Начало XX века — время активного развития антикварного рынка в России и интереса коллекционеров к памятникам российской Культуры. Это внимание было обусловлено самой эпохой Историзма, развитием исторической науки, изучением и повторением декоративных форм и искусства прошлых эпох, а также общественным движением на сохранение культурного наследия старинных городов.
Наряду с антикварными живописными полотнами, скульптурными композициями и памятниками ювелирного искусства, в собраниях многих коллекционеров этого периода можно было встретить и предметы домашнего обихода: мебель, домашнюю утварь, костюмы, модные аксессуары и т. д. Подобного рода бытовые вещи входили в коллекции таких знаменитых петербургских антикваров, как Н.Е. Врангель, П.Ю. Сюзор и др.
Одним из тех, кто занимался собиранием старинных предметов обихода в Петербурге, был Юрий (Георгий) Эрастович Озаровский (1869—1924). Вплоть до последнего времени имя этой выдающейся личности упоминалось исключительно в связи с его деятельностью на театральном поприще, поскольку Ю.Э. Озаровский был режиссером Императорского Александрийского театра. А между тем, история его собрания памятников «русской старины», пока малоизученная, была полна триумфа и трагизма одновременно...
В публикациях, посвященных Юрию Эрастовичу, авторы утверждают, что он родился в 1869 году в Санкт- Петербурге. Но это предположение входит в противоре- чие со словами самого Ю.Э. Озаровского, данными в тексте статьи «Храм Талии и Мельпомены» в журнале «Старые годы»: «Когда 19 лет тому назад я приехал в Петербург, чтобы поступить в Театральное училище, «он» еще был жив. <...> Бы догадываетесь: я говорю о Большом театре — о том самом Большом (в старину Каменном) театре, который в один прекрасный день подарили или продали по сходной цене Музыкальному Обществу (под Консерваторию)»
Отсюда следует, что Ю.Э. Озаровский родился не в Санкт-Петербурге, а в другом городе, и приехал в столи
цу лишь в 1889 году. Он начал карьеру с учебы в Императорском Театральном училище, точнее, С занятий на драматических курсах, организованных в 1888 году артистом С.А. Юрьевым. В училище студенты изучали, кроме всего прочего, бытовую культуру прошлых времен. Необходимость таких знаний была вызвана правилами «исторической достоверности» театральных постановок, что было характерно для большинства драматических театров тех лет.
В начале 1890-х годов Ю.Э. Озаровский начал работать режиссером, ставя пьесы одновременно в Русском театре в Царском Селе, в театре Евреинова, в Литейном театре и, наконец, в собственном театре «Стиль». Среди постановок было немало тех, которые обращались к прошлым временам («Недоросль» Фонвизина, например). По отзывам на его спектакли, данным в печати рубежа XIX—XX веков, можно сказать, что постановки Ю.Э. Озаровского отличались большой исторической достоверностью в декорациях, реквизите, даже в речи и мимике актеров. Для воссоздания на сцене нужной обстановки конкретной прошедшей эпохи Юрию Эрастовичу требовалось тщательное изучение соответствующих источников.
Эта необходимость привела Ю.Э. Озаровского в стены Санкт-Петербургского Императорского Археологического института, где он имел возможность изучать большое количество иконографического материала по истории быта, а также ознакомиться с коллекцией известного музея при данном учреждении, который к середине 1890-х гг. насчитывал более 7000 предметов «русской старины».
Уже в это время у Юрия Эрастовича появилось желание не только изучать памятники прошлого, но и собирать их.
Скорее всего, первыми вещами в его коллекции были фамильные ценности, доставшиеся ему по наследству. Так, в описании его собрания встречается упоминание о «фамильных силуэтных портретах» на позолоченном стекле. Это были изделия второй половины XVIII века, созданные, видимо, в технике эгломизе, которая стала особенно популярна в России с 1780-х годов. На портретах изображались ротмистр Ингерманландского драгунского полка граф Фердинанд фон Озаровский и его супруга Ульяна Ивановна Ушакова.
