«Картинка» в альманахах и сборниках России первой половины XIX века

Альманахи и сборники первой половины XIX века — это особый вид изданий. В них печатались литературные, театральные, исторические Материалы, на ил страницах обсуждались самые злободневные вопросы, волновавшие современников. Наиболее изученные из них— альманахи пушкинской поры, то есть 1820—1830-л годов, однако исследования эти посвящены в основном литературной части. Художественному оформлению альманахов и сборников историки искусства уделяли гораздо меньше внимания.

Этой публикации мы попытаемся осмыслить и обобщить довольно большой по объему и времени материал, который условно можно разделить на три основных периода. Первый связан с существованием скорее не альманахов, а сборников — различных «образцовых» сочинений русской литературы. Второй и третий периоды В.Г. Белинский назвал «альманачными».

Альманах (от арабского «альманах») означает календарь. В средние века в Европе альманахами считались календарные таблицы, заимствованные у арабов, с астрономическими и другими сведениями. Позже, примерно в XVII веке, к календарным стали добавлять и другие сообщения: о движении почт, рынках, придворных балах, раз личных предсказаниях (типа современных гороскопов) и т.п. Будучи по сути настольным справочником, календарь-альманах в течение нескольких веков представлял собой своего рода светскую книгу для многих городских и сельских жителей. Постепенно начали появляться специализированные альманахи — астрономические, медицинские, почтовые, коммерческие и т.д. Все большую роль в общественной жизни, особенно в первой половине XIX века, стали играть литературно-художественные альманахи.

Альманах как сборник, в котором преобладала беллетристика, впервые появился в 1764 году во Франции, назывался «Альманах муз» (L'Almanach des muses) и был очень популярен вплоть до 1833 года. Но именно литературные альманахи (Musem-Almanach) родились в Германии. Как сообщает «Энциклопедический словарь, составленный русскими учеными и литераторами», альманахи «служили долгое время точкой соединения лучших ея поэтов и прозаиков». Английские альманахи отличались от немецких тем, что привлекали к себе внимание не содержанием, то есть текстом, а «блестящей внешностью» и изяществом приложений, что превратило их в «кипсеки» (keepsake) — дорогие подарочные альбомы с гравюрами. Интересно, что в Англию мода на альманахи пришла вместе с появлением здесь немецкого литографа Р. Аккермана, который и положил начало кипсекам.

Считается, что в России моду на альманахи ввел Н.М. Карамзин, когда после «Московского журнала» стал издавать альманахи «Аглая» (1794—1795) и «Аонид» (1796, 1797, 1799). Однако Н. Смирнов-Сокольский полагает, что не Карамзин прародитель русских альманахов, были и более ранние издания, относящиеся к XVI веку, — всякого рода «Изборники» и «Цветники», составленные из разных литературных произведений, хотя и так называемого духовного содержания. Сборники, состоявшие из светских произведений, украшенные картинками, тоже существовали задолго до появления книгопечатания в России.

В XVIII веке, особенно во второй его половине, один за другим появляются такие сборники, как «Забавный философ» (1766), «Спутник и собеседник веселых людей» (1774), «Магазин чтения» (1787) и др. Содержание их было однотипным: маленькие истории и забавные анекдоты, преимущественно переводные, что, кстати сказать, характерно для подобных альманахов и 1820—1830-х годов. Литературное достоинство большинства этих сборников не очень высокое, но важен сам факт их существования.

В 1787 году вышел сборник, который по своему содержанию более близок изданиям начала XIX века. Это «Распускающийся цветок», изданный питомцами Благородно го пансиона при Московском университете. Он составлен из переводов и сочинений дворянской молодежи, которую поддержал уже знаменитый в то время писатель Д.И. Фон визин, дав в сборник свою басню. «Распускающийся цве ток» — непосредственный предшественник карамзинской «Аглаи», вышедшей в 1796 году. И если это издание свои ми размерами приближается к книге в восьмую долю листа, то «Карманная книга для любителей музыки на 1795 год» полностью соответствует названию и открывает целый ряд многочисленных карманных книжек-альманахов 1820-х годов в шестнадцатую долю листа.

Большинство этих альманахов-сборников, в том числе и карамзинские, выходило без каких-либо художествен ных украшений или иллюстраций. Лишь в некоторых были небольшие декоративные виньетки в центре титульного листа, хотя, как известно, и в XVIII столетии, и гораздо раньше существовали великолепно иллюстрированные книги. И все же лучшими изданиями были те, что сочетали в себе и полноценную литературу, и гравированные талантливыми художниками произведения изобразительного искусства.

В альманахах первой половины XIX века, как и вообще в русской книге того времени, было довольно много украшений, никак не связанных не только с текстом, но и с конкретным изданием. Виньетки, заставки, концовки относятся именно к украшению книги, иногда они «совпадают» с иллюстрацией, раскрывая содержание конкретного произведения или названия самого издания.

