Американский период в творчестве Серафима Судьбинина

 Жизнь русских художников в Aмерике в 1920-х годах протекала в тесном взаимодействии всех сфер творчества: литературы, музыки, живописи и скульптуры. Русский стиль, не менее экзотичный для западного человека, чем восточный, стал одним из символов искусства и моды. Во многом этому способствовал оглушительный успех сценографии «дягилевских сезонов» и единодушное признание русского авангарда 1910—1920-хгодов. Выявившие огромную энергию и «красочное варварство» русской кисти, работы этого периода стали предметом подражания и определили на годы вперед особое стилистическое направление, которое называли «Style des Ballets Busses».

В это время начинается и новый период в творчестве скульптора Серафима Судьбинина (1867—1944). Впервые он приехал в Америку в декабре 1 1922 года. Как и все собратья по творческому цеху, вставлялся в США и, как сообщает Д. Бурлюк, «преуспел здесь материально». В начале 1920-х годов он привез в Америку те работы, которые на общей волне популярности «Русских сезонов» С. Дягилева воспринимались как единое целое с этим искусством — портреты А. Павловой, Т. Карсавиной, Ф. Шаляпина. В Соединенных Штатах их знали буквально все. Неудивительно, что статуэтки Карсавиной, Павловой, Скрябина охотно покупались, и в настоящее время они рассредоточены по музейным и частным собраниям во всей стране.

Постепенно интерес к этим работам угасал, шло время, менялась мода. И если в начале 20-х годов Судьбинин все еще «цеплялся» за прошлое, создавая скульптуры в реалистической манере, то вскоре он осознал, что только в том случае, если он не будет бояться идти в ногу со временем и станет работать в новых направлениях и с новыми материалами, его творчество сможет быть по-настоящему конкурентоспособным и востребованным. Восприимчивый ко всему новому скульптор верно предугадал расцвет нового стиля в искусстве и одним из первых прочувствовал те источники, которые будут питать искусство ар-деко.

 Галерея «Кингор» на фешенебельной 5-ой авеню (Kingor gallery, 668 5 Ave, NY) в Нью-Йорке стала первой галереей в Америке, где в конце 1922 года демонстрировались работы Судьбинина. К выставке был подготовлен небольшой каталог со вступительной статьей одного из наиболее авторитетных исследователей по русскому искусству К. Бринтона, который особенно отмечал работы Судьбинина на религиозные сюжеты: «Пантеон богов, который создавал г-н Судьбинин во время творческого общения с Роденом, сменили фигуры в неовизантийском стиле. Скульптор обратился к традициям древнерусского искусства и особенно — иконописи. Мир архаической скульптуры, стильной и одновременно наполненной невероятной духовностью, словно берет свое начало от образов фигур Кирилла и Мефодия, Бориса и Глеба. В цветах этих лаковых статуэток — сверкающем черном, ярко-красном, киновари и золоте проявилась вся сущность славянской художественной культуры. Вот Материнство, вот Пьета, мертвенно-бледная, иступленная Мадонна со всей ее мощью и загадочной страстью одновременно, тут же неувядаемый веками образ Вавилонской женщины».

Библейская тема появилась в творчестве мастера незадолго до смерти Родена, который делился с Судьбининым своими размышлениями о роли и значении скульптуры. Судьбинин вспоминал, что однажды Роден сказал ему: «Дорогой друг! Я думаю, я наконец понял, что такое скульптура». — и это произнес он, гений, величайший художник, находящийся на пике славы, почитаемый и обожаемый всем миром. У него были сомнения относительно своих произведений и искусства в целом. Почему? Потому что, отвергая и отрицая традиции, противоборствуя с модными тенденциями эпохи, мы забыли истинное назначение скульптуры — она принадлежит архитектуре, чтобы украшать наши соборы и храмы. Но мой учитель осознал это слишком поздно, у него уже не было сил ни духовных, ни физических, чтобы начинать все сначала». Рассуждения Родена были созвучны проблеме поиска классицистической традиции, возникшей во Франции на рубеже XIX—XX веков. Многие французы признавали, что западная христианская культура практически всем обязана эпохе Средневековья, и наивысшим взлетом в истории французского искусства считали период расцвета готического искусства во Франции, а символом этой эпохи — готический собор. Полемика, развернувшаяся вокруг этой проблемы, не могла не коснуться Судьбинина, который, прислушиваясь к словам своего учителя, начал работать с новыми для него темами и сюжетами. Судьбинин старался подражать ранней средневековой скульптуре готических соборов, хотя в то же время в некоторых его произведениях просматриваются черты русской деревянной скульптуры. Потрясенный смертью Родена, он несколько лет работал практически только в этом направлении. Скульптурами религиозного характера он также выражал ту скорбь об уничтоженных храмах и памятниках старой архитектуры в Советской России, которую разделяла вся русская эмиграция. Мастер прошел достаточно долгую и пытливую «одиссею» от чисто натурных работ до формотворческих, переработал многие мифологические традиции разных времен и народов, но, пожалуй, с особой серьезностью осваивал именно христианскую религиозно-мифологическую систему. И если способы самовыражения Судьбинин мог варьировать бесконечно и неожиданно, то изначальный содержательный план всегда и чутко им сохранялся. Наиболее часто он обращался к сюжетам Благовещения, Воскрешения и Распятия. Известно несколько вариантов скульптур «Пьета» и «Мадонны с младенцем», а также святых Михаила и Георгия. К сожалению, местонахождение большинства фигур в настоящее время неизвестно.

