К 170-летию первой почтовой марки мира
В длинном перечне имен прославленных филателистов можно найти деятелей искусства, культуры, науки, о также политиков. Но началось все с имени мало кому известного в свое время англичанина Хилла.
Пo одной из наиболее распространенных легенд, скромный школьный учитель Роуленд Хилл, переквалифицировавшийся впоследствии в почтового чиновника, во время одного из своих путешествий по старой доброй Англии заночевал на постоялом дворе небольшого ирландского городка. Проснувшись утром и выйдя во двор, он неожиданно стал свидетелем трогательной сценки, имевшей весьма серьезные последствия.
Молоденькая служанка, получив письмо от дорогого ее сердцу человека, расцеловала конверт и скромно возвратила его почтальону, заявив, что письма от жениха принять не может, поскольку не имеет лишнего пенни, чтобы оплатить его пересылку. Растроганный Роуленд Хилл хотел было заплатить, но девушка, покраснев, наотрез отказалась. Когда же почтальон ушел, она чистосердечно призналась, что они с молодым человеком, не имея лишних средств, договорились о целой системе условных значков на конверте письма (которое, кстати говоря, и не писалось), позволяющих узнать самое главное.
В те времена по всей Европе (и не только) было принято, чтобы за письмо расплачивался не отправитель, а получатель. Смекнув, что почтовое ведомство Ее Величества по каким-то причинам теряет неуплаченные сборы (на трон совсем недавно вступила еще одна юная англичанка — королева Виктория), Роуленд Хилл подготовил проект реформы почтового дела, в соответствии с которым оплачивать корреспонденцию должен был отправитель, а свидетельством тому должны были стать маленькие квитанции — почтовые марки, приклеиваемые к конверту и тут же гасившиеся (росчерком пера, штемпелем) во избежание их повторного использования в ущерб почте, а значит, и британской казне.
Все гениальное просто. А то, что сегодня кажется проще простого — послать письмо, наклеив предварительно на него марку, как предлагал в свое время Роуленд Хилл, — не только стало бойкотироваться почтовыми чиновниками, но и вызвало многочисленные насмешки в его адрес, вплоть до обвинений в сумасшествии. В итоге упрямый сельский учитель с государственным складом ума ушел со своей должности, нанялся чиновником на почту Ее Величества и продолжал «точить камень». В 1837 году в свет вышла скромная брошюрка Роуленда Хилла под названием «Реформа почтового ведомства, ее значение и осуществимость», содержавшая уже целый комплекс предложений, касавшихся изменения всей системы функционирования королевской почты. Главным в ней было введение единого по всей стране почтового тарифа на пересылку простого письма весом в полунции, т. е. примерно 15 граммов. И оплату должен был осуществлять не получатель, а отправитель, покупая и наклеивая на конверт почтовую марку. При этом вся монополия на пересылку корреспонденции передавалась государственной почте, что означало лишение всех сословных привилегий многочисленных аристократов и придворных. Естественно, после этого «доброжелателей» у Роуленда Хилла поприбавилось.
Как гласил один из пунктов той самой памятной брошюры, оплата почтовых услуг по пересылке корреспонденции должна была осуществляться с помощью «маленьких кусочков бумаги, достаточных для того, чтобы на них поставить почтовый штемпель, и покрытых с одной стороны клеем, дающим возможность после увлажнения приклеивать их к письму». Это самое первое, а значит, и классическое определение почтовой марки. Несмотря на всю критику, здравый смысл в скором времени восторжествовал, и 23 ноября 1837 года парламент учредил специальную комиссию для всестороннего изучения этого предложения, а 17 июля следующего, 1838, года был рекомендован и пробный универсальный для всего королевства тариф на почтовые услуги. В итоге в 1839 году проект Роуленда Хилла был одобрен, утвержден и принят к реализации. А затем 10 января 1839 года королева Виктория собственноручно скрепила своей подписью Закон о введении нового почтового тарифа и соответствующих ему мероприятий, одним из которых стал и выпуск первых почтовых марок.
Конкретные работы по созданию будущих марок Роуленд Хилл начал сразу же после важного для него решения парламента об учреждении специальной комиссии, и в 1837 году лондонская газета «Таймс» объявила конкурс на лучший проект будущей почтовой марки, воспринятый англичанами с большим энтузиазмом и собравший около 2700 различных предложений. Среди них встречались и самые невероятные. Так, например, предлагалась марка размером с почтовый конверт, воспроизводящий государственный флаг, в центре которого резервировалось место для написания адреса.
В итоге, после долгих споров, финалистом конкурса стал Бенджамен Чевертон, проект которого предполагал воспроизведение портрета королевы — не столько из верноподданнических чувств, сколько из соображений ограждения марок от возможной под делки. Как писал сам автор, «когда глаз человека привыкает к восприятию черт определенного лица, любое отклонение от нормы будет сразу же заметно. В этом случае бросится в глаза изменившееся общее впечатление от портрета, а не различие в шрифте, буквах или орнаменте. Может быть, будет трудно сказать, в чем именно различие между двумя портретами, но оно немедленно будет замечено». Возможно, именно по этой причине на протяжении последующих шести десятилетий правления королевы Виктории ее профильное изображение на марках Великобритании оставалось столь же юным, что и в том памятном для всех филателистов мира 1840 году.
В качестве основы сюжета будущей марки был взят портрет королевы Виктории с гравюры Уильяма Уайона, которую он выполнил в качестве исходного эскиза для изготовления памятной медали, выбитой в 1837 году по случаю королевского визита в лондонскую ратушу. Именно с этой медали график Генри Корбул скопировал королевский профиль, а уже затем граверы Чарльз и Фредерик Хиты завершили начатую работу, которую в итоге передали в типографию.
