Златоустовские иконы нового времени

О том, чmo при Златоустовском заводе в конус XVllI — начала XIX века работали иконописцы, которые создавали необычные святые образа, стало известно менее десяти лет назад.

Объясняется это тем, что в результате борьбы с религией в годы советской власти в Златоусте были уничтожены храмы, их убранство, церковная утварь и старопечатные книги религиозного содержания. Бесценные рукописи XVI — XVII веков горели в печах изб и топках котельных, иконостасные иконы служили перегородками при делении помещений. Был разрушен Свято-Троицкий собор, построенный по проекту златоустовского архитектора, выпускника Академии художеств Федора Александровича Тележникова, уничтожены Никольская, Петропавловская, Иоанно-Предтеченская и другие церкви. Иконы из иконостасов этих церквей сожгли на кострах или, в лучшем случае, растащили по домам. Само отношение к образам, написанным на земле уральской, долгое время было негативным. Даже сотрудники центральных музеев, искусствоведы крупных хранилищ древностей к иконам XVIII — XIX веков относились пренебрежительно. Бытовало мнение, что с появлением Строгановской школы иконопись уже тяготеет к светскому искусству, что из нее уходят святость, загадочность и неповторимое очарование.

С этой точкой зрения можно согласиться, если не брать во внимание тот факт, что в XVII веке территории за Волгой были еще не освоены. При Иване Грозном было создано централизованное государство, что потребовало изучения и освоения новых земель. Урал и Сибирь с их богатствами манили исследователей. Царева экспедиция под руководством боярина Хитрово, организованная для поисков серебра, обнаружила на Южном Урале большие залежи железных руд и самоцветов.

Как известно, христианство в этих местах установилось поздно, поэтому конец XVII века был для него периодом «младенчества», своей школы иконописи тогда здесь еще не существовало. Кроме того, исследователи не брали во внимание то, что именно в этих краях спасались от гонений староверы — «раскольники, хранители истинного православия». Заводчики Акинфий Демидов, Строганов и другие владельцы строившихся и действовавших на Южном и Среднем Урале предприятий укрывали беглых, давали им кров и пищу, за что те расплачивались непосильным трудом. При этом заводчики закрывали глаза на то, какой веры были эти люди, а порой и поддерживали хранителей икон «древнего дониконовского письма», тайно поощряли написание новых образов по старым образцам.

Именно на землях Демидовых была заложена школа иконописи, в которой создавались образа, получившие впоследствии общее название «невьянские» — по месту их написания. «Белоликие невьянские образа» объединили в себе барочную пышность XVIII века и строгость древнего письма. Долгое время почти все поздние уральские иконы условно относили к «невьянским». Да их и немного было в музейных коллекциях. В послереволюционные годы образа убирали из красных углов жилищ, переместив их на чердаки, в погреба, сараи. Сотрудникам центральных музеев удалось сохранить иконы, в основном ранние, XIV — XVII веков Новгорода, Пскова, Ярославля, владимиро-суздальской школы, этих всемирно известных иконописных центров.

Создание златоустовских наборных образов можно отнести к концу XVIII — середине XIX века. Обращение к этой теме произошло совершенно случайно, неожиданно приоткрылась не известная ранее страничка культуры Урала того времени. При поиске материалов об уральских художниках на глаза попались строчки архивного документа: «Наборные образа, посланные в 1826 году в Горный Кадетский корпус, раскупорить Ефиму Бушуеву, находящемуся в Академии». Ефим Бушуев, брат всемирно известного художника-оружейника Ивана Бушуева, был пенсионером Златоустовского завода в Академии художеств, где постигал живописное искусство. То, что именно ему поручили открыть иконы, присланные из Златоустовского завода в церковь Горного Кадетского корпуса, вполне закономерно. Сын чертежника, живописца, иконописца Николая Никитовича Бушуева знал секреты создания наборных образов, знал и как их реставрировать, если они были повреждены во время транспортировки. Отец братьев Бушуевых с 1808 по 1811 год расписывал храмы в Оренбурге, а в 1826 году создал наборный образ «Воскресение Господне».