Фигура «Воскрешение» создана в конце 1910-х годов. Плавные рельефы и текучие линии в очертаниях фигуры Христа с поднятыми к небу ладонями кажутся продиктованными узорным мотивом. Еще более орнаментально решены ангелы, поддерживающие его фигуру и резной постамент. Композиция «Воскрешение» отличается изяществом композиции, ритмическим единством, точностью силуэта и плавностью форм. Она неоднократно экспонировалась как в Европе, так и в Америке и даже была помещена на обложку каталога выставки Судьбинина в Художественном клубе в Чикаго в 1927 году. Не менее интересно решена скульптором композиция «Распятие». Объемно вырезана беспомощно поникшая голова — она вся выдалась вперед из плоскости скульптуры и резко склонена вниз; от этого острее ощущается ее безжизненность. При таком изображении правдивее воспринимается буквально повисшая на руках большая бескровная фигура. В это же время Судьбинин создал скульптуру «Серафим». Словно сказочный ореол окружают фигуру белоснежные крылья и ниспадающее красивыми складками одеяние Серафима.

В Америке Судьбинин продолжил серию фигур на библейские сюжеты. Он увлекся темой Апокалипсиса и создал несколько оригинальных произведений. В 1921 году скульптор закончил работу над произведением «Апокалипсис: Вавилонская блудница». Идея ее создания была связана с толкованием пророчества Апокалипсиса в США. Многим православным христианам и представителям художественной интеллигенции Америка представлялась хаосом, смешением рас и народов, существующих в соответствии с новым мировым порядком. А. Бенуа писал: «Несмотря на торжествующий американизм, их железные дороги, телеграфы, телефоны, на всю современную жестокость и пошлость, на все искажение земли, для нас мир все еще полон прелести». Современникам зарождающаяся западная цивилизация казалась новым Вавилоном, первым в истории человечества мегаполисом, а в узком смысле — городом Нью-Йорк. Одним из главных отрицательных образов Апокалипсиса была «великая блудница <...> которая яростным вином блудодеяния своего напоила всех живущих на земле». Судьбинин представляет грешницу в образе прекрасной девы в драгоценных камнях и жемчугах, облаченную в золоченые порфиру и багряницу, которые символизируют царствование, а позолота указывает на баснословное богатство. Согласно библейской истории в руке она держит золотую чашу, наполненную грехами. «Великая блудница» восседает на сатанинском животном, а через левую руку женщины выглядывает обезьяна, символизирующая ухудшенный вариант современного человека, который стремится претворить все человечество в свой образ и подобие. Оригинально трактована скульптором и композиция «Ангел Апокалипсиса». Вероятно, Судьбинин изображает ангела, явившегося после всадников: «И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком и лице его как солнце <...> и поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю...» (Откровение Иоанна Богослова, 10; 1,2.) Скульптуры, созданные Судьбининым на тему Апокалипсиса, олицетворяют, прежде всего, личные переживания и размышления скульптора о судьбах и дальнейших путях развития современного мира, изменения которого особенно ярко он ощутил в первые годы своей жизни в Америке.

