«Русский Бенвенуто Челлини»

Павел Игнатьевич Сазиков (1815-1856) и его роль в истории отечественного золотого и серебряного дела

Произведения его, от простой ложки до какой-нибудь вазы во вкусе возрождения, отличаются той утонченностью вкуса, той грациозностью линий и правильностью форм, которые обличают в самом хозяине хорошего артиста, человека образованного, эстетически изучившего свой предмет, который он совершенно вывел из ряда мастерства, и возвел его на степень художества.

(В.С. Межевич, Ведомости Санкт-Петербургской городской полиции. 1848, Н 63)

Один из братьев Сазиковых Павел Игнатьевич, обучавшийся в Париже рисованию, чеканной и литейной работе, удостоился, по всей справедливости, звания художника Императорской Акудемии художеств. Это наш Русский Бенвенуто Челлини.

(Ф.В. Булгарин, Северная пчела. 1851, №76)

История русского золотого и серебряного дела XIX 1/ я столетия богата именами выдающихся мастеров, F представителей знаменитых московских и петербургских «ювелирных» династий Болин, Верховцевых, Грачевых, Губкиных, Овчинниковых, Семеновых, Фаберже, Хлебниковых... Одно из основных мест в этом ряду, бесспорно, должна занять и семья Сазиковых, первой прославившая отечественную школу золотого и серебряного дела на весь мир. Сейчас мало кто знает, что громкий успех фирмы «Сазиковъ» в основном связан с именем Павла Игнатьевича Сазикова — замечательного ювелира, художника и предпринимателя, определившего основные пути развития русского ювелирного искусства в середине и второй половине XIX века.

Павел Игнатьевич Сазиков родился 25 апреля 1815 года в Москве. Он был старшим сыном потомственного мастера золотого и серебряного дела Игнатия Павловича Сазикова (1796—1868). Много времени П.И. Сазиков проводил в мастерской отца, с ранних лет постигая азы своей профессии. Как будущий глава семейного предприятия, П.И. Сазиков должен был не только прекрасно знать ювелирное ремесло, но и уметь управлять делами фирмы, поэтому в 1831 году он поступает в Московское Коммерческое училище. Однако вскоре тяга к творчеству взяла верх над коммерцией. Не окончив училища, П.И. Сазиков с середины 1830-х годов начал посещать Художественный класс, где (здесь и далее орфография и пунктуация сохранены. — Ред.) «изучал правила рисования и архитектуры у известного <...> архитектора М. А- Быковского, а скульптуру у знаменитого профессора Академии <...> И.П. Витали»1.

Ключевым событием в биографии П.И. Сазикова, без сомнения, можно считать его заграничное путешествие 1838—1839 годов, во время которого он посетил Германию, Италию, Францию и Великобританию2. Эта своего рода «пенсионерская поездка» была организована его отцом для того, чтобы начинающий художник мог «усовершенствоваться в рисовании и изучать у лучших мастеров производство дела»3.

Впервые выехавшему за границу П.И. Сазикову была необходима поддержка более опытного и образованного мастера. Такой опорой стал для него академик МД. Быковский, его бывший наставник, совершавший в это же время свой заграничный вояж. В одном из писем зодчий подробно рассказывает, как помогал П.И. Сазикову «отыскать формы для золотых вещей», а также упоминает о «слепках для Сазикова», в поисках которых он обошел чуть ли не весь Париж4. Благодаря авторитету и знаниям МД. Быковского П.И. Сазикову удалось очень быстро освоиться в европейских художественных кругах и установить творческие контакты с парижскими и лондонскими ювелирами, впоследствии высылавшими ему эскизы всех новомодных изделий.

Вернувшись в Россию, П.И. Сазиков при поддержке отца начинает активно внедрять европейские методы на московской фабрике. В основном преобразования затронули организацию производства. До середины XIX столетия в ювелирном деле практически отсутствовало разделение труда между работниками. Один и тот же мастер создавал изделие от начала и до конца, и только П.И. Сазиков «нашел нужным, после путешествия своего за границей, по обозрении иностранных фабрик, ввести и в своем заведении благодетельное начало разделения труда». Эта полезная и столь необходимая мера была достигнута с большим трудом, так как работники только при значительной прибавке жалования соглашались «заниматься одною полировкою вещей, находя для себя невыгодным разучиться, как они выражались, серебряному мастерству, не находя возможности заняться исключительно одною полировкою на других фабриках, на которых такого рода разделение труда в то время еще не существовало». Несмотря на это препятствие, именно П.И. Сазиков первым приучил своих рабочих к усовершенствованиям, требуемым современным ему развитием промышленности. По этому пути вскоре пошли все русские фабриканты золотых и серебряных изделий. Благодаря П.И. Сазикову к началу 1860-х годов почти на всех фабриках шлифовкой и полировкой занимались особые мастера, «которые, помощию навыка, значительно улучшили полировку русских серебряных изделий так, что полировка эта нисколько не уступает английской, которая считается самою лучшею»5.

