Табакерки начала XIX века

Конец XVIII — первая половина XIX века — яркий и важный период в русской культуре и искусстве, в том числе ювелирном, сложный и противоречивый. Это заключительный этап развития классицизма и время поисков нового художественного идеала, связанных с возросшим интересом к национальному прошлому. Русские мастера-ювелиры продолжали лучшие традиции искусства своих предшественников. Декоративные многослойные стили — барокко и рококо — сменил сдержанный классицизм, превратившийся затем в холодноватый элегантный ампир. Ювелиры отдали дань и таким направлениям, как сентиментализм и романтизм. Затем пришло время историзма, который дал мастерам свободу в выборе источников вдохновения. Ими стали произведения разных эпох и стилей — византийские, готические, ренессансные, барочные, рокайльные. Потребовались новые выразительные средства, что привело к серьезным изменениям в самой технологии производства. 

В 1914 году в своей книге «Среди коллекционеров» художественный критик И. Лазаревский писал: «В обиходе жизни прошлого многое было чрезвычайно красивым, и теперь мы, измученные, усталые в шумихе современности, в сумятице жизни больших городов, звенящих трамваев и гудящих автомобилей, — стараемся собрать хотя бы крохи того красивого прошлого и отдохнуть, любуясь ими и вспоминая о том, что никогда не вернется». Эти слова, проникнутые легкой грустью по красивому прошлому, можно отнести к таким маленьким предметам, как коробочки и табакерки, игравшие существенную роль в общении людей. 

Табакерки в России получили чрезвычайно широкое распространение с XVIII века. Они становятся непременным аксессуаром костюма, входят составной частью в гарнитуры украшений, это был идеальный дипломатический подарок. Одновременно развивается и собирательство табакерок. Коллекция табакерок в Императорском Эрмитаже, как писал С. Тройницкий, была крупнейшей в мире, известны коллекции высшей аристократии и просвещенного богатого купечества. Как пишут исследователи, более 150 табакерок насчитывалось у вельможного щеголя Александра Борисовича Куракина, а у скончавшейся в 1837 году московской барыни Е.П. Глебовой-Стрешневой их количество доходило до трехсот. 

Табакерки делались из всех возможных материалов, украшались не только искусной резьбой, тончайшей гравировкой, изящной чеканкой, сверкающими самоцветами и эмалями. На них помещали как портреты коронованных особ, так и лица родных. Миниатюристы воспроизводили на табакерках знаменитые картины, запечатлевали уголки природы, навевающие приятные для владельца воспоминания, изображали аллегорические сцены и персонажи, откликаясь на различные события, пользуясь понятным современникам-знатокам языком символов и эмблем Табакеркам старались придать самые неожиданные формы. Этому способствовала и мода, которая влияла на очертания табакерок. Коробочки то были совершенно плоские, затем ; начинали расти в высоту, крышки то закреплялись на шарнире, то делались съемными; прямоугольные или со срезанными углами, контуры крышек сменялись круглыми или овальными, или совершенно теряли прямые линии. 

 В данной статье мы предлагаем познакомиться с небольшой коллекцией табакерок московской работы первой половины XIX века. В коллекции представлены произведения ярко выраженной национальной окраски, которые могли бы войти в собрание любого музея прикладного искусства. Достаточно сказать, что в ней есть имена таких московских мастеров-серебряников, как О. Баланов, И. Калтыков, Д. Колесников, Н. Михайлов, Ф. Максимов, мастера, I чьи произведения сохраняются во многих музеях нашей | страны. Собрание отвечает основным стилистическим ' направлениям этого периода, а главное, каждый предмет коллекции чем-то интересен сам по себе, притягивая глаз или изображением, или орнаментальными мотивами. 

Неповторимый облик Москвы, Санкт-Петербурга и многих других русских городов, привлекавшие во все времена художников, не был обойден вниманием и серебряных дел мастеров. Победа в Отечественной войне 1812 года привлекла внимание российского общества к национальной теме, патриотизм был в большой моде, интерес к памятникам старой Москвы, уцелевшим после пожара, заставил мастеров со скрупулезной точностью передавать особенности архитектуры древних строений. Не остался без внимания художников и обновляющийся облик древнего города. Панорама Кремля, его башни, дворцы, соборы, монастыри, Красная площадь и памятники изображались на бытовых предметах, широко распространенных в тот период: чайных и кофейных сервизах, подносах, столовых приборах, табакерках. Разнообразные предметы с черневыми панорамами городов, архитектурными сооружениями и знаменитыми монументами обеих столиц стали весьма популярны в первой половине XIX века. Они вписывались в российскую концепцию классицизма, пришедшего на смену рококо. 

Первоисточником для воспроизведения архитектурных ансамблей служили не зарисовки с натуры, а многочисленные изображения городов Москвы и Санкт-Петербурга на акварелях, гравюрах и литографиях таких художников, как А. Мартынов, Ф. Алексеев, В. Садовников, Л. Бишебуа, В. Воробьев, И. Ческий — мастера, которые сумели передать очарование двух столиц России. Ювелиры либо копировали литографии и гравюры, либо перерабатывали их, создавая свой вариант, своеобразие которого определялось особенностями ювелирных техник — чеканки, резьбы, эмали и черни. Наибольшей выразительности и четкости рисунка серебряники достигли при работе в технике черни. 