В 1899 году Ю.Э. Озаровский начинает самостоятельную покупку предметов старины («чтобы ими украсить свой кабинет»), приобретя, по его словам, первые 5 или 6 вещей. Точно неизвестно, что именно представляли собой эти памятники, но в статье «Как собирался «Старый домик»? Из впечатлений коллекционера» 2 он указывает датировку этих покупок, относившихся к первой половине XVIII века.
Петровское время Озаровский считал знаковым для себя, поскольку оно было связано с основанием Санкт- Петербурга — любимого города Юрия Эрастовича. Можно предположить, что на выбор эпохи также оказала влияние деятельность объединения «Мир искусства», с членами которого Ю.Э. Озаровский был лично знаком. В частности, некоторые постановки Юрия Эрастовича оформлял Леон Бакст. Эстетика работ «мирискусников», с их трепетным отношением к ушедшему XVIII веку, импонировала Озаровскому и во многом способствовала глубокому интересу к этому столетию.
Кроме того, приближался 1903 год и празднование 200-летия Санкт-Петербурга. Возможно, Юрий Эрастович вовремя понял, что на волне этого юбилея возникнет большой ажиотаж вокруг памятников петровского времени, а как следствие — их подорожание. И поэтому начал скупать петровские памятники еще в 1890-е годы.
Впрочем, как всякий коллекционер, Озаровский не упускал случая приобретения по низкой цене той или иной старинной вещи, даже если она относилась не к эпохе Петра Великого. Так к вещам начала «куртуазного столетия» вскоре добавились предметы середины и конца XVIII века, а также начала XIX века.
Раздумывая о своем будущем собрании, Ю.Э. Озаровский принял еще одно важное решение, которое предопределило суть всей его коллекции. Вопрос касался типа приобретаемых вещей: собирать один вид предметов, стараясь показать всю линию его развития (например, курительные трубки с XVIII по XIX в.); собирать вещи из одной коллекции, когда-то расформированной; или собирать разные памятники одной выбранной эпохи. Ю.Э. Озаровский остановился на третьем пути, мотивируя свой выбор тем, что различные предметы одной эпохи помогут демонстрировать исторический период с разных сторон, комплексно. Таким образом, Юрий Эрастович Озаровский сразу придал своему собранию характер коллекции, в которой все вещи создают цельный ансамбль: «Только благодаря такому «всёчеству» коллекционер моего пошиба <...> по лучает возможность в небольшой сравнительно промежуток времени собрать сколько-нибудь исчерпывающий ансамбль предметов»3.
В течение нескольких лет коллекция обогатилась произведениями из кости, меди, стекла и фаянса, а также тканями, живописными полотнами, гравюрами и др. Вероятнее всего, все это размещалось в квартире Озаровского в доме Кочневой, на набережной реки Фонтанки, 41. Здесь он проживал с супругой, актрисой Александрийского театра Д.М. Мусиной.
Помимо своей основной работы в качестве режиссера императорского Александрийского театра, Ю.Э. Озаровский издавал небольшие пособия по ораторскому искусству, служил преподавателем в Театральном училище, которое когда-то закончил сам, а в Школе сценических искусств читал лекции по истории костюма и быта. Доходы от такой активной деятельности позволяли ему обогащать свою коллекцию старины.
«Я живу в столице Петра, и быть не может, чтобы, не нашлось здесь чего-либо от его времени» 4. В Петербурге главными местами покупок были Апраксин двор на Садовой улице, Александровский рынок на Вознесенском проспекте, а также небольшие антикварные магазины в разных частях города.
В поисках более дешевого антиквариата Ю.Э. Озаровский отправлялся в российскую провинцию, где часто гастролировал Там было много нумизматов, часовщиков, антикваров и просто тех, кто «был готов продать вещи, оставшиеся от промотавшегося князя М» 5.
