Из истории денежных знаков и ценных бумаг Кузнецка и Сталинска

Я не раз писал и говорил о том, что порой единственная нить, связывающая нас с прошлым, — это фотографии минувших лет или даже целых. эпох. И часто именно фотографии становятся причиной дальнейших исследований и находок. Не глобальных и всемирного масштаба, а значимых для истории конкретного города, такого, как, например, Кузнецк-Сталинск-Новокузнецк.

Как-то мне попались фотографии магазина на Советской (Базарной) площади и его внутреннего интерьера, сделанные примерно в 1929—1930 годах в городе Сталинске (ныне Новокузнецк). Это магазин № 1 

Тельбесского ЦРК (центрального рабочего кооператива). Он находился в бывшем деревянном магазине купца Ермолаева (гурьевский купец, который торговлю в Кузнецке вел через управляющего). Глядя на эти 

фотографии, я заинтересовался: а какими деньгами рассчитывались в то время покупатели? Примечательно, что по всей стране в эпоху нехватки денег для расчетов выпускались местные (частные) боны и денежные знаки различными кооперативами, организациями, торговыми фирмами, предприятиями, магазинами, учреждениями и т. д., которые признавались действительными лишь в определенных экономических рамках (например, имели хождение только на территории завода и т. п.). Так было и в Кузнецке-Сталинске. Сегодня известна следующая информация о таких дензнаках, или, как их еще называют, «бумагах необязательного обращения», которые ходили в этом городе наравне с государственными. К ним относятся:

1.     Так называемые «копикузовки» — копикузовские ордера (ордера Кузнецкого каменноугольного и металлургического акционерного общества (ККМАО)), которыми выдавали зарплату и расплачивались в магазинах «Копикуза».

Боны ККМАО встречаются трех видов:

а) законченные. Они имеют штамп «ККМАО», номер, сделанный нумератором, все подписи (главного бухгалтера и бухгалтера). Встречаются довольно редко. Например, бону номиналом в 1 рубль в законченном состоянии никогда не видел даже известный бонист Г.И. Рогов;

б) незаконченные. Это знаки без подписи бухгалтера, но погашенные крестообразным знаком с датой погашения. Они были подготовлены к выпуску, но затем по какой-то причине не были выпущены и погашены;

в) бланки. Это знаки без подписей, перфорации, номера, печати. На ордерах номиналом от 1 до 100 рублей напечатаны типографским способом подписи директора-распорядителя ККМАО Иосифа Иосифовича Федоровича. (Иногда на этих бланках сами коллекционеры пишут номера, ставят подписи бухгалтера и т. д., создавая «полуфабрикаты-фальшивки», тем самым поднимая им стоимость.) Боны (ордера) без даты номиналом в 1, 3, 5, 10, 20 рублей (у всех размер внутренней рамки без корешка — 105 х 60 мм) и 100 рублей (размер внутренней рамки — 133 х 83 мм) печатались, скорее всего, в Томске, хотя документальных доказательств этому на сегодня нет. Там располагалась контора акционерного общества «Кузнецкие каменноугольные копи» («Копикуз»), и на этих денежных знаках написано «Томскъ». После февральской революции 1917 года произошла его реорганизация и изменения в Уставе в связи с расширением деятельности общества с целью строительства металлургического завода. После чего «Копикуз» получил новое название — «Кузнецкое каменноугольное и металлургическое акционерное общество» (ККМАО). Его боны выпускались в 1919 году (хотя во всех справочниках и каталогах указан 1921 г.). О том, что ККМАО выпускало ордера в 1919 году, писала еще в 1957 году доктор исторических наук Зинаида Георгиевна Карпенко в книге, посвященной развитию угольной промышленности Кузбасса.

В одной из своих статей Г.И. Рогов цитирует интересный документ, который был обнаружен в фондах Государственного архива Кемеровской области, о непосредственной причине выпуска ордеров с точным указанием суммы, на которую их было выпущено: «...В конце апреля 1919 года товарищем министра торговли и промышленности Введенским в адрес ККМАО была направлена телеграмма следующего содержания: “Томск Копикуз Сведениям Минфина Копикузом не изъяты обращения боны примите срочные меры избежания задержки выдачи очередных ссуд Товминторгпром Введинский”»

В министерство финансов (копия в министерство торговли и промышленности г. Омска) 3 мая 1919 года был послан ответ следующего содержания (текст приводится дословно):

«Настоящим имеем честь довести до вашего сведения, что до сих пор мы ни от кого не получали распоряжения изъять выпущенные ордера, а не боны, как указано в телеграмме, и вообще ни от кого никаких запросов по этому поводу не получали.

Так как очевидно вопрос о выпущенных нами ордерах возник в Вашем ведомстве и даже может послужить, как сказано в телеграмме, задержкой в выдаче нам дальнейшей очередной ссуды, мы считаем своим долгом изложить Вам историю происхождения ордеров и познакомить Вас с правилами их выпуска.

В конце прошлого 1918 года назрел общегосударственный кризис из-за отсутствия мелких разменных денежных знаков, который, постепенно сгущая атмосферу и обостряя отношения с рабочими на местах, поставил перед нашим обществом сложную задачу, а именно найти выход из создавшегося крайне тяжелого положения. В то время самым мелким разменным знаком служил пятитысячный билет, а все наши самые настойчивые ходатайства перед соответствующими министерствами и подлежащими учреждениями об оказании содействия в выдаче разменных знаков, к сожалению, не имели никакого успеха. Необходимость тем или иным путем парализовать все нарастающие конфликты и нарекания на почве невозможности при создавшихся условиях производить расчеты с рабочими и служащими вынудили нас с ведома представителя Государственного контроля по примеру других фирм и учреждений выпустить свои разменные ордера 20-, 10-, 5-, 3-, 1-рублевого достоинства на общую сумму руб. 955.020 и тем, хотя бы до некоторой степени смягчить переживаемый кризис. Выпуск ордеров обеспечен полностью текущим счетом в местном отделении Государственного Ганка».

Следует отметить, что здесь не идет речи об ордерах в 100 рублей. Возможно, они были выпущены позднее даты написания данного письма.