Необходимо отметить, что художественно-изобразительный материал альманахов и сборников первой половины XIX века, за исключением каких-то единичных случаев, фактически остался вне поля зрения историков искусства. А между тем в таких изданиях участвовали как известные художники и граверы того времени — С.Ф. Галактионов, Н.И. Уткин, А.Г. Венецианов, А.П. Брюллов, так и мало и совсем не известные мастера — В.П. Лангер, И.А. Иванов, И.В. Ческий, Е.О. Скотников, А.А. Флоров, Е. Гейтман, Г.Г. Свешников и другие.

В 1800 — 1840-е годы графика, как и другие виды искусства, развивалась в сложном взаимодействии различных стилей и направлений: классицистических, романтических и формирующихся реалистических исканий. Уже в начале XIX века в графике появляются работы, очень близкие реальной действительности, а в 1840-х годах рождается новое направление, названное критиками «натуральной школой».

Произведения изобразительного искусства в альманахах и сборниках, являясь фактически частным элементом этих изданий, тем не менее отражают в какой-то мере и общую картину развития не только печатной и иллюстративной графики, но и изобразительного искусства в целом. Во всяком случае, они вносят свой «кусочек» в общую картину.

При рассмотрении и анализе художественной части альманахов возникает проблема авторства и, соответственно, атрибуции опубликованных произведений. Для решения этой проблемы мы можем обратиться к исследованиям гравюры в книгах таких специалистов конца XIX — начала XX века, как Д.А.Ровинский, В.Я. Адарюков, Э.Голлербах. В основном же приходится полагаться на собственную интуицию и анализ творческого стиля того или иного художника, на сохранившийся подготовительный материал.

Соответствующие проблемы возникают и с самим изобразительным материалом, объединенным под одним названием — «к а р т и н к а». Это определение не придумано нами, оно бытовало в первой половине XIX века Под ним подразумевались все художественные изображения, опубликованные в любом печатном издании, в том числе и в альманахах: 1) виньетки на заглавных листах и концовках, 2) воспроизведения известных картин или скульптур, 3) портреты, помещенные на фронтисписе издания, и сопровождающие отдельные статьи, а также 4) собственно иллюстрации к литературным произведениям. Причем как иллюстрации давались непосредственно к литературным текстам, так и сам текст мог быть комментарием к иллюстрации.

Обычно в начале или в конце альманахов под заголовком «Изъяснение картинок» давался либо простой перечень гравюр, либо с их описанием. Такие «изъяснения картинок» в журналах и сборниках стали появляться еще в начале XIX столетия, чаще всего под картинками разумелись гравюры с картин и скульптур иностранных и русских мастеров. В альманахах они появились позже, в 1820-х годах. Вообще разговор о картинках в их полном многообразии (по всем перечисленным пунктам) можно вести лишь по отношению к альманахам 1820—1830-х годов.

Само определение «картинка» бытовало довольно долго — вплоть до 1870-х годов. Им оперировали художники, критики, издатели и литераторы. Как правило, книги с иллюстрациями они называли книгами с картинами или картинками (например, в изданиях И.А. Крылова 1815 и 1825 годов). Пушкин тоже очень часто употреблял это слово («иллюстрация» вообще не встречается в словаре Пушкина).

Первый иллюстрированный альманах появился еще в конце XVIII века. Это был музыкальный альманах Герстенберга (1795—1796), который, по словам Н.С. Соловьева, «интересен тем, что сохранил еще прежний тип, заключая в себе сперва календарные сведения, далее статьи по музыке, ноты, между которыми некоторые русские песни печатались в первый раз, и в начале — гравированные портреты Плейеля (в I кн.) и Моцарта (во II кн.)». Затем вышли в свет «Утренняя звезда» (1800) и «Свиток муз» (изданный в двух книгах — на 1802 и на 1803 годы и известный прежде всего как печатный орган Вольного общества любителей словесности, наук и художеств). На заглавном листе первой книги помещена гравированная Н.Уткиным виньетка. Изображение античных богов — Венеры и Амура — он выполнил с присущим ему мастерством и изяществом. Особенность этой небольшой картинки — появившийся у мастера интерес к жанровой стороне сюжета, некий «бытовизм» в трактовке античных героев, которых вполне можно принять за простых смертных, отдыхающих на поляне.

Следом за «Свитком муз» появляются еще несколько альманахов — «Пиеррида» (1802), «Театральный собеседник» (1804), «Ореады» (1809) с виньетками-украшениями на титульных листах. Одновременно выпускаются самые разнообразные издания «русских образцовых сочинений»в прозе и стихах, которые будут жить вплоть до середины 1820-х годов. Эти сборники сыграли большую роль в ста новлении русской литературы, публикуя лучшие произве дения Г.Р. Державина, В.А. Жуковского, Д.И. Фонвизина, Н.М. Карамзина, И.А. Крылова и других поэтов и писателей того времени. Были в них и материалы на злобу дня, посвященные «дням Александровым», событиям и героям Отечественной войны 1812 года.

