Выдающийся красноярский художник Борис Яковлевич Ряузов (1919—1994) прожил долгую, интересную и на удивление счастливую творческую жизнь. Ему удалось много сделать и еще при жизни получить признание за свой труд и талант.
Много лет его работы украшают экспозиции советского искусства Русского музея и Третьяковской галереи. Несколько десятков его произведений были приобретены музеями Японии и Южной Кореи. Борис Ряузов первым из сибирских живописцев удостоился звания народного художника РСФСР и действительного члена Академии художеств СССР, был награжден дипломами и грамотами Министерства культуры, многими орденами и медалями, в том числе и орденом Дружбы народов. В 1950—1960-х годах он возглавлял Красноярскую организацию Союза художников, восемнадцать лет был депутатом краевого Совета.
Ряузову было тридцать два года, когда на Всесоюзной художественной выставке 1951 года высоко была оценена его работа «Туруханск. Последние льды». О творчестве молодого художника из Красноярска тут же появились восторженные отзывы в центральной прессе, а вскоре эту картину приобрела Третьяковская галерея. Тогда же он чуть было не стал и лауреатом самой почетной в стране — Сталинской премии, но кое-кто из «старой гвардии» возмутился, публично заявив, что художник слишком молод для такой награды.
Как бы то ни было, но именно пейзажи, изображающие места ссылки Сталина (написанные в 1940—1950-е годы) и Ленина (созданные на рубеже 1960—1970-х годов), в свое время сыграли большую роль в официальном признании художника. Однако никаких исторических сюжетов, а тем более — персонажей, никаких идеологических параллелей или «вторых планов» в этих работах нет. В картинах, написанных им в Туруханске и Шушенском, как эпически-монументальных, так и камерных, необыкновенно теплых и лиричных, запечатлены бесконечные просторы тундры, суровое величие сибирской природы, неприхотливый уклад жизни старинных сибирских сел. Сегодня тем более нет сомнения в том, что, работая над этими картинами, художник думал не о политике, а о вечности, которая соединяет прошлое, настоящее и будущее, о жизни, в которой человек может быть счастлив только в гармонии с природой. Искренняя любовь к этой земле, духовное начало, вложенное художником в каждое произведение, кажется, вот-вот растопят снег на холодных сибирских скалах, приведут в движение скованные льдом реки, поманят зайти в старый покосившийся дом на окраине сибирского села...
С самого начала пейзаж становится не просто излюбленным, а фактически единственным жанром в творчестве Бориса Ряузова. В советском искусстве 1940—1970-х годов именно пейзажисты создали наиболее глубокие, тонкие и истинно духовные произведения. Целая плеяда таких художников, как Г.Нисский, Н.Ромадин, Е.Зверьков, А.Грицай, А.Либеров, прошедших дорогами Великой Отечественной войны и видевших нашу землю, искалеченную сражениями, с особым трепетом писали пейзажи. При этом они вкладывали в свои работы глубокий философский смысл: восхищение красотой окружающего мира, преклонение перед тайной мироздания. В ряду российских пейзажистов XX века Борис Яковлевич Ряузов не остался незамеченным, его картины узнаются сразу и воспринимаются как оригинальные и неповторимые произведения искусства.
Это объясняется тем, что важнейшей составляющей художественного метода Бориса Ряузова была постоянная работа на натуре. Еще в 1940-х годах он попутешествовал по сибирским рекам — Иртышу, Оби, Енисею, создав тогда десятки прекрасных этюдов и композиционных набросков. С самых первых шагов в искусстве он учился наблюдать окружающий мир, обобщать увиденное, вникать в суть явлений, избавляться от иллюстративной прямолинейности и внутренней скованности. Впоследствии его увлечение речными пейзажами отразится на всем его творчестве: именно отсюда — горизонтально вытянутые формы холстов и столь характерное для работ художника богатство оттенков изумрудно-зеленого цвета («Лесная поляна», 1961 г.). Этюды тех лет воспринимаются как самостоятельные произведения, подкупающие искренностью и глубоким пониманием предмета исследования.
По-настоящему понять Сибирь, изучить ее прошлое, а то и просто получить уроки житейской мудрости Борису Ряузову помогли старейшие сибирские живописцы — Дмитрий Караганов и Андрей Лекаренко, которых по праву можно считать основателями красноярской школы живописи. Благодаря этим замечательным педагогам художник раскрыл в себе необыкновенный живописный дар — видеть цвет, чувствовать цвет, передавать цветом не только состояние природы, но и состояние своей души.
К концу 1950-х годов он — вполне сложившийся мастер со своим кругом образов и тем, с ярко индивидуальным пластическим языком. Художник ставит перед собой все более сложные задачи, пытается писать обобщеннообразные пейзажи, наполненные глубоким философским звучанием.