Произведения этого времени Судьбинин, в основном, создавал в новом материале — дереве. Он использовал разные его сорта: черное, персиковое, дуб. Дерево надолго становится одним из самых любимых материалов скульптора. Вначале он оставлял поверхность дерева необработанной, но вскоре все больше стал увлекаться техникой китайского лака (Chinese lacquer). Это был первый этап в освоении древневосточного искусства, интерес к которому появился у скульптора на общей волне увлечения наследием стран Востока. Сложной и трудоемкой была paбота с лаковыми изделиями, но Судьбинин с большим удовольствием постигал новую для себя технику, которая придавала его произведениям больше декоративности и глубины, что особенно заметно в фигурах святых.

В этот период он исполнил деревянные скульптуры «Мадонна с младенцем», «Материнство», «Поклонение» и др. Спокойные, сдержанные силуэты женщин вызывают в памяти древние скульптуры. В состоянии безграничной нежности, легкого трепета и заботы передает скульптор глубокое материнское чувство. Одновременно с деревом, Судьбинин начинает работать с керамическими массами и жидким золотом, создав одну из самых запоминающихся фигур этой серии — «Рождество».

Судьбинин завоевывает признание среди избранного круга американского общества. Его скульптуры стали пользоваться успехом в Нью-Йорке, и вскоре он получил приглашение участвовать в первой большой выставке русского искусства в Бруклинском музее (1923). Первоначально предполагалось устроить выставку мирискусников, но впоследствии к ним примкнули художники разных на- : правлений. Куратором всего проекта был сам директор ! В. Фокс, который лично следил за всеми организационными делами в Нью-Йорке. Одной из наиболее часто упоминаемых фамилий в списке людей, также принимавших самое активное участие, были миссис Вандербильт (Mrs. William К. Vanderbilt) и миссис Чанлер. Впоследствии с этими семьями у Судьбинина сложились теплые дружеские отношения, и он неоднократно исполнял их скульптурные портреты. Благодаря содействию миссис Чанлер галерея «Кингор» выступила официальным спонсором Судьбинина. По просьбе Фокса серебряную статуэтку Судьбинина «Танец» передала на выставку миссис В.К. Вандербильт, которая незадолго до этого приобрела ее у скульптора. Администрация Бруклинского музея также ходатайствовала о получении фигур Павловой и Карсавиной из музея искусств в Кливленде (Museum of Art, Cleveland, Ohio), о чем сообщила в письме директору Ф.А. Витингу (Dr. F. Allen Whiting). Оказалось, однако, что ста- i туэтки Павловой и Карсавиной, долгое время экспонировавшиеся в Кливленде, были собственностью танцовщицы , Л. Фуллер, которая «забрала их некоторое время назад, и об их настоящем местонахождении ничего не известно».

Корреспондент газеты «Новое русское слово» писал: «Вернисаж в Бруклинском музее обещает быть торжеством русской культуры, которым сейчас так богата Америка. Труппы «Летучей Мыши», Московского художественного театра, Ф.И. Шаляпин, Иза Кремер, Рахманинов и многие другие будут на этом празднике». Открытие выставки состоялось 24 февраля 1922 года. Хозяйкой вечера по просьбе Фокса стала В.К. Вандербильт. На торжественной церемонии присутствовало более трех тысяч человек, среди которых был весь бомонд нью-йоркского общества. В. Фокс получил множество поздравительных телеграмм и писем, среди которых было и поздравление от К. Станиславского: «Московский художественный театр с чувством величайшей радости узнал о состоявшемся сегодня блестящем открытии Русской Художественной выставки в Нью-Йорке и спешит принести Вам самые лучшие поздравления. Мы выражаем наше глубокое сожаление, что срочная театральная работа лишила нас приятной возможности участвовать сегодня в Вашем празднике, и надеемся, что в ближайшем будущем нам удастся побывать у Вас». А сам В. Фокс впоследствии говорил о том, что это одна из самых интересных выставок иностранных художников, называя ее «яркой вспышкой ультрасовременного искусства».

Всего за шесть недель выставку посетили 70 тысяч человек, а в последний день ее пришли посмотреть более 7 тысяч. Судьбинин предоставил 18 скульптур. После завершения выставки Бруклинский музей приобрел у скульптора бюст Родена (илл.). В письме Фоксу Судьбинин написал: «Мой дорогой директор, я уехал в Париж, бюст господина Родена я передал Музею. Прошу Вас перевести на мой счет в Национальный банк Харриман (Harriman national Bank) 500 долларов».

