Дымковская игрушка

Творчество дымковских мастериц уходит своими корнями в глубину веков, хотя письменная история промысла охватывает меньше двух столетий. С самого своего рождения и до сих пор дымковская игрушка, радуя глаз и душу, тем не менее вызывает и немало вопросов...

История дымковской игрушки неотделима от местного праздника — Свистопляски, или Свистуньи. Свистопляска — традиционная народная ярмарка, которая в мае ежегодно проходила в Вятке и отличалась от других торгов тем, что в это время люди пронзительно свистели в глиняные свистульки в виде разноцветных зверей и птиц. В самом раннем описании Свистопляски, относящемся к 1811 году, говорится о том, что утром в праздник в часовне у городских валов поминали предков, а после весь остаток дня посвящали увеселениям с непременным свистом. О происхождении Свистопляски существует несколько версий. Одна уводит в языческие времена, к празднику Весны и бога Солнца — Ярилы. По другой — это давний местный обычай — потешные бои и катание глиняных шаров. Третья связывает ее начало с поминками по убитым во время известного по летописи Хлыновского побоища, когда «своя своих не познаша и побиша». Свистунья, превратившись со временем в своеобразный праздник, была и постоянным рынком сбыта глиняных игрушек. Их делали в осенне-зимнее время и в начале весны, когда готовились к большой весенней ярмарке. Дымковские игрушки хорошо продавались не только в слободе, но и на многочисленных уездных ярмарках, обычных базарах; а через скупщиков игрушка распространялась значительно дальше — в низовые по реке Вятке города, в Оренбургскую губернию и даже в Москву.

В XIX веке игрушки в Дымкове производили многие. В первом «Адрес-календаре Вятской губернии», вышедшем в 1856 году, сообщается, что их делали пятьдесят девять семейств, причем занимались этим ремеслом исключительно женщины и дети. Нет ни одного упоминания о том, чтобы игрушки в Дымкове изготавливали мужчины.

Надо заметить, что у вятской глины был в то время очень опасный конкурент — гипс. Начиная с середины XIX столетия алебастровые статуэтки, сделанные в Дымкове, тоже продавались на Свистопляске,

но доходы мастеров по гипсу не шли ни в какое сравнение с копеечными заработками мастериц игрушек. Тем не менее в 1882 году двадцать домов делали глиняные игрушки не только к ярмарке, а круглый год. Общее количество продаваемых за год глиняных игрушек доходило до ста тысяч.

Старейшие образцы, которые можно отнести к раннему периоду развития дымковской игрушки в XIX веке, очень редки. Они не имеют ничего общего с теми яркими, многоцветными игрушками, с которыми связано наше сегодняшнее представление о Дымкове. Старинные игрушки не однородны по своему составу и происхождению. Из архаичных образцов сохранились глиняные шары, которые с незапамятных времен катали на Свистопляске. Их всего несколько экземпляров. Сравнительно небольшого диаметра (6—10 см), полые внутри, с перекатывающимися горошинами, создающими звук погремушки, они отличаются красивыми цветовыми сочетаниями. По черному фону, придающему им оттенок сдержанной суровости, нанесены ряды белых, красных и сиреневых (в другом случае — белых, голубых и коричневых) пятен-горошин. Со временем, после исчезновения из праздничного ритуала шутливых боев и такой забавы, как катание шаров, их перестали делать.

Древний тип дымковской игрушки — свистульки в виде зверей и птиц. Пластика их весьма своеобразна: обычно вылепливается лишь верхняя часть тулова с самыми характерными признаками животного или птицы, нижняя же часть делается всегда одинаково, в виде конуса. По бокам свистульки — дырочки. Закрывая то или иное отверстие, можно менять звук, варьируя его на манер флейты. По мнению этнографов, домашние животные (бык, коза, свинья, лошадь) в представлении древних земледельцев были символами плодородия, а конусообразная форма игрушек, так же как и свист, служила средством противодействия злу.

Более сложная по исполнению сюжетная игрушка того периода — нарядные дамы на прогулке. От привычных дымковских барынь их отличает тонкослойность, даже хрупкость глиняной массы, изящество и грация поз, нежный колорит росписи. Дамы одеты в платья с пышными юбками-кринолинами. У них очень маленькие головки с тонко нарисованными лицами. По размерам, композициям, тонкости деталей, даже самим сюжетам эти фигурки близки фарфоровой пластике.

Хрупкость глины и довольно поздно (главным образом в 1900— 1910-е годы) возникший интерес к собиранию глиняной народной пластики привели к тому, что в музейных коллекциях хранятся дымковские игрушки, созданные не ранее последнего десятилетия XIX века. Эти экспонаты, датированные концом XIX — началом XX века, представляют второй этап развития дымковского промысла. Часть из них в 1919 году поступила из собрания Алексея Ивановича Деньшина (1893—1948), роль и значение которого в истории промысла трудно переоценить.

