными кольцами охватывает деревянное дно и вертикально набранные, плотно сбитые дощечки; из него же сделаны плоская орнаментированная крышка и изогнутая ручка с упором-шариком. Главное же в этой конструкции — сквозные стенки листового олова, надетые на деревянный корпус ажурной оловянной «рубашкой» с тонкими силуэтами оленей, зайцев или фазанов, с растительным узором и геральдическими вставками, тонко вырезанными по прихотливому контуру и пройденными легкой штриховой гравировкой.

Тип «лихтенхайнской» кружки, конечно, не спутаешь ни с каким другим; однако важный атрибуционный признак тюрингского олова — характер декоративной обработки крышки. Прежде всего, она изысканно красива: здесь и изощренная тонкость расчета, и кокетливый декоративизм богатого, неординарного украшения. Рельефный орнамент распределен на плоскости слоями: выпуклый гладкий центральный резерв (в нем могла помещаться отливка медали); чуть выступающий пояс мелкого живописного орнамента из виноградных листьев; зона крупных бликующих завитков на сильно углубленном фоне. Так достигается сложный эффект необычайно разнообразной, насыщенной и нарядной поверхности, декоративного узла в построении всего предмета. Косая насечка огибает полукруглый торец крышки (ее же можно заметить и на валике шаровидного упора); она тоже служит декоративным акцентом и тоже является исключительным атрибуционным признаком олова Тюрингии, Саксонии и Фогтланда.

В этих же землях особенно развилась практика оловянной оправы керамических сосудов, в частности кружек. Саксонские и тюрингские гончары, а за ними керамисты Богемии и Моравии, Брауншвейга или Голландии закупали здесь комплекты оправ к своим изделиям, но также заказывали их и у ближайших соседей-оловянщиков. Помимо кольцевидной профилированной оправы днища, оловянный прибор кружки составляла цельнооловянная подъемная крышка со всем сопутствующим ей набором деталей: цилиндрическими петлями (как и везде — два подвижных ушка на крышке к трем, жестко фиксированным на рукояти), пальцевым упором (почти всегда шаровидным) и пластиной, армирующей рукоять. В массивном сосуде, как, например кружке из бывшего собрания графини П.С.Уваровой (ГИМ), оправа рукоятки связана с дополнительными обоймами корпуса.

Все эти памятники выявляют свойства, присущие лишь оловянным кружкам Центральной Германии. Говоря современным языком, это высочайший уровень промышленного дизайна, то есть глубокое понимание эстетики конструирования вещи, богатый ресурс художественной инвенции, чувство формы, фактуры и декоративного приема, не удивительные на родине Бальтазара Пермозера и Иоганна Кендлера. Отсюда — и благородная уравновешенность форм изделий из олова, и их соразмерность, и гармония функции и декора; отсюда же и то существенное влияние, которое оказала продукция мастеров Саксонии на оловянное дело всей Европы.

Наряду с сосудами прямолинейных очертаний перспективным наследием европейского Средневековья стала и другая линия формообразования кружек, которая развивала округлые, грушевидные объемы корпусов.

Ее отправной точкой выступали так называемые «ганзейские» кружки XIV—XVI веков, отлитые наподобие приземистых крынок, и высокие скандинавские кувшины в виде балясины или балюстры (Balusterkrug), бытовавшие в XV—XVI столетиях.

Тяжелая приземистая ганзейская кружка с упором крышки типа «совиный глаз» широко распространилась в городах Северной Европы в XVI веке. Ее главное достоинство — в наглядном, законченном выражении каждой составляющей части: широчайшего массивного поддона, пузатого корпуса, узкой шеи и широкой горловины, еще не вполне увязанных друг с другом. Тип пластинчатой ручки, шарнирный механизм и форма крышки здесь тоже детально разработаны мастерами ганзейских городов. Все эти составные элементы (казалось бы, без принципиальных изменений) со временем облекались в изящные, пропорциональные формы, проникнутые национальным вкусом и своеобразием.

Так, с XV столетия по всей Франции распространились мерные кружечки picbets, в которых линии ганзейской кружки стали неузнаваемо подтянутыми, легкими, «мускулистыми» и стройными. Центр тяжести переместился вверх, куда стремятся собранное основание и легкая ручка-петля, куда вынесен элегантный, высоко поднятый валик упора крышки. Французские «пише» внешне мало напоминают классическую (скажем, саксонскую) кружку и являются, собственно, типичными мерками, однако на самом деле это прямые потомки ганзейской кружки, прародительницы многих кружечных семейств. (Интересно, что при множестве региональных разновидностей picbets иных типов кружек Франция практически не производила).

