«Собственные» золотые монеты Николая II

Автор настоящей статьи не является нумизматом, однако по роду своих, занятий периодически наталкивается на материалы, которые могут быть небезинтересны для профессиональных нумизматов. Речь пойдет о «собственных» золотых монетах Николая II.

Дело в том, что российские императоры и императрицы получали жалованье. Конечно, кошельком, в буквальном смысле, Николай II пользовался только будучи за границей, инкогнито посещая магазины, а в обычной жизни все его личные расходы оплачивались Кабинетом Его Императорского Величества. И тем не менее император, получая 200 000 рублей в год, часть своей «зарплаты» брал золотыми и серебряными монетами. Эта «металлическая» часть жалованья императора была четко прописана и составляла 1200 полуимпериалов золотом и 6000 рублей банковым серебром в год. Эта операция «промена»

ассигнаций на «металл» фактически увеличивала жалованье царя на 9000 рублей в год.

До 1897 года золотая монета российских императоров хранилась в кладовой № 2 Камерального отделения Кабинета ЕИВ и выдавалась «по требованию», как правило, при вояжах российских императоров за границу. В связи с введением свободного обращения в Российской империи золотой монеты, в Министерстве Императорского двора был отменен и «порядок учета золотой монеты, особо хранящейся в кладовой № 2 Камерального отделения».

Судя по всему, в кладовой №2 хранились не простые «серийные» золотые монеты, которые находились в обращении после реформы С.Ю. Витте. Как следует из текста документов, эти монеты изготавливались по спецзаказу и именовались «собственными». Этим и объясняется тщательность изготовления некоторых партий золотых монет, которые по сей день встречаются нумизматам.

Как правило, «собственные» золотые монеты царь использовал в качестве наградных или клал на поднос в церкви после окончания службы. Какой-то минимум монет Николай II хранил «дома», в Александровском дворце Царского Села, но их, видимо, было очень немного, поскольку царь периодически отправлял в Кабинет ЕИВ записки следующего содержания: 23 января 1913 года — просьба доставить «200руб. и один пятирублевик», 10 апреля 1913 года — просьба доставить «одиннадцать 5-ти рублевых золотых».

Эти «собственные» золотые монеты, отличавшиеся более тщательным исполнением, уже тогда расценивались как нумизматическая редкость. Один из офицеров императорской яхты «Штандарт» упоминал в мемуарах: «...Яранее слышал, что в таких случаях он кладет особую монету, червонец, но не со своим профилем, как обыкновенно, а с вензелем, или, как это называется, высочайшим клеймом, то есть шифром «Н II». Государь, по словам Александра Александровича

Арентелъна (флигель-адъютант, штаб-офицер для поручений при Главной Императорской квартире с сентября 1915 г., генерал-майор Свиты Его Величества, командир лейб-гвардии Преображенского полка (1868—1925 (1922 - - И.З.), очень редко клал такую монетку, специально чеканившуюся для его личных нужд... причем офицеры немедленно выменивали эти исключительные по редкости и значению червонцы на обыкновенные деньги, а из них делали себе брелоки или вставляли в портсигары» (Саблин Н. Десять лет на императорской яхте «Штандарт». СПб., 2008).

Оставляя в стороне вопрос о монетах «с вензелем» (одним из вариантов подобной «вензелевой монеты», возможно, является монета в 2,5 империала (25 рублей золотом), отчеканенная в 1908 г., предположительно к 40-летию императора Николая II. См. «Антикварное обозрение» № 2 за 2009 г.), обратим внимание на прямое указание мемуариста Николая Васильевича Саблина (капитан 2-го ранга Гвардейского экипажа), 10 лет проплававшего на императорской яхте, о том, что золотые монеты «специально чеканились» для личных нужд Николая II. Таким образом, мы можем утверждать, что ограниченные тиражи империалов и полуимпериалов, эксклюзивного исполнения, периодически чеканились на монетном дворе в Петербурге, и уже тогда эти монеты воспринимались как памятные или нумизматические редкости. Только ограниченностью подобных тиражей можно объяснить то, что Николай II писал в Кабинет ЕИВ записку с просьбой выслать ему «один пятирублевик». Эта эксклюзивность даже в мелочах была одной из традиций Российского Императорского двора.

Хотелось бы несколько слов сказать по поводу одной из редких золотых монет времен царствования Николая II. Среди нумизматических раритетов почетное место занимает золотая монета 1902 года номиналом в 37,5 рубля. Редкость заключается не в металле, из которой изготовлена эта монета, а в ее номинале 37,5 рубля, рядом с которым прочеканены совсем экзотические 100 франков. При этом профиль Николая II на аверсе монеты совершенно типичен. Эта крайне редкая монета продается на нумизматических аукционах за весомые деньги. Например, весной 2009 года на одном из интернет-аукционов золотая монета 1902 года номиналом в 37,5 рубля (100 франков) и весом в 32,26 грамма, отчеканенная тиражом в 225 штук, выставлялась за $143 655.