Художник по образованию, уроженец Вятки, он большую часть своей жизни посвятил изучению и популяризации дымковской игрушки. Книги, написанные Деныпиным, его рисунки, воспоминания о дымковских мастерицах, статьи в журналах и газетах — все это стало тем фундаментом, без которого не может обойтись ни один исследователь дымковской игрушки. Сейчас книги Д.И.Деньшина — раритет. Первое издание вышло в 1917 году в Москве. Своеобразная книжка тиражом всего в триста экземпляров включает рисованный текст и пятьдесят таблиц с изображением игрушек, каждое из которых раскрашено А.И.Деныпиным от руки по отлитографированному контуру. В тексте немало неточного, но он впервые в целом охарактеризовал дымковскую игрушку как явление, описал ее сюжеты, технологию изготовления. Самое главное, он первым отметил высокие художественные достоинства этой игрушки, что роднит ее с большим искусством.

В 1926 году в родной Вятке Деньшин выпускает новое издание своей книги, в котором текст уже не рисованный, а наборный, но рисунки выполнены, как и раньше, от руки. Это издание дополнено и переработано. В нем впервые появляется очерк об Анне Афанасьевне Мезриной и с еще большей уверенностью говорится о глиняной игрушке как об одной из лучших ветвей народного искусства. Наконец, в 1929 году в Москве выходит еще одна книга с рисунками А.И.Деньшина и текстом А. В. Бакушинского. Здесь рисунки исполнены уже литографским способом. К сожалению, даже в самом ярком воспроизведении рисунки куда хуже, чем оригинал.

Непреходящая ценность работ А.И.Деньшина в том, что в них представлены многочисленные факты жизни и творчества дымковских мастериц, основные сюжеты и названия игрушек, которые он старался зафиксировать как можно точнее. Барыни и дамы, военные и всадники, барышни и кавалеры, гуляющие и катающиеся в лодке, няньки-кормилицы, водоноски, доярки и наездники, звери и птицы, реальные и сказочные — таковы разнообразные сюжеты и персонажи дымковских игрушек того времени. В основном они представляют собой отдельные фигурки, а композиций, объединенных общей пластиной-основанием, сравнительно немного.

Самая многочисленная группа — игрушки-свистульки. Делали их, по-видимому, большими партиями все мастерицы, поэтому в музейных собраниях они представляют собой достаточно похожие серии. Особенности почерка разных авторов проявляются не столько в пластике, сколько в деталях росписи. Лишь по длине морды коня, свистка-конуса, изгибу рогов коровы или барана, очертанию глаз и цветовым особенностям росписи можно попытаться классифицировать эти игрушки. Среди свистулек по количеству первое место занимают фигурки уточек и уток-«крылаток». Для каждого персонажа существуют свои приемы лепки и росписи. К примеру, утки-«крылатки» отличаются от простых уток горизонтальными рядами оборок-крыльев, как будто на них надеты два передника с лепной оборкой — спереди и сзади. В их росписи просматривается определенная система нанесения узора. Сначала делается широкая полоса на груди, затем более узкие — от шеи по сторонам, в соответствии с формой конуса. Затем их пересекают поперечные полосы, образуя клетчатый узор. Желто-оранжевые, лилово-серые, сине-зелено-желтые свистульки демонстрируют тонкое чувство цвета, которым наделены их авторы.

Много среди свистулек и фигурок коней — одноглавых или двуглавых, эти последние по своему пластическому решению — уникальные образцы среди глиняных игрушек всех известных центров. Они особенно выразительны, в их совершенном силуэте удивительно соединяются реальные и фантастические черты. Для росписи коньков-свистулек характерно сочетание вертикальных полос и рядов разноцветных горошин разного размера, выполненное в гармоничных или контрастных тонах. По сравнению с утками и коньками образы других животных (козлов, баранов, коров и особенно свиней) и птиц представлены значительно меньше. Коровы, козлы и бараны по пластике аналогичны коням, лишь формой рогов и рисунком морды они похожи на своих прототипов, своеобразие облика которых передают весьма лаконично. Роспись фигурок домашних животных близка росписи коньков: как правило, они украшены вертикальными рядами черных точек или небольших цветных горошин.