Чтобы подтвердить именно эту дату (1919 г.), заместитель директора по науке Новокузнецкого краеведческого музея П.П. Лизогуб специально ездил в город Кемерово и в областном архиве поднимал документы, связанные с обращением этих ордеров. Он считает, что 1919 год — это время выпуска и хождения «копикузовок» в Кузбассе и Кузнецке. Ордера предназначались не только для обращения между копикузовскими конторами (в Кузнецке в 1919 г. находилось Управление Южным районом ККМАО во главе с выдающимся металлургом М.К. Курако), но и, главное, для расчетов с лавками потребительских кооперативов. Однако вскоре (уже в марте 1919 г.) Кузнецкий Союз кооперативов, главная контора которого находилась в Кольчугине (вблизи с. Кольчугино, называвшегося по фамилии русского переселенца, в 1880-х гг. были обнаружены выходы каменного угля и заложены Кольчугинские копи. Ныне с. Кольчугино — это город Ленинск-Кузнецкий Кемеровской обл.) и который объединял более 40 потребительских кооперативов по всему Кузнецкому уезду, стал отказываться принимать ордера, если предварительно в его кассу ККМАО в качестве обеспечения не переводило общегосударственные деньги.

Население также старалось избегать в своих расчетах «копикузовок», хотя Общество и стремилось выкупать их обратно под общегосударственную валюту (на тот момент это «колчаковки» и «романовки»). Спекулянты весной 1919 года за 10-рублевый ордер давали только 6 рублей.

Эти ордера бывают с корешками и без. Существование в определенных коллекциях образцов дает основание предполагать, что именно в таком варианте нужно заполнять бланк ордера, то есть на нем и на его корешке появляются одинаковые номера и подписи главного бухгалтера. Также на самом бланке появляются перфорированные цифры и круглый штамп, внутри которого написано «ККМАО». Номера перфораций, которые мне встречались на «копикузовках», показаны в нижеприведенной таблице. Копикузовские ордера со следами обращения встречались мне в только что описанном варианте, без корешка и с еще одной подписью бухгалтера. Вероятнее всего, корешок сразу отрезался от ордера для какого-то учета перед «запуском» его в обращение.

На таких же вариантах «копикузовок», но без подписи бухгалтера, мне встречались проставленные нумератором даты — 8 и 11 апреля 1921 года, при этом на них появляются чернильные «кресты» размером на 2/3 бланка. Некоторые коллекционеры считают, что это признаки гашения ордеров. А вот бонист из Санкт-Петербурга Андрей Корепанов рассуждает так: «По другим регионам повторное использование бон происходило путем, дополнительных штампов, просечек. Таких примеров много. Похоже, здесь такая же ситуация. Даты и перфорация связаны с периодом обращения бон, а не гашения. “Крест” — не обязательно признак гашения. Надо собрать статистику картинок и проанализировать. По опыту, могу сказать, что больше всего встречаются бланки без корешка — 90%, потом идут бланки с корешком, потом идут со штампом и перфорацией, потом с “крестом”. Я думаю, все, что есть на антикварном рынке, — из одного архива, возможно, что это было из бухгалтерии. Вот почему нужны точные, даты открытия и закрытия акционерного общества...» Конечно, нижеприведенная таблица подтверждает мысль о том, что боны с одинаковой перфорацией и двумя датами (8 и 11 апреля 1921 г.) попали на рынок из какого-то одного архива, так как «копикузовки» с другой перфорацией встречаются очень редко.

Встречаются еще 5-рублевые денежные знаки с ошибкой: вместо слова «ордеръ» написано «орперъ».

Эти боны, в том числе с опечаткой на пятирублевке и без опечаток, выполнены, безусловно, литографическим способом. Литографических типографий ни в Кузнецке, ни в Кольчугине, ни на Кемеровском руднике, ни на Гурьевском заводе не было. Скорее всего, печатали их в Томске, так как данная техническая возможность там была. Тогда на литографических станках могли отпечатать лист, на котором помещалось 32 «романовских» рубля. «Копикузовки», в отличие от этого рубля, более узкие и вытянутые (особенно из-за корешка). Вероятно, на лист их помещалось несколько меньше: 28—30. С одного «камня» можно сделать порядка 15 тысяч таких оттисков. Выходит, одного клише достаточно для 420—450 тысяч купюр. Это гораздо больше, чем отпечатано на самом деле (максимальный номер у 

«копикузовок» любого номинала — 10 000).

Вероятнее всего, что опечатка на пятирублевке появилась при первоначальной печати. Это был брак «камня» — недостаточно четко протравлена нижняя горизонтальная черта у буквы «д», которая и не отразилась на печати, что превратило «д» в «п» с весьма характерными для предыдущей буквы закругленными боками. Вскоре недочет был обнаружен и исправлен на том же клише. Кстати, на образце у трехрублевки на корешке тоже встречается опечатка.

Если взять современную денежную купюру, то там стоят два одинаковых номера — слева и справа. Насколько мне известно, это делается на тот случай, если купюра порвалась: тогда в банк можно принести две ее половинки и взамен получить новую купюру. Также номера на купюрах необходимы для учета и контроля денежной массы, в том числе и для затруднения подделки. Зная номера банкнот, которые были выпущены в данное время, можно отследить и срок службы этих денежных знаков. А на копикузовском ордере стоят три одинаковых номера (четвертый — на корешке). Зачем? Этот вопрос пока остается без ответа. На образце «копикузовки» показано, что правая цифра должна располагаться под углом 90 градусов. Может, это для того, чтобы удобнее было считать в пачке? Когда ордера будут скреплены у корешка, то их легче переворачивать и считать. При этом пачка лежит к тебе под углом 90 градусов. А вот мнение на этот счет А. Корепанова: «Мне встречались «копиакузовки»: 5 рублей № 6213 законченная, без даты, без “креста”, с перфорацией “23” и 3 рубля № 9119 законченная, без даты, без “креста”, с перфорацией “35”. Обе боны из оборота и в очень плохом: состоянии Я думаю, что три номера на боне соответствуют художественному оформлению, так как присутствуют три значка №. Перфорация могла соответствовать: № цеха, № отдела, № лавки. Возможно, что перфорация ставилась для повторного оборота, так как в других регионах было именно так».

А вот информация, которую предоставил по этим вопросам Г.И. Рогов:

«Подпись главного бухгалтера на всех бонах факсимильная, проставлена штампиком. А подпись же бухгалтера проставлялась чернилами от руки. Бухгалтеров, которые подписывали боны, было несколько, поэтому на образцах подписи бухгалтера не должно быть. Замечу, что на 20-рублевой купюре перфорация «111», и это единственная перфорация, которая совпадает с перфорацией образца. Звездочки возле перфорации бывают из 7 точек, и один раз мне попалась бона на 5 руб. с разновидностью из 13 точек (перфорация «23» и № 8292).

Что означает перфорация — неизвестно. Есть предположение, что это один из способов защиты.