Несколько слов о порядке представления изображений табакерок и клейм мастеров. Рядом с указанием мастера будет приводиться, как правило, один раз вид его клейма. При наличии вариантов клейма мастера, они будут приведены для тех табакерок, на которых они проставлены. Клейма пробы и пробирных мастеров, а также городские клейма не носят индивидуального характера и воспроизводиться в статье не будут. Если декор на обеих сторонах одинаков, описание табакерки будет сопровождаться изображением только лицевой стороны. Для каждой табакерки в скобках будут указаны ее размеры: длина, ширина, высота в сантиметрах. Время изготовления будет указано в тексте.

Заслуживают внимания табакерки, выполненные замечательным московским мастером черневой гравюры О. Балановым, датированные с 1832 по 1848 год. Клеймо мастера — «ОБ» (илл. 1 б). Серебряник изображал на своих произведениях виды Кремля и архитектурные памятники вокруг него, виды Санкт-Петербурга и Парижа. Его изделия отмечены яркой индивидуальностью и отличаются непревзойденным искусством гравировки. 

Привлекает одна из табакерок (7,6x4,7x1,0) данного собрания работы мастера 1832 года. На лицевой стороне табакерки (илл. 1а) изображен вид от Благовещенского собора на Соборную площадь и строения на Ивановской площади Московского Кремля. На переднем плане показана колокольня Ивана Великого, Успенская звонница с Филаретовской пристройкой и одноэтажным зданием кордегардии, на месте разрушенной одноименной постройки М.Ф. Казакова; слева — часть Успенского собора, а на заднем плане — возвышающийся купол Сената, а также Спасская и Никольская башни Кремля. На куполе Сената вместо золоченой фигуры Георгия Победоносца, свергнутой французами в 1812 году, изображена императорская корона Российской империи, появившаяся в 1817-м, после восстановления французских разрушений. 

Графическим источником послужил один из десяти гравированных листов с видами Москвы 1824—1825 годов Романа Курятникова (илл. 1в), опубликованных в книге Н. Скорняковой «Старая Москва. Гравюры и литографии XVI—XIX веков из собрания Государственного Исторического Музея» (М., 1996), либо ее воспроизведение в клейме на «Плане Столичного Города Москвы. 1825 г.», издателей Ивана Сыроежкина и И. Трухачева: «Вид Ивана Великого с окружающими его зданиями». 

 На оборотной стороне этой табакерки (илл. 1г) изображена река с убранным в камень берегом и набережной с ограждением. За деревьями на набережной высятся стена и строения, в одном из которых угадывается башня. С набережной к плотику спускаются навстречу друг другу две лестницы. Поскольку на лицевой стороне изображен Кремль, можно предположить, что на оборотной стороне изображено место, также связанное с Кремлем: Тайницкая башня Кремля и Иордань. Характерным элементом тут является своеобразный плотик-купальня на воде — это Иордань. Место, построенное для церемонии водосвятия на реке Москве возле Тайницкой башни, зафиксировано было уже в XVII веке. Это можно видеть на рисунке И.Р. Сторна «Вид Кремля со стороны Москвы-реки», 1661— 1662, в альбоме Мейерберга «Виды и бытовые картины России XVII века» (илл. 1д). 

Изображение аристократического Александровского сада возле Кремля, открытого в Москве в 1824 году, излюбленного места гулянья московских знатных людей, можно видеть на лицевой стороне табакерки (илл. 2а, 26; 7,5x4,0x2,0) 1843 года мастера О. Баланова. Графическим источником для гравюры на лицевой стороне табакерки послужил один из десяти гравированных листов с видами Москвы 1824—1825 годов Романа Курятникова: «Вид Кремлевского сада в Москве. 1824 г.» (см. Н. Скорнякова. Указ, соч., илл. 2в). Александровский сад был разбит в 1819—1823 годах под руководством О.И. Бове на месте заключенной в трубу реки Неглинной. Сад простирался вдоль кремлевской стены и разделялся на три части: от Воскресенской площади (теперь площадь Революции) до Троицкого моста, далее до Боровицкого моста и заканчивался у набережной Москвы-реки. Эти части, соответственно, назывались: Верхний сад, Средний сад, Нижний сад. Ранее сад назывался Кремлевским, но в 1856 году, после коронации Александра II, в память о том, что сад устроен по указанию Александра I во время его пребывания в 1820 году в Москве, он был назван Александровским. На гравюре изображен Верхний сад, открытый 30 августа 1821 года. На переднем плане — высокая ограда с воротами, отлитыми А.В. Немчиновым на заводе Чесменского по проекту Е. Паскаля. Ворота и ограда со стороны Воскресенской площади символизируют победу над Наполеоном. На заднем плане, справа, хорошо видны предмостная Кутафья башня (1516 г.) и Экзерцисгауз (Манеж), построенный по проекту инженера А.А. Бетанкура в 1817 году. 