Только две разновидности дымковских свистулек передают человеческие образы — это всадник (на одноглавом или двуглавом коне) и так называемый «гуляющий кавалер». Образы всадника-свистульки и «гуляющего кавалера» из числа наиболее самобытных в ассортименте дымковской

игрушки. Но если сюжет всадника-свистульки типичен почти для всех центров народной глиняной игрушки XIX века, то «гуляющий кавалер» и появившаяся позднее аналогичная «гуляющая дама» — дело рук и фантазии только дымковских мастериц. Обе игрушки (сравнительно позднего происхождения) нравились им самим. Каждая мастерица лепила их в большом количестве, варьируя положение рук, цвет одежды (у всадников, и непременно с эполетами), узоры, высоту и форму шляпы. Образное решение этих свистулек ярко и выразительно. Например, наличие свистка у «гуляющего кавалера» удлиняет фигуру, придает ей устойчивость, а небольшой наклон назад создает впечатление мерного движения и барской важности персонажа.

У свистульки-всадника — одинаковый рисунок глаз и у коня, и у человека (со зрачками и бровями), что позволяет воспринимать их как единое целое. Наверное, такие фигурки пользовались большой популярностью во время Свистопляски.

Примечательно, что за исключением всадника-свистульки и «гуляющего кавалера» человеческие фигурки в Дымкове никогда свистульками не были (в отличие от большинства крестьянских центров игрушечного производства средней России). Объяснить это можно тем, что в пригородной слободе Дымково больше, чем в других местах, следовали моде и ориентировались на достижения фарфоровой пластики. Надо сказать, что влияние фарфорового производства сказалось почти повсеместно и отразилось на изменении функции игрушки, ставшей не столько забавой, сколько украшением подоконников, комодов и горок с посудой. Изменились и сюжеты: внимание народных мастеров привлекли мир господ и мир уличных типов. Фигурки нередко стояли на подставках-основаниях, подобно фарфоровым, статуэткам. Даже побелка дымковских игрушек перед росписью, явно имитировала белизну фарфора. Некоторые типичные композиции даже имеют прямые аналогии в фарфоровой скульптуре XIX века: охотник в лодке с собакой, барыни с собачками, водоноска. А сюжет «Женщина доит корову» известен в гжельской майолике еще с конца XVIII века.

Среди фигурок людей заметно преобладают женские персонажи — няни-кормилицы, барыни, барышни. Они миниатюрны, у них, как и у более ранних таких изделий, похожие шарики-головки, но лепка, а особенно роспись — уже иные. В лепке ощутима та «ступка» — колокол-юбка с торсом, которая служила основой каждой фигурки. Этот универсальный прием в дымковском промысле, в отличие от многих других производств, приобрел свои особенности. Здесь ступка — приземистая и широкая в основании. В начале лепки она действительно похожа на колокол. Однако каждая мастерица могла варьировать крутизну, глубину, высоту ступки, внося тем самым свои нюансы в облик персонажа. По-разному обрабатывалась и внутренность ступки: у одних авторов она — в виде полусферы-купола, у других — в виде уходящего вглубь пологого конуса. К ступке прилеплялась шарик-головка, а потом — согнутые калачиком руки, детали одежды и всей композиции. Бугорок носа едва выступал на плоском лице, что придавало всем дымковским игрушкам свою неповторимую особенность.

Просушенные в течение трех—пяти дней в домашних условиях игрушки обжигали три—четыре часа в русской печке. Потом, когда они остывали, их белили мелом, разведенным на снятом молоке, и расписывали красками, растертыми на яичном желтке. Для росписи использовали самодельные кисти из тряпок и лучинки-палочки для наведения глаз и бровей. Небольшой набор неярких красок — палевых, сиреневых, серо-голубых, желтых, зеленых, синих — создает спокойную гармоничную палитру. Деньшин перечисляет краски, которые применяли дымковские мастерицы в начале XX века: красные — сурик, фуксин; желтые — кроны; зеленые — кроны и Поль Веронез; синие — синька и ультрамарин; черные — сажа. Краски, растертые на яичном желтке, звучали приглушенно, как бы отдавая грунту часть своего цвета. У каждой игрушечницы были свои рецепты их разведения.

В раскраске фигурок тоже была своя последовательность. Сначала черным рисовали волосы, палочкой наносили брови и глаза, другой лучинкой — три красных или оранжевых пятна — рот и щеки. Затем красили шляпку, а завершалась роспись орнаментацией юбки. Поверх окраски для усиления блеска местами наклеивали кусочки сусального золота или потали (имитирующих золото тончайших листочков из сплава меди и цинка). Поталь дополняла гармоничные цветовые сочетания мягким матовым блеском. На рубеже XIX — XX веков краски на игрушках стали ярче, а их сочетания — контрастнее. Узоры на одежде соответствовали узорам на реальных тканях — гладкоокрашенных, клетчатых, «в горошек» и в мелкий цветочек. Эти простейшие украшения в разных сочетаниях цвета, размеров, чередований друг с другом поразительно разнообразны.

