Адольф Моран и его дело

В середине XIX века в России было положено начало промышленному выпуску художественной бронзы. Этому способствовало появление паровых машин, расширение производства и широкое внедрение нового для того времени метода гальванопластики, который удешевлял и убыстрял процесс изготовления декоративных предметов. Немаловажную роль в становлении промышленного выпуска бронзы играли также большие придворные и правительственные заказы, крупнейшими из которых были работы по оформлению Кремлевского дворца и храма Христа Спасителя в Москве и Исаакиевского собора в С.-Петербурге.

В короткий срок появился ряд крупных предприятий, которые на фоне мелких производств выделялись объемом выпускаемой продукции и ее высоким качеством. Бронзовщик Шопен превращает бывшую мастерскую Герена в фабрику, начинает работать гальванопластический завод герцога Лейхтенбергского, открывают свое дело такие крупные впоследствии фабриканты, как Моран и Верфель.

Эти предприятия, каждое из которых имеет свою историю и особенности, объединяет то, что, несмотря на иностранные фамилии их владельцев, они стали основой русской художественной бронзолитейной промышленности.

Фабрика Морана известна специалистам по бронзе и коллекционерам главным образом благодаря тем, имеющим клейма, отливкам камерной реалистической скульптуры, которые выполнялись здесь в конце XIX — начале XX в. Специфической особенностью фабрики Морана с середины XIX в. до последних лет существования было замечательное монументальное литье, традиции производства которого были использованы и в советское время.

Поскольку биографических данных многих русских предпринимателей практически нет, все сведения о них можно почерпнуть лишь из истории принадлежавших им производств. Скудные и зачастую единственные источники сведений о мастерах-бронзовщиках — сухие статистические материалы и отчеты о художественнопромышленных выставках.

Одним из специалистов, приехавших из Франции вместе с Шопеном, был гравер Адольф Петрович Моран. Интересно уже то, что оба француза, так много сделавшие в России для развития производства художественной бронзы, большую часть жизни провели в нашей стране, так и не приняв ее подданства, и вернулись во Францию, чтобы на родине закончить свои дни.

В 1849 г. Моран числился владельцем собственной бронзолитейной фабрики — этот год указывается как время основания его фабрики во всех справочниках, хотя, скорее всего, первоначально он основал мастерскую. Ассортимент фабрики был примерно таким же, как и у его бывшего хозяина: разнообразные осветительные приборы и интерьерная бронза. Для расширения своего производства Моран в 1857 г. покупает вместе с русскими подданными Эмилием Ивановичем Генке и Константином Дмитриевичем Плеске гальванопластический цех бывшего завода герцога Лейхтенбергского, и предприятие получает название фабрики бронзовых, гальванических и медных изделий. Новые владельцы, в связи с продажей места, где располагался завод герцога Лейхтенбергского, Главному Обществу Российских железных дорог, перенесли свои мастерские в устье Обводного канала и расширили производство за счет выпуска медных труб, кранов, гвоздей и тому подобных изделий.

Подобная практика устройства при бронзолитейном предприятии дополнительных цехов, производящих недорогие, пользующиеся широким спросом вещи из других металлов, широко применялась крупными бронзовыми фабрикантами. Поскольку художественная бронза в России всегда являлась чрезвычайно дорогим предметом потребления и круг покупателей ограничивался состоятельными сословиями, было крайне невыгодно расширять производство за счет увеличения ассортимента и количества бронзовых изделий. Поэтому рентабельность производства достигалась за счет выполнения крупных заказов, выпуска ряда дорогих и, как теперь принято говорить, эксклюзивных бронзовых изделий, а также за счет продажи мелких изделий из накладного серебра, мельхиора, меди, железа и чугуна. Из наиболее крупных предприятий, кроме Морана, так же работали фабрика Шопена и предшествовавший Морану завод герцога Лейхтенбергского.

В течение очень короткого срока — с 1857 по 1861 гг. фабрика Генке, Плеске и Морана выдвигается в ряд ведущих бронзолитейных предприятий. Прекрасная техническая база, доставшаяся от завода герцога Лейхтенбергского, позволила ввести метод механической отливки, которая не требовала последующей проработки поверхности и позволяла тиражировать относительно недорогую художественную продукцию, по качеству и цене выдерживавшую конкуренцию с французскими изделиями.

На фабрике также был усовершенствован процесс гальванической позолоты, проходившей последующую термическую обработку. Позолота Морана обладала столь высокими прочностью и качеством, что на фабрике принимались заказы на изделия с определенным содержанием золота на поверхности изделия.

К 1861 г., когда фабрика Генке, Плеске и Морана выступила экспонентом на С.-Петербургской выставке российских мануфактурных изделий, это было большое капиталистическое предприятие с двумя паровыми машинами и годовым оборотом в 220 000 рублей, что являлось весьма значительной суммой для того времени. На фабрике, где работало около 360 рабочих, были организованы медицинская помощь с бесплатными лекарствами и страховая касса.