В начале XIX века изобразительный материал по актуальности своей тематики еще отставал от литературного. В первые два десятилетия сборники, так же как и «Сочинения» некоторых литераторов (например, К.Н. Батюшкова или В.А. Жуковского), украшали чаще всего портретами известных писателей, музыкантов, ученых, помещая их на фронтисписе издания. Впрочем, это соответствовало назначению и духу сборников — «соединить в немногих Томах лучшие произведения Русских Поэтов» и писателей, Поскольку сами литераторы были людьми выдающимися (и как писатели, и как общественные, а иногда и государ ственные деятели XVIII — начала XIX века), то и качество исполнения большинства художественных гравюр с них было соответствующим. Достаточно назвать работы И.В. Ческого, С.Ф. Галактионова, Н.И. Уткина. Интересно, что среди них преобладают гравюры несправедливо забытого рисовальщика и гравера Ивана Васильевича Ческого (1777 или 1782 — 1848). Некоторые из них он выполнил по рисункам малоизвестного художника Е. Эстеррейха — это портреты М.М. Хераскова, Г.Р. Державина, И.И. Дмитриева, И.А. Крылова, И.Ф. Богдановича. Степан Филиппович Галактионов (1779—1854) выполнил лишь два фронтисписа с рисунков того же художника — портреты Я.Б. Княжнина и ДИ. Фонвизина. Другие были созданы по оригиналам известных живописцев. Например, портреты К. Батюшкова с рисунка О. Кипренского, В. Жуковского гравированы И.Ческим; М.Н. Муравьева — с оригинала Ж.-Л.Монье и Н.М. Карамзина — с оригинала В.А. Тропинина принадлежат резцу Н.И. Уткина (1780—1868).

В некоторых сборниках и альманахах 1800—1810-х годов на месте фронтисписа помещены не портреты, а картинки-иллюстрации: «Разумный и забавный собеседник» (1803); «Отрывки из иностранной литературы» (1804) — с гравюрой Хогарта; «Новое собрание трогательных повествований...» (1810) — с «изъяснением картин». Реже встречаются заглавные листы с виньетками на античные сюжеты, исполненные в классическом духе («Собрание русских стихотворений», 1810—1811). Среди авторов гравюр — И.В. Ческий, Г.Г. Свешников, А.А. Флоров. Формат большинства изданий того периода, за редким исключением, в основном — в восьмую долю листа (примерно — 22x13).

1820-е годы — период расцвета альманахов и миниатюрной книги как таковой. Особенно популярными были книги карманного формата в шестнадцатую долю листа (примерно, 13x10, 14x11). Альманахи чаще всего выходили тиражами в 1200 экземпляров — количество «одного завода». Те, что окупались и приносили выгоду, издавались и на следующий год, другие же, мелькнув на небосклоне, тут же исчезали. Многочисленность изданий альманахов объясняются прежде всего интересом к ним широкой общественности. В какой-то степени они выполняли и просветительские функции.

Альманах-карманная книжка в жизни светского человека с его тягой к комфорту играла примерно такую же роль, что и миниатюры, входившие в «микромир» малоформатных форм. Специфика этого художественного «микромира» в том, что он рассчитан на восприятие с близкого расстояния, позволяющего тщательно рассматривать изображение, любоваться изяществом гравюр, тонкостью исполнения и красотой оформления. Гравюра-картинка придавала альманаху дополнительный оттенок рукотворности и портативности. Большое значение имело внешнее оформление обложки в виде своеобразной рамки, которая, подобно раме картины и оправе драгоценного камня, придавала карманной книжке завершенность, что повышало престиж издания. Настоящим праздником для любителей книги были «подарочные» или «подносные» издания. Даже небольшое отклонение от классической формы считалось нарушением этого своеобразного «микромира». Поэтому неудивительно, что вышедшее в 1823 году первое издание «Полярной Звезды» хотя и было встречено восторженно, однако вызвало некоторое неудовольствие своим форматом — «слишком велик для карманной книжки» (14,5x11) и отсутствием картинок — «это — существенная часть альманаха». Издатели «Полярной Звезды» учли замечания, и следующие две книжки были и меньшего формата (13x10), и с картинками.