В 1960—1970-е годы он создает работы, в которых особенно отчетливо звучит тема величия сибирских просторов. Ряузов пишет колоритными крупными мазками, с помощью цветовой палитры создавая на холсте настоящую симфонию полутонов и оттенков. Особенно завораживают картины, написанные им в изумрудно-зеленых и белых колористических гармониях. Его пейзажи превращаются в объемные картины-панорамы, в которых Сибирь предстает могучей, величественной страной, и этот эффект масштабности зачастую усиливается бесконечной, уходящей в даль линией горизонта и изображением неба как символа бесконечности («Рабочий порт», 1960 г., «Снега осенние», 1978 г.). Иногда кажется, что художник, пытаясь объять необъятное, смотрит на эту землю откудато сверху. И на фоне величественных сибирских скал, могучей реки и суровых таежных просторов, словно существующих вне времени и как будто бы неподвластных человеку, крошечными и беззащитными выглядят фигуры людей, обитающих в разбросанных по берегам Енисея, затерянных среди дремучей тайги маленьких рабочих поселках рыбаков, строителей, лесорубов. Все, что создано на этой холодной сибирской земле человеком или приводится в движение его руками, — построенные в тайге дома, проложенные дороги и линии электропередач, снующие по реке баржи и пароходы, подъемные краны в речном порту, — Ряузов изображает с особым трепетом и теплотой, в совершенно особых тональных решениях. Как правило, это не только смысловой, но и композиционный центр в картинах художника. «Я понял, что трудное дело — работа над композигрюнно-обобщенным образным пейзажем. Куда легче написать любой этюд, — рассуждал Борис Ряузов в своих дневниках. — А выразить свои чувства, облечь их в живую, жизнеутверждающую форму, не списать что-то с натуры, а, изучив натуру, стать художником-мыслителем, композитором. Умно и выразительно сочинить, чтобы, правда правдой была, чтоб от земли землей пахло — оказывается, это трудно...»
Не каждый художник обращается к жанру индустриального пейзажа. Но для творчества красноярских живописцев этот жанр чрезвычайно характерен. Ведь в то время вся Сибирь была превращена в одну большую стройку, регион развивался стремительно и преображался буквально на глазах. Многим художникам, в том числе и Борису Ряузову, грандиозные стройки края помогли передать оптимистическое восприятие ритма и духа тех лет, когда люди жили и работали с верой в будущее и добрые идеалы («Порт Игарка», 1972 г.). Все это он писал не на заказ, а в порыве искреннего восхищения тем, что видел и чувствовал. В этих работах он пытался передать ощущение полноты жизни, чувство гордости за свою страну.
В 1960-е годы Бориса Ряузова увлекает новая тема, которой он тоже будет верен до конца своих дней. Город, ритм его жизни, красота его улиц и площадей — во всем этом художник тоже находил и свою тайну и мистику. В послевоенные годы им написано немало прекрасных картин, посвященных Москве. В тот период основные его приемы еще не были отточены, но в его работах уже жило ощущение праздника, ожидание будущего как радостного и созидательного начала.
Впоследствии значительную часть городских пейзажей художник посвятит своему любимому Красноярску. Он любуется его красотой ярким солнечным днем, вдохновенно пишет его зимой, когда мороз и туман, окутывая город, погружают его в совершенно особое состояние безмятежности и покоя. А пейзажи ночного, залитого огнями Красноярска, словно генератор энергии, излучают тепло, зовут открыть для себя этот прекрасный сибирский город все новых и новых людей («Городская улица» 1978 г.; «Зимняя окраина», 1977 г.).
Когда-то и сам Борис Ряузов открыл для себя Красноярск. Он успешно учился в Омском художественном училище, по ночам зарабатывал на жизнь кочегаром в котельной. В 1937 году были арестованы, а затем расстреляны его отец и дядя. Борис взял академический отпуск и пытался устроиться на работу в Омское товарищество «Художник», но там вакансии не оказалось. И тогда в апреле 1941 года он отправился в Красноярск, где только-только открылось краевое отделение Союза художников СССР. Работа здесь нашлась сразу. Начавшаяся война заставила трудиться и днем, и ночью не только рабочих заводов, но и художников: необходимо было быстро и ярко оформлять отправлявшиеся на фронт агитпоезда, рисовать карикатуры для «Окон ТАСС», писать плакаты. Борис Ряузов создавал сюжетные картины, являвшиеся прямым откликом на вести с фронта, — «Подвиг капитана Гастелло», «Морской бой. Эпизод в Баренцевом море. 1941 год». Эти картины пользовались успехом на выставках, так что в 1942 году он был принят в члены Союза советских художников. И хотя творческий путь художника начался столь стремительно и успешно, он все-таки решился полностью изменить свою жизнь. Ряузов отказался от брони, полагавшейся ему как художнику, и в июле 1942 года в составе 78-й Сибирской добровольческой стрелковой бригады ушел на фронт. За боевые заслуги он был награжден медалями и орденом Красной Звезды.