Я анализировал перфорацию, и мной было просмотрено большое количество знаков, например, ордеров на 5руб. — более 20 штук., на 100руб. — около 30 штук и т. д. Результат был такой: на боне в 1 руб. перфорация только 39; на 3руб. — 35 (только одна попалась с перфорацией 27) , на 5руб. — 37 (только две попались с числом 23), 10 руб. — только одна с перфорацией 33 (погашенные, с “крестом”, ни разу не попадались), 20 руб. — только две с перфорацией 111 (погашенные, с «крестом», ни разу не попадались).

На 100-рублевой купюре встречается перфорация только “2”, и только этот номинал из погашенных, с “крестом”, имеет подпись бухгалтера».

В некоторых коллекциях встречаются бланки ордеров, на которых проставлен оттиск печати «МЕСТКОМ Служащих и Рабочих Правления СИБУГЛЯ. Всероссийский Производственный Союз Горнорабочих». Но могла ли В ПРИНЦИПЕ такая печать быть на данных бонах?

Чтобы ответить на этот вопрос, сначала нужно досконально изучить информацию, которая есть на самой печати. Вот как по поводу этой печати на 20-рублевом ордере рассуждает П.П. Лизогуб:

«Во-первых, такой Союз действительно существовал в это время: он появился в апреле. 1920 г. и просуществовал до 1924 г., когда несколько изменил свое название. Правда., здесь есть одно существенное НО. Существовавший в реальности Союз именовался “Всероссийский Профессиональный Союз Горнорабочих”. Слово “производственный” встречается в некоторых всероссийских профсоюзах (например, земли и леса, транспортных рабочих и некоторые другие), но Всероссийский союз горняков имел в своем названии именно слово “ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ”. Это некоторая странность, но из-за нее я бы не стал считать печать не подлинной. Возможно, заказ на изготовление печати был с правильным текстом, а мастер, вырезавший печать, машинально набрал вместо “профессиональный” слово “производственный”  и т. д. Думаю, объяснение этой ошибке — человеческий фактор. Если бы подделывали эту печать в наши дни, то наверняка бы “пробили” в интернете правильное наименование этого профсоюза..

Во-вторых, “Сибуголь” был создан в феврале. 1920 г. и просуществовал до 1924 г, то есть здесь полное соответствие по хронологии между “Всероссийским Профессиональным Производственны.м Союзом Горнорабочих” и “Сибуглем”. В “Сибуголь” вошли все угольные предприятия только что национализированного “Копикуза” (ККМАО). Правление “Сибугля” (как и “Копикуза”) находилось в Томске.

Какой отсюда вывод? В ПРИНЦИПЕ такая печать МОГЛА стоять на бланке “копикузовки”.

Другое дело — ЗАЧЕМ она там стоит? Зачем профсоюзу (месткому) снабжать печатью бывшие “копикузовки”? Если была цель использовать бланки в качестве неких денежных суррогатов, то печать, по идее, должна быть от руководства “Сибугля”, а не от профсоюзной организации. Единственное возможное, объяснение наличия печати профсоюза — данные бланки. профсоюз мог использовать в качестве своеобразных талонов, например в столовой. Но и это предположение весьма спорно. Нет ни дополнительной подписи ответственного лица на печати, ни других пометок (правда, дважды повторяется проставленная нумератором цифра “96”, но ее происхождение тоже туманно).

В Томске есть несколько фондов, где хранятся материалы, связанные с “Сибуглем”. Например, фонд р-272, где есть сметы на получение продовольственного пайка для рабочих и служащих “Сибугля” и др. Возможно, их изучение дало бы больше конкретики по этому вопросу.

На сегодня можно утверждать следующее: печать подлинная, но никак не связана с новой функцией бланка “копикузовки” в качестве денежного знака (суррогата). То есть печать на этой боне — случайного происхождения и с функционалом боны не связана».

Получается, на данный момент трудно определить, кто и зачем ее поставил. Не исключено, что печать позднее попала кому-то в руки и ее ставили на боны.

На данных ордерах встречается и другая печать, на которой написано: «...начсанчасти Кузбасса и Сибугля». Например, 1-рублевый ордер с данной печатью, фото которого приведено в статье, подтверждает, что «копикузовские» бланки использовались для иных целей. Ведь на его оборотной стороне — удостоверение, выданное бывшему «аиковцу», американцу Генри Портеру, о том, что ему сделана противохолерная прививка. Вот документальное подтверждение того, что бланки ордеров использовали как удобный кусок бумаги для справок и прочего! Эта справка, кстати, тоже представляет интерес, жаль только, что на ней не указан год выдачи. Но раз на печати одновременно упоминается начсанчасти и Кузбасса (имеется в виду ««АИК-Кузбасс»), и «Сибугля», то можно утверждать, что справка была выдана в переходный период, когда последние рудники (Прокопьевский, Киселевский и др.) передавали от упраздняемого «Сибугля» «АИКу». Это 1924 год (менее предпочтительный, но возможный вариант — 1923 г.). Справка, похоже, выдернута из какой-то архивной подшивки, о чем говорят проставленная синим карандашом цифра «6» (так обычно архивисты нумеруют документы) и характерные следы на корешке.

Интересно, как сложилась судьба этого американца Генри Портера? Одно можно сказать точно — от холеры он не умер.

Словом, на сегодня известна лишь эта информация и нет точных ответов на многие вопросы: когда ордера начали гасить? что означают цифры перфорации и даты? до какого времени эти боны имели хождение?.. Эти загадки еще ждут своего пытливого исследователя.

2.     Талоны Кузнецкого Окрторготдела. Они выпускались листами с перфорацией по периметру, размер — 65 х 45 мм. Если бона начиналась с начала листа или была угловая, то ее размер мог быть 70-75 х 50 мм.

Более полную информацию по этим талонам дает стенная газета «(Новосибирский коллекционер» за 1931 год:

«Протокол Кузнецкого Окружного Торговозаготовительного Совещания от 31 декабря 1927 года № 10/с послужил основанием для выпуска Кузнецким Окружным Торговым отделом талонов.

Выпущенные талоны, выдавались крестьянам, сдающим хлебопродукты на государственные хлебозаготовительные пункты, а последние по этим талонам получали на указанную на них сумму дефицитные товары в Восторге или кооперации.

Печатались талоны в местной типографии «Кузбасс» четырех достоинств: 1 рубль — синего Цвета, 3 рубля — розового, 5 рублей — желтого и 10 рублей — оранжевого.

Тираж — 800 000 рублей, причем на достоинства тираж распределялся следующим образом: 1 рубль — 10%, 3 рубля — 15%, 5 рублей — 30%, 10 рублей — 45%.

Срок хождения талонов — приблизительно с 23 января 1928 года по 8 февраля 1928 года.