В конце 1923 года Судьбинин вместе с Сориным выставлялся в галерее Кнодлера (Knoedler gallery) в Нью-Йорке. Некоторые художественные обозреватели писали:

 «Это настоящее «высокопробное» искусство, которое демонстрируют Сорин и Судьбинин жителям нашего мегаполиса!» Галерея Кнодлера была основана М. Кнодлером на Манхеттене еще в 1846 году и проводила выставки современных художников, первыми из которых были Ф. Черча (Frederic Е. Church; the Hudson River School) и Э. Франкенталер (Helen Frankenthaler; the New York School). Частыми покупателями у Кнодлера были Рокфеллеры, Асторы, А. Меллон и другие представители богатейших семей Америки, которые немало способствовали в будущем учреждению художественных музеев и институтов США. Некоторые произведения, приобретенные у Кнодлера, легли в основу этих коллекций.

В 1924 году состоялась выставка русского искусства в Гранд-паласе в Нью-Йорке, в которой также участвовал Судьбинин. «Сама выставка задумывалась и была проведена как мощная ретроспектива всего многоцветья русского изобразительного искусства, которая ярко продемонстрировала американской публике ту четкую границу, возникшую между историей художественной жизни России, ставшей советской, и России за ее пределами — русской эмиграции». В Оргкомитет выставки входили Ф. Захаров, К. Сомов, И. Грабарь, И. Трояновский и С. Виноградов. Еще один человек, без которого не состоялся бы этот проект, — известнейший деятель культуры России начала XX века, книгоиздатель и просветитель И.Д. Сытин. Среди коллекции Российского фонда культуры, переданной фонду русским эмигрантским обществом «Родина» из города Лейквуд, сохранилось роскошное издание Сытина «Полвека для книги», посвященное Н. Гришковскому. Портрет Сытина на развороте книги был в 1924 году исполнен Судьбининым.

Одним из самых масштабных проектов в творческой биографии художника стала совместная с Сориным выставка в Национальной галерее Вашингтона в январе 1924 года. Ее проведение стало возможно благодаря ходатайству миссис Натали Лоренс Таунсенд (Natalie Lawrence Townsend), известной меценатке и покровительнице искусства. Она всячески способствовала развитию художественной жизни в Вашингтоне и мечтала, чтобы этот город наравне с другими приобрел статус одного из ведущих центров культуры. Будучи женой американского дипломата, посла в Вене, Португалии и Бельгии, ей не составляло большого труда организовывать крупные выставки и другие мероприятия, связанные с популяризацией современного искусства.

В официальном пресс-релизе Национальной галереи отмечалось: «Особое событие музея — совместная выставка картин Савелия Сорина и скульптур Серафима Судьбинина открывается в центральном зале музея. Вернисаж выставки, на которую Институт Смитсониан разослал более тысячи приглашений, состоится 10 января с 2 до 4.30 ч. В этот день каждый сможет встретиться с художниками и задать вопросы. Выставка будет работать до 27 января».

Миссис Таунсенд устраивала приемы в честь русских художников, охотно вводя их в высший свет столичного общества. Сорина и Судьбинина встречали с большой симпатией и теплотой. Сохранилась запись речи леди Курзон (Lady Curzon), произнесенной на одном из этих вечеров. Она передавала общие настроения общественности: «Мы поддерживаем современных художников и покровительствуем современному искусству потому, что, так увлекаясь в погоне за старыми мастерами, мы просто забыли о существовании ныне живущих, которые, порой, не менее талантливы и интересны, чем их великие предшественники. Только они могут передать дух и настроения нашего времени, запечатлеть, чем живет и дышит наше время, а вместе с тем и мы с Вами. Их работы (как, например, Сорина) в один день становятся прижизненными шедеврами, и мы не в праве это игнорировать. У каждого столетия свои гении искусств, свой стиль, которому будут поклоняться в будущем, мы помогаем им создать летопись наших дней. Больше кого бы то ни было, мы поддерживаем русских художников (Сорина, Судьбинина), потому что они не поддались буйствам революционных стихий и сохранили высокий стиль классической школы, их работы искренни, честны и полны благородного достоинства. Мы, англичане, вместе со всеми американцами, должны протянуть руку дружбы тем русским, которые так много страдали и пережили в революционное время. Большевики лишили этих людей самого главного — собственной страны, мы им сочувствуем и выражаем нашу огромную симпатию ко всему настоящему и великому в Русской жизни и Русском искусстве».