Установленные во время заграничной поездки связи позволили П.И. Сазикову выписать из Франции в 1845 году машину для гильошировки, «посредством коей можно [было] производить узоры и рельефы на всякой поверхности серебряных изделий». После этого фабрика наладила выпуск украшенных эффектным гильошированным узором предметов, которые сразу же привлекли к себе внимание. В 1846 году известный писатель и журналист Ф.В. Булгарин отмечал, что «до сих пор отделка, называемая гильоше (т. е. волнистое тиснение на благородных металлах'), производилась только в чужих краях, а теперь делается и у нас, на фабрике г. Сазикова»7.

После ряда преобразований на московской фабрике глава фирмы И.П. Сазиков задумывается о расширении производства. Являясь с 1837 года «Придворным фабрикантом серебряных изделий», он часто сталкивался с трудностями в получении и доставлении престижных заказов из столицы. Вследствие этого он решает открыть филиал фирмы в Санкт-Петербурге, поручив эту ответственную миссию своему старшему сыну.

С первых шагов П.И. Сазиков встретил серьезное противодействие со стороны петербургских серебряников, особенно владельцев «Английского магазина» К.В. Николь- са и В.Ф. Плинке, полностью монополизировавших поставку изделий из драгоценных металлов к Высочайшему двору, и не жаловавших конкурента из Москвы. Однако, несмотря на все препятствия, к середине 1840-х годов П.И. Сазикову все же удалось открыть отделение своей фирмы в столице. «Фабрика г. Сазикова славится издавна в Москве, и снабжает своими изделиями всех достаточных людей в древней столице и внутри России. Кто знал эту фабрику, тот выписывал вещи даже в Петербург, и это самое заставило г. Сазикова основать такую же фабрику в Петербурге, и завестъ здесь магазин»3. По решению отца петербургское отделение возглавили П.И. Сазиков и его младший брат Николай (1821/22— 1869).

Фабрика серебряных изделий фирмы «Сазиковъ» в Санкт-Петербурге первоначально находилась в доме Штакельберга в Чернышевом переулке, и в 1847 году на ней работало 80 человек9. Магазин, открывшийся в самом начале 1846 года, помещался в доме Меншиковых на Невском проспекте, против Аничкова дворца10. Одним из первых новый магазин посетил Ф.В. Булгарин, поместивший заметку в «Северной пчеле»: «Самое устройство магазина и расстановка вещей уже доказывают изящный вкус хозяина, а отделка вещей — прелесть, настоящая Парижская работа. <...> Советуем имеющим надобность в серебре зайти в Английский магазин и в магазин г. Сазикова, сравнить работу и примениться к иенам; тогда они удостоверятся, что и Русская работа не уступает на волос Парижской. В фельетоне у нас нет места для исчисления всех прелестных вещей, которыми мы любовались более часа, как в каком-нибудь музее редкостей. Посмотрите сами, и тогда убедитесь, что изящный вкус в отделке выше самого металла»11.

В октябре 1846 года торговля произведениями фирмы «Сазиковъ» в Северной столице была переведена в Магазин русских мануфактурных изделий, располагавшийся в доме Энгельгардт на Невском проспекте, у Казанского моста. Все тот же Ф.В. Булгарин, нередко захаживавший в Русский магазин, описывает представленный ассортимент изделий фирмы: «Вещи, выделываемые на фабриках г. Сазикова, разделяются на три разряда: 1) вещи первой потребности, как то ложки, ножи, вилки и т. п.; 2) вещи, принадлежащие к области воображения (objets de fa.nta.isie), и 3) вещи художественные (objets d’art). Посетители не могут налюбоваться отделкою этих вещей, и особенное внимание их привлекают: золоченый кофейник в Мавританском вкусе, умывальник в виде раковины, вазочка с изображением четырех времен года вроде работ Бенвенуто Челлини, холодники, или вазы для шампанского, статуэтка, изображающая Роланда, в которой, кроме чекана, замечательна отделка блистательного мата. Все эти художественные работы, по свидетельству знатоков, ни мало не уступают украшениям и группам первого Лондонского мастера Стара-Мортимера. Это уже неремесленность, а художество!»12. Интересно, что в этой статье впервые проводится сравнение произведений П.И. Сазикова с творениями величайшего итальянского скульптора и ювелира Бенвенуто Челлини. «Склад Сазиковских изделий, — продолжает Ф.В. Булгарин в другой статье, — нельзя назвать магазином: правильнее, это музей изящных изделий из серебра и золота. Г. Сазиков освободил богатых людей от выписывания изящных серебряных изделий из Парижа и Лондона, а небогатым доставил возможность приобретать изящное. Цены на вещи, относительно работы, весьма умеренные». В 1848 году братья Сазиковы продали серебряного товара на сумму немногим более 182 тысяч рублей, что составило почти четвертую часть годовой выручки всего магазина14.