История Большого театра, основанного в 1776 году, — яркая глава в летописи русского искусства. Здание открыли в январе 1825 года. Рядом с Большим на площади располагается Малый театр, открывший свой сезон в 1824 году. Напротив Малого театра находилось здание, построенное в 1821 году архитектором О.И. Бове. На табакерке (илл. За, 36; 7,8x4,5x1,7) работы начала 1840-х годов мастера О. Баланова изображен вид на Большой театр от утла Малого и Охотный ряд. Графическим источником послужила приводимая Н. Скорняковой (Указ, соч.) гравюра Д. Аркадьева «Вид Большого театра и Новой площади» из «Путеводителя по Москве», изданного С. Глинкою (М., 1824) (илл. Зв). Гравюра резцом, 13,7x18 см, выполненная по рисунку К. Брауна (Karl Braun), была первым графическим изображением этой площади. Автор рисунка, по-видимому, воспользовался проектным чертежом из мастерской О.И. Бове: фонтан на рисунке появился на площади (ныне Театральная) только в 1835 году. Новой площадь называлась потому, что появилась в 1821—1825 годах по проекту О.И. Бове на месте протекавшей здесь реки Неглинной. Эта гравюра также воспроизведена на «Плане столичного города Москвы», изданном надворным советником Савинковым в 1827 году в клейме «Вид Петровского театра». План продавался в книжных лавках Савинкова в Москве и Санкт-Петербурге. Мастер табакерки, тщательно копируя гравюру на маленькую площадь табакерки, чтобы не дробить рисунок, изобразил у Большого театра только четыре колонны, вместо восьми. Этот прием можно видеть и на других ранних табакерках с изображением Большого театра, в частности, на табакерке в собрании Оружейной палаты. 

В 1846 году из мастерской О. Баланова вышла табакерка, которой суждены были путешествия во времени и пространстве. Вполне уместно говорить именно о мастерской, так как объем продукции с клеймом «ОБ» весьма значителен. Еще в 1838 году О. Баланов предъявил к клеймению изделий на 1 пуд 28 фунтов 81 золотник (Иванов А.Н. Мастера золотого и серебряного дела в России (1600— 1926), М., 2002), в метрической системе мер это составляет 28519,5 грамма. Это предполагает большой торговый оборот, финансовые и производственные активы, принадлежавшие О. Баланову. Простой расчет показывает, что при среднем весе изделия в 100 граммов, а эта табакерка весит 84 грамма, количество изделий должно было быть 285 штук. Большое количество выпускаемых изделий и отменное качество возможны были только при наличии хорошо оснащенной мастерской и занятости в производстве мастеров различных профессий. 

На лицевой стороне этой табакерки (илл. 4а; 7,6x4,3x1,6) размещена черневая гравюра с изображением архитектурного пейзажа: многочисленных строений, церквей, колоколен и реки с парусниками в обрамлении лиственных завитков. Непосредственного графического источника для гравюры на табакерке не найдено, но по отдельным признакам можно предположить, что изображен вид Нижнего Новгорода и Оки со Стрелки. На оборотной стороне табакерки (илл. 46) также видны здания, река и парусник. Изображения видов Нижнего Новгорода на табакерке позволяют предположить, что она была изготовлена специально для Нижегородской ярмарки в качестве сувенирной продукции. Вместе с обычным набором клейм, обязательных по законодательству России для изделий из драгоценных металлов, на табакерке стоят ввозные клейма Австро-Венгрии (илл. 4в, 4г), действовавшие с 1 января 1867 года по 31 марта 1868 года. Это говорит о том, что она была приобретена в России и впоследствии продана в Австро-Венгрии в указанный период, так как публичная продажа в этой стране была невозможна без ввозного клейма. Однако ее приключения на этом не закончились: в 2003 году она уже была продана в Москве на XV антикварном салоне. Превосходное состояние табакерки говорит о том, что она высоко ценилась владельцами во все времена. 

В 1841—1846 годах мастер создает табакерку (5а, 56; 7,6x4,4x1,9), на лицевой стороне которой черневая гравюра с детальным городским пейзажем: на фоне реки и пруда видны колокольни, церкви, дома. Графические источники для гравюр на табакерке не найдены. Привязка изображений на ней к конкретному месту в Москве весьма затруднена, так как Москва сильно изменилась за время после создания табакерки. На лицевой стороне табакерки изображены вдалеке две крепостные башенки монастыря, пруд, река с человеком в лодке и церкви. Можно предположить, что мастер использовал неизвестную гравюру или литографию с видом на Кремль от Крутиц. В начале XIX века между Новоспасским монастырем и Крутицами протекала речка Сара, впадающая в Москву-реку и соединенная с многими прудами между монастырем и Москва- рекой. Сегодня примерно над ее руслом Саринский проезд. Подонского оврага в том же месте также уже нет. Остался только один пруд и сохранившийся в истории титул церковного иерарха: епископ Сарский и Подонский. Обрамление гравюры рокайльными завитками характерно для второго рококо конца 1840 — начала 1850-х годов. 