  На выставке среди наиболее значимых работ Судьбинина были бронзовый портрет Родена, созданный с большой эмоциональной выразительностью; мраморная голова «Дианы» и портрет старого римлянина, выполненный в черно-золотых цветах. Ярким контрастом с мраморными и бронзовыми скульптурами реалистического толка выступали фигуры из дерева. Это «Благовещение», «Воскрешение», «Материнство».

Все произведения, кроме четырех, были собственностью художника. Бронзовый портрет Родена предоставил Бруклинский музей (The Brooklyn museum), портрет Д.Д. Чапмана предоставил сам г-н Чапман, г-н С. Кларк — портрет Д. Бэрримора, г-н Р. Перкинс — бронзовую фигуру «Фавна». Один из разделов выставки составляли традиционные для Судьбинина скульптурные бюсты. Многие женские портреты мастер искусно стилизовал в духе французской портретной пластики XVIII века, проявляя при этом тонкий декоративный вкус и не теряя в точности и выразительности индивидуальных характеристик. Мужские портреты обычно решены более просто, и не всегда отличаются психологической глубиной и выразительностью. Несмотря на это, к скульптору за заказами обращались многие состоятельные и именитые американцы.

На выставке в Национальной галерее особый интерес у публики вызвали бюсты известных современников: сенатора МакКормика, художника Чапмана и актера Бэрримора. Портреты легенды американского театра и кино, знаменитого исполнителя шекспировских ролей Гамлета и Ричарда III — Д. Бэрримора (John Sidney Blyth Barrymore; 1882—1942) были центральными экспонатами выставки. В 1923 году, когда актер был на пике своей популярности, Судьбинин начал работать над его портретом, выбрав образ Гамлета. К сожалению, он не успел полностью завершить работу и показал лишь эскиз. Тогда же экспонировался медальон с профильным портретом Бэрримора. Подобный ракурс был выбран Судьбининым не случайно — за свою благородную и мужественную красоту актер получил в истории американского кино лестное прозвище «Великий профиль» («The Great Profile»).

Не меньший интерес представлял бюст известного потомственного политика, сенатора от штата Иллинойс М. МакКормика Qoseph Medill McCormick; 1877—1925). Вероятно, это был один из последних прижизненных портретов МакКормика, который в 1925 году покончил жизнь самоубийством после провалившихся перевыборов в Сенат в 1924 году.

В эскизном варианте экспонировался в Национальной галерее и бронзовый бюст американского художника и дизайнера Роберта Винторпа Чанлера (Robert Winthrop Chanler; 1873—1930). Заказ на его исполнение Судьбинин получил в 1923 году в Нью-Йорке и также не успел закончить ко времени проведения выставки. После смерти Чанлера этот скульптурный портрет находился сначала у его сестры Е.В. Чапман (Elizabeth Winthrop (Chanler) Chapman), а потом ее сына Ч.А. Чапмана (Chanler Armstrong Chapman; 1901—1982). Впоследствии бюст приобрел Д.В. Алдрих (John Winthrop Aldrich). В его коллекции находится еще один скульптурный портрет, исполненный Судьбининым, — бюст писателя Д. Чапмана Qohn Jay Chapman; 1862—1933), который был женат на сестре Р. Чанлера. Эти скульптурные портреты украшают парадную гостиную и готическую библиотеку родового имения Чанлеров «Сильвании» («Sylvania») в Бэрритаун, штат Нью-Йорк (Barrytown, New York State).

Особым изяществом выделялись скульптуры Судьбинина, исполненные в стиле ар-деко. Элегантность, гибкость линий и форм, капризная изнеженность и утонченность переданы в фигурах «Танец». Впервые статуэтка выставлялась в Париже в 1923 году. Художественные критики называли ее «фигурой, балансирующей между архаикой и современностью, бесконечно привлекательной, но лишенной того духовного порыва и потрясающей свободы, которым наполнены судьбининские портреты Павловой в ее танцах». Тонкими эротическими женскими фигурками Судьбинин привлекал все больше поклонников к своему творчеству. Искусство скульптора действовало непосредственно на чувственность, и его критики легко проникали в его образы по рецепту Бенуа — с погашенными мыслями и с взбудораженными нервами. Своим изысканным декоративным даром он искусно маскировал, гримировал глубокие душевные и физические чувства, а эротические ощущения подносил в столь изысканных формах, особенно в поздней керамике, что обольщенный зритель принимал это за верх эстетства. Художественный обозреватель газеты «The American Magazine of Art» писал: «Красивые и чувственные фигуры представляют эротичные создания древнего мира изобилия и являются живым отголоском великой культуры древних римлян и отчасти Египта <...> не менее выразительна голова юного римлянина, которая переносит наше воображение во времена Нерона, <...> одновременно все эти работы проникнуты чувством нынешнего времени и стиля ар-деко».