В талонах срок действия указан до 1 апреля 1928 года, но по постановлению Окрисполкома с первого числа февраля они были уже аннулированы».

Вероятнее всего, после аннулирования на талонах и появились «кресты», а на некоторых еще и надписи «Не действителен». Хотя на бонах указано, что они действительны до 1 апреля, но по какой-то причине, о которой, к сожалению, в заметке ничего не сказано, срок хождения был уменьшен.

Какой же был смысл в этих талонах? Стоит отметить, что в 1921 году продразверстку заменили продналогом — начался нэп, и крестьяне, после сдачи относительно небольшой фиксированной квоты зерна, имели право по своему усмотрению распоряжаться оставшимся хлебом. Теперь государство было вынуждено закупать необходимый ему объем зерна в ходе хлебозаготовок. Эта система в целом неплохо работала до осени 1927 года, когда из-за ожиданий скорой войны возник продовольственный ажиотаж, начались проблемы с хлебозаготовками. Одним из способов на местах активизировать крестьян на продажу хлеба государству (а не частнику, не кулаку) стало создание специальных фондов промышленных товаров (мануфактура, керосин, спички, мыло, гвозди и другой фабричный товар, остро востребованный в деревне) в обмен на сданный (проданный государству) хлеб. Фактически это был бартер. На практике это реализовалось введением специальных талонов, выпущенных Окрторготделом, как эквивалентов сданного хлеба, которыми (и — важно! — только ими) можно было рассчитаться за промышленный товар. Хлебозаготовки начинались осенью, после сбора урожая, и продолжались вплоть до конца зимы. Почему нет талонов периода 1928—1929 годов (то есть где было бы написано, что «действителен до 1 апреля 1929 г.»)? Это связано с общей политикой государства — в заготовительной кампании 1928 года начинают «крепко нажимать» на деревню, а в 1929 году практически свертывают нэп. Поэтому отпала необходимость создавать систему «баш на баш»: излишки, а потом и не только излишки хлеба стали изымать через сеть колхозов.

Здесь может возникнуть вопрос: почему крестьянин осенью-зимой 1927—1928 годов вдруг захотел покупать необходимый ему товар через систему государственного фонда хлебозаготовок? Ему же было проще и уже привычней продать свой хлеб на рынке и купить те же спички и мыло тоже на рынке. То есть действовать через рынок, как и в предыдущие годы. И если бы такие талоны Окрторготдел выпустил, например, в 1925 и 1926 годах, ими бы никто не захотел воспользоваться. Почему ими заинтересовался крестьянин в 1927—1928 годах?

Возможно, здесь две причины: во-первых, из-за указанного ажиотажа на рынке стало трудно приобретать нужный промышленный товар — он пропал, стал дефицитом, а то, что появлялось, — продавалось по спекулятивным ценам (а в фонде хлебозаготовок товар продавался по обычной, не ажиотажной цене); во-вторых, с осени 1927 года начинают выслеживать и привлекать к суду крупных продавцов хлеба (на местах, как обычно, начинаются перегибы и порой конфискуют зерно у середняков, что создавало тревожную атмосферу, при которой крестьяне были поставлены перед выбором: продать ли хлеб подороже, но с риском на рынке, или же по фиксированной цене государству — пусть менее выгодно, но зато и без неприятных последствий, да еще и товар приобрести можно).

В 1925—1930 годах центр Кузнецкого округа (округа и районы появились в 1925 г. после упразднения прежних уездов и волостей в Сибири) располагался в Щегловске (ныне г. Кемерово). Данные талоны выпускались Кузнецким (на тот момент Щегловским) окружным торговым отделом. Они имели хождение по всему Кузнецкому округу, то есть использовались и в Кузнецке (ныне Новокузнецк) во время нэпа.

Из вышеназванной заметки видно, что эти талоны практически «не работали». За две недели ими смогли воспользоваться, наверно, совсем немногие. Что, собственно, подтверждается их хорошей (близкой к прессовой) сохранностью. Интересно бы прочитать постановление Окрисполкома — в чем причина аннулирования талонов? Возможно, торговозаготовительное совещание превысило свои полномочия, приняв решение о выпуске денежных суррогатов, и Окружной исполком «исправил» эту самодеятельность. А может, здесь какие-то политические причины.

3.     «Правление автономной индустриальной корпорации (Кузбасс)» (номиналом 1, 3, 5, 10 рублей). Так написано в каталоге П.Ф. Рябченко «Полный каталог бумажных денежных знаков и бон России, СССР, стран СНГ (1769—1994 гг.)» (№ по каталогу 8808-8811).

Они внесены в раздел «Местные выпуски денежных знаков и бон» в главу «Западно-Сибирский район» и относятся к территории «КУЗНЕЦК (НОВОКУЗНЕЦК) ТОМСКОЙ ГУБ. (КЕМЕРОВСКОЙ ОБЛ.)». Никто из коллекционеров нашей области эти боны «вживую» не видел, поэтому можно предположить, что это ошибочное название. По утверждению П.П. Лизогуба, такой организации никогда не было. По всей видимости, речь идет о Правлении АИК — Автономной индустриальной колонии «Кузбасс», то есть «КОРПОРАЦИИ» не было, а была «КОЛОНИЯ». Но и эти боны Автономной индустриальной колонии «Кузбасс» также никто из местных коллекционеров никогда в руках не держал. Нет их и ни в одном музее Кемеровской области.

Хотя такие боны могли выпускаться в период с 1923-го (времени фактического начала работы АИК) по 1927 год (ликвидация Колонии). Но дело в том, что АИК, насколько известно по документам, никогда не вела своей деятельности в Кузнецке. Самая южная точка их интересов в Кузбассе — Прокопьевский рудник. Так что пока не будут найдены документы, указывающие на то, что в Кузнецке представители АИК «Кузбасс» вели работу, эти боны следует признать просто кузбасскими, не имеющими даже опосредованного отношения к Кузнецку. Скорее всего, информация для каталога была взята от А.П. Исштейна, известного московского бониста (либо от третьего лица, который ознакомил Рябченко с этой информацией). У А.П. Исштейна имелись боны номиналом в 1, 3, 5 и 10 рублей, выпущенные правлением АИК в 1923 году. Краткое описание этих бон А.П. Исштейн дал в 1969 году в стенной газете «Московский бонист». А в этой статье публикуются подобные боны АИК, которые так были описаны петербургским коллекционером В. Малышевым в своей статье:

«Когда мне встретились боны АИК-Кузбасс номиналом в 3 руб. и 300 руб., то я первоначально предположил, что это боны из той же серии., что и боны в коллекции А.П. Исштейна, то есть выпущены правлением АИК. Однако при более внимательном изучении оказалось, что это совсем другой выпуск, хотя боны внешне схожи.