Дымковские игрушки того времени, предназначенные для реализации, составляли определенный ассортимент. Женские фигурки различались не только сюжетами, типажом, но и размерами, характером и набором деталей, степенью сложности. Игрушки поменьше и попроще стоили дешевле, их делали большими партиями. Посложнее и покрупнее изготавливали реже, сегодня они встречаются в единичных экземплярах. Высота фигурок варьируется в трех размерах: около 15—18 см, 10—12 см и самые маленькие — 8—9 см. Однако мастерицы не слишком строго придерживались этих эталонов, подчас работали в двух или даже в одном из них. Следует отметить, что все игрушки XIX — начала XX века столь миниатюрны, что разница в размерах в то время существенно не сказывалась на образном воплощении персонажей.

Из разряда изделий высшего сорта — фигурки барынь, барышень, кормилиц с детьми и всадников. Как правило, женские персонажи изображены на прогулке или за беседой, в нарядной одежде: платья гладкие или с рядами лепных воланов, кофты в талию, с воротниками-шалями и пышными рукавами, широкие, округлые или граненые, передающие складки, юбки, капоры и шляпки с полями разных фасонов, зонтики и ридикюли. На мужчинах — цилиндры и длинные пальто. Все эти предметы одежды — варианты подлинного костюма 1850—1890-х годов. Правда, столичная мода всегда с опозданием достигала провинции и подвергалась местной интерпретации. Так, в одежде «гуляющих кавалеров» оригинально воплотились типичные для мужского костюма 1860-х годов сюртук, вестон и цилиндр. Иногда барыни изображены в костюмах, характерных для середины XIX века

В отличие от многих крестьянских центров, в Дымкове каждую, а особенно дорогостоящую фигурку тщательно отделывали со всех сторон. Центр тяжести располагали таким образом, чтобы создать впечатление женского торса, движения складок пышной юбки. Это красота и изящество фигуры с тонкой талией, подчеркнутой такой юбкой, во многих игрушках переданы с удивительным мастерством.

В группе самых крупных фигурок больше всего нянек-кормилиц с детьми. Статные, в белоснежных кофтах, широких юбках, передниках с лепными оборками, в кокошниках разных форм или шляпках, с уложенными в прическу волосами, они отличаются какой-то особой аккуратностью. Варианты композиций здесь достаточно разнообразны: один или двое малышей на руках няни; один — на одной руке, а другой идет рядом, держась за вторую руку.

Другая сюжетная разновидность больших игрушек — барышни «на ножках» — довольно распространенный образ в старой дымковской пластике. В несколько укороченный, по сравнению с барынями, купол колокола-ступки изнутри прилепляли столбообразные ножки. Их укрепляли на небольшом круглом основании и ставили параллельно, носками внутрь. Вместе с устойчивостью этот прием передавал и юношескую неуклюжесть. Каждая фигурка барышни индивидуальна и в одежде, и в образной 

характеристике.

Из мужских персонажей в игрушках большого размера выделяется всадник на коне. Уже в ранних произведениях предстает тот образ, который впоследствии будут повторять многие мастерицы. В отличие от барынь и кормилиц для всадника главный ракурс — в профиль (как для большинства игрушек, включающих животных). Изображение коня в профиль подчеркивает выгнутую шею, гордо вскинутую голову, высокие тонкие ноги, завитой хвост. Конь и всадник — воплощение удали и горделивости.

Анна Афанасьевна Мезрина

Некоторые особенности лепки, своеобразное сочетание красок и способы росписи многих произведений, их сравнительный анализ позволили определить и авторскую манеру, и индивидуальный почерк отдельных дымковских мастериц. Дореволюционные письменные источники практически ничем не могут помочь в решении этой проблемы. В 1890 году вятское земство послало три десятка глиняных игрушек на Казанскую научно-промышленную выставку. Из каталога вятского отдела этой выставки можно узнать имена и фамилии трех дымковских мастериц: это Наталья Антоновна Микулина (Никулина?), Авдотья Андреевна Швецова и Аграфена Тимофеевна Лаженицына. К сожалению, перечнем имен и сюжетов и ограничиваются все сведения о дымковских мастерицах XIX века.

Через шесть лет земство снова послало восемнадцать глиняных игрушек, в этот раз — на Всероссийскую промышленную и художественную выставку, открывшуюся в Нижнем Новгороде. В указателе Вятского кустарного отдела мы впервые встречаем имя Анны Афанасьевны Мезриной (1853—1938), самой первой дымковской мастерицы, чье творчество стало так широко известно. Как и в большинстве семей, где делали игрушки, первой учительницей Мезриной была бабушка; игрушки лепили и ее мать — Дарья Константиновна Никулина и родная сестра — Марья Афанасьевна Лалетина.