В середине и второй половине 1840-х годов П.И. Сазиков занимался не только организацией петербургского филиала фирмы, но и продолжал совершенствовать свое художественное образование. В конце 1844 года он подал прошение в Императорскую Академию художеств, в котором писал: «Занимаясь производством серебряных и золотых вещей, исполняемых по собственным рисункам и моделям, и сделав недавно путешествие по Европе с целью образования своего вкуса и усовершенствования своей части, я желал бы иметь случай удостоиться звания Художника, а потому прошу покорнейше Совет Императорской Академии художеств задать мне для того программу или, если будет признано достаточным, поручить мне обделать в серебро имеющиеся при Академической церкви яшмовые сосуд и дискос художественным образом, сделав приличные украшения по рисунку и модели собственного сочинения»15. Рассмотрев прошение П.И. Сазикова, в марте 1845 года Совет Академии разрешает ему «обделать в серебро художественным образом <...> яшмовые церковные сосуды потир и дискос», а также для единообразия сделать «приличные к сим сосудам звезду на дискос и лжицу»16. Фактически П.И. Сазикову было поручено исполнение литургического прибора для Академической церкви, в котором он должен был проявить все свое мастерство не только как ювелир, но и как художник.

В это время П.И. Сазиков в основном был занят организационными вопросами, и у него почти не оставалось времени на творчество, поэтому работа заняла не один год. Закончить произведение мастер смог только в 1849 году, но прежде чем представить литургический прибор в Академию художеств, решил продемонстрировать его на мануфактурной выставке в Санкт-Петербурге. Здесь его ждал первый крупный успех. Обозреватели и посетители выставки восхищенно отзывались об изделиях фирмы и лично П.И. Сазикова, наперебой отмечая, что «между всеми вещами первенство принадлежит, кажется, яшмовому потиру, и no сюжету выбранных художником украшений для основания рукояти и самой чаши, и по выполнению; это истинно художественное произведение во всех отношениях»17.

Однако Академия художеств не разделяла восторгов публики. В конце 1849 года Совет рассмотрел представленные П.И. Сазиковым изделия и отказался присудить за них звание художника. «Правление Императорской Академии художеств положило просить вас о представлении в оное счета о количестве и цене употребленного вами металла, для обделки художественным образом в серебро данных вам из Академии яшмовых потира и дискоса, а равно и о цене лжицы со звездою, так как звание художника по сим работам Совет Академии не присудил вам»18.

Это обидное для П.И. Сазикова решение было принято в отсутствие президента Императорской Академии художеств герцога Максимилиана Лейхтенбергского. Когда же герцогу доложили о таковом постановлении, он немедленно распорядился его отменить и предложить П.И. Сазикову вылепить в академической мастерской голову любой величины. Если эта новая работа будет признана художественной, то он повторно выдвинет молодого мастера на звание художника. Чем была мотивирована такая воля герцога, можно только предполагать. Вполне вероятно, что сказались многолетние контакты фирмы «Сазиковъ» с императорской фамилией, а также блестящая репутация И.П. Сазикова, неоднократно выполнявшего ответственные заказы Высочайшего двора в срок и за умеренные деньги.

П.И. Сазиков поспешил воспользоваться милостью герцога, и уже 13 сентября 1850 года Совет рассматривал «вылепленную в Академии в особой мастерской Почетным гражданином Павлом Сазиковым голову Христа Спасителя и обделанный им в серебро с позолотою <...> яшмовый церковный сосуд, и принадлежности к оному, для получения по сим работам звания художника по части скульптуры». На сей раз все прошло более успешно, и П.И. Сазиков получил долгожданное звание свободного художника. Очевидно, на положительное решение повлиял профессор И.П. Витали, засвидетельствовавший, что «рисунки орнаментов сосуда и проч, изобретены и исполнены г-м Сазиковым, без посторонней помощи»19.

В октябре 1850 года исполненные П.И. Сазиковым «яшмоваячаша, дискос, потир с серебряно-вызолоченными украшениями»20 экспонировались на ежегодной академической выставке, после которой были переданы на вечное хранение в академию, причем новоиспеченный свободный художник «назначил цену только за один материал сих вещей, а работу и искусство, втрое превышающие ценность материала, пожертвовал в пользу церкви» 21.