Весьма интересно художественное оформление «Невского альманаха», у которого была довольно большая жизнь — 9 выпусков (1825—1833). Мысль о его издании зародилась у Е.В. Аладьина под влиянием успеха «Полярной звезды». Малоталантливый писатель оказался замечательным альманашником-издателем. Он прославился тем, что для своего издания выпрашивал у литературных знаменитостей статьи, повести и стихотворения. Выпущенные им изящные книжечки пестрели именами всех литературных светил того времени. Пушкин, вначале отнесшийся к «Невскому альманаху» насмешливо, потом дал издателю и «Бахчисарайский фонтан», и сцену из «Бориса Годунова», и отрывки из «Евгения Онегина», и ряд стихотворений. В «Невском альманахе» появились первые (по времени) иллюстрации к «Бахчисарайскому фонтану», «Годунову» С. Галактионова и гравюры к «Онегину» по не слишком удачным рисункам А. Нотбека.

«Невский альманах» занял в истории русской литературы довольно заметное место, несмотря на то, что во всех его книжках, в отличие от «Полярной звезды» и «Северных цветов», отсутствовало какое-либо направление. И «коммерческий душок» чувствовался во всех 9 альманахах. Сейчас, спустя почти 200 лет, этот недостаток не воспринимается столь остро. Несомненно и то, что «Невский альманах» за девять лет своего существования стал своеобразным документом эпохи. Издания практически не получили одобрения в прессе, хотя отмечался и прекрасный формат, и печать, и картинки, зато имели успех у публики и хорошо расходились. Были выпущены и «подносные» экземпляры. Кстати сказать, такие подарочные альманахи с золотым обрезом, в прекрасной обложке и даже в футляре выпускали небольшими тиражами почти все более или менее успешные издатели. В 1846 году Аладьин решил возобновить выпуск альманаха уже в виде сборника большого формата, но предприятие «сгорело» на второй книжке. Конкурировать с изданиями 1840-х годов Н.А. Некрасова Е.ВАладьину было явно не по силам.

В журнальной прессе, пожалуй, только «Северные цветы» удостоились таких же восторженных отзывов, как «Полярная звезда». Интересно, что альманах появился после того, как А.А. Бестужев и К.Ф. Рылеев отказались от услуг И.В. Сленина, издателя первой книжки «Полярной звезды». Тогда-то Сленин и предложил А.А. Дельвигу составить новый альманах. Дельвиг согласился, но, как человек порядочный, предложил Рылееву и Бестужеву участвовать в задуманном им альманахе. Поначалу они согласились, но затем, очевидно испугавшись, что новый альманах подорвет успех их любимого детища, отказались сотрудничать. Можно даже сказать, что этот отказ сыграл свою положительную роль, если учесть тот цензурный террор, который наступил после 1825 года. «Северные цветы» не были закрыты, как многие другие издания, и издавались вплоть до смерти Дельвига.

Последний, восьмой выпуск альманаха на 1832 год был издан А.С. Пушкиным в пользу семьи умершего Дельвига. Альманах получился великолепным, но ожидаемой прибыли не принес. Из 1200 экземпляров к концу года было продано только 640. Около 500 экземпляров оказалось еще у переплетчика. Для книжки, выпущенной «на данный год», это было совершенно недопустимо. Чтобы помочь семье Дельвига, Пушкин кое-как собрал четыре тысячи рублей и за 1500 рублей выкупил у вдовы свой портрет, написанный Кипренским. Гравюра Н. Уткина с этого портрета была помещена в качестве фронтисписа в «Северных цветах на 1828 год». Дельвиг очень любил эту работу, поэтому опубликовал ее и в изданном им альманахе«Подснежник на 1829 год», а затем еще раз в «Северных цветах на 1831 год» — последнем прижизненном издании.

В отличие от «Полярной звезды», где были в основном опубликованы картинки-иллюстрации к конкретным литературным произведениям («Водопаду» Г.Державина,«Вадиму» В.Жуковского, «Братьям-разбойникам» А. Пушкина, «Ревельскому турниру» А. Бестужева и др.), выполненные по рисункам Ф. Толстого, И. Иванова, гравированные И. Ческим и С. Галактионовым, «Северные цветы» I воспроизводили картины известных современных художников: В Шебуева, Е. Егорова, О. Кипренского, К. Брюллова, М. Воробьева, А. Варнека и др. Гравировали картины в основном уже знакомые нам мастера — С. Галактионов, И. Ческий, но появились и новые, имена которых встречаются впоследствии в других альманахах и книгах 1820— 1830-х годов. Это прекрасные граверы Е. Гейтман, М. Иванов, любимый ученик Уткина И. Фридрици.

В «Северных цветах на 1826 год» была опубликована статья В. Григоровича «О состоянии художеств в России», подписанная «В —» и изложенная в виде писем другу. В качестве иллюстраций к ней использовали гравюры с произведений известных мастеров. На авторство Григоровича указывает и письмо Дельвига Пушкину от 7 апреля 1826 года: «Милый Пушкин, посылаю тебе и Прасковье Александровне насилу расцветшие «Северные цветы». Желаю, чтоб они тебе показались. Я, было, выпросивши у тебя позволение напечатать отрывок из «Овидии» (имеется в виду отрывок из поэмы «Цыганы», напечатанной во 2-й книге альманаха. — Л.К.), хотел поместить к нему картинку (курсив мой. — Л.К.), да что делать с нашими скотами-академиками! Ни один не мог сделать что-нибудь сносное». С досады Дельвиг бросился к Григоровичу, уговорил его написать статью о русских художниках и велел гравировать с пяти русских хороших картин: «Граверы сделали сколько могли. К будущему году жду от них еще большего. Пора им привыкнуть к альманашному вкусу».