Мастер-серебряник с удовольствием переносил на металл печатную гравюру, приспосабливая ее к форме предмета. Так на табакерке (илл. 6а,б; 7,2x3,8x1,6) 1848 года мастера О. Баланова на лицевой стороне изображена дача Ноева в Москве, (илл. 6в) Ниже воспроизведен вид этого здания в 1913 году, опубликованный в статье И.П. Бондаренко в «Путеводителе по Москве» под редакцией И.П. Машкова. И.П. Бондаренко пишет: «За Москвой- рекой на Воробьевых горах сохранился загородный дом гр. Дмитриева-Мамонова, дача Ноева. Здание прекрасной архитектуры., богато украшенное, но в очень плохом состоянии». Об этом доме упоминает В. Сытин: «Перестроенный дом XVIII века на бывшей даче графа Дмитриева-Мамонова на Воробьевском шоссе». Ныне в этом здании на улице Косыгина размещается Институт химической физики РАН. 

Московские ювелиры любили воспроизводить не только архитектурные памятники Москвы, но и с удовольствием использовали гравюры и литографии с видами столицы России — города Санкт-Петербурга. Один из самых красивых городов мира — Петербург, выросший из болота, по словам А. Бенуа, «призрачный и монументальный», «казенный и поэтический», запечатлен на табакерке (илл. 7а; 5,5x3,1x1,5) 1841 года мастера О. Баланова. На лицевой стороне изображен Медный всадник (1782 г., французский скульптор Э. Фальконе) — на фоне старого здания Сената и Академии художеств на другом берегу Невы. До настоящего времени дошло много различных изображений этого памятника, он стал символом Санкт-Петербурга. Однако по сходству изображений можно предположить, что графическим источником послужило клеймо «Монументъ Импер. Петр Великий» на «Плане столичного города С.-Петербурга. 1810» издания А.Д. Савинкова, (гравюра резцом, акварель) (илл. 7в). Видимо, художника-гравера заинтересовал выразительный силуэт всадника на фоне неба, что немаловажно для черневой гравюры. На оборотной стороне табакерки (илл. 76) — изображение здания Биржи и ростральных колонн на Васильевском острове. Основанный в 1703 году, город Санкт-Петербург быстро рос и уже к середине XVIII века стал крупнейшим центром отечественной науки, просвещения, культуры и искусства. Графическим источником изображения на оборотной стороне, вероятно, послужила раскрашенная гравюра 1810-х годов «Нева у стрелки Васильевского острова». 

Один из уголков столичного города мастер О. Баланов воспроизвел на табакерке (илл. 8а, 86; 7,4x4,5x1,7) работы 1835 года. Возможно, московский мастер воспользовался гравюрами XVIII века, которые в это время были очень популярны. 

Совершенно неожиданно для московского мастера изображение на табакерке (илл. 9а; 5,9x3,5x1,6) 1842 года башни Консьержери (Conciergerie) —тюрьмы парижского парламента, выходящей на набережную реки Сены. 3 сентября 1792 года здесь было перебито 288 заключенных. Дантон, Мария-Антуанетта, Гебер и Шометт последовательно занимали там одну и ту же комнату. Во время террора в Консьержери содержались арестованные из всех департаментов. Вид на Консьержери между мостами Менял и Новым, видимо, был как бы визитной карточкой Парижа того времени, каковой, например, впоследствии стала Эйфелева башня. На угловой башне еще нет часов, которые появились позже. На заднем плане — Новый мост, на переднем — очевидно, мост Менял. Ниже (илл. 96), для сравнения, показан современный вид этого здания (на снимке — часы с левой стороны угловой башни, под козырьком, на уровне 2—3 этажей). Характерно, что при русском построении архитектурного пейзажа на оборотной стороне табакерки (илл. 9в) центральное здание напоминает французское, а деревья явно сосны-пинии. Табакерка отличается своим изяществом, стройностью композиции и четкостью рисунка. 

 Возможно, табакерка, изготовленная в 30-ю годовщину Отечественной войны 1812 года, служила сувениром для ветеранов — участников заграничных походов русской армии 1813—1814 годов и взятия Парижа. Можно предположить, что в Москве были распространены французские гравюры и литографии. 

На табакерке (илл. 10) второй половины 1830-х годов мастер О. Баланов использует характерный для стиля ампир орнамент на лицевой и оборотной сторонах — в виде сетчатого узора с листьями. В 1846 году мастер создает табакерку (илл. 11), в декоре которой сочетает классические детали с уже появившимися беспокойными завитками, розетками, мелкими цветами, заполняя всю прямоугольную поверхность произведения. 

Широкое распространение получают, начиная со второго десятилетия XVIII века, изображения из книги «Символы и Эмблемы», которая была издана в Амстердаме в 1705 году, а позднее дважды переиздавалась в России (в1788и1811 гг.). В первой половине XIX века было модно обращаться к романтически-сентиментальным настроениям. Московский мастер серебряного дела Дмитрий Колесников (илл. 12а), работавший в 1815— 1820-х, на табакерке (илл. 126, 12в; . Д. 7,8x5,0x1,6) 1821 года воспроизвел в технике черни аллегории Любви, Дружбы и Верности — храм в виде ротонды и алтарь с «пламенеющими сердцами», навеянные популярной в Александровскую эпоху сентиментальной эстетики Ж.-Ж. Руссо. 

