В собрании Ярославского художественного Музея хранятся двадцать живописных произведений и один рисунок замечательного русского художника Константина Алексеевича Коровина. Среди них есть ранние этюды, полотна периода расцвета его творчества, в том числе пейзажи Венеции, Марселя, эскизы к театральным постановкам в императорских театрах
Совершенно уникальный раздел ярославской коллекции — произведения последнего периода творчества Коровина. Музей располагает одиннадцатью полотнами, созданными художником после его отъезда из России в 1922 году. Последние 16 лет Константин Алексеевич жил сначала в Германии, затем — в Милане и, наконец, — в Париже, где и умер в 1939 году.
Эти картины поступили в музей в 1959 году из Франции, в те времена, когда связи с зарубежьем были почти невозможны, а передача в отечественные музеи произведений художника, который считался эмигрантом, было делом совершенно невероятным. Однако это случилось благодаря патриотизму, мужеству и душевной щедрости нашей соотечественницы — Гали Барбизан (Галины Николаевны Соловьевой, 1904— 1982). Она уроженка Ярославля, дочь известного в городе хирурга и организатора медицинской помощи, имя которого носит старейшая ярославская больница. Судьба ее сложилась так, что она покинула родину в 1933 году, жила в Париже, стала видным деятелем французской культуры 1950—1970-х годов, основательницей и меценаткой авторитетной литературной премии «Медичи». Получив искусствоведческое образование на факультете искусств при Лувре, она хорошо понимала художественную ценность картин, которые отобрала для покупки из предложенных Константином Коровиным. Как свидетельствует в дарственном письме в Ярославский музей сама Г.Барбизан, это произошло незадолго до оккупации Парижа немцами. В 1959 году, во время посещения родных в Ярославле, она в память об отце подарила музею привезенные ею картины.
Все одиннадцать полотен в 1959—1962 годах прошли реставрацию в Государственных Центральных Художественно-реставрационных мастерских (ГЦХРМ), все были натянуты на новые подрамники, некоторые — дублированы на новый холст.
В этой коллекции только станковые произведения: два пейзажа и девять натюрмортов. Картины отличаются незаурядным пластическим и колористическим мастерством.
С неувядаемой коровинской маэстрией исполнен пейзаж «Сен-Дени». Легко и артистично, одним-двумя быстрыми точными цветовыми мазками даны фигурки прохожих, автомобили, завораживающая игра светоцвета в ночном небе, в воздухе, на поверхности домов и мокрой мостовой. Основной контраст сине-зеленого неба и желтого, мертвенно-жесткого света уличных фонарей, манящего теплотой света маленьких открытых кафе мастерски разыгран в оттенках и повторах-перекличках, по-коровински аранжирован включением черного и красного. Общий колорит картины холодноватый, контрасты напряженны, по-театральному заострены. Ощущение напряженности, даже тревоги, усиливает темная, резко очерченная, словно надвигающаяся на зрителя, громада ворот Сен-Дени.
Несмотря на такую экспрессивность, пейзаж тщательно выстроен, его пространственные планы и архитектурные элементы тщательно проработаны, что не всегда встречалось и в более ранних коровинских полотнах. На картине размером 81x64,5 см на лицевой стороне слева внизу есть авторская подпись — С. Korovine и надпись: Paris.
По мотиву — изображена оживленная площадь-перекресток перед воротами Сен-Дени — к нашей картине близки произведения с тем же названием из Государственной Третьяковской галереи и Государственного Русского музея; пейзаж «View of the Arc de Triomphe, Paris» (X., m. 43x33, Сотбис, Русская живопись, Лондон, 21 мая 2003; ворота Сен-Дени здесь ошибочно названы Триумфальной аркой). Последняя вещь, с почти идентичной композицией и состоянием совпадающая в большинстве деталей, может рассматриваться, как эскиз к картине из Ярославля. Эти полотна, очевидно, связаны с устроенной Коровиным в ноябре 1928 года в Галерее Кольбер выставкой последних работ, названной «Впечатления Парижа».
Причем ярославская вещь по размеру, законченности, «картинности», с большой вероятностью могла быть одним из главных экспонатов этой выставки. Таким образом, «ярославский» и «сотбисовский» пейзажи можно датировать ближе к 1928 году. Живопись художника в этих работах еще не утратила свежести и свободы выражения, что выгодно отличает их от пейзажа «Ночной Париж», где тот же городской вид датирован художником 1937 годом (дар в Российский Фонд культуры из США от В.С. Попкова, опубликован в журнале «Наше наследие», 1989, VI).
Очевидно, по этой выставке была датирована и «Бастилия» из коллекции Рене Герра, на которой тоже есть авторская подпись, но нет даты. В этой вещи много общего с пейзажем «Сен-Дени»: состояние ночного города, цветовая гамма, характер цветового контраста, манера написания отдельных деталей пейзажа и, наконец, совпадение некоторых фигурок уличных персонажей (полицейского, господина с тросточкой).
Эти и другие родственные работы художника того времени можно объединить в единый цикл «Впечатления Парижа», в отличие от цикла «Огни Парижа», создававшегося художником в 1900—1910-х годах.