Бона в 3 руб. представляет собой знак, выполненный на простой бумаге, односторонний, размером 7 x 10,5 см, номер рукописный, подпись кассира произведена зеленым карандашом, срок действия 4 августа 1925 г. Ниже круглой фиолетовой печати, с текстом “Автономная индустриальная колония Kuz-bass” и символической фигурой в центре, полукругом дан второй текст — “Управление Гурьевского завода”. На знаке машинописный т.екст. в четыре строки.:

“Бона №

/Три рубля/ — 3 рубля

Срок 4 августа 1925 года

Кассир”.

Бона в 300руб. изготовлена аналогично знаку в 3 руб, но размер ее 9,5 х 21,5 см, подпись кассира выполнена чернилами, срок (действия?) — 1 сентября 1925 г. Имеется надпечатка фиолетовым штемпелем “уплочено”. На знаке машинописный текст в пять строк:

“Бона №

Предъявителю сего уплачивается из Кассы Гурзавода не позднее 5-го Сентября 1925 г. триста рублей/300рубл./

1 Сентября 1925 г.

Кассир”» 2.

Мы видим, что на их штампах видны одинаковые надписи: «Управление Гурьевского завода». Это говорит о том, что данные боны не кузнецкие, а гурьевские. Хотя составитель каталога на что-то опирался, и, возможно, дальнейшие поиски дадут свои результаты.

В коллекции бониста из Новокузнецка И.В. Червякова имеется справка Автономной идустриальной колонии «Кузбасс» на имя Карпова А.Н. от 2 декабря 1927 года, на которой поставлен точно такой же штамп, как на бонах. Эта справка лишний раз подтверждает, что боны с таким штампом могли существовать, но вопрос о целесообразности и количестве их выпуска остается открытым. Если взять за основу то, что на боне в 300 рублей стоит № 1 и в то время понятие «бона» имело явно функциональное значение, как кредитный документ, дающий право на получение в оговоренный срок от определенного лица или компании определенных ценностей, то, возможно, именно она была выпущена в единичном экземпляре как некая «бумага», подтверждающая разовую операцию.

4.     Талоны Тельбесского центрального рабочего кооператива (ЦРК).

У Г.И. Рогова в каталоге «Бумажные денежные знаки, выпущенные на территории Кемеровской области. 1918— 2006» (Кемерово, 2006) местом выпуска данных талонов указан поселок Тельбес. П.П. Лизогуб считает, что это ошибка:

«Вероятно, автора каталога ввело в заблуждение слово “Тельбесский”. На самом деле здесь объяснение следующее: после принятия правительством решения о постройке близ Кузнецка металлургического завода в 1928 г. был создан “Тельбесстрой” (первоначально предполагалось, что Кузнецкий металлургический завод будет работать на тельбесской руде). Изыскательные работы в связи с планирующимся строительством проводил еще Копикуз. В Горной Шории, в районе реки Тельбес, были найдены значительные запасы железной руды. Вскоре в этот район проектируется и начинается строительство (подготовительные работы по трассировке, заливке бетонных путепроводов и т. д.) железной дороги — это так называемая Новостройка Кольчугинской железной дороги. Так что уже с этого времени Тельбес ”маячит” как синоним железорудного района. С середины 1920-х годов, когда уже советское правительство начинает рассматривать вопрос о строительстве здесь завода, Тельбес становится названием фактически всех южнокузбасских железных руд. Но тельбесские запасы после проведенных дополнительных изысканий оказались значительно скромнее и не «тянули» на полноценную подпитку рудой строящегося завода.

И вот в апреле 1929 года появляется новое название взамен прежнего — Кузнецкстрой. Одиовре.ме.ин.о с созданием Тельбесстроя возникает Тельбесский ЦРК — организация, в рамках которой рабочие и ИТР в эпоху тотального дефицита всего и вся могли гарантированно купить некоторые товары в магазинах, получить питание в столовых и т. п. Членами Тельбесского ЦРК были более половины рабочих и служащих строящегося комбината, а также члены их семей. Остальные состояли членами АКОРТа (Акционерного общества розничной торговли). У Тельбесского ЦРК была крупная сеть магазинов, лавок и столовых на площадке Кузнецкстроя, в Кузнецке и других формирующихся районах нового города.

Когда сменилось название — Тельбесстрой на Кузнецкстрой, Тельбесский ЦРК оставил себе прежнее название. Вот поэтому на талонах и стоит слово “Тельбесский”. А поселка Тельбес в тс время не существовало вообще (рудник там. только-только закладывался). Такие талоны могли выпускаться с 1928 г. (времени образования Тельбесского ЦРК) до 1934 г. (когда этот ЦРК был ликвидирован), но скорее всего относятся к 1930 —1932 гг. По предъявлении этих талонов отпускался товар во всех складских и торговых помещениях Тельбесского ЦРК. Имели хождение, как это сказано в тексте на самом талоне. “...только при внутренних расчетах между магазинами, лавками, ларьками и складами ЦРК”. Таким образом, это чисто новокузнецкие боны»3.

К сожалению, на сегодня известна только бона в 1 копейку, которая имеет размер по рамке 95 х 65 мм (ил. 14). Без учета рамки размер зависел от обрезки. Например, у Г.И. Рогова этот размер 115 х 80 мм. Талоны выпускались листами.

Если бы не было и этой боны, то вряд ли мы вообще знали бы об их существовании. Это дает право предполагать, что в то время на территории Кузнецка и Сталинска ходили и такие денежные знаки, о которых сегодня ничего не известно.

Выпускались ли реально эти боны, сказать трудно (возможно, планировались — раз есть бланки, но не выпущены — заполненных бон нет). Поэтому вопрос о типографиях, где печатались эти боны, пока остается открытым. Если все же выпускались, то, соответственно, это могло произойти в период действия Тельбесского ЦРК. Когда точно образовался этот ЦРК, данных нет, но, во всяком случае, это произошло до 1929 года. Вероятнее всего, в 1928 году появляются первые рабочие на площадке будущего завода (строительство поселка на Верхней колонии в г. Новокузнецке началось еще до выхода Постановления СТО в 1929 г. — приказа о начале строительства Магнитки и Кузнецкстроя). Существовал этот ЦРК до 1934 года, когда и был ликвидирован (функции торговли отошли к «Сибторгу»).

По непосредственной деятельности этого рабочего кооператива можно привести такие данные (на 1 июня 1931 г.): кооперацией обслуживались 72 491 человек (рабочих — 41 091, служащих — 1 954, иждивенцев — 12 399, детей — 17 047 человек).