Зарождение бытового жанра в изобразительном искусстве нашло отклик и в темах, украшавших изделия московских серебряников в первой половине XIX века. Серебряного и черневого дела мастер Иван Калтыков (илл. 13в) в 1820-е годы создает табакерку (илл. 13а, 136; 6,5x3,8x1,5), на лицевой стороне которой можно видеть трех женщин, убирающих урожай. Фигуры выделены на золотом про- канфаренном фоне. Изображения располагаются свободно, оставляя большое пространство позолоченного фона с темными фигурами. Тот же мастер обращался и к теме Петербурга. В 1834 году Иван Калтыков (илл. 14в) исполнил табакерку (илл. 6а; 6,7x3,2x1,7), на лицевой стороне которой изобразил памятник Петру I (1798). Под изображением всадника имеется характерное для начала 30-х годов пояснение: «Петру 1 екатери- на 2». На оборотной стороне (илл. 66) изображена вервь Адмиралтейства с пароходом. 

Там, где проходила дорога к Троице-Сергиеву монастырю, возникла улица Сретенка. В том месте, где улица пересекается с Садовом кольцом, по инициативе Петра I была сооружена Сухарева башня (1692—1695). Она служила «полковой избой» для стрельцов полковника Л.П. Сухарева, охранявшего Сретенские ворота Земляного города. Отсюда и название — Сухарева... На табакерке (илл. 15а; 8,4x5,0x1,8) 1833 года московского мастера серебряного и черневого дела Гаврилы Устинова (илл. 15в) на лицевой стороне (илл. 15а) изображена Сухарева башня в Москве против Странноприимного дома. Так же, как на табакерке Калтыкова, под башней имеется пояснение: «витъ Сухаревой башни». Данная табакерка относится к раннему периоду работы мастерской. На оборотной стороне табакерки (илл. 156) изображен романтического вида архитектурный пейзаж, вероятно, не носящий конкретного содержания, а служащий лишь целям украшения. Этот прием, а также и определенное сходство, можно видеть и далее, на других табакерках данного собрания. Подобные изображения пейзажа вызывают ассоциации с картинами романтических руин, бывшими в моде для украшения интерьеров богатых домов и дворцов, а также с изображениями архитектуры на русских иконах XVIII — начала XIX века. На черневой гравюре цвет заменяется различными направлениями штриховки. Подобные черневые рисунки можно видеть на табакерках разных мастеров в период 1830 — начала 1840-х годов. Способ изображения деревьев в особенности совпадает с древними руководствами по иконописанию. 

После Отечественной войны 1812 года, ставшей самым значительным событием в жизни России, появилось огромное количество миниатюрных портретов военных, героев войны. Московский мастер серебряных дел Максимов Федор (илл. 16в) на табакерке (илл. 16а, 166; 5,5x3,0x1,5) 1839 года изобразил героя Отечественной войны знаменитого атамана казачьих войск — генерала Матвея Ивановича Платова. Подобные изображения героя встречаются на чашках, рюмках, вазах. Портреты М.И. Кутузова, Д.В. Давыдова, П.И. Багратиона, А.Н Сеславина помещали на тарелках, блюдах, вазах и табакерках. Граф Ф.П. Толстой (1783—1873), выдающийся художник, скульптор и график, создал целые серии с портретами героев 1812 года. 

На второй табакерке (илл. 17а, 176; 8,5x5,3x1,5) 1848 года Ф. Максимова (илл. 17в), на лицевой стороне изображен архитектурный пейзаж в пышном растительном обрамлении. Графический источник изображений не найден, но по очертаниям пруда, церквей и башен можно предположить, что изображен Новоспасский монастырь в Москве. Работа Ф. Максимова еще раз свидетельствует о творческом подходе мастеров-серебряников к литографическому материалу, который брали за основу, дополняя новшествами, вносимыми временем в облик архитектурных памятников.