После демобилизации в 1946 году он возвратился в Красноярск уже как в родной город. Тесное общение со старейшими красноярскими художниками — Дмитрием Карагановым (1874—1952) и Андреем Лекаренко (1895—1978), которые в свое время учились у В. Сурикова, Н.Рериха, П.Кончаловского, В.Фаворского, позволили Борису Ряузову быстро освоить все основные уроки профессионального мастерства. Но в осмыслении цветовых решений молодой художник с самого начала пошел дальше своих учителей. Он не только впервые ввел в сибирский пейзаж яркие цветовые решения, новые колоритные интонации, но и придал ему новую содержательную глубину и философскую осмысленность. Верность исключительно реалистическим традициям в искусстве не помешала художнику стать не обычным созерцателем окружающего мира, а настоящим мыслителем и философом. Как крупный русский художник он уже 1970 году стал членом-корреспондентом Академии художеств СССР, в 1977 году — действительным членом Академии. В 1978 году он был удостоен звания народного художника РСФСР.
«Реализм для меня — не просто метод творчества, а моя человеческая любовь к жизни, — писал о себе Борис Ряузов, — И если я люблю березу, то люблю ее живой, белоствольной, с нежной прохладой листвы, с шепотом песен при ветерках, люблю ее противостояние грозным бурям. И если береза долговечнее меня и не вечна, то вечны березовые леса, как вечна сама живая жизнь... Высокое искусство там, где нечто великое и мудрое «чуть-чуть» приближает его к грани высоты. Пишут, рисуют многие и неплохо, иные даже здорово, но только это волшебное «чуть-чуть» уводит творчество в искусство действительное. ...Жизненность великих произведений искусства в глубине, объемности, гуманности содержания. Такие произведения... уходят в века. Будущее встречает их как современников...».
Именно эта глубина образного мышления, целостность в осмыслении окружающего мира позволяют сегодня воспринимать все, созданное Борисом Ряузовым, как живое, интересное и современное искусство.
Красноярская школа живописи насчитывает немало талантов, многие из которых тоже признаны, популярны и известны далеко за пределами страны. Но путь к успеху для большинства из них был крайне тернист: кто-то долгие годы был изгоем, иные даже закончили жизнь трагически... Советская власть и неусыпный контроль партии во всех сферах жизни, в том числе и в изобразительном искусстве, помешали в те годы раскрыться таланту многих и многих людей, взгляды и творческие методы которых не укладывались в рамки социалистического реализма...
На первый взгляд творческая судьба Бориса Яковлевича Ряузова вполне благополучна. Успех в искусстве сопутствовал ему с первых шагов, а власть, принимая это творчество, создавала художнику все условия для плодотворной работы. Но когда читаешь его дневники и записки, понимаешь, что этот успех стоил ему огромного напряжения душевных и физических сил. Он никогда не шел на компромисс, ни под кого не подстраивался, не пытался никому угождать, а выражал в искусстве только то, что чувствовал, во что верил, чем дорожил. Он делал это красиво, талантливо, и всегда — с глубоким внутренним подтекстом: рисуя на своих холстах дорогие его сердцу сибирские просторы, он думал об огромном, прекрасном мире, в котором все находится в вечном обновлении и движении только вперед. Произошло редкое, счастливое совпадение социального запроса времени и мировоззрения художника.
Сын расстрелянного в 1937 году «врага народа», Борис Ряузов жил с глубокой внутренней болью, но при этом всегда считал себя патриотом. Однако после 1991 года страна и художник перестали совпадать в своих пристрастиях и идеалах. Крушение Советского Союза, приход к власти рыночников-либералов, полное изменение жизненных ценностей и ориентиров, пренебрежительное отношение новой власти к искусству — все это застало Ряузова врасплох. В его родном Красноярске, где в советские годы были построены десятки крупнейших промышленных предприятий, приватизация государственной собственности происходила с особой жестокостью (чего стоили одни только «алюминиевые войны» 1990-х годов, о которых тогда узнал весь мир). В августе 1994 года на 75 году жизни, в возрасте, когда художник мог бы еще немало рассказать нам об этом мире, он покинул его, так и не поняв сути и смысла произошедших в стране перемен.
Ирина ОБРАЗЦОВА
Иллюстрации предоставлены автором.
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 54 (январь-февраль 2008), стр.104