Определения необычного словосочетания «наборные образа» в справочной литературе я не нашла. Стало интересно, что это за работы, откуда истоки этих образов?

Во-первых, наборные из камня изделия могли быть мозаикой или инкрустацией. Образа, естественно, должны быть на религиозный сюжет, тем более что они предназначались для церкви корпуса, для воспитанников этого учебного заведения. Неоценимую помощь в поисках мне оказывали сотрудники музеев, в которые я обращалась.

Возможно, к предыстории создания культовых предметов подобного вида можно отнести «хандштайны». О них говорится в альбоме-каталоге «Кунсткамера Габсбургов. Магия природы и механизм Вселенной» (М., 2005), изданного по материалам выставки, на которой экспонировалась коллекция из собрания Музея истории искусств Вены. Как сказано в каталоге, все предметы ее наделены магической силой и несут в себе информацию об устройстве Вселенной. В каталоге под № 32 говорится: «Толчком для изготовления хандштайнов стало обнаружение особенно интересных образцов металлорудного штуфа. Поскольку эти образцы считались божьим даром, в оформлении камней использовались изображения библейских персонажей, святых и даже Христа, причем сами камни рассматривались как олицетворение горы Голгофы». Хандштайны давали представление о различных, чаще всего религиозных аспектах горного дела, как отображение божественного творения. Самая значительная коллекция таких предметов принадлежала эрцгерцогу Фердинанду II (1529 — 1595), который оказывал непосредственное влияние на выбор и обработку камней.

Два предмета из экспозиции в Москве наиболее близки к наборным образам. Первый — миниатюрное изображение горы Голгофы с крестом на вершине, выложенное из великолепно подобранных минералов. Второй — «Настольное украшение с компасом» — является имитацией хандштайна. В коллекции Нижнетагильского краеведческого музея хранится хандштайн 1728 года. В небольшое сооружение, знак горы, закреплены кусочки медной руды со всех меднорудных месторождений, принадлежавших Демидовым. На вершине горы — фигурка рудобоя.

Иконы, которые было поручено раскупорить Ефиму Бушуеву, мне показали научные сотрудники музея Горного института в Санкт-Петербурге. Образа поразили меня необычным решением религиозного сюжета, хорошей живописью и органичным сочетанием различных приемов, техник и материалов. Изготовленные для церкви Горного кадетского корпуса, они заняли достойное место в церкви. В фонды музея образа перенесли после пожара, случившегося в церкви Горного института, но в 2005 году их возвратили в восстановленный храм. Всего же в фондах музея хранилось четыре подобных образа. Нельзя сказать, что никто ими не интересовался. Горный инженер Версилов в 1905 году опубликовал в «Горном журнале» статью, посвященную 100-летию этой церкви, в которой упомянул об этих иконах: «Вне алтаря, за клиросами две иконы, сложенные из камней, присланные из г. Екатеринбурга в 1826 году. Существует предание, что отдельные камни были собраны горными инженерами. Одна икона, за правым клиросом, изображает «Преображение Господне» (работа Петра Клементьевича Бояршинова 1826 г. Л.Л.), другая, за левым клиросом, «Воскресение Христа Спасителя» (работа Николая Бушуева. — Л.Л.). В той и другой по два самородка золота.

Во всех четырех самородках два с половиной фунта веса...». Размеры этих икон впечатляют, так они внушительны: высота — 2 аршина, ширина — 1 аршин (142x72 см). Если учесть, что толщина иконной доски около 7 см, да на мастику закреплено несколько сотен различных по размеру и весу цветных драгоценных и полудрагоценных уральских камней, то станет понятно, что вес этих икон весьма приличный. К тому же иконы вставлены в киот со стеклом, толщина которого 10 мм.