Среди нумизматов по поводу этой монеты до сих пор идут дебаты, поскольку номинал в 37 рублей 50 копеек не только не логичен для России, но и имеет еще более нелогичный вес, идентичный двум с половиной империалам. В то время, когда все привязывалось к стоимости золота, монета в 100 франков не могла восприниматься иначе, как нонсенс российской монетной системы. Этот нумизматический нонсенс породил, по крайней мере, две версии. Согласно первой версии, Николай II хотел чеканкой столь необычной монеты ознаменовать франко-русский союз. Соответственно, эта «русско-французская» монета использовалась в качестве наградной, при встречах российского монарха и французских президентов. Вторая версия — золотая монета в 100 франков была предназначена для обращения в системе казино, и ее использовали на уровне великих князей. Так или иначе, все нумизматы едины в том, что эти 100-франковые монеты не были предназначены для свободного обращения. К этим версиям, имеющим широкое хождение, мы можем добавить еще несколько штрихов...

В августе 1905 года Николаю II доложили о том, что в денежном ящике Петергофского Дворцового управления с 1890-х годов хранится 8-килограммовый (15 фунтов 35 золотников и 48 долей) золотой самородок. По просьбе Николая II золотой самородок 31 августа 1905 года доставили на Нижнюю дачу Петергофской Александрии. При этом самородок хранился в специально изготовленном под него футляре. Рассмотрев самородок, царь распорядился выяснить, как он оказался сначала в Коронационной комнате Большого Петергофского дворца, а затем в денежном ящике Петергофского Дворцового управления.

Распоряжение царя было выполнено только в мае 1907 года, когда поступила информация из Иркутского горного управления. Согласно этой информации, самородок был найден в 1877 году на Рождественском прииске, находившемся на р. Накатами в Олекминском округе Якутской области. Когда самородок нашли, был проведен его химический анализ, который показал, что кроме золота в самородке содержится 1 фунт 78 золотников 18 долей серебра и 5 золотников 13 долей лигатуры. Стоимость самородка в 1877 году была определена в 4788 рублей 17 копеек. В Петергофе же самородок оказался при следующих обстоятельствах. Когда будущий Николай II летом 1891 года возвращался в Петербург через Сибирь, то он посетил Иркутскую лабораторию, где ему и был поднесен «самородок золота», который в 1907 году оценили уже в 7172 рублей 44 копейки.

Теперь мы возвращаемся к нашей русской 100-франковой монете. После того, как эта история была доложена Николаю II, 5 апреля 1908 года последовало Высочайшее повеление, согласно которому золотой слиток, хранившийся в Петергофе, должен был быть перечеканен на монетном дворе в золотую монету 37,5-рублевого (100 франков) достоинства. Из 8-килограммового слитка было отчеканено 150 монет, которые и были «представлены Его Величеству».

Исходя из вышесказанного, в качестве версии, мы можем предложить следующий вариант развития событий. В 1902 году для Николая II был действительно отчеканен «собственный» тираж русско-французских 100- франковых монет. Монеты чеканились как в память об официальном визите Николая II во Францию (в 1901 г.), так и для награждения членов представительной французской делегации, которая должна была прибыть в Петербург в мае 1903 года на празднование 200-летия Санкт-Петербурга. Следует отметить, что одним из центральных событий торжеств должно было стать открытие Троицкого моста через Неву, в проектировании и строительстве которого приняли участие французские фирмы. Эти золотые 100-франковые монеты, конечно, не предназначались для свободного обращения, и уже в то время носили характер нумизматических раритетов и предназначались для подарков-сувениров.

Когда в апреле 1908 года последовало Высочайшее распоряжение о чеканке дополнительного тиража 100- франковых монет (150 шт.), то для этого были использованы чеканы 1902 года, хранившиеся на монетном дворе в Петербурге. Можно предположить, что монеты, отчеканенные в 1902 и 1908 годах, в каких-то мелочах отличаются друг от друга. И если нумизматы сумеют найти эти различия и надежно отделить монеты (225 шт.) чекана 1902 года от монет (150 шт.) чекана 1908 года, то их стоимость на аукционах возрастет многократно...

Решение Николая II, принятое в апреле 1908 года, о чеканке дополнительного тиража 100-франковых монет, вне всякого сомнения, было приурочено к готовившемуся на 1909 год визиту в Россию президента Французской республики Армана Фаллиера. Возможно, часть тиража «российско-французских» 100-франковых монет была использована для раздачи свите французского президента Раймона Пуанкаре, который нанес 4-дневный визит в Россию летом 1914 года, буквально за несколько дней до начала Первой мировой войны.

Таким образом, уникальная 100-франковая монета чеканилась двумя тиражами (225 шт. — в 1902 г. и 150 шт. — в 1908 г.) и использовалась для раздачи в качестве памятного сувенира среди свиты французских президентов и российского императора.

Игорь ЗИМИН

Благодарим Аукнионный дом Kuenker (Германия) за предоставленные иллюстрации.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 89 (сентябрь 2011), стр.198