Следуя за теми антикварами, которые стремятся не прятать свои сокровища, а показывать их публике
(имея для этого разные мотивы), Озаровский начал поиск пространства, где он мог бы предстать в глазах общественности в новом качестве — «собирателя русской старины».
Такая возможность появилась в 1911 году, когда состоялась Царскосельская юбилейная выставка. Посвященная 200-летию Царского Села, она включала в себя несколько старинных павильонов. Так, в Камероновой галерее демонстрировались «исторические комнаты» — реконструированные с помощью антикварной мебели интерьеры XVIII—XIX веков. В состав Художественноисторического отдела выставки входил также растрелли- j евский «Эрмитаж». Здесь, в западной боковой комнате первого этажа, демонстрировалась мебель елизаветинской эпохи (время постройки самого павильона) из коллекции Юрия Эрастовича. «Едва посетитель переступал порог Эрмитажа, как его властно захватывало то «прошлое», о котором мы говорили в начале очерка. <...> Все эти книги, документы, родословные таблицы, старинные картины, мебель Ю.Э. Озаровского, Нащо- кинский домик и весь ценный исторический материал будили воспоминания о далеком прошлом и седой старине» 6, — писал современник. Примечательно, что его собрание показывалось не в Камероновой галерее, вместе с другими коллекционерами, а отдельно, что говорит о высокой оценке памятников Ю.Э. Озаровского со стороны организаторов выставки.
Расставив в помещении старинную мебель и другие предметы быта особым образом, Ю.Э. Озаровский создал в итоге иллюзию жилого интерьера середины XVIII века: «Входя в комнату, посетитель мог наглядно представить обстановку того времени и даже вообразить себя участником приватных эрмитажных собраний»7. За такой интересный прием показа антиквариата Юрий Эрастович был награжден Большой золотой медалью, что вдохновило Ю.Э. Озаровского на идею создать музей на основе своего собрания.
Вскоре после успеха на выставке в жизни коллекционера произошел драматический момент. В 1912 году начался бракоразводный процесс между Юрием Эрастовичем и Дарьей Михайловной. После него ДМ. Мусина переехала жить к В.А. Апушкину, в дом 65—67 на Екатерингофском проспекте. Что же касается Ю.Э. Озаровского, то он приобрел себе небольшой одноэтажный особняк по адресу: Соляной переулок, дом 8. Новое жилье было выбрано весьма удачно: рядом находилось Училище технического рисования барона А.А. Штиглица, в котором была прекрасная коллекция старинной мебели, а также немало антикварных магазинов. Кроме того, дом оказался близок ко многим сохранившимся памятникам архитектуры XVIII века, которые Юрий Эрастович мог изучать.
Одноэтажное кирпичное здание, построенное в 1779 году в пределах бывшей петровской гребной верфи, рассматривалось Озаровским как площадка для размещения своего частного музея городского быта XVIII столетия. Сама архитектура постройки, ее декор, анфиладное расположение комнат (что уже было редкостью для начала XX в.), старинные дверные наличники и оконные рамы — все это усиливало историческую достоверность предметов из коллекции Ю.Э. Озаровского.
8 декабря 1912 года ему удалось получить от помощника петербургского градоначальника по административной части, камергера В.В. Лысогорского официальное разрешение на открытие собственного музея, который стал называться «Старый домик».
Первый официальный прием посетителей состоялся 23 февраля 1913 года и, возможно, был приурочен к празднованию 300-летия Дома Романовых.
Вскоре Ю.Э. Озаровский издал небольшой каталог музея — «перечень главнейших предметов». И хотя общее количество вещей в собрании составляло около 600, в каталоге перечислено лишь 155 предметов.
Однако ни каталог, ни последовавшие в 1914 году публикации о музее в различных журналах почти не дают нам сегодня визуального представления о том, какими были комнаты «Старого домика».