Примечательна история создания этих образов. В Российском Центральном Государственном историческом архиве есть «Дело о четырех самородках» 1825—1830 годов, в котором на 8 листах пожелтевшей бумаги сохранилась переписка за 5 лет. Содержание этого скромного дела очень интересно. Версилов в статье упомянул о самородках весом в 2,5 фунта. А страсти разгорелись из-за того, что на чальник Златоустовского горного округа Степан Петрович Татаринов разрешил поставить в образа самородки, не испросив на то дозволения у Министерства финансов. Стоимость самородков «повисла» недостачей на бюджете Златоустовского горного округа и Миасских золотых приисков. Сумму не могли списать, а самородки не могли извлечь из образов, не испортив их. Наконец решили оставить их в иконах, а стоимость самородков записать на баланс церкви. После октябрьских событий 1917 года они были извлечены и пошли на дело революции и экономических преобразований новой России. В образах остался лишь самый маленький самородок, который хранился в сейфе музея. Что касается минералов, использовавшихся для украшения наборных образов, то горное начальство с большим трудом смогло отыскать для этого нужное количество превосходных камней: 42 аквамарина и сердолика, 23 халцедона, 46 черных шерлов. Различные яшмы и амазониты в расчет не брали.

Образа делали по рисункам чертежной мастерской, которые одобрили государь император Александр I и его свита во время посещения Златоустовского завода в 1824 году. По этим рисункам в 1825 году выполнил первый образ Александр Евстихеевич Тележников.

Кроме икон, о которых писал Версилов, в фондах музея Горного института хранятся еще два образа. «Преображение Господне», высотой 2 аршина и шириной 1,5 аршина, в 1839 году выполнил за свой счет Н.Н.Бушуев для Всероссийской мануфактурной выставки. Из казны завода ему было выплачено 300 рублей. Второй, отличающийся по стилю, — «Враны, кормящие пророка Илью». Возможно, образ Ильи изготовлен тоже на Златоустовском заводе Тимофеем Васильевичем Рожковым. В такой же манере создан наборный образ «Св.Александр Невский», хранящийся в Музее истории религии (Санкт-Петербург).

Временные рамки создания наборных образов на Златоустовском заводе можно условно ограничить 1790 — 1860 годами. В этот период на заводе работали Петр Клементьевич Бояршинов, Александр Евтихеевич Тележников, Николай Никитович Бушуев и их дети. Все три иконописца-живописца потомки крепостных служителей графов Строгановых. На Южный Урал их предки были переведены на строительство Троицко-Саткинского завода, Иконописец Тимофей Рожков в 1799 году был переведен с Артинского завода на Златоустовский в возрасте 25 лет.

В документах «Имущество Златоустовского завода» за 1815 год есть запись: «В Большом казенном доме два больших наборных образа и один маленький «ветхи». При Никольской церкви уже в 1801 году был наборный образ «Рождество Христово». География находок за неполные 10 лет резко расширялась. В Чердынском краеведческом музее имени А.С.Пушкина были обнаружены четыре иконы: «Троица», «Жены Мироносицы», «Воскресение Господне», «Вознесение Христа Спасителя». Их можно отнести к концу 80-х годов XVIII века. Сохранность образов плохая, размеры их небольшие, возможно, это самые ранние наборные иконы, созданные на Урале. Только одну из них можно отнести к более позднему периоду. Может быть, это ранняя работа А.К.Денисова-Уральского. Подобный датированный образ хранится в Екатеринбургском областном краеведческом музее, экспонировался он в Екатеринбурге на Уральской художественно-промышленной выставке 1887 года.

В Центральном музее истории религии в Санкт-Петербурге хранятся образа «Преображение Господне» А.Е.Тележникова и «Воскресение Христа Спасителя» П.К.Бояршинова, датированные 1825 годом, переданные из этнографического отдела Русского музея в 1931 году. Из переданных в 1956 году в этот музей предметов особый интерес представляет наборная икона «Моление о чаше», которую выполнил в 1829 году маркшейдерский ученик Петр Петрович Бояршинов — младший сын Петра Клементьевича Бояршинова. Этот сюжет очень редко использовали русские иконописцы.