Более приземлены очертания подобного сосуда в швейцарском исполнении. «Пузатая» или «цепная» кружка (Baucbkanne или Kettenkrug) прославила место своего рождения — высокогорный альпийский кантон Валлис (Вале) на юго-западе Швейцарии. Она больше похожа на ганзейскую посудину — в ней сохранился тот же «совиный» тип пальцевого упора, однако заимствование форм произошло здесь не иначе как через посредничество французской кружки. «Цепная» валлисская кружка, как и базельская колокольчатая, — портативные предметы (и в этом — примечательная особенность швейцарской оловянной посуды); ее носили на цепи плотного двойного плетения, которая заметно украшала и разнообразила облик сосуда.

Кружка-кувшин с откидной крышкой и треугольным сливом конца XVIII века (ГИМ) из юго-восточных областей Германии представляет еще одно семейство «ганзейского» происхождения. Корпус сосуда напоминает форму крынки с четко разделенной зоной шаровидного тулова и цилиндрической шейки. Поддон здесь был так значительно переработан, что приобрел новое качество: в отличие от скромного цилиндрического ободка это полое ступенчатое сооружение с шейкой-перехватом можно назвать ножкой или подставкой.

Те же шар и цилиндр, но объединенные и плавно перетекающие один в другой, образуют грушевидный корпус кружки, отсюда и ее название. Грушевидные кружки широко распространились в восточных областях Европы, с юга до севера: в Швейцарии это кувшин Rundele, в Силезии, Богемии и Моравии — Birnkruge, в Швеции — балясиновидные сосуды, Balusterkruge. К этому же типу относится, например кружка 1783 года с гравированной монограммой шведского короля Густава III (ГИМ). В этом сосуде все округло: и выпуклый корпус, действительно похожий на грушу или на лестничную балясину, и полусферическая крышка, и вогнуто-выгнутая пластинка упора, и округлая ножка-поддон; цизелированный декор плавными изгибами и овалами вторит форме и силуэту. Интересна конструкция рукояти кружки, особенно характерная для шведской оловянной продукции: полукруглая в сечении, заканчивающаяся острым коленцем с гербовым щитком на конце («пятке»), внутри она полая. Такой технологический прием позволяет увеличить деталь, сделать ее и более выразительной, и более удобной в пользовании, не увеличивая при этом массы предмета (без того отнюдь не малой).

Как бы в противовес кружке округлых очертаний, в шведском оловянном деле XVIII столетия появился питьевой сосуд совершенно иной формы — конус (в отличие от конического рёркена, с которого начался наш обзор, этот конус не перевернут, но прочно стоит на своем основании). Одна такая коническая кружка с треугольным сливом хранится в собрании олова ГИМ. Художественную выразительность ее объемов подчеркивает отсутствие поддона (этот прием мы уже встречали в саксонском ремесле). Треугольный в сечении слив прикрыт крышкой, имеющей для того специальный клювовидный носик, что придает сосуду забавное птичье обличье. Сливы такого вида, особенно характерные для оловянных изделий Восточной Европы, в XVIII веке широко распространились по всему континенту и отражали скорее временной, а не региональный аспект производства. Выпускали конические кружки и в Богемии с ее развитым оловянным ремеслом, центром которого был город Эгер (Хеб), расположенный у самой границы с Баварией. Эгерскую мерную кружку с треугольным сливом — Pitscbe — производили по XIX век включительно.

Своя традиция производства оловянных кружек конической формы сложилась и в Великобритании. Несмотря на то, что здесь веками добывали оловянную руду для всего мира, особым разнообразием изделий из олова британское художественное ремесло не отличалось. И все же, сравнивая английский сосуд 1690 года с континентальным аналогом, можно определить его оригинальные особенности. Мы видим ее плоское кольцевидное основание, общее для изделий оловянных производств побережий Северного и Балтийского морей и проливов (почти такое же, как у колончатой кружки из Таллина).

С плоским диском основания «рифмуется» сильно выступающая во все стороны пластинчатая закраина крышки, придающая ей неповторимую форму, названную «Beefeater bat» из-за сходства с головным убором знаменитых стражей Тауэра. В центре пластинка крышки имеет фигурный вырез — «язычок», который вместе с изящным ажурным упором крышки в виде пальметки составляют тонкое дополнение к крупным, увесистым объемам кружки. Два широких пояса как бы обнимают корпус сосуда, и впечатление это не случайно: резные членения присутствуют здесь как реликт старой формы, как воспоминание о реальных обручах- ободьях, стягивавших непрочные стенки деревянной кружки, прототипа изделия из олова. Весь облик предмета, привлекающий собранностью и энергичным горизонтальным выбросом петли рукояти, явно выделяет британское изделие в череде образцов континентальной европейской продукции из олова.