За высококачественные произведения и достижения в области бронзолитейного производства фабрику Генке, Плеске и Морана назвали «одним из самых замечательных экспонентов выставки». К этому времени на волне больших правительственных и придворных заказов на бронзу для Исаакиевского собора и храма Христа Спасителя, для реконструировавшихся интерьеров Зимнего дворца и залов Большого Кремлевского дворца «поднялись» многие бронзовые фабриканты, в том числе Ф. Шопен и А.Моран.

Несомненно, что на отечественном художественном рынке того времени велась довольно сильная конкурентная борьба, в результате которой во второй половине XIX века в С.-Петербурге сохранились три крупных предприятия — Верфеля, Шопена и Морана и довольно большое количество мелких мастерских.

Экспозиции работ фабрик Шопена и Морана были наиболее яркими на выставке 1861 г. И словно соревнуясь в привлечении внимания зрителей к своим разделам, они выставили наряду с другими предметами: Шопен — две большие фигуры индейца и индеанки с лампами и чугунный фонтан, Моран — фонтан на площади перед входом на выставку и модели фигур китайца и китаянки (гипсовые бронзированные) для китайского мостика в Царском Селе. Фигуры Шопена были выполнены по французским моделям, что было в целом характерно для его изделий того периода, а морановские «китайцы» — по рисункам русского художника Шварца. Хотя в художественно стилистическом плане они вполне соответствовали экзотической тематике в современной им французской бронзе.

И все же важно отметить, что уже в самом начале 1860-х гг., в то время, когда большинство русских бронзовщиков выполняли свои работы в основном по привозным образцам, Моран одним из первых обратился к воспроизведению в бронзе работ отечественных скульпторов, таких, как Н.С.Пименов и И.П.Витали («Венера, снимающая сандалию»).

С 1857 по 1867 г. Генке, Плеске и Моран являются владельцами единого предприятия. Последний в этой триаде, Моран, несомненно, возглавлял производство, так как прекрасно разбирался в его технологии и организации, а Генке и Плеске были только совладельцами. Фабрика выпускала в это время довольно широкий ассортимент изделий — от монументального литья (двери, фонтаны, статуи, люстры) до кабинетных предметов и камерной скульптуры, а также входившие в моду изделия из мельхиора и гальванопластическую продукцию.

С 1857 по 1861 г. наиболее яркими и крупными заказными работами фабрики были 4 большие люстры и алтарная балюстрада для Исаакиевского собора, бронзовые фигуры и барельефы монумента императора Николая 1 в С.-Петербурге, статуя Петра Великого в Воронеже и две большие наружные двери храма Христа Спасителя в Москве. Все работы отличались высочайшим качеством отливки.

Именно традиции прекрасно выполненного монументального литья, воспринятые Мораном, будут продолжены на этом предприятии почти до последнего года его существования.

Во второй половине 1860-х гг. происходит отделение А. П. Морана от компаньонов: в 1867 г. на Всемирной выставке в Париже Генке и Плеске (Моран при этом не упоминался) выставили бронзовые царские врата, выполненные по заказу для православной церкви в Иерусалиме, после чего их имена исчезают из статистических справочников. С этого года (по некоторым данным, с 1870 г.) Моран выступает как самостоятельный фабрикант.

В 1880-е гг. фабрика перерастает в завод, который, кроме бронзы, выпускал еще гальванопластическую продукцию и недорогие вещи из бронзированного цинка. Чутко ориентируясь в художественных тенденциях своего времени, Моран в соответствии с многообразной стилистикой историзма в 1860-е гг. использует барочные и рокайльные формы, а, начиная с 1870-х гг., обращается к национальной тематике в скульптуре и декоративных изделиях.

К выставке 1870 г. были выполнены царские врата и люстры в русско-византийском стиле, а также томпаковый самовар в виде петуха по рисунку И.А.Монигет- ти. Значительную долю продукции завода составляла камерная пластика по моделям А.М.Опекушина, М.О.Микешина, Р.Р.Баха, И.Я.Гинцбурга, Н.А.Лаверецкого, Л.В.Позена, А.Л.Обера и других известных скульпторов. В продукции фабрики в 1870—1880-е гг. преобладали портретные изображения известных деятелей отечественной культуры.

Среди них очень качественным, чистым литьем выделяются довольно крупные по размерам — до 90 см — отливки, представляющие собой уменьшенные воспроизведения монументальных памятников. Как и все русские бронзовщики, Моран не выпускал больших серий камерных скульптур, отливая, как правило, единичные авторские заказные или выставочные работы. А такие камерные скульптуры, как «Бык-победитель» А.Л.Обера (1878 г.) или «Скиф» Л.В.Позена (1890 г.) могли быть выпущены малым тиражом благодаря популярной тематике и определенному спросу на бронзовую анималистику и историко-национальную тематику.