Лишь в 1980—1990-е годы в Центральном Государ- ственном архиве кинофотофонодокументов и нескольких частных коллекциях сотрудниками Государственного Эрмитажа были обнаружены ранее неизвестные фото- i снимки музея, сделанные в 1913 году. Благодаря подписям на некоторых из них, удалось установить имя фотографа, снявшего экспозицию «Старого домика». Им оказался Яков Владимирович Штейнберг (1880—1942) 8.
Как следует из анализа фотокарточек, при создании музея Озаровский применил метод исторической реконструкции и сделал анфиладу искусственно созданных «комнат», каждая из которых представляла собой «ансамбль предметов старинной русской домашней обстановки» 9
Ю.Э. Озаровский считал, что «вне ансамбля нет «диалога» вещей, нет той убедительной для нашего сознания беседы., которую ведут они, когда они вместе, и всеми своими признаками так чудесно дополняют друг друга до полной характеристики эпохи»10.
Поэтому в каждом реконструированном «интерьере» были наклеены близкие к нужной эпохе обои, повешены ! нужные по стилю люстры, постелены подлинные ковры. На столиках стояли зеркала и лежали разные женские мелочи;
шкаф-буфет был полон посуды; в одной из «комнат» на краю дивана небрежно лежала женская шаль, будто только что случайно оставленная воображаемой «хозяйкой».
В целях усиления «эффекта присутствия» Юрий Эрастович отказался от сопроводительных стендов и этикетажа. Его вещи не лежали в витринах, а сами «комнаты» не были отделены от посетителей веревочкой.
Музейный маршрут открывала «Петровская комната», стены которой были окрашены однотонной краской, а их нижняя часть обшита деревом. На окнах, украшенных резными барочными карнизами, висели занавески с цветочным рисунком. Деревянный пол был расписан в «шашечку», в подражание мраморным напольным покрытиям сохранившихся петровских дворцов.
Смысловым центром всего помещения стал шкаф- бюро — универсальный предмет, сочетавший функции комода, письменного стола и книжного шкафа, который в России стал входить в моду при Петре I. В документах этого времени такие шкафы-бюро часто называли «кабинетами», поскольку в центральной части предмета были выдвижные ящички, в которых хранили ценные бумаги и драгоценности.
Затем посетители «Старого домика» попадали в «Елизаветинскую комнату» — самую нарядную в музее: ее сте-ны были оклеены обоями с цветами, собранными в виде S-образных гирлянд в стиле рококо, на полу лежал ковер, а на потолке висело несколько необычных люстр причудли¬вых очертаний. На стенах красовались канделябры вычурных форм, зеркала, живописные портреты и другие изящные памятники времен «веселой Елисавет».
Находившийся справа от входа туалетный столик, с зеркальцем на нем, отсылал посетителей к дамским будуа-рам эпохи «галантного столетия».
«Елизаветинская комната» была наполнена большим количеством предметов меблировки, с кабриольными ножками и обивкой тканью синих тонов.
За «Елизаветинской комнатой» следовало большое помещение, где Юрий Эрастович разместил два «интерье¬ра» — «Екатерининский» и «Александровский», которые были отгорожены низкой ажурной перегородкой.
На стенах «Екатерининской гостиной» были наклеены обои в узкую полоску. Занавески на трех окнах представля¬ли собой драпированную у самого карниза ткань, которая перемежалась с собранным прозрачным тюлем. Между окнами висели большие портреты Великой княгини Ната¬льи Алексеевны и Великого князя Павла Петровича. Под каждым из них можно было увидеть консольный золоче¬ный столик с каннелированными ножками.
У стены напротив входа, по центру, стояло большое золоченое канапе в стиле Людовика XVI, над которым висе¬ла выполненная в гравюре панорама Петергофского Боль¬шого дворца. А еще выше — старинная живописная копия с портрета императрицы Екатерины II, кисти Рокотова.
Украшением следующей, «Александровской комнаты», являлось фортепиано на точеных каннелированных ножках. Сам Озаровский превратил это помещение в музыкальный салон, где часто проходили творческие ве-чера.