Второй характерный тип английской кружки носит имя королевской династии Стюартов (Stuart tankard), так как хронологически совпадает с годами правления последних ее представителей (1660—1710-е гг.). Стюартовская кружка — короткий, приземистый цилиндрический сосуд с небольшим валиком у основания и плоской крышкой. Это вариант европейской барочной кружки, унаследовавшей свои квадратные пропорции от ренессансных рельефных сосудов «благородного олова» XVI столетия. На континенте она встречается в Баварии и Саксонии, но в Англии ее доля в общем типологическом спектре оловянной посуды гораздо заметнее. Цизелированный декор (механическая гравировка зигзагом, которым нередко сплошь покрыт корпус стюартовских кружек), отличается от немецкой и шведской гравировок более крупным орнаментальным рисунком; заштрихованные цветы и листья здесь несколько напоминают накладную аппликацию на гладком фоне нетронутой резцом поверхности.

Во второй половине XVII и в XVIII столетии во многих странах Европы (а по преимуществу — в ее северо- восточных странах) сложился несколько унифицированный тип большой цилиндрической оловянной кружки с четкой профилировкой горизонтальных уровней, выделявшей зоны основания (поддона) и завершения (крышки). Ручка обычно — S-образных очертаний, с большой верхней петлей и малым нижним коленцем, тыльной стороной припаянным к тулову. Пример тому — кружка финского производства с красивой фигуративной цизелировкой по всему корпусу (ГИМ). Ее ручка, формой напоминающая рукояти шведских кружек, — не полая, но монолитная; крышку, кроме упора «плюмажем», украшает литой скульптурный хваток в виде пупырчатой шишки или ягоды. Хваток часто есть и на кружечных крышках Прибалтики, Польши, Венгрии, Силезии и Моравии, что может служить атрибуционным признаком олова Восточной Европы. В традиционные посудные формы он попал, возможно, из репрезентативных цеховых кубков и кувшинов позднего Средневековья и Возрождения, увенчанных знаковой или геральдической фигуркой. Однако для манипулирования с откидной шарнирной крышкой достаточно пальцевого упора, хваток же на ней неуместен, поэтому в ведущих оловянных европейских производствах он почти не встречается.

Финский образец наглядно подтверждает, что для европейских цилиндрических кружек XVII века характерны более вытянутые пропорции, кружки же следующего столетия несколько уступают им по высоте. В то время тип большой пивной кружки с прямыми стенками (Humpen) стал действительно общераспространенным. При их атрибуции следует помнить, что английские, шведские, русские кружки XVIII века отмечены дополнительным горизонтальным членением — выступающим валиком в нижней трети тулова, подчеркивающим впечатление приземленной основательности. Деталь эта функциональна: профилированный выступ укрепляет корпус сосуда на уровне припоя рукояти, подчеркивая и усиливая конструкцию оловянного изделия.

Как более изысканный и благородный вариант того же типа можно рассматривать северонемецкие, шведские и прибалтийские цилиндрические кружки, стоящие (вместо поддона) на трех ножках-шариках, которые сжимает когтистая птичья или звериная лапа, крепящаяся к корпусу с помощью фигурной щечки-наличника. Такая конструкция отмечена в европейском оловянном деле с 1730-х годов, хотя в то время она была уже далеко не нова. Оловянщики позаимствовали форму барочной серебряной посуды, распространившейся еще в конце XVII века (успех и популярность этой художественной идеи были таковы, что в 1690-е годы в Москве на три шаровидные ножки взгромоздили большой запас старых серебряных кружек). Возникнув позже, оловянные трехногие кружки и просуществовали гораздо дольше своих прототипов — вплоть до второй половины XIX столетия! — и не претерпели при этом особых изменений (о чем можно судить, сравнивая хранящуюся в Историческом музее рижскую кружку 1740-х годов с аналогичным сосудом из Любека 1820 года). Особенностью кружек на ножках-шариках был напоминающий капсулу обтекаемый корпус с округлыми гранями дна и плотно прилегающей «притертой» крышкой. Однако в провинциальных производствах этой художественной находкой пренебрегали и на ножки часто водружали обыкновенную цилиндрическую кружку с цоколем или даже на поддоне. Временные изменения типа коснулись в основном скульптурного мотива наличника ножек. Сначала он отмечен барочной стилистикой и представляет пластичный картуш, обильно украшенный цветами и фруктами; затем, следуя формам рококо, личинкой служит двойная рельефная раковина; классическая эпоха сменила птичью лапу на львиную, а наличник превратила в накладку с маскароном Гермеса.