Возмущение Дельвига художниками кажется странным, ведь все гравюры прекрасного качества. Дело в том, что мастеров, которые могли сделать картинку-иллюстрацию к конкретному тексту, тогда практически не было. Все картинки вклеены к страницам с соответствующим описанием рисунков или характеристики художника. Гравюры прекрасно передают фактуру материала, в какой-то степени тонально-цветовые градации живописных работ, отразившиеся в богатых светотеневых переходах. Это своеобразные миниатюры, великолепно выполненные мастерами своего дела. Как правило, граверы, «переводя» большую живописную картину на маленькую плоскость листа, старались сделать картинку узнаваемой. При этом они, несомненно, вносили многое от себя, работая резцом, рулетом или чеканом вместо кисти, светотенью вместо цветовых пятен.

Во многих альманахах, что характерно, картинки зачастую не вверстаны в книгу, а вклеены. Поэтому неудивительно, что у некоторых издателей число объявленных картинок не всегда соответствует их наличию. Иногда гравюры досылали подписчикам уже после выхода альманаха.

Последние выпуски «Северных цветов» выходили без картинок, в том числе и издание, осуществленное Пушкиным. Только заглавные листы были напечатаны с неизменными картинками-виньетками, выполненными по рисункам В. Лангера (еще одного незаслуженно забытого художника), гравированными С. Галактионовым (первые три выпуска) и И. Ческим (остальные пять). Заглавные листы — это своеобразный рассказ о цветах и плющах северных широт, растущих в саду, сплетенных в венки, стоящих в вазах, вьющихся по стенам и опорам.

Изображения, встречающиеся на заглавных листах альманахов (как, собственно, и внутри) в 1820—1830-е годы, можно разделить на декоративные и «смысловые». Деление это, конечно, весьма условное, поскольку даже декоративные виньетки могут быть, в свою очередь, и просто украшением, и нести определенную смысловую нагрузку. К первым относятся довольно часто повторяющиеся изображения амурчиков, лир, цветочков, других незатейливых предметов, имевших большую смысловую нагрузку в первой половине XVIII века, но в тот период во многом уже утративших свое символическое значение. Вторые представляют собой попытку выразить графическими средствами определенный художественный образ альманаха, отраженный в названии, будучи своеобразными изобразительными метафорами слова. Так, например, в «Невском альманахе на 1827 год» помещена картинка с «Видом Каменного острова», замечательно нарисованная и награвированная Галактионовым. В альманахе «Полевые цветы» на 1828 год на авантитуле — очаровательная фигура девушки, собирающей цветы на лугу (рисовал и гравировал И. Ческий). Одновременно она является, вероятнее всего, аллегорией Лета На заглавном листе альманаха «Радуга» на фоне прекрасного московского пейзажа, нарисованного А. Ястребиловым и гравированного А. Флоровым, в небе среди облаков изображена летящая Дева, возможно, божественная Геба; в ее руках — кувшин, из которого льется дождь. В небе сияет радуга, чуть выше — название «Радуга». Внизу — мост через Москва-реку, за ним — кремлевские башни. В гравюре как бы совмещены два плана: символический — это фигура Гебы и весьма близкий к реальности — пейзаж с лодками на реке и радугой над городом. Эта картинка является своеобразной изобразительной метафорой названию альманаха.

«Метафоризм» заглавной виньетки очень характерен для изданий 1820—1830-х годов. Появляется и другая особенность, отличающая заглавный лист этого времени от более ранних картинок, — это своеобразная романтизация образов и сюжетов. Она тесно переплетается и с античными мотивами, и с проявлением классицистических тенденций, чаще всего сказывающихся в композиционном решении, а также с вполне реальными мотивами, близкими природе, исполненными «а ля натура».

Своеобразной особенностью альманахов того периода можно назвать и то, что издатели стремились приобрести сочинения авторов бесплатно, «выклянчивали» их. Даже весьма успешные альманахи («Полярная звезда», «Северные цветы», «Невский альманах», опубликовавший первые иллюстрации к Пушкину) строили свои взаимоотношения с литераторами на чисто дружеской основе, без какой-либо оплаты. Правда, надо отдать должное Бестужеву и Рылееву, предложившим гонорар авторам-участникам.