«Александровская комната» замыкала анфиладу экс¬позиционных залов «Старого домика». За ее стенами нахо-дились уже жилые помещения особняка, где были личные комнаты Юрия Эрастовича.
Обзор всей экспозиции музея позволяет увидеть, что количество комнат было небольшим, как и их площади. Но при этом, методом исторической реконструкции, Ю.Э. Озаровскому удалось наполнить пространство воссоздан¬ными «жилыми покоями» с подлинными вещами, то есть создать полноценный интерьерный музей.
Скоро после своего открытия «Старый домик» стал своеобразным центром по изучению истории городского быта XVIII—XIX веков. Здесь Ю.Э. Озаровский устраивал совещания различных общественных организаций, деятельность которых была направлена на сохранение культурного наследия Санкт-Петербурга, устраивал музыкальные вечера, а также ставил пьесы XVIII века, которые восстанавливал сам.
Несмотря на большую популярность «Старого домика», его судьба оказалась печальной.
С началом Первой мировой войны, в 1915 году Ю.Э. Озаровский по направлению Главного управления военноучебных заведений временно уезжает в Одессу, для препо- | давания в местном кадетском корпусе. После революци- онных событий 1917 года коллекционер эмигрировал, по ! некоторым сведениям, на территорию Украины, а затем в I Европу. Взял ли Озаровский с собой в эмиграцию какие- ! либо предметы из своего собрания — остается загадкой. В любом случае, если какие-то памятники старины были им увезены, то, скорее всего, лишь малогабаритные вещи.
Таким образом, его коллекция оставалась в неспокойном Петрограде.
В ноябре 1917 года «Старый домик» оказался в ведении Школы народного искусства императрицы Александры Федоровны. Данное учреждение находилось в то время в специально построенном здании на набережной Екатерининского канала, дом 2а. Наиболее вероятно, что «Старый домик» был передан не школе, а музею, который существовал при ней. Он был создан в 1912 году и управлялся П.И. Нерадовским, хранителем художественного отдела императорского Русского музея. Предметы из этого музейного собрания активно использовались в процессе обучения учениц, зачастую были эталонами для копирования.
В 1919 году Школа народного искусства была реформирована в Техникум кустарной промышленности («Кустарный техникум»). Музей при нем фактически никуда не переезжал, потому что новое образовательное учреждение занимало тот же корпус на набережной Екатерининского канала. Хранителем «Кустарного музея» была Л. Зверева.
В 1926 году начинается переезд Техникума кустарной промышленности в другое здание. Именно в это время коллекцией Ю.Э. Озаровского заинтересовались сотрудники Историко-бытового отдела Государственного Русского музея (ИБО ГРМ), который занимался описанием и сохранением художественных, культурных и исторических ценностей, найденных в национализированных частных коллекциях Ленинграда.
В том же году было принято решение о передаче вещей из «Кустарного музея», включая предметы из «Старого домика», в Государственный Русский музей. Сохранившиеся лишь частично акты передачи вещей датируются 1926 и 1927 годами. В этих написанных чернилами описях указано, что предметы из коллекции Ю.Э. Озаровского были разделены, и попадали в I, II и III отделения ИБО ГРМ.
В этих актах передачи значится первоначальный источник поступления предметов — «Домик Озаровского. Кустарный музей». В дальнейших документах, которые будут сопровождать вещи из собрания Ю.Э. Озаровского, данного уточнения уже не будет (именно это затрудняет поиск предметов «Старого домика» в наше время).
Судя по документам, в 1927 году собрание Ю.Э. Озаровского полностью перешло в ведение Государственного Русского музея, но где оно фактически находилось — неизвестно.
В 1934 году началась реорганизация Историкобытового отдела Государственного Русского музея — предметы стали распределяться между другими отделами Государственного Русского музея, а также Государственным Эрмитажем, Ленинградским Музеем революции и Государственным музеем этнографии народов СССР. Основная часть собрания Ю.Э. Озаровского перешла в Государственный музей этнографии (ГМЭ). Последние предметы были переданы туда из ИБО ГРМ в 1937—1938 годах.