Выбор пал на типографию «Перкинс, Бэкон и Петч», во-первых, потому, что она специализировалась на производстве ценных бумаг, во-вторых, поскольку старший компаньон Джейкоб Перкинс, прибыв за двадцать лет до описываемых событий в Великобританию из Североамериканских Соединенных Штатов, уже имел серьезный опыт по производству ассигнаций, и, наконец, в-третьих, подрядчик, несмотря на неизбежные трудности с выполнением небывалого заказа, гарантировал его исполнение в соответствии со всеми предъявляемыми требованиями и в оговоренные сроки.
По согласованному решению, будущие марки должны были печататься в технике высокой печати, поскольку она, с одной стороны, оказалась достаточно экономной, а с другой — закладываемая в ее основу гравюра на металле не только обеспечивала передачу требуемой выразительности рисунка, но и дополнительно предохраняла его от возможной подделки. Именно этим обстоятельством и мотивировалось участие не одного гравера, а двух мастеров — отца и сына Хитов — в создании гравюры для будущей марки. Правда, полвека спустя, в 1890 году, на первой лондонской филателистической выставке демонстрировался пробный оттиск марки с указанием авторства только Фредерика Хита, поскольку по архивным данным типографии значилось, что счет за ее изготовление выписан на одно имя.
Впоследствии эта гравюра легла в основу многочисленных тиражей первых марок английских колоний, включая и знаменитые «голубой и красный Маврикии» — первые почтовые миниатюры острова, затерявшегося в водах Индийского океана, и одни из самых редких марок мира.
Притягательной силой для коллекционеров обладают и две первые английские марки, первенцы мировой филателии, из которых «синий двупенсовик» встречается значительно реже и стоит дороже, поскольку тиражи «черного пенни» из-за массовости рассылаемых обычных писем были намного больше. Однако безупречный негашеный экземпляр «черного пенни», названного так филателистами за цвет и номинал, сегодня является аукционным товаром в той же мере, что и многие другие раритеты. Особо ценятся «пары», «тройки» и еще большие фрагменты листов «черного пенни» и «синего двупенсовика», поскольку в свое время никто не запасался марками, которые свободно продавались в каждом почтовом отделении. Да и цена полных листов была по тем временам весьма высокой, составляя два фунта стерлингов.
Старая английская денежная система, упраздненная лишь в 1970 году, делила один фунт на 20 шиллингов, каждый из которых состоял из 12 пенсов. Ну а в одном пенсе «умещалось» целых четыре фартинга. Правда, из-за инфляции в двадцатом столетии об этой денежной единице уже позабыли.
Исходя из этих номиналов, а также для удобства учета продаваемых листов марок, Роуленд Хилл предложил, чтобы в листе содержалось 240 марок, по 12 штук в каждом из 20 горизонтальных рядов. А чтобы еще больше защитить марки от фальсификаторов, неутомимый автор проекта предложил каждую из них отмечать собственными оригинальными литерами, четко фиксирующими их место в печатном листе. В итоге родился так называемый «алфавит черного пенни», когда все двенадцать марок верхнего ряда имели в нижнем левом углу литеру «А», а в правом — соответственно от «А» до «L», в то время как по вертикали литеры менялись от «А» до «Т».
В безотказной действенности весьма наивной, на первый взгляд, идеи Роуленда Хилла убедились спустя полтора столетия, когда советский художник Владислав Коваль «попался», воспроизводя «черный пенни» на отечественных почтовых марках, посвященных 150-летию первенца мировой филателии. Он нарисовал литеры, которых в природе попросту не существовало. Пока суд да дело, коллекционеры успели купить достаточно «неправильных» марок. В итоге Минсвязи пошло на повторный, исправленный тираж, но уже с реально существовавшими литерами подлинного «черного пенни». Обе марки сегодня ни по степени редкости, ни по цене ничем не отличаются. Вот только автор все равно «обошел» почтовых чиновников, выпустив ограниченным тиражом так называемую «авторскую пробу» — оттиск ошибочной марки ограниченным тиражом на обыкновенных почтовых конвертах. Сегодня эти издания довольно редки и весьма ценятся знатоками.
Не многие филателисты знают, что чуть позже «черного пенни» в Англии возникла идея выпуска еще одной почтовой марки, сюжетом которой должен был стать профильный портрет супруга королевы Виктории, принца Альберта. Однако дальше пробных авторских оттисков так и не пошло. Сегодня они очень редки и прозваны коллекционерами «принцем консортом», в соответствии с протокольным титулом «коронованного мужа» Британской империи. Кстати, у «принца консорта» есть и свой «алфавит» — две миниатюрные литеры «J» и «D», что означали инициалы гравера — Джуберта де ля Форте.
Ну а что же Роуленд Хилл? После введения в обращение его любимого детища — почтовой марки — он прослужил в почтовом ведомстве еще 25 лет и покинул его в 1864 году в звании Генерального почтмейстера королевства. А после смерти удостоился быть похороненным в Вестминстерском аббатстве, рядом с другими великими людьми Великобритании, неподалеку от могилы изобретателя парового двигателя Джеймса Уатта. Ведь его изобретение, как и уаттовский двигатель, перевернувший промышленность, изменило всю мировую систему почтовых коммуникаций.
Андрей СТРИГИН
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 74 (март 2010), стр. 140