Яркий талант А.А.Мезриной не мог не привлечь внимания, ее популяризировал Д.И.Деньшин. Своеобразие авторского почерка ощутимо уже в первых ее произведениях. Самые ранние игрушки, известные по музейным собраниям — дамы, барыни под зонтиками, барыня и кавалер на прогулке, няня с детьми, водоноска. Их отличают тонкослойность глины, изящество и грация поз, несколько сумрачная, но изысканная в сочетаниях цвета раскраска. Достаточно подробно переданы костюмы: пышные юбки и кофты в талию у барынь; сюртук с фалдами у кавалера. Живые позы, выразительные жесты рук, а особенно — удивленное выражение лица сразу выделяют работы Мезриной из множества других. Присущий мастерице рисунок лица с угловатым изгибом бровей, который делался с помощью специальной палочки — «глазнички», с первых ее работ становится важной приметой авторского почерка. Маленькие круглые головки с тонко нарисованными лицами больше, чем другие известные дымковские произведения напоминают о фарфоровых статуэтках.

Сложившийся женский типаж повторяла Мезрина и в игрушках меньшего размера. Как и у других авторов, эти игрушки, более дешевые, отличаются лаконизмом и простотой лепки, ограниченным количеством деталей и скромной росписью. Обычно это барыни в капорах со сложенными на животе руками или няни с ребенком Детские фигурки бывают у нее то с открытыми ножками, то завернутыми в одеяльце в виде гладкого плоского лепестка с оборкой по верхнему краю. Варианты таких фигурок очень многочисленны и разнообразны.

Интересна технология изготовления глиняных игрушек в семье Мезриных, о которой рассказала дочь А.А.Мезриной, Ольга Ивановна Коновалова (1886—1979). Глину заготовляли осенью. Весной брали только в том случае, если не хватало запаса. Для хранения глины мастерили дощатую загородку около крыльца. Это место называли глинник. А яму на лугу, откуда брали глину, на зиму иногда закрывали досками и заваливали сеном, чтобы можно было ею пользоваться и зимой, если понадобится. Чистый речной песок хранили в подполе. Его добавляли в глину, чтобы она не трескалась при обжиге.

Раньше, когда изготовляли очень крупные партии игрушек, глину месили ногами, а позже — вручную. Зимой перед этим глину обдавали кипятком. Для лепки и окраски у Мезриных были такие приспособления:

— сосновая или еловая доска размером примерно 50x25x2 см, которую клали на колени или на стол;

— деревянная лопатка, которой обрабатывали ступку (широкую юбку);

— «протыкалка» — палочка, которой делали отверстия в свистульках;

— холщовая или ситцевая тряпка (без мокрой тряпки невозможно лепить);

— набор кистей, в том числе кисти из холста для побелки. Для изготовления таких кистей у холщовой ленты наполовину выдергивали уток, оставляя основу, затем завивали ленту на палочку и перевязывали. Кроме того, кисти для росписи (тоже из холста, разных размеров); «глазничка» — палочка (прутик из веника) для изображения глаз; «пятнушечка» — палочка из луба с расщепленным концом, чтобы наносить краску мелкими пятнышками.

Лепить начинали с основной массивной части — туловища у животных. А.А.Мезрина лепила барыню со ступки — с широкой юбки, для чего раскатывала из глины блин и свертывала его в конус. К основной части с помощью воды прилепляли (примазывали) остальные, более мелкие детали. Еще сырую игрушку полировали мокрым пальцем, затем ее сушили, обычно на полатях. Дня за два просыхали мелкие, неделю или даже две сохли крупные.

Для обжига в печь клали восемь нетонких березовых поленьев. Три — первый ряд, на под печи, на них, поперек — еще три, сверху — два. На поленья ставили от двух (если очень крупные) до пятидесяти (если мелкие) игрушек. Некоторые мастерицы клали игрушки для обжига и между дров, а мелочь обжигали на противнях. Бывало, что одновременно с обжигом в той же печи варили пищу.

Как только дрова сгорали, изделия вынимали из печи и обтирали от золы. Если вынимали игрушку с трещинами (что хоть редко, но бывало), ее шпаклевали. Для этого варили бумагу, толкли ее, добавляли клейстер, столярный клей и замешивали на мелу. Такая шпаклевка была крепче глины, в этом месте игрушка никогда уже не ломалась. Сохла она часа два Мел для побелки предпочитали комовой. Его скребли ножом или терли в краскотерке, или же заворачивали в тряпку и разбивали молотком. Разводили на снятом молоке. На кислом молоке никто никогда не разводил. Белили мастерицы по-разному, кто предпочитал белить кистью, кто мелкие игрушки окунал в ведро, но белили обязательно дважды. Игрушки высыхали за полчаса.