В хранилище Челябинского областного краеведческого музея находятся 4 наборных образа, интересные по сюжету и исполнению. К уже перечисленным излюбленным сюжетам здесь добавились «Крещение Господне», «Покров Богоматери», «Св.Евангелисты». Эти иконы небольших размеров. Требуют значительной реставрации. В нижней части иконы «Покров Богоматери», на куске отполированной яшмы, выгравирована надпись: «А.Бояршинов, 1841 г., род. 92». Расшифровка этой строчки позволила установить, что автор — Андрей Петрович Бояршинов, старший сын Петра Клементьевича Бояршинова, действительно родился в 1792 году, был обучен живописному искусству, служил на Златоустовском заводе канцеляристом, в свободное время, возможно, создавал наборные образа. Прием гравирования на яшме он повторил, опираясь на опыт отца. В музеях Урала хранятся его живописные работы на религиозные сюжеты, на холсте и на металле. «Мадонна с младенцем» есть в музее Горного института, Музее изобразительных искусств (Екатеринбург), Художественном музее (Нижний Тагил). Очень необычен и своеобразен четырехчастный образ святых Евангелистов, который относится, возможно, к середине или последней третиХ1Х века. Фигуры Евангелистов представляют собой наклеенные на картон литографии, но подборка уральских самоцветов великолепна.

Б коллекции потомков златоустовского купца Пучкова хранится наборная картина на библейский сюжет «Св. Иосиф с братьями». Специалисты отмечают появление нескольких образов А. КДенисова-Уральского на антикварном рынке. Поиски наборных образов затрудняются различиями в формулировке их обозначения. В одном музее их называют «коллажами» на религиозный сюжет, в другом — живописными работами на библейский сюжет, в документах по первым найденным образам они идут как «наборные образа». В одной из статей журнала «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования» они названы «насыпными иконами». Впрочем, как бы ни были названы работы, их объединяет особенность технологии. Все они разбиты на три плана: задний план — доска — основание. На доске, проклеенной бумагой или покрытой левкасом, выполнена живописная композиция — вид Древнего Иерусалима или другого города, может быть, написана гористая местность или морской пейзаж. Средний план — гора, выложенная из цветных драгоценных или полудрагоценных камней, или россыпь камней. Передний план — плоские фигуры святых, купы деревьев, фасады зданий, вырезанные по контуру. Одежды, лики, руки, кроны деревьев написаны с большим мастерством. Применявшаяся, возможно, с конца XVIII технология применялась на Урале и после ухода из жизни златоустовских мастеров. Кроме них такой технологией пользовался мастер Попов, изготовивший панораму Верх-Исетского завода, «Приезд Государя Императора на Верх-Исетский завод» (1824). Через полсотни лет ее стал широко использовать и А.КДенисов-Уральский. В последние годы его работы часто появляются на различных антикварных аукционах и в салонах. Денисову-Уральскому были хорошо известны работы златоустовских мастеров, что явно просматривается на его произведениях. Даже в своих живописных работах передний план он зачастую выкладывал уральскими самоцветами.

Сам термин «наборный образ» бытовал только в первой половине XIX века и применялся к образам, созданным на Урале, в Златоусте. В 1850-х годах широкое распространение получил новый вид коллекций уральских драгоценных и полудрагоценных камней — «горки» и «гроты». Камни, как и в наборных образах, крепились на мастику. В конце XIX — начале XX века появился термин «коллаж», но уральские мастера при создании «горок» и «гротов» стали называть их «обманками». Сегодня известно более 40 подобных работ, но, возможно, после этой публикации сотрудники музеев обратят внимание на необычную технику живописных работ или икон, и этот список пополнится новыми работами. Ведь только за полгода стало известно о работе Денисова-Уральского «Моление о чаше», о наборном образе «Преображение Господне», находящемся в церкви Преображения Господня в городе Козельск.

Только после получения дополнительных данных можно будет говорить о своеобразной златоустовской школе. А имена Бояршиновых, Бушуевых, Тележниковых уже вписаны золотыми буквами в 250-летнюю историю Златоуста, города крылатого коня. Эти художники дали подготовку своим сыновьям, открывшим миру златоустовское художественное оружие и гравюру на стали.

Любовь ЛАЖЕНИЕВА

Иллюстрации предоставлены автором.

Антиквариат Предметы искусства и коллекционирования № 10 (51) октябрь 2007 стр. 78