Табакерка мастера Т. Боткова (илл. 18а, 186, 18г; 8,5x5,3x1,8) 1858 года хотя и выходит за рамки обозреваемого периода — первой половины XIX века, но и композиционно, и стилистически близка предыдущей табакерке Ф. Максимова. Табакерки практически одинаковы по форме и размеру, также в растительном обрамлении у них на обеих сторонах изображены виды Москвы. Однако в рисунке обрамления произошли характерные для прошедшего десятилетия изменения: рисунок стал суше и схематичнее, утратил свою жизнерадостную живописность. С большой долей достоверности можно утверждать, что на лицевой стороне табакерки изображен вид на территорию, прилегающую к устью реки Яузы и немного вверх по течению. Это как бы вид, снятый с колокольни церкви Николы Заяицкого на противоположном берегу Москвы-реки: окрестности устья реки Яузы от Николаевского приюта до дома Баташева (илл. 18в). Справа налево: дом Баташева, на фоне фабричной трубы колокольня и церковь Стефана Архидиакона на Швивой горке (на углу нынешних Николо- Ямской и Таганской улиц, не сохранились); далее в глубине церковь Симеона Столпника; на правом берегу Яузы, в глубине, колокольня и церковь Троицы в Серебряниках; на переднем плане церковь Николы в Кошелях на правой стороне Яузской улицы (церковь и эта часть правой стороны улицы не сохранились, на этом месте сквер); далее, возможно, изображены церкви Петра и Павла у Яузских ворот и церковь Николы в Воробине (не сохранилась). Обращает на себя внимание тонкость черневой работы и насыщенность рисунка. Это характерно и для других черневых гравюр на серебре работы Т. Боткова, замечательного мастера, о котором пока почти ничего не известно. Изображение на обратной стороне не удалось отождествить с конкретным местом Москвы. 

К теме изображения в черневой гравюре столичного города Санкт-Петербурга в 1841 году обратился и московский мастер Н. Михайлов (илл. 19в). На лицевой стороне табакерки (илл. 19а; 6,7x4,2x1,7) изображен Михайловский (Инженерный) замок в Санкт- Петербурге (заложен 26 февраля 1797 г. императором Павлом I, освящен 8 ноября 1800 г.; архитекторы В.И. Баженов и В. Бренна; с 1823 г. Главное инженерное училище), вид с набережной Фонтанки. Гравюра на табакерке близка акварели Б. Патерсена «Михайловский замок с набережной Фонтанки. 1801». Акварель была растиражирована посредством гравюры. Ее вид воспроизведен в книге М.И. Пыляева «Старый Петербург». Ниже воспроизведен фрагмент именно акварели как первоисточника всех последующих воспроизведений (илл. 19г). На табакерке в изображении замка отсутствует золоченый церковный шпиц. Гравер отразил изменения в облике замка: шпиц сгорел 27 августа 1840 года от удара молнии. 

Сравнивая изображения на табакерке и на фрагменте акварели, с большой вероятностью можно предположить, что мастер использовал гравюру с этой акварели в качестве графического источника, существенно упростив ее. Беньямин Патерсен (Benjamin Paterssen, Ротенбург, 1748— 1815, член Стокгольмской Академии художеств с 1798) писал акварелью и гравировал виды Петербурга. На оборотной стороне табакерки (илл. 196), вероятно, изображена стрелка Васильевского острова, но весьма условно. Различия в мастерстве исполнения черневых гравюр на лицевой и оборотной сторонах табакерки заставляют предположить о разных мастерах-граверах. 

В эти годы в орнаменте серебряных изделий одновременно с элементами классического искусства отмечается возврат к беспокойным завиткам и цветам, характерным для XVIII века. На табакерке (илл. 20а; 7,5x4,7x1,9) 1841 года мастера Н. Михайлова (илл. 206) именно такой черневой орнамент покрывает всю поверхность. 

Серебряных дел мастеру-монограммисту Н.В. (илл. 216) (Нестор Волков?) в 1844 году на табакерке (илл. 21а; 8,5x5,0x1,7) удалось удачно сочетать приемы обработки поверхности, применяемые мастерами XVII века с орнаментом в стиле «ложного рококо»: над опущенным про- канфаренным фоном рельефно возвышаются плоские, но дополненные черневым рисунком, придающим объемность, причудливые завитки, раковины, пышные листья аканта и цветы. Декор приобретает размеренный и несколько жесткий характер на поверхности прямоугольного предмета. Применение таких разнообразных приемов создает впечатление массивной объемности и высокого резного рельефа. 

Московский мастер серебряного дела П. Никитин (илл. 226) в своем творчестве также обращается к мотивам XVIII века — к пышным завиткам и цветам на табакерке (илл. 22а; 7,9x3,3x2,6) 1847 года. С другой стороны, в связи с повышенным интересом к отечественной истории, к родному городу, мастер использует на табакерке (илл. 23а, 236; 6,4x3,8x1,4) 1848 года гравюру с видами пейзажей, возможно, подмосковной усадьбы Кусково. 

Оригинальная табакерка (7,1x4,5x1,3) 1835 года работы московского мастера — серебряника-монограммиста «ВЕ» (илл. 24г) (Василий Евсеев?) с очень редким изображением старого московского- Кремля. На лицевой стороне табакерки (илл. 24а) воспроизведена часть клейма Плана столичного города Москвы 1825 года: «Церковь Спаса на бору. Теремной дворец и Оружейгауз с окружающими их зданиями» (издание И. Сыроежкина и И. Трухачева, литография с раскраской) (илл. 246). План посвящен «Его превосходительству Московскому оберполицмейстеру, члену Комиссии для строений и разных орденов кавалеру А.С. Шульгину». Надо отметить, что в клеймах на этом плане помещены литографии с рисунков и гравюр различных художников, своеобразная антология изображений ансамблей Москвы. Этот прием применялся часто и впоследствии.