Изделия, сделанные про запас, берегли до сбыта неокрашенными. Уже побеленные обертывали в бумагу и хранили до тысячи штук и больше. Впрок никогда не красили: краска при хранении меняется. Краски в виде порошка закупали на рынке или в магазине, растирали на чугунной плите, а с нее собирали шпателем — деревянным ножом При растирании добавляли немного воды, для фуксина применяли спирт. Перед употреблением краску смешивали с сырым яйцом Фуксин и сажу разводили обязательно на желтке, от белка фуксин сворачивался. Все остальные краски — на цельном яйце. Остатки краски, уже разведенной на яйце, но неиспользованной, хранили на снегу в течение четырех-пяти дней.

Канонического набора цветов у мастериц не существовало. Они могли использовать и шесть красок, и десять, и больше. Только два цвета никогда у них не было — лилового и фиолетового. Характерно, что этих цветов нет и в вятском фольклоре.

Труд дымковских мастериц — это, как правило, труд всего семейства каждой из них. И Анна Афанасьевна Мезрина на рубеже XIX — XX веков работала не одна. В музеях хранятся редкие произведения талантливой, но малоизвестной мастерицы — сестры А.А.Мезриной — Марии Афанасьевны Лалетиной (?—1942). До наших дней дошли только игрушки среднего размера (10—12 см), однако и в них автору удалось достичь значительной художественной выразительности. Это одинаковые по композиции барыни и няньки в похожих капорах и платьях, приземистые, без каких-либо лепных деталей. Гладкий округлый конус-юбка по размеру равен верхней части. Фигурки эти нередко кособокие, наскоро слепленные, с плоскими широкими лицами, часто без бугорка-носа. Главное в них подчеркнуто росписью. Спереди и сзади игрушку сплошь покрывает орнамент, цветной узор которого — простейшие кружки, косые клетки, волнистые линии и полосы — исполнен в экспрессивной манере. Ее роспись на каждой игрушке оригинальна, для отдельных партий характерно сочетание трех-четырех красок — сиренево-синих с лиловым, оранжево-желтых. Поверхность фигурки, кроме лица, представляет собой ряд цветных мазков, сделанных быстро. Они нанесены прямо на грунт. Рисунок лиц у Лалетиной небрежен, иногда неровен и даже как бы смазан. Это, видимо, объясняется не столько стремлением сделать как можно больше игрушек для заработка, сколько темпераментом художницы, ее неповторимом чувством цвета

Фигурки-миниатюры делала и старшая дочь А.А.Мезриной — Александра Ивановна Мезрина (?—1934). Несмотря на то, что ее сестра О.И.Коновалова, а позднее Е.И.Косс-Деньшина утверждали, что игрушки Сани Мезриной трудно отличить от работ ее матери, при внимательном рассмотрении все же можно определить особенности ее почерка, по крайней мере в игрушках 1910-х годов. Он существенно отличается уже в лепке. Александра делала игрушки разных размеров, хотя предпочитала миниатюру. Более крупным изделиям присущи особая соразмерность пропорций и изящество пластики. Две трети фигуры занимает широкий в основании колокол юбки, остальное — тонкий торс с маленькой головкой. Своеобразно лепила мастерица сам колокол: внутри вверху у него уплощенный купол, иногда с торчащим в глиняном тесте завитком посередине и следами кругов-граней, отпечатавшихся в сырой глине от тряпки, с помощью которой лепился конус-юбка. Снаружи купол выглядел широкой юбкой, а иногда напоминал опрокинутую чашу с гранями-складками.

Барыни, няньки и барышни на ножках у А.И.Мезриной мало различаются по характеру: все они спокойны и деловиты, им не свойственны экспрессия и гротеск работ А.А.Мезриной. По-своему рисовала Саня Мезрина и лица короткие брови и зрачки-точки, далеко отстоящие друг от друга, делают ее женские персонажи немного раскосыми. Александра вообще была неистощима на выдумку, о чем свидетельствуют самые разнообразные детали и атрибуты, например в одежде — шляпки необычных фасонов, платочки, рисованные или лепные оборки-фестоны по краям юбок и передников, с орнаментами из тех же традиционных горошин и полос. В ее росписи, кроме желтой, зеленой, синей красок, присутствует редкая для того времени красная краска. У других авторов она почти не встречается.