Торговых точек на тот момент было 45, из них 13 магазинов (в том числе 1 универмаг, 4 смешанных магазина — один из них в Кузнецке, тот, что на фото), 18 лавок и 14 ларьков.

Также Тельбесский ЦРК занимался общественным питанием. На указанный период ЦРК владел 24 столовыми (7 общественных имели собственные кухни, а 17 цеховых являлись фактически раздаточными непосредственно на производстве). Из 7 общественных столовых 4 были закрытыми, то есть обслуживали только прикрепленный к ним контингент рабочих конкретного цеха или определенной категории служащих. Дислокация семи общественных столовых: Нижняя колония — № 2, № 4 (закрытые, обслуживали цеховые раздаточные), № 6; Верхняя колония — № 3; Садгород — № 10 (закрытая, для рабочих кирзавода), заводоуправление — № 13 (закрытая, для ИТР и других специалистов), Старый Кузнецк — № 1.

Ежемесячно в столовых ЦРК обслуживалось до 40 тысяч человек. Известны и жетоны, которыми пользовались в столовых Тельбесского ЦРК (ил. 14).

Из этого подробного описания сети магазинов и столовых Тельбесского ЦРК становится ясна область действия этого рабкоопа. Замдиректора по науке Новокузнецкого краеведческого музея П.П. Лизогуб утверждает: «Я уверен, что в поселке Тельбес никакого ЦРК не было. То, что на жетоне проставлено «Тельбес ЦРК» — это просто сокращение и ничего более. В конце концов, я могу допустить (и то с очень большой натяжкой), что в Тельбесе все-таки была одна-единственная лавка и одна столовая, входившие в систему кузнецкстроевского «Тельбесского ЦРК», как филиал для рабочих Кузнецкстроя, трудившихся на руднике, но это нисколько не меняет сути дела: Тельбесский ЦРК, правление которого располагалось на площадке Кузнецкстроя (включая Старый Кузнецк), обслуживал нужды Тельбесстроя и не имеет ничего общего с поселком Тельбес, кроме названия (совпадение названий, конечно, нельзя назвать случайным — “ноги растут” из одной идеи). Согласитесь, что “перетягивать” всю махину Тельбесского ЦРК из города в небольшой, по сути, поселок абсолютно неверно, да и бессмысленно. Зачем? Если ЦРК нужен именно для организации питания и снабжения рабочих, строивших (а затем и эксплуатировавших) завод».

5.     «ВСНХ — СССР. Кузнецкстрой» — зарплатные боны.

Мне известны боны номиналом в 3, 5, 1000 и 10 000 рублей. Размеры бон — 70 х 40 мм, и они имели два варианта шрифтов. На этих бонах даты нет, но можно легко высчитать период, когда они выпускались, — с апреля 1929-го (время появления названия «Кузнецкстрой») по 1931 год включительно (уже 5 января 1932 г. ВСНХ был ликвидирован).

Это очень и очень странные боны. Во-первых, до сих пор не попадались материалы, документально подтверждающие хождение кузнецкстроевских бон на Кузнецкстрое. Во-вторых, на бонах нет ни одного элемента защиты: ни подписи кассира или управляющего банком, ни печати и пр. В-третьих, боны отпечатаны на небольших кусках картона. В-четвертых, присутствуют боны очень большого номинала — 1000 и даже 10 000 рублей (зарплата лучшего ударника того времени не дотягивала и до тысячи рублей), хотя на бонах стоит надпись «Зарплата». В литературе про эти боны ничего не написано (в связи с отсутствием какой-либо документальной базы).

По мнению П.П. Лизогуба, это не бумажные денежные знаки как таковые, а своего рода ярлыки, которые крепились к пачкам денег, присылаемых на Кузнецкстрой в качестве зарплаты. Почему там присутствует название «бона»? Можно предположить, из-за того, что в то время (рубеж 1920—1930 гг.) слово «бона» не использовалось в качестве обозначения регулярного денежного знака, а подразумевало именно техническое обозначение вспомогательной (счетной) бумаги при «настоящих деньгах» (сейчас денежные пачки в банках перематывают бумажной лентой, на которой ставят сумму и количество купюр, — вот нечто подобное было и на пачках зарплатных денег на Кузнецкстрое). Впрочем, это только версия, основанная на «странностях» кузнецкстроевских бон.

6.     «Займы предложений» — это ценная бумага с купонами, выдававшаяся внесшему рационализаторское предложение, на ту сумму, на которую «тянул» эффект рацпредложения.

Подобного плана облигация есть в Кемеровском областном краеведческом музее, причем кузнецкстроевская (размер — 200 х 150 мм), принадлежащая некоему Захарову В.С. Эта бумага вклеена в его альбом, где есть вырезки из газеты «Большевистская сталь», пригласительные Захарова на различные конференции, фотографии Кузнецкстроя, его пропуск и прочие документы. Другая подобная облигация (размер — 180 х 144 мм), на имя Ковалева, но с иным фоновым рисунком, находится в коллекции бониста из Новокузнецка И.В. Червякова. Она имеет интересную чернильную надпись, сделанную рукой владельца: «Таких облигаций получил за предложение ... (количество написано неразборчиво) шт. Это оставил как образец». Если судить по номеру бумаги (у Захарова — 1780, а эта — 773), то их было выпущено много. А вот сколько облигаций давали за предложение — это пока вопрос.

В этом случае П.П. Лизогуб рассуждал так:

«В идеале на “Займе предложений по досрочному пуску гиганта КУЗНЕЦКСТРОЯ” должна была бы быть инструкция с условиями займа (на обороте), но поскольку такая инструкция не напечатана (ее нет на облигации Ковалёва и оборотная сторона у нее пустая), то смысл выпуска таких облигаций и условия их реализации нужно искать на подобных облигациях того же времени, но других предприятий. Мне попалась в интернете одна любопытная облигация, условия выпуска, реализации и тиража которой, я думаю, в целом совпадают с нашей, кузнецкстроевской. Это “Облигация внутризаводского займа социалистической рационализации паровозоремонтного завода им. Ленина в г. Ростове-на-Дону.

Из условий выпуска такой облигаций видно, что пустых (просто с номером, печатью и подписью председателя тиражной комиссии) облигаций можно было взять БЕСПЛАТНО как минимум одну (количество выдаваемых облигаций в одни руки здесь не оговаривается, но, наверное, оно ограничивалось максимум тремя-пятью штуками — ведь за каждую облигацию взявший ее брал на себя ОБЯЗАТЕЛЬСТВО внести рационализаторское предложение; поэтому, разумеется, у того же Ковалёва не могло быть их много. Думаю, что более трех-четырех штук у него БЫТЬ НЕ МОЖЕТ).