«Коммерсант-альманашник» — довольно значительное явление литературной жизни первой половины XIX века. Пример Бестужева и Рылеева, плативших гонорар писателям, не вдохновил других издателей, и они по традиции продолжали заполнять свои «карманные книжки» стихами и отрывками, выпрошенными у авторов. В 1830-х годах у некоторых «альманашных дел мастеров» альманах превращается в коммерчески выгодное предприятие и, как правило, вообще теряет свое литературное значение, становясь весьма шаблонным и по содержанию, и по форме. Поэтому неудивительно, что некоторые экземпляры, издаваемые как бы на пробу, выходили в свет в довольно неряшливом виде — даже не обрезанные, с неровными краями гравюр, не совпадавшими по размерам с альманахом. Чисто коммерческим интересом многих издателей объясняется и появление многочисленных «альманахов-однодневок». Очень часто их издатели весьма изощрялись, выбирая название своему альманаху, поскольку только так они могли привлечь к нему внимание читающей публики. Пример тому — альманахи «Эрато», «Листки граций» (1829); «Венера», «Роза граций», «Комета», «Жасмин и роза» (1830); «Маскерад», «Минерва», «Цевница» (1837). Впрочем, некоторые из них были не лишены внешнего изящества и нарядности виньеток и фронтисписов.

В 1820 — 1830-е годы многие издатели, чтобы подчеркнуть свою благонадежность и продлить в какой-то мере жизнь своих книжек, помещали на фронтисписе альманахов портреты особ царского рода с благодарственным посвящением на отдельном листочке («Невский альманах на 5 1826 год» — императрица Александра Федоровна; «Венокграций на 1829 год» — императрица Мария Федоровна в трауре; «Карманная книжка русской старины и словесности на 1832 год» — миниатюрная виньетка с изображением профиля императора Александра I и подписью «Благословенный»; «Русский альманах на 1832 и 1833 годы» — Александра Федоровна; «Утренняя заря на 1840 год» — их императорские высочества Мария Николаевна и Ольга Николаевна). Однако, несмотря на это, не всем альманахам удавалось сохранять свою популярность у читателей.

В сатирических сценах «Альманашника» А.С. Пушкин в 1830 году писал о способах подготовки издания много численных «шаблонных» альманахов: «...выпроси у наших литераторов по нескольку пьес, кой-что перепечатай, вы думай заглавие, закажи в долг виньетку, да и тисни с бо гом». Некто отвечает, что он ни с кем не знаком. «Что нужды: ступай себе к ним. Скажи им, что ты юный питомец I муз; впервые вступаешь на поприще славы и решился из давать Альманах, а между тем проси их вспоможения и покровительства». Далее Пушкин рисует сценку между новоиспеченным альманашником и журналистом Бесстыдиным, который хвастается: «Увидишь, как пойдет наш Альманах: с моей стороны даю 34 стихотворения; под пятью подпишу А.П., под пятью другими Е.Б., под пятью еще К.П.В. Остальные пущу без подписи; в предисловии буду благодарить господ поэтов, приславших нам свои стихотворения. Прозы у нас вдоволь: лихое Обозрение словесности, где славно обруганы наши знаменитые писатели, наши аристократы...».

Здесь поэт пародирует манеру издателей давать под стихотворениями не полные подписи, а инициалы, причем такие, которые заставляют читателей предполагать, что за ними скрываются знаменитые имена: «А.П.» — А. Пушкин, «Е.Б.» — Е. Баратынский, «К.П.В.» — Кн. П. Вяземский. Под именем Бесстыдина Пушкин вывел известного в то время журналиста-издателя М.А. Бестужева-Рюмина Современники называли его «Бестыжевым-Рюмкиным», намекая на беспринципность и пьянство.

И все же общее увлечение альманахами, «карманными книжками для любительниц и любителей русской словесности» в 1830-е годы стало заметно угасать. Объясняется это не только появлением «альманахов-однодневок», низким качеством литературного материала и неряшливым художественным оформлением, но и причиной более глубокого характера — спадом интереса к поэзии и резким повышением интереса к художественной прозе, которая требовала других форм изданий.

Возросший интерес к прозе повышал роль «толстых» журналов и в корне подрывал существование миниатюрных «карманных» альманахов. Небольшие поэтические произведения с миниатюрными гравюрами полностью укладывались в «карманный» формат изданий. Проза в них была представлена в основном небольшими рассказами или отрывками, что, конечно, не устраивало читателей.

Уже в начале 1830-х годов вновь, как и в начале века, форматы изданий увеличиваются, а к концу этого десятилетия становится очевидным, что время альманахов прошло. И тем не менее в 30-е годы XIX века еще продолжали выходить альманахи с чудесными картинками, такие, как «Одесский альманах» (1831, 1839—-1840), «Енисейский альманах», «Исторический альманах на 1832 год» — самое иллюстрированное издание того времени, альманах-сборник «Новоселье» (1833, 1834), «Утренняя заря» (1839— 1843) и другие.