Несколько игрушек можно предположительно отнести к ранним работам ЕАКошкиной (1871—1953), мастерицы, известной в 1930-е годы. Анализ особенностей ее поздних работ позволил выявить и те, что были сделаны ею в начале XX века. Это небольшие фигурки барышень в капорах и нянек с детьми в одеяльцах. У них удлиненные пропорции, весьма скромная роспись в три-четыре краски и простейший орнамент — клетки, полосы и ряды черных точек. Почерк Е.А.Кошкиной отличает еще одна деталь: круглое углубление-вмятина, сделанная пальцем внутри купола, словно последняя «точка», поставленная мастерицей по окончании работы над ступкой. В отличие от других игрушечниц Е.И.Кошкина белила и «испод» (ступку изнутри), так же делала потом ее дочь, Елизавета Федоровна Безденежных (1901—1964). В целом игрушки Кошкиной того времени представляют собой типичную массовую продукцию промысла.

В те годы композиции из отдельных фигурок были весьма немногочисленны — как правило, они представляли танцующие и гуляющие пары или катания в лодке. Лишь несколько сюжетов посвящены темам народного быта Самым популярным у многих мастеров глиняной народной игрушки был сюжет «Женщина доит корову». В Дымкове на рубеже XIX — XX веков его исполняли разные мастерицы, но надо отметить, что у всех композиция игрушек точно соответствовала реальному действию.

Упадок производства дымковской игрушки пришелся на вторую половину 1910-х годов: сказывались послевоенная разруха и общая ломка старого народного быта. Оно еще как-то держалось благодаря развившемуся в то время коллекционированию игрушек, организации выставок и музеев, активной помощи промыслу со стороны А.И.Деньшина Тем не менее в послереволюционное десятилетие мастера уже вновь приступили к изготовлению глиняных игрушек. Подъему народного творчества способствовали выставки, в частности та, что состоялась в декабре 1921 года в Историческом музее в Москве.

Возросший интерес к народной игрушке и труды Деньшина дали возможность Анне Афанасьевне Мезриной в конце 1910-х — 1930-е годы не только проявить себя в полной мере, но и прославиться. Уже в весьма солидном возрасте она создала огромное количество произведений. В них просматривается явное предпочтение игрушкам укрупненных размеров, которых в дореволюционное время было совсем мало. Ее произведения стали ярче, в росписи появился орнамент. Определенное влияние на творчество А.А.Мезриной оказали рисунки А.И.Денышина. Было заметно и другое: для нее важнее стало не количество сделанных игрушек, хотя от этого зависел заработок, а их качество. Она создала более восьмидесяти самых разнообразных сюжетов. Ее игрушки стали классикой дымковского искусства, эталоном высокого мастерства Деныпин считал, что их характеризуют такие качества, как простота, краткость, выразительность и яркость.

Действительно, Мезрина не любила лишних лепных деталей, ее фигурки отличают строгая простота и скульптурная законченность. Даже без росписи они удивляют пластическим мастерством. По-прежнему среди них преобладали отдельно стоящие фигурки барынь, дам и нянек-«кормилок». Все они полны какой-то особой энергии, что подчеркивает и цветовое решение. Мезрина любила сочетать малиновый фуксин с темно-зеленой, глубокой интенсивной синей и желто-оранжевой красками. Это необычное и присущее только ей созвучие цвета усиливало внутреннюю экспрессию и оттенок гротеска, характерный для всех ее игрушек.

Заметны изменения в костюмах: на барынях — нарядные платья, юбки и кофты в талию, шляпки с полями, перчатки по локоть, в руках у них ридикюли, сумочки и муфты, что не противоречило костюмам 1920-х годов. На кормилицах — кокошники и повойники, передники с оборками и клетчатые пестрядинные юбки. Вместо скромных рядов цветных горошин, прямых и волнистых полос, клеток, напоминающих узоры реальных тканей, юбки и платья персонажей Мезриной украшены довольно крупными кругами, кольцами, овалами. В промежутках или прямо по цветной поверхности их нередко дополняет мелкий орнамент геометрического мотива — штрихи, полоски, круги, точки. Возможно, именно по совету Деныпина Мезрина разрабатывала для каждой игрушки свой орнамент, проявляя удивительную выдумку и изобретательность. Поталь мастерица использовала скромно, наклеивая ее главным образом на грудь, плечи и шляпы персонажей.

Наряду с традиционными всадниками, Мезрина создавала лихих наездниц, сидящих на коне боком, а также наездников на козлах. Пятнистая шкура этих животных на ногах имитирует штаны с оборками. В различных вариациях эти персонажи утвердились среди образов дымковской игрушки именно благодаря ее работам.

В творчестве Мезриной 1920-х годов заметен возросший интерес к композициям — двух-, трех- и многофигурным. Темы их различны: «Танцы», «Музыканты», «Дети в лесу» «Возвращение охотника домой», «Пастух со свиньями», «Гусятница», «Проводы новобранца», «В гостях» и другие. Как и традиционные «Доение коровы» и «Водоноска», многие из них отражают жизнь людей, занятых крестьянским трудом. Часто мастерица объединяла несколько фигур общей глиняной пластиной. Пластины-основания с расположенными на них, словно на макете, действующими лицами — характерный для народной игрушки композиционный прием. Использовался он, судя по книге Деныпина, и в предреволюционной дымковской игрушке, но особенно часто стал применяться Мезриной в 1920-е годы. Роль орнамента в этих композициях незначительна, чаще они просто окрашены тремя-четырьмя красками, не отвлекающими от самого действия — непритязательных развлечений и занятий игрушечных персонажей.