Как видно на приведенном фрагменте клейма Плана (картинка), гравюра на лицевой стороне табакерки почти идентично воспроизводит изображение на клейме.

На оборотной стороне (илл. 24в) изображены строения на территории Кремля с видом на Спасскую башню, Архиерейский дом и Чудов и Вознесенский монастырь.

Заслуживает внимания также черневая гравюра на табакерке (7,7x4,4x1,7) 1844 года работы мастера- монограммиста «Ве» (илл. 25д). На крышке табакерки (илл. 25а) изображен вид на Кремль из-за Москвы-реки с Большого Каменного моста. На переднем плане — маленькая древняя церковь Спаса на Бору (снесена в 1933 г.), старый Кремлевский Дворец (перестроен в 1838—-1849 гг. К.А. Тоном) и церковь Благовещения на Житном дворе (построена в 1731 г. Г. Шеделем, разобрана в 1839 г.) возле Благовещенской башни, служившей колокольней для нее. Художник-гравер изменил пропорции размеров дворца и церкви Спаса на Бору, чтобы показать церковь. Графическим источником, возможно, послужили либо литография 1825 года с рисунка О. Кадоля, либо фрагмент клейма «Плана столичного города Москвы» (1827. Издание Савинкова). Приведены также фрагменты упомянутых рисунков О. Кадоля (илл. 256) и клейма «Плана» Савинкова (илл. 25в). Приведенные фрагменты удивительно одинаково изображают вид на Кремль. Различие в этих изображениях в первую очередь касается изображения Александровского сада в части Нижнего сада. О. Кадоль не мог в 1821 году изобразить Александровский сад в этой части, так как она была закончена только в 1823 году, но на рисунке видно, что река Неглинная была уже убрана в трубу. Вполне вероятно, что в качестве графического источника для клейма «Плана» 1827 года Савинкова послужила литография с рисунка О. Кадоля с внесением изменений, которые произошли за шесть лет. Такой пример заимствований имеется на «Плане» издания 1825 года И. Сыроежкина и И. Труха- чева. Подобные заимствования в то время не были предосудительными. На клейме «Плана» Савинкова изображены ворота и ограда Нижнего сада со сторон набережной Москвы-реки, точно такие же, как на входе в Верхний сад со стороны Воскресенской площади, ныне не существующие. Правее Водовзводной башни, восстановленной в 1817—1819 годах О.И. Бове после взрыва французами в 1812 году, на табакерке изображены устроенные в XVII веке Портомойные ворота для проезда дворцовых прачек к Портомойному плоту на Москве-реке. В 1831 году Портомойные ворота были заложены. На табакерках удачно передан как общий вид, так и детали. Мастерам прекрасно удавалось вписать грандиозную панораму Кремля в небольшой формат, не нарушив пропорций.

Романтизм, который был популярен с 1820-х годов в русской литературе, и сентиментальные настроения эпохи нашли свое выражение в изображениях и на табакерках. Мастер-монограммист «Н.Б» (илл. 266) на фигурной табакерке (илл. 26а; 8,7x3,0x2,8) 1840 года, покрытой разнообразными черневыми клеймами, удачно разместил мелкие цветы и листья.

Табакерку (илл. 27а; 7,3x4,3x1,7) с более крупным орнаментальным сюжетом исполнил в 1830—1840-е годы мастер-монограммист черневого дела «ФЛ» (илл. 276). На двух сторонах табакерки черневые зигзагообразные полосы с цветами и листьями.

Александровскую колонну и здание Генерального штаба на Дворцовой площади Петербурга можно видеть на лицевой стороне табакерки (илл. 28а, 286; 6,8x3,8x1,7) 1842 года мастера-монограммиста «ГГ» (илл. 28г). Колонна была открыта 30 августа 1834 года. Из многочисленных изображений Дворцовой площади для украшения табакерки наиболее вероятным графическим источником, представляется, выбрана гравюра А. Тюмлинга «Дворцовая площадь. Главный штаб» 1830-х годов (илл. 28в). Гравюра на табакерке выглядит несколько упрощенной по сравнению с оригиналом, но все же наиболее близко совпадающей с ним как по рисунку, так и по легкости и прозрачности изображения.

Один из декоративных элементов стиля ампир называют «возврат к Египту». В конце XVIII века Наполеон послал экспедицию для изучения Египта. Результаты этой экспедиции были изложены в работе Вивана Денона, художника-гравера, историка искусства, генерального директора художественных музеев Франции, «Путешествия по Верхнему и Нижнему Египту», опубликованной в Пар иже в 1802 году. Это способствовало пробуждению интереса к орнаментам древних египтян. Многие художники использовали эти мотивы, которые были весьма популярны у покупателей. Они включают цветы лотоса, сфинксов, символические фигуры, взятые из египетской скульптуры, египетской письменности.

Пример такому обращению — две необычайно интересные табакерки, выполненные разными мастерами-серебряниками: мастером-монограммис- том «ее» в 1843 году и неизвестным мастером в 1840 году. Их отличает тщательность исполнения и виртуозность передачи фигурок самых разных животных и людей. 