О значении альманахов 1820—1830-х годов, выполнивших свою важную миссию, очень точно сказал П.А. Плетнев в рецензии на «Альманах на 1838 год»: «Издания этого рода можно сравнить с выставками, которые бывают в Академии художеств. Труды литераторов, так же как художников, и без экспозиции получили бы принадлежащее им назначение, т.е. вошли бы в общий итог произведений национальных талантов и действовали бы, каждый в своем месте и собственною силою, на совершенствование ума и вкуса народного. Но соединение их под один взгляд приносит особенную пользу. На их общности можно утвердить вывод о современном направлении, вкусе, языке и о других предметах, весьма любопытных в истории словесности. Одна книга превращается в энциклопедическое эхо своего времени. Так с 1825 года, в течение восьми лет, издавались «Северные цветы», и для молодых нынешних литераторов служат они поучительным памятником тогдашней нашей литературы». То же самое можно сказать и о тех художниках, которые сотрудничали в альманахах и вносили свою лепту в создание «энциклопедии» русского искусства, как бы расширяя его границы.

Закончился второй «альманачный период» в русской литературе, приближался третий, связанный с эпохой 1840-х годов, в которой альманахам уже в новом своем качестве «литературных сборников» еще предстояло сказать свое слово.

Первой ласточкой альманаха нового типа стал смирдинский сборник «Новоселье», вышедший еще в 1833— 1834 годах, а затем повторенный в расширенном и обновленном составе в 1845—1846 годах. Его отличительная особенность — не только литературное содержание, большая часть которого представлена прозой, но и прекрасный обширный ряд картинок большего размера. Формат само го альманаха уже значительно увеличился: 19x12,5 — первое издание и 21x13,5 — второе, что вполне соответствовало размерам сборника.

Очень характерным явлением стал выход в свет в 1838 году одновременно и альманаха («Альманах на 1838 год...»), и сборника («Сборник на 1838 год...») почти одинаковых форматов и примерно с одним и тем же составом авторов. Однако сборник все же больше по размерам и приближается к восьмой доле листа (21x13,5). В альманахе, изданном В.А. Владиславлевым и с похвалой отмеченном В.Г. Белинским, гораздо больше изобразительного материала. За исключением миниатюрной заглавной виньетки (5,5x7,8), выполненной на очень своеобразный сюжет А. Венецианова, который условно можно было бы назвать «Отдых после бани», и литографированной малоизвестным мастером И. Селезневым, все остальные картинки являются более крупными по формату гравюрами Н. Уткина, С. Галактионова, Т. Райта (Ф.Райта) с картин известных художников В. Шебуева, О. Кипренского, А. Венецианова, В. Гау.

В сборнике, изданном, возможно, тем же Владиславлевым, — лишь одна картинка-виньетка на заглавном листе, немного увеличившаяся в своих размерах (7,5x9) в соответствии с форматом издания. Картинка, изображающая процесс работы в типографии, — своеобразная иллюстрация к тексту. Литография выполнена тем же мастером Селезневым и, вполне вероятно, тем же автором — Венециановым, поскольку даже более близка к его стилю, нежели заглавный лист к альманаху Владиславлева. Вполне вероятно, что и альманах, и сборник принадлежали одному и тому же издателю. Закономерно и то, что Владиславлев с просьбой сделать соответствующую картинку обратился к тому же художнику и граверу.

Интересно, что заглавные листы и альманаха, и особенно сборника хотя и выполнены в технике литографии, но как бы имитируют резцовую гравюру. Эта особенность — подражание гравюре резцом — характерна для немногочисленных альманашных литографий, за очень редким исключением. Несмотря на довольно широкое распространение литографии (ведь ее первое появление зафиксировано еще в 1816 году) в 1820'—1830-е годы, она практически не прижилась в альманахах и сборниках того времени. В.А. Верещагин, обосновывая свое суждение о технике иллюстраций, полагал, что конец первого периода русской книги, а значит и превалирования в ней медной гравюры, приходится на рубеж 1830-—1840-х годов. А.А. Сидоров оспаривает эту границу и предлагает отодвинуть ее лет на пятнадцать. Это вполне справедливо для общего технического процесса графики и, возможно, книги, но совсем не подходит к альманашным изданиям. Технический рубеж здесь более точен, по наблюдению Верещагина.

Картинки выполняли в разных техниках — резца, крепкой водки, офорта, карандашной манеры и др., но преобладали трудоемкие гравюры, сделанные резцом на меди. Гравюра на стали почти совсем не прижилась. Редким ее исполнителем в альманахах был К.Я. Афанасьев («Драматический альманах... на 1828 год», «Новоселье», 1833). Вот что пишет об этом Н.В. Кукольник: «...род гравирования у нас был избираем почти всегда труднейший, старший в художестве, требующий на одно произведение иногда многолетнего труда. Весьма немного найдете гравюр, исполненных пунктировкой, еще менее травленных; почти все лучшие гравюры сделаны резцом (au burin), от этого они непомерно дороги и никогда не могли распространяться в большом числе и благодетельно действовать на вкус и любовь к художествам».