К циклу «Впечатления Парижа» следует отнести и другой коровинский пейзаж из собрания Ярославского художественного музея — «Монмартр вечером». Полотно (дублировано) размером 49,5x60,5 имеет авторскую подпись
Если поздние парижские пейзажи Константина Коровина все чаще появляются на арт-рынке и круг их все расширяется, то поздние парижские натюрморты пока представлены только в собрании Ярославского художественного музея.
В двух натюрмортах с розами Коровин продолжает развивать свою любимую тему, как и прежде, в двух вариантах: более близком к натурному непосредственному впечатлению и тяготеющем к более сложному натюрморту в пейзаже или интерьере.
Прелестен небольшой натюрморт «Розы» (58,1x49,1), холст дублирован. В левой части полотна, внизу, — авторская подпись: С. Korovine. Нежно-розовые цветы в простом стеклянном стакане, стоящем на столе, и оранжевый апельсин написаны свежо, свободно, со знакомым коровинским тонким чувством натуры и колористическим мастерством (пример тому — «Букет» 1906 года из собрания Якутского республиканского музея изобразительных искусств, «Розы» 1915 года — из частного собрания, Киев).
Иной характер натюрморта «Розы на фоне моря» (в списке Барбизан назван «Большие розы»). Холст (80x65) дублирован. Здесь художник обращается к своему опыту создания сложной пространственной композиции, сочетающей натюрморт с элементами интерьера и пейзажа, когда-то столь ярко и вдохновенно воплощенной им в гурзуфской серии («Цветы. Гурзуф» 1916 года — из собраний Ярославского художественного музея и Музея-квартиры И.И. Бродского, «Розы и фрукты» 1917 года из Николаевского художественного музея имени В.В. Верещагина). Усложненная композиция «парижской» картины: два букета в больших стеклянных банках и три апельсина на охристой драпировке, все — на фоне морской дали с лунной дорожкой, парусником у горизонта и белой балюстрадой набережной — включает в себя весь набор изобразительных элементов тех гурзуфских картин.
Однако здесь, в отсутствие столь вдохновлявшей некогда художника натуры, тот же южный мотив получился искусственным, надуманным. Немалый размер полотна выдает стремление автора написать значительную вещь, но произведение неподписано, возможно, потому, что Коровин не был удовлетворен его качеством.
Не имеет авторской подписи и натюрморт «Бутылка и фрукты» (66,5x56). Может быть, он не совсем закончен, но полон ощущения прекрасной натуры, что вызывает в памяти лучшие работы Коровина периода расцвета его творчества.
На пяти близких по размеру натюрмортах с изображением морской рыбы есть авторские подписи или надписи с указанием места создания: Париж. Самый большой из них — «Натюрморт с рыбами», датированный автором 1930 годом, представляет развернутую постановочную композицию, включающую изображение рыб, бутылей, корзины и пучка чеснока на фоне дощатой стены. «Натюрморт с омаром», «Лещи на зеленом столе», «Рыбы» (в списке Г. Барбизан поэтически названы «Рыбы в голубом») написаны с тем же дощатым фоном, очевидно, на том же столе, имеют сходную постановочную композицию.
От них отличается композиция «Натюрморта с селедкой». На живописном коричневом фоне, мерцающим почти инфернальной глубиной, разомкнутым углом выложены две, переливающие золотом, копченые рыбины и тонкая серебристо-голубоватая селедка. Мастерски разыгранная в цвете композиция обретает непривычное для Коровина почти трагическое звучание.
Все натюрморты с рыбами написаны со свойственным художнику умением живописно передавать плоть вещей, в раскованной артистичной «коровинской» манере и этим напоминают немногочисленные превосходные «рыбные» натюрморты 1910-х годов («Рыбы, вино и фрукты»,1916, ГТГ; «Рыбы».1917, частное собрание). Вероятно, они созданы примерно в одно время, около 1930 года.
Конечно, на чужбине, в этот последний период, очень изменились не только обстоятельства жизни больного 62-летнего художника, почти невостребованного, обремененного непосильными обязательствами перед семьей, кредиторами. Изменилось у него само чувство жизни, чувство связи художника с миром, что не могло не сказаться на его творчестве. Поздние произведения Коровина красноречиво свидетельствуют об этих переменах. И все-таки он сумел остаться верным своей теме в искусстве, своим творческим убеждениям, своей неповторимой художественной манере. Он сохранил точность видения и мастерство непревзойденного колориста. Это демонстрируют его лучшие полотна, к которым можно отнести произведения, подаренные нашему музею Гали Барбизан.
Единственный в России столь крупный комплекс работ Коровина этого периода его жизни является бесценным материалом для изучения его творчества. Бесспорно подлинные произведения из Ярославского музея, имеющие безупречное происхождение, — сегодня эталонные образцы для экспертизы поступающих на арт-рынок картин позднего Коровина.
Людмила БИТКОЛОВА
Автор выражает благодарность старшему научному сотруднику Ярославского художественного музея, искусствоведу И.Н. Кулешовой за предоставленную информацию.
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования» № 4 (66) апрель 2009