Количество выпущенных кузнецкстроевских облигаций, вероятнее всего, сопоставимо в пропорции с количеством облигаций паровозоремонтного завода в Ростове-на-Дону: то было крупное предприятие, в начале ХХ века, там. уже работали 2600 человек В 1931 году, наверное, не меньше 5— 7 тысяч, а на Кузнецкстрое в то время было задействовано на строительстве порядка 35 тысяч человек Следовательно, общий тираж где-то порядка 5 тысяч облигаций.

Кампании по выпуску подобных займов предложений проводили профсоюзы. На облигации Захарова стоит профсоюзная печать: «Всесоюзный профессиональный союз рабочих промышленного жижилищно-коммунального строитительства».

Следовательно, облигация могла быть выпущена в период с января по ноябрь 1931 года (скорее, еще раньше, в конце лета — сентябре, до ноября должен был состояться тираж — ведь Кузнецкий мюталлургический комбинат (КМК), в то время Кузнецкий металлургический завод (КМЗ), планировали сдать к празднику 7 ноября 1931 г.). Парадокс опой облигации по «досрочному пуску гиганта Кузнецкстроя» состоит в том, что комбинат не то, что «досрочно», но и «в срок» не пустили. Произошло это, как мы все хорошо знаем, только спустя пять месяцев, 3 апреля 1932 года.

У Захарова стоит название цеха, к которому он был прикреплен: цех «общезаводских, сооружений», у Ковалёва — «шамотодинасовый» цех — этот цех выпускал для выкладки домен огнеупорный кирпич из специальной глины с добавками, так называемого динаса и шамота, отсюда и название.

Еще раз подытожим смысл выпуска таких акций., «Займы предложений» — это общесоюзная практика., применявшаяся в начале 1930-х годов и на Кузнецкстрое, чтобы АКТИВИЗИРОВАТЬ рабочих и ИТР на внесение, различных рационализаторских предложений. Да, за такие. предложения наше рабочее законодательство уже тогда выплачивало определенные суммы. Но, взяв такую облигацию, человек приобретал ВОЗМОЖНОСТЬ получить за это же рацпредложение (за которое, ему давали премию от государства) еще и ТИРАЖНЫЙ ВЫИГРЫШ НА ЭТУ ОБЛИГАЦИЮ, если., конечно, номер его облигации выпадет во время розыгрыша. По ростовским облигациям видно, что из выпущенных, например, 50 штук номиналом 5 тысяч рублей выиграть могли только 5 штук. Немного, но зато и дополнительный выигрыш существенен: 5 тысяч рублей ПЛЮСОМ к премии! Так что выпуск таких облигаций, я думаю, имел некоторый эффект. А когда в 1931 году КМК (Кузнецкий завод им. Сталина) был «в прорыве» (как тогда говорили), то все средства были хороши» 4.

Далее я хочу рассказать про займы, о которых еще нигде не встречал никакой информации. Несколько лет назад один местный житель принес мне сумку с различными документами, которые принадлежали его отцу — Михаилу Григорьевичу Симонову, он в 1930-е годы был главным инженером в различных структурах треста «Кузбасс-уголь» 5. Среди принесенных документов были и ценные бумаги, которые можно отнести к местным выпускам (такие встречаются очень редко). Одна из них — это облигация размером 145 х 208 мм, отпечатанная на простом тетрадном листе в клеточку, на который нанесен машинописный текст. На лицевой стороне листа, в левой части, заголовок в четыре строки: «ОБЛИГАЦИЯ № 83 / «Первый заем, / За овладение, техникой / Имени XVII партсъезда» (номер «83» вписан от руки чернилами). Над заголовком чернилами вписана фамилия держателя облигации — «М.Г. Симонов». Здесь же, ниже, стоит синяя печать «Хакасское Шахтоуправление. ВСНХ СССР», накрывающая текст в три строки: «Председатель Черногорск. / РИТ/ ...» (фамилия председателя — неразборчива), и чуть правее его подпись чернилами. Ниже напечатано в две строки: «Директор КРО / (Столыпин)», а чуть правее его подпись чернилами: «КСтолыпин». На правой стороне листа машинописным отточием сформировано шесть одинаковых прямоугольных областей, выполняющих роль корешков с надписями «Кор. Обл. № ... на 4 часа», и шесть прямоугольных областей, выполняющих роль купонов с надписями «Купон Обл №... на 4 часа». На оборотной стороне облигации напечатано следующее:

«ИНСТРУКЦИЯ.

1) В целях повышения квалификации рабочих и ИТР через массовую форму техучебы, Черногорский РИТ и КРО выпускают заем на читку лекций по преподанной КРО программе на провод. технич. курсах по дополнительн. обучен. специалистов, шахтно-технич. курсах и в кружках техминимума.

2) Заем выпускается в колич. 84 облигаций, стоимостью каждая по 24 часа;

3) Распространением займа между членами ИТС занимаются шахтовое бюро ИТС и бюро ИТС строителей.

4) Погашение взятых облигаций производится через читку лекций по разработан. учебн. плану, который находится у бюро ИТС. Взявший облигацию должен получить для ее реализации точное указание, где, когда и по какой дисциплине он будет читать лекцию.

5) После читки 4 лекций держатель облигации дает уполномоченному КРО облигацию для производства отметки, через вырезку купона, с подписью на корешке купона: где, когда и на какую тему прочитана лекция.

6) Сроки погашения облигации устанавливаются до 1 июня.

7) Во время погашения, в период от 1 января до 1 июня 1934 года, производится 2 тиража: 15 марта — первый, и второй 15 июня, причем в первом тираже будут участвовать те облигации, которые будут погашены до 1 марта».

Чтобы составить более правильное представление о содержании «Инструкции», необходимо расшифровать аббревиатуры:

КРО — комбинат рабочего образования. Это прообраз будущего вечернего техникума. В конце 1920-х — начале 1930-х подобные «комбинаты» создавались на многих промышленных предприятиях для подготовки специалистов без отрыва от производства. Существовал такой КРО и на Черногорских копях. Получается, что инициатива по выпуску займа исходила от этого КРО.

ИТР — известная аббревиатура: инженерно-технические работники.