Неудивительно поэтому, что некоторые издатели, сумевшие приумножить заработанные капиталы, как, например, Владиславлев, получивший неплохую прибыль от распродажи «Альманаха на 1838 год», обращались к западным граверам, главным образом английским. Тот же Кукольник, говоря об изданиях «Утренней зари», пишет, что альманах «пятый уже год доставляет всем важное удовольствие, каждый год пять-шесть и более произведений, приносящих честь русской живописной школе, являются в английских гравюрах на стали и являются в достойном виде. Если бы ждать этих картинок от резца, то пришлось бы отложить и общую пользу и общее удовольствие на многие лета...».

Таким образом, альманах как издание отражает определенную стадию развития книжного дела, когда дорогая русская гравюра, для которой не смогли найти более дешевые способы производства, в конце 1830-х годов вынуждена была уступить место английской гравюре на стали. Чуть позже к этому влиянию присоединится французская иллюстрация художника Поля Баварии, весьма популярного в России в 1840-е годы. Все это заставляло русских художников и издателей искать другие пути возрождения русской печатной графики. Можно даже предположить, что бытовавшая в альманахах резцовая гравюра тормозила развитие иллюстрации.

Поэтому, когда в 1840-е годы на смену русской и английской гравюре пришла гравюра на дереве (ксилография), появилась возможность более широкого распространения книжной иллюстрации. Из-за ее технического потенциала картинку в тот период и позже, в 1860-е годы, все чаще стали называть политипажем.

Картинка-иллюстрация, картинка-политипаж играли значительную роль в сборниках 1840-х годов. Появились новые художники и граверы — создатели иллюстраций к так называемым «физиологическим рассказам». О возрождении альманахов в новом качестве писали многие литературные критики. В рецензии «Финского вестника» на комический иллюстрированный альманах «Первое апреля» (1846) есть очень интересное замечание: «...главная цель деятельности альманашной литературы состоит в образовании реакции против русских журналов, сосредоточивающих на себе все внимание публики». В 1830-е годы так реагировали на выходившие альманахи. О том же нередко высказывался, особенно в переписке с единомышленниками, А.С. Пушкин. Так, в письме к Н.М. Языкову он выразился весьма откровенно и резко: «Рады ли вы журналу? Пора задушить альманахи». Как видим, история повторилась. Но все же есть некоторая разница между прежними изданиями 1820-х годов и новыми, которые чаще всего называли сборниками. Эту разницу и некоторые серьезные причины появления новых изданий отметил цензор А.В. Никитенко в своем «Дневнике»: «Государь строжайше запретил издание новых журналов. Но ум человеческий хитер и изворотлив... Сборники, кажется, угрожают таким же наводнением нашей литературе, какое некогда причиняли в ней альманахи. Уже несколько явилось их в свет, другие готовы явиться». Далее он пишет о существенных различиях между «нынешними сборниками и прежними альманахами: в последних статьи состояли в большей части из отрывков предполагаемых или совсем не предполагаемых романов, поэм, драм и проч.; в первых мы читаем сочинения, хотя не огромные, но целые, или, по крайней мере, стремящиеся прикрыть свою отрывочность некоторой определенностью идеи и полнотой ее развития. Явление замечательное!».

Явление действительно замечательное. Стоит лишь на звать такие сборники, как «Сто русских литераторов» А.Ф. Смирдина, вышедший в трех томах (1839—1845); «Утренняя Заря» В.А. Владиславлева (1839—1843); «Наши, списанные с натуры русскими» А.П. Башуцкого (1841); «Физиология Петербурга» (1844—1845) Н.А. Некрасова; его же сатирический альманах «Первое апреля» и «Петербургский сборник» (оба 1846). Успех «Петербургского сборника» Белинский объяснял тем, что «такой альманах — еще небывалое явление в нашей литературе. Выбор статей, их многочисленность, объем книги, внешняя изящ ность — все это, вместе взятое, есть небывалое явление в этом роде; оттого и успех небывалый». Сборники Некрасова открывали новую эру в развитии и литературы, и изобразительного искусства.

С появлением Гоголя в литературе, Федотова в живо писи, Агина в иллюстрации, Бернардского в ксилографии возникло новое направление и в литературе, и в искусстве. Так называемая «натуральная школа» нашла свое отражение и в печатной графике сборников 1840-х годов — обширном и важном изобразительном материале, изучение которого еще ждет своего часа.

Любовь КОЛЬЦОВА

Иллюстраиии предоставлены автором.

Антиквариат Предметы искусства и коллекционирования № 10 (51) октябрь 2007 стр. 92