Разнообразно представлен у мастерицы мир зверей и птиц — кого здесь только нет: свиньи, медведи, львы, коровы и олени, зайцы, гуси, сороки, кони, утки, куры с цыплятами. Возможно, в таком выборе сюжетов немалую роль сыграли старинные традиции, связанные некогда с праздником Свистопляски. Особенно традиционны уточки и коньки-свистульки, одноголовые и двухголовые. К этим образам примыкают свистульки-коровы, бараны и козлы. Они без изменения сохранялись в дымковской игрушке на протяжении всего ее развития, в том числе и в творчестве А.А.Мезриной. Например, ее животным присущ экспрессивный рисунок морды, который выделяет их среди работ других авторов.

Своеобразно лепила она и отдельные фигурки коня, козла, оленя или коровы: небольшое тело на высоких конических ногах, с торчащими ушами, гордо поднятой головой, украшенной то крутыми, широко расставленными, то ветвистыми рогами. Рога поблескивали ромбиками потали, а их основание Мезрина всегда подчеркивала двумя параллельными косыми линиями, нанесенными черной краской. Вместе с черным рисунком глаз и бровей и черными же лепными ушами, черным окончанием мордочки и фигурным налепом в виде круглой плетенки между рогов у коровы они завершали образ животного.

Коням на голове она одним росчерком рисовала сбрую, тулово расписывала «в яблоки» — пятнами двух цветов. Шерсть животных обычно изображала прерывистыми вертикальными полосами. На оленях они — желтые и оранжевые, разделенные вертикальными рядами черных и цветных точек. Коровы у нее — красно-оранжевые или пятнистые красно-черные, с желтыми рогами.

Мастерица создала собственные варианты и других персонажей, например медведя. Всегда темно-коричневый или черный, стоящий в рост, с палкой, музыкальным инструментом или каким-нибудь зверем в передних лапах, горбатый и неуклюжий, он словно устрашает своей мрачной

силой. Вдоль всего брюха — три ряда цветных горошин. Глаза «проколоты» палочкой, что придает ему свирепое выражение. Нередко такой медведь или медвежонок изображен взбирающимся на дерево. Устойчивые, конические, с торчащими от голого ствола вверх сучьями-ветками деревья создают образ леса.

В виде традиционной свистульки лепила Мезрина фигурку свиньи. С коротким туловом, выгнутой спиной, на четырех конических ногах, с отверстиями для свиста на пятач

ке и по бокам, она компактна и округла. На гладко окрашенной желтой поверхности — характерные для ее манеры глаза и брови «утлом», черные штрихи-елочки по хребту, чередующиеся с ромбиками потали.

Если эта игрушка-свистулька связана с далеким прошлым, то образ льва явно навеян скульптурой из провинциальной классической архитектуры. Лежащие львы на пилонах сохранились и в самой Вятке, и в соседнем городе Слободском, куда дымковские мастерицы ездили торговать игрушками. В лежачей позе, с очеловеченным выражением морды изобразила льва Мезрина. Подражая монументальным скульпторам, она четырьмя завитыми прядями передавала его мощную гриву, плетью закинутый на спину хвост. Морды львов она делала двух вариантов: при одинаковой лепке щек в виде вмятин глаза рисовала то овалом, то полуовалом с точкой в середине и торчащими волосками-бровями; грудь украшала ромбиками потали. Сочетание желтого цвета с черным воспроизводило природную окраску зверя.

Стремясь идти в ногу с жизнью, в 1935 году А.А.Мезрина создала ряд произведений, отразивших новые тенденции: «Чтение колхозного устава», «Хозяйка», «Детский сад на прогулке», «Свинарка», «Красноармеец», «Автомобиль», «Лыжница» и другие. Большинство из них выполнены с соблюдением канонов дымковского искусства. По существу, они повторяют старые композиции на подставках, даже раскрашены по-прежнему в два-три цвета. То есть новая тематика в них воплощена традиционными выразительными средствами.

А.А.Мезрина до конца своей жизни была верна принципам дымковского искусства, но при этом всегда старалась понять и учесть новые требования, которые предъявляло время. Ее творчество во многом определило дальнейшие пути развития этого промысла.

(Продолжение следует.)

Галина СОКОЛОВА

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 38 (июнь 2006), стр.96