ИТС — если проанализировать пункт 3 условий выпуска облигации («распространение займа между членами КРО производится шахтовым бюро ИТС и бюро ИТС строителей»), то больше вероятность того, что ИТС — это не инженерно-техническая служба, поскольку на любом предприятии инженерно-техническая служба только одна. А здесь речь идет о двух ИТС: шахтовой и шахтостроительной. Тогда ИТС — это инженерно-техническая секция. Такие секции являлись частью отраслевых профсоюзных организаций, в том числе и отраслевой профсоюзной организации, объединявшей всех горняков (и угледобытчиков, и шахтостроителей). В Черногорском рудоуправлении работники этого предприятия — ИТР — также входили в профсоюз горняков, а конкретно в его инженернотехническую секцию. Такие секции возглавлялись тоже бюро. Поэтому два бюро — шахтовое (т. е шахтеров, угледобытчиков) и шахтостроителей — вполне могли быть в составе профсоюзной организации Черногорского рудоуправления.

РИТ — это, вероятнее всего, рабочая инспекция труда. Дело в том, что инспекции труда появились еще в 1918 году и входили в состав наркомата труда, то есть это была государственная инспекция, но в 1933 году наркомат труда слили с ВЦСПС — с профсоюзами, передав этой общественной структуре надзор за организацией труда, его безопасностью и т. д. То есть с этого времени такие инспекции стали создавать на предприятиях под эгидой профсоюзов. Руководитель такой инспекции лицо выборное. Отсюда — председатель (выборная должность в отличие, скажем, от директора КРО — на эту должность назначали). Инспекция труда и была, собственно, заинтересована в организации подобных курсов, займов за овладение техникой, поскольку повышение квалификации рабочих и служащих это, одновременно, и повышение безопасности труда и т. д. Единственное, не совсем есть уверенность, что буква «Р» в этой аббревиатуре «РИТ» означает «рабочая». Может быть и «рудничная» или что-нибудь в этом роде.

Из исторической справки, которую предоставил сотрудник Новокузнецкого краеведческого музея Петр Лизогуб, следует:

«Главная контора треста «Кузбассуголь» располагалась в 1930-е годы в Новосибирске, являвшемся столицей Западно-Сибирского края. В 1937 г. этот край распался на области, и будущий Кузбасс вошел в состав Новосибирской области, контора же «Кузбассугля» по-прежнему была в Новосибирске. Этот трест занимался разработкой. угольных месторождений на территории не только Кузбасса, но и Минусинского района (иными словами, это и есть хакасские угли). Хакасское шахтоуправление, о котором идет речь в облигации, — это рудоуправление (РУ) по добыче угля в городе (с 1936 г., а тогда это был еще рабочий поселок) Черногорске (Черногорские копи) — это почти рядом с Абаканом, недалеко от Енисея.

Так что эту ценную бумагу можно рассматривать в двух аспектах: географически (по месту выпуска) это не наша “бона” (она хакасская), но административно (бона выпущена под эгидой предприятия, входившего в систему треста “Кузбассуголь”, который мы, кузнечане, считаем своим (что, по сути, так и есть) — это кузбасская бона».

Интересен и другой принесенный с теми же документами «Заем передачи технических знаний. 1932 г. ЗападноСибирское бюро ИТС углепрофсоюза. № облигации 1405» (размер — 140 х 345 мм). На правой стороне облигации находится пятнадцать корешков с надписями: «№ обл. ... Затрачено часов ... Дата ... 1932 г. Тема ... Подпись ...». Один корешок заполнен: «№ обл. 1405. Затрачено часов 30 часов. Дата 25/ V 1933 г. Тема ... (неразборчиво)». На оборотной стороне написано:

«Условия займа передачи технических знаний:

1.     Облигации займа передачи технических знаний выпускаются для членов ИТС Углепрофсоюза.

2.     Общая сумма займа — 45 000 академических часов облигациями достоинством в 30 часов.

3.     Погашение облигаций займа производится чтением лекций в кружках, вводных курсах и чтением популярномассовых технических лекций для рабочих в порядке общественной работы (без оплаты).

4.     Степень усвояемости и выпуск слушателей не должен быть меньше 65% к общему составу, состав кружка не менее 10 человек.

5.     Занятия на курсах ведутся на базе широкого соцсоревнования и ударничества между членами ИТС, а также наряду с чтением лекций, члены ИТС должны содействовать широкому развитию соцсоревнования и ударничества между рабочими-курсантами.

6.     Срок погашения данных облигаций — к 1 ноября 1932 года.

7.     Тираж погашенных облигаций производится тиражной комиссией при Крайбюро ИТС.

8.              Досрочно закончившие программу курсов, добившиеся большого % усвояемости и лучшей организации соцсоревнования и ударничества между рабочими, будут тиражной комиссией премироваться.

9.              Для получения права на премию в тиражную комиссию должны быть представлены сведения от местных бюро ИТС об ударной работе данного ИТР, степени усвояемости курсантами технических знаний и организации соцсоревнования и ударничества между рабочими.

10.          На основании окончательных сведений о реализации облигаций Крайбюро ИТС производит тираж с выдачей премий. (Всего выигрышей будет 300, выигрыши от 500 до 25 руб.) Выигрыш, в зависимости от суммы, может быть заменен, как-то: путевкой. на курорт., экскурсией, библиотечкой и пр.

Крайбюро ИТС Угольщиков “Кузбассуголь”.

Редакция газеты “Большевистская смена”»

Конечно, эти два займа, хотя и были принесены местным жителем, к чисто кузнецким не относятся, а вот кузбасскими ценными бумагами они являются.

Замечу, что боны, упомянутые в пп. 1—5, никогда коллекционерами Новокузнецка у населения не покупались, хотя имели здесь хождение. Отсутствуют они и в музеях области. В местные же собрания эти денежные знаки попадали из Москвы и Санкт-Петербурга. Почему? Например, если взять за основу «копикузовки», то на антикварный рынок они, вероятнее всего, попали из одного архива, цеха, филиала или лавки. В 1930-е годы за подобные денежные знаки карали, поэтому бухгалтерию и архивы уничтожали. Скорее всего, выброс этих бон был в конце 1950-х или в 1970-х годах — и как раз в вышеназванные столичные города. Возможно, поэтому там они никогда редкими не были. Остальные коллекционеры, в том числе и нашей области, могли их купить по переписке и в нескольких экземплярах.

Такова еще одна страничка истории одного из городов России, которая заслуживает внимания. И, может быть, с вашей помощью, уважаемый читатель, она будет иметь продолжение. Присмотритесь внимательно и неторопливо к старым пожелтевшим бумагам, которые хранятся в самых дальних уголках почти каждого дома, — и они поведают много интересного о том времени, когда были выпущены. Поверьте, именно так было сделано много удивительных открытий.

Евгений КРЮКОВ

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 123 (январь-февраль 2015), стр.120