Одна из табакерок (илл. 29а; 3,0x8,5x3,5), прямоугольная, незолоченая, неизвестного мастера 1840 года, а другая табакерка (илл. 30а; 8,8x3,8x2,8), золоченая, мастера-монограммиста «ее» (илл. 306) 1843 года, форма которой восходит к XVIII веку. Поверхности обеих табакерок украшены плоским рельефом, возвышающимся над гильошированным фоном, состоящим как бы из наложенных поверх рубчиков гильошировки плоских фигурок в виде геометрических фигур и знаков, фигур птиц, различных животных, включая экзотических, а также человечков в разных позах и видах. Их вид вызывает ассоциацию с иероглифами древнеегипетской письменности. Они не образуют какие-либо композиции или ленты орнамента, хотя целые блоки различных фигурок и знаков как бы повторяются. Табакерка, подобная золоченой, той же мастерской, но без золочения и простой прямоугольной формы имеется в собрании Оружейной палаты Московского Кремля. На фрагменте поверхности, снятом под сильным увеличением и под углом, можно видеть фигурки птицы и собаки (илл.30в) (размер фигурок — 0,4 см), а также заметить кропотливую работу мастера. Она мелкая и тщательная, но при этом силуэт каждой фигуры обладает специфическими чертами и легко узнаваем. Есть фигуры похожие, но нет двух одинаковых. Сравнивая две табакерки данного собрания, можно найти целый ряд сходств не только в отдельных, но и в целых комплексах фигур. По обрезу краев табакерок можно заключить, что они смонтированы из полос, вырезанных из листа. Одинаковая технология изготовления и совпадение рисунков комплексов фигур на двух табакерках, изготовленных в разных мастерских, позволяют предположить наличие отдельного, обособленного производства таких листов, закупаемых разными мастерскими для производства табакерок. На золоченой табакерке, как более дорогой, отдельные фигуры людей и животных дополнительно проработаны резцом. Технология изготовления таких серебряных листов пока не разгадана. В декоре табакерки нет привычных композиций, украшающих ту или иную поверхность. Рисунок рельефа есть свойство лишь листа, из которого выкроены поверхности табакерки, и он безразличен к их формам. Фигурки птиц, животных и людей на листе соответствуют их естественному положению относительно продольного направления: животные стоят, рептилии ползают, а человечки либо стоят, либо сидят среди геометрических знаков. Рисунок рельефа исключительно мелкий и предназначен для длительного рассматривания. Даже на фотографии крышки, воспроизведенной с увеличением в 2,5 раза, рисунок остается мелким. К сожалению, об этом мастере нет никакой информации. Судя по высокому уровню, с которым изготовлены эти две табакерки нашего собрания, мастерская мастера- монограммиста «ее» обладала не только первоклассными серебряных дел мастерами, но и соответствующим инструментарием и оборудованием, позволявшим выполнять высокотехнологические операции. Сравнивая две табакерки, можно найти целый ряд сходных не только отдельных фигур, но и целых блоков. Однако детальное рассмотрение сходных блоков рисунков выявляет не только разное качество примененных листов, но и некоторые различия в самих изображениях на этих листах (илл. 296, ЗОв). Одинаковая технология изготовления и близкое подобие рисунков на двух табакерках, созданных в разных мастерских, позволяют предположить наличие независимых продавцов таких листов, у которых их покупали мастера табакерок.

На второй представленной табакерке (илл. 31а, 316; 8,6x5,0x2,8) 1847 года мастер-монограммист «ее» показал всю красоту и разновидность слегка опущенного гильошированного фона поверхности, который отвечал и декору, и самой форме табакерки, характерной для второго рококо в конце 1840-х годов. Фарфоровые табакерки XVIII века, подобные этой, назывались «в форме комода». Поверхность украшают готические гравированные арки с романтическим пейзажем, что соответствовало, возможно, настроению заказчика.

Украшение поверхности стилизованным подобием древнеегипетской письменности не характерно для русского прикладного искусства 40-х годов XIX века и встречается редко. Вероятно, это обусловлено временем изготовления табакерки, обращением к различным историческим стилям в прикладном искусстве. Возможно также, появление этой темы в русской орнаментике произошло под влиянием публикации расшифровки Ж.-Ф. Шампольоном древнеегипетской письменности.

Мы познакомили лишь с небольшой частью произведений ювелирного искусства, табакерками и коробочками, в декоре которых мастера обращаются к изображениям Москвы, Санкт-Петербурга и других городов. Удивительно, как на миниатюрных поверхностях мастера размещали панораму целою города, не нарушая пропорций?! Табакерки часто интересны не только как ювелирное изделие, но и как произведение, в котором с документальной точностью воспроизведены виды исчезнувших архитектурных памятников. Все эти замечательные предметы быта ушедшей эпохи, выполненные с таким тщанием и мастерством, — зримое свидетельство любви современников к своим городам, их прошлому и настоящему.

Светлана КОВАРСКАЯ, Олег ЛОГИНОВ

Иллюстраиии предоставлены О. Логиновым

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 75 (апрель 2010), стр.30