Неизвестно, имела ли выставка в Вашингтоне коммерческий успех, однако уровень заказов, которые получил Судьбинин после 1924 года, свидетельствует о его неизменной популярности. Одной из самых известных работ мастера стало декоративное панно «Фортиссимо», исполненное для семьи Гуггенхайм. По заказу мистера и миссис Соломон Р. Гуггенхайм для их резиденции в Порт-Вашингтон (Port Washington, Long Island) Судьбинин совместно со скульптором Ж. Дюнаном (Jean Dunand; 1877—1942) в 1925—1926 годах создал декоративные экраны «Фортиссимо» (Fortissimo), «Крещендо» (Crescendo), «Пианиссимо» (Pianissimo), а также несколько дверей. Судьбинин был автором декоративных композиций: в виде фигур ангелов, спускающихся с небес, он представил музыкальные ритмы и звуки, органично соединив характерные для стиля ар-деко движение и пластику с абстрактными геометрическими силуэтами скал, которые художник, под воздействием творчества Кандинского, соотносил с определенными музыкальными нотами и их звучанием. В состоянии драматического переживания изображает Судьбинин падающего среди облаков ангела на экране «Пианиссимо». Очень удачно найдены изгиб тела, положение головы, рук, ног, складок одежды. Взмах обессилено опущенных рук и крыльев образует плавную дугу в центре композиции. На экране «Фортиссимо» для выражения стремительного полета фигур мастер прибегнул к сложным ракурсам. Особый акцент был сделан на движении крыльев ангелов, которое подчеркивает гармонию ритмов и красоту силуэта группы. Судьбинин умело использовал перспективные сокращения пропорций при наблюдаемом снизу движении. Характер фигур в облаках в сочетании с золотым сиянием, далеко расходящиеся лучи которого подчеркивают масштабность композиции, рассчитанной на восприятие с дальнего расстояния. Рельефность, узорность и линейная четкость форм, подчеркнутая силуэтность «сплетают» фигуры в единое целое. Судьбинин собственноручно вырезал фигуры ангелов, скрепляя их шпонками и прикрепляя гвоздями к полотну. После этого Дюнану предстояло обработать каждое панно лаком, применяя различные декоративные эффекты.

После завершения работы над «Фортиссимо», Гуггенхаймы экспонировали экран в модной галерее Райнхардта (Reinhardt gallery) в Нью-Йорке и только потом установили его в «музыкальной» комнате своего дома. В 1950 году владельцы передали экран «Фортиссимо» в Музей искусств Метрополитен в Нью-Йорке.

Бесспорный успех его скульптуры в Америке во многом объясняется тем, что, избегая монументальности, Судьбинин создает произведения, чье предназначе ние — украшать любой богато обставленный интерьер. В музее его скульптуры теряются. Чем меньше, интимнее пространство, ее заключающее, тем осязательнее ее содержание, ее назначение. В его произведениях этого периода сочетаются точный штрих реалиста с декоративной фантастикой и любованием салонной эротикой — столь популярными в американском обществе этого времени.

Однако именно в Америке Судьбинин вновь вступил на путь новаторских поисков. Судьба оригинально разложила «жизненный пасьянс» самого художника. Его «курс» лег на Восток. Однажды увидев образцы восточной керамики, он был покорен ею на долгие годы. Изучая дальневосточную керамику, Судьбинин создавал свои собственные изделия, созвучные искусству современности. Он черпал вдохновение в американских музеях и галереях, учился вновь, только теперь не в студиях прославленных мэтров Парижа, а у мастеров прошлого. Искусство китайской и японской керамики помогло ему найти новую пластическую форму, расширив свои изобразительные возможности. Скульптор не только не затерялся в чужой стране, но и привнес в ее культуру новые импульсы. В 1930—1940-е годы, когда особенную популярность в США получает экспрессионизм, Судьбинин возвращается в Париж и уже там продолжает свои художественные эксперименты, связанные с дальнейшим освоением дальневосточной керамики.

Екатерина ХМЕЛЬНИЦКАЯ

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 71 (ноябрь 2009), стр.12