В 1941 году в Государственном Эрмитаже был сформирован Отдел истории русской культуры (ОИРК ГЭ), куда стали передаваться предметы музейного значения из разных собраний, включая Государственный музей этнографии народов СССР. Коллекция Ю.Э. Озаровского тоже стала передаваться в Государственный Эрмитаж, но не единым неделимым комплексом, а с распределением по фондам, согласно материалу изготовления.
К сожалению, в качестве источника поступления вещей в этих актах указывался Государственный музей этнографии, без упоминания «Старого домика».
Таким образом, уже в 1940-е годы была утеряна ценная информация о первоначальном месте хранения этих предметов. Постепенно сведения о прекрасном музее «Старый домик» сохранялись все меньше, акты и документы по коллекции Озаровского терялись, живые свидетели его существования эмигрировали или умирали, а новые хранители фондов, искусствоведы и историки уже не имели точных сведений ни о музее, ни о его владельце.
Более того, само здание на Соляном переулке, 8, тоже вскоре было разрушено.
Что же касается Озаровского, то в 1920-е годы он обосновался в Париже. Во Франции этот одаренный человек не оставил своей педагогической и театральной деятельности, основал Русскую драматическую школу. В 1924 году, в возрасте 55 лет, Юрий Эрастович Озаровский скончался в Париже.
Данная в статье краткая биография, составленная на основе тщательного поиска и анализа сведений в архивах, мемуарах, периодических изданиях начала XX века, а также недавно обнаруженных фотоматериалов, позволяет увидеть, что Ю.Э. Озаровский умел прекрасно совмещать : свои увлечения — театр и собирание предметов «русской старины».
Как коллекционер, он поэтапно, шаг за шагом, шел к своей мечте о создании собственного музея истории городского быта, и в итоге воплотил это в жизнь. Не желая превращать свое детище в подобие антикварного магазина или хранилища частной коллекции, Ю.Э. Озаровский использовал в своем «Старом домике» приемы, взятые из музейного дела, выставочного опыта и театрального мира Он сумел показать памятники прошлого в аутентичном окружении, в комплексе, где каждая вещь «оживала» и оказывалась неотъемлемой частью единого ансамбля, который становился образом жилого интерьера определенной эпохи.
«Ничто нас столько не знакомит с человеком, как вид комнаты, в которой он проводит большую часть своей жизни» (В.Ф. Одоевский. «Косморама»).
Николай ОНЕГИН
Автор благодарит за помошь научных сотрудников Отдела истории русской культуры Государственного
Эрмитажа Н.Ю. Гусеву, И.О. Сычева и И.А. Гарманова.
1 Озаровский Г. Храм Талии и Мельпомены (Театр Александровской эпохи)/Старые годы. 1908. № 7-9. С. 513.
2 Озаровский Ю.Э. Как собирался «Старый домик»? Из впечатлений коллекнионера//Столина и усадьба. 1914. № 18.
С. 18-19.
3 Там же. С. 18.
4 Там же. С. 18.
5 Там же. С. 18.
6 Исторический альбом Царскосельской юбилейной выставки. СПб., 1911. С. 44.
7 Гусева Н.Ю. Мебель из «Старого домика» Ю.Э. Озаровского в собрании Государственного Эрмитажа//Судьбы музейных коллекций: Сб. материалов VII Царскосельской науч. конф. СПб., 2001. С. 213.
8 Петербург. Художественная жизнь 1900-1916. Фотолетопись. СПб., 2001. С. 211.
9 «Старый домик». Музей старины Ю.Э. Озаровского. СПб., 1913 (?). С. 3.
10 Озаровский Ю.Э. Как собирался «Старый домик»? Из впечатлений коллекнионера//Столица и усадьба. 1914. № 18.
С. 18.
Антиквариат Предметы искусства и коллекционирования №91 (№11 ноябрь 2011) стр. 42