Из всех существовавших в Петербурге и Москве во второй половине XIX в. фабрик и заводов единственными конкурентами Морана — по качеству изделий и объему производства — могли быть только предприятия Шопена и Верфеля. В 1860—1880-е гг. завод Морана был одним из крупнейших в России и поддерживал свою славу не только и не столько интерьерными вещами, но, прежде всего, — монументальными отливками, выполнявшимися по государственным заказам.

На заводе из так называемой сукрасной бронзы, устойчивой к перепадам температуры и действию атмосферных осадков, были отлиты памятники Александру II для Нижнего Новгорода, Рыбинска и Петрозаводска, Александру III — для Москвы и Иркутска и величественный памятник Екатерине II, установленный в Петербурге. Этот период можно отметить как время наиболее продуктивной работы предприятия Морана, и его наибольшей славы.

Кризис середины 1880-х гг. в бронзолитейном производстве, видимо, затронул и предприятие Морана, который был уже в преклонных годах. В 1892 г. Моран уехал во Францию, где и умер в 1904 г.

На рубеже веков завод сокращается до размеров небольшой фабрики и несколько раз меняет своих владельцев. Моран передал предприятие французскому подданному Сергею Антоновичу Гоне, который владел им примерно до 1899 г. Затем в течение нескольких лет владельцем числился его брат Генрих Антонович Гоне. Около 1907 г. фабрика переходит к Эдуарду Петровичу Такеру, который уже много лет работал здесь управляющим и был высококвалифицированным специалистом бронзолитейного дела. Гакер возглавлял фабрику до ее закрытия в 1918 г. Имя Морана в России настолько ассоциировалось с высококачественным художественным и монументальным литьем, что было сохранено последними владельцами предприятия с небольшим дополнением^: «А. Моран Преемник».

В 1893 г. камерная скульптура фабрики экспонировалась на Всемирной выставке в Чикаго, представляя отечественное бронзолитейное производство наряду с изделиями фабрики Ы. Штанге и завода К. Ф. Верфеля. Именно к периоду конца XIX — начала XX вв. относятся отливки по моделям Е.А. Лансере, которые имеют клеймо «А. Моранъ Преемн.» или «отл. зав. А. Моранъ пр.». Кроме этого, завод в последний период существования выпускал интерьерную скульптуру — статуи, бюсты, люстры, иконостасы, а также памятники и их орнаментальные украшения.

Из всех основанных в XIX в. бронзолитейных фабрик Москвы и Петербурга только заводы Верфеля и Морана просуществовали до начала советского периода. Происходившие в России события не могли не отразиться на состоянии производства и его сокращении — сказывались увеличивавшийся с начала XX века спрос на массовую недорогую продукцию из сплавов-заменителей бронзы, затем начало Первой мировой войны и революционные события. К 1917 г. на заводе оставалось всего 35 рабочих, выпускалось главным образом монументальное литье.

И после Октябрьской революции предприятие не закрывается, хотя сокращается до минимума. В 1918 г., с началом гражданской войны, силами трех оставшихся рабочих единственный функционирующий литейный цех переходит на выпуск ручных гранат и других метательных снарядов.

В этом же, 1918 г., фабрика закрывается, и Гакер с двумя мастерами-литейщиками переходит работать в литейный цех завода «Красный выборжец». Здесь он передает свой замечательный профессиональный опыт молодым мастерам и участвует в отливке одного из первых монументальных памятников В. И. Ленину — «Ленин на броневике», который был установлен у здания Финляндского вокзала.

проспекте завода «Красный выборжец» за 1925 г., где упоминается о том, что руководство организованным при заводе в 1924 г. художественно-монументальным бронзолитейным отделом «поручено лицу, работающему в этой отрасли более 30 лет, бывшему руководителю известной ленинградской бронзолитейной фабрики «А.Моран», отливавшей в прежнее время 90 процентов всех сооружаемых в стране художественных монументов».

Еще в обзорном материале «Фабрично-заводская промышленность и торговля России» (СПб., 1893), в статье, освещающей состояние этой области металлообрабатывающего производства, была дана очень высокая оценка той роли, которую сыграло производство А.Морана в развитии русской художественной бронзы в XIX в. Одной из главных его заслуг стало воспитание на протяжении длительного существования предприятия нескольких поколений высококвалифицированных литейщиков, формовщиков и чеканщиков, которые затем использовали свой опыт и знания, уходя в другие мастерские или открывая свои собственные. Продолжение этой профессиональной преемственности мы видим и в Последнее упоминание о Гакере можно найти в судьбе последнего владельца фабрики Морана, способствовавшего в 1920-е гг. сохранению богатейших традиций русского художественного бронзового литья.

Светлана КАЙКОВА

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования» № 2 (2) июль-август 2002 стр.38