Помимо работ на звание свободного художника, П.И. Сазиков создал немало произведений, различных по формам, сюжету и стилю, что очень характерно для эпохи историзма. В его творчестве можно выделить два направления с совершенно разными стилистическими приоритетами. До конца 1840-х годов в работах фирмы преобладала европейская стилистика, что объяснялось не только стремлением подражать западным мастерам, но и творческими связями с английскими и французскими художниками. В конце 1840-х годов П.И. Сазиков основное свое внимание переносит на разработку национального стиля. С этого времени в ассортименте фирмы появляются копийные работы, воспроизводящие шедевры отечественных ювелиров XV—XVII веков. Тогда же начинается активное сотрудничество русскими мастерами, такими, как А.М. Горностаев, Н.А. Рамазанов, Ф.Г. Солнцев.

Однако следует четко понимать, что, несмотря на то что национальный стиль стал с середины XIX века преобладающим, он был далеко не единственным в творческом арсенале мастеров фирмы. Как в 1850-е годы, так и в более поздний период среди ее изделий нередко встречаются предметы в самых разных исторических стилях. Часто это зависело от требований заказчика и веяний времени — эпоха историзма накладывала заметный отпечаток на все произведения искусства, особенно декоративноприкладного.

Среди множества изделий фирмы «Сазиковъ» середины XIX столетия зачастую бывает довольно сложно выделить работы, выполненные самим П.И. Сазиковым. Важнейшим источником для определения авторства того или иного произведения являются публикации о фирме в периодических изданиях, где нередко указыв ались имена непосредственных исполнителей многих шедевров ювелирного искусства.

При анализе работ П.И. Сазикова важно иметь в виду, что его участие в создании того или иного произведения могло иметь разные формы, что объясняется особенностями ювелирного производства. П.И. Сазиков мог быть автором рисунка и модели, мог исполнить только общий рисунок или вылепить модель по эскизу другого художника, или же являться только автором идеи будущего произведения. Чаще всего участие П.И. Сазикова ограничивалось общим руководством делами фирмы, тогда как изделия исполнялись по проектам штатных художников или мастеров со стороны.

Одной из первых работ П.И. Сазикова, обративших на себя внимание, была исполненная в 1845—1846 годах «серебряная одежда» на престол для Воскресенского собора уездного города Шуи. Произведение не дошло до нашего времени, поэтому составить о нем представление можно только по описаниям современников. Так, историк и археолог ВА. Борисов писал, что «особенного заслуживает внимания драгоценнейшая одежда на Св. Трапезу; она вычеканена из серебряной латуни и состоит из двухсот штук. Четыре полотна, на четыре стороны престола, украшены чеканными изображениями, соответствующими высокому значению предмета. Изображения: Тайной Вечери, несения Креста Иисусом Христом, Его погребения и светоносного Воскресения. По углам на четырех сторонах вылиты образа херувимов. Кроме других украшений, мастерски обработанных, — рамы картин, украшены колосьями и гроздами, как символами Святейшего Таинства, совершаемого на престоле»2'2-. Более подробное описание всех барельефов, свидетельствующее о высочайшем художественном качестве работы, было помещено на страницах «Северной пчелы»: «Множество фигур, группированных в четырех картинах, вычеканены не по моделям, а по рисункам сына г. Сазикова (выделено мной. — Е.Л.). При всей трудности такого производства, понятного только знатоку дела, лицам даны своеобразное выражение, характер и поза; с верностью рисунка соединено изящество исполнения в частях и целом. На первом плане фигуры столь выпуклы, что, кажется, будто выступают из доски, на которой вычеканены. Матовая отделка драпировки со светлыми по местам отливами столь нежна и мягка, что металл превращается в тонкую ткань, выказывающую формы тела. Не только части, но и целое составляют прекрасное сочетание искусства со вкусом, величия с простотою» 23. Как явствует из описания, уже в этом раннем произведении ощутимо тяготение П.И. Сазикова к скульптурной форме,с характерной проработкой деталей и игрой света и тени, достигавшейся искусным соединением матового и полированного серебра.

С 1840-х годов фирма «Сазиковъ», наряду с другими отечественными ювелирными фирмами, постоянно исполняла призы для Императорских Царскосельских скачек. Победители состязаний 1846 и 1847 годов были удостоены Императорских призов в виде роскошных ваз, изготовленных «по рисункам, сочиненным самим г-м Сазиковым». Корреспондент «Иллюстрации» справедливо отмечал, что «по легкости и грациозности форм, по тонкости, изяществу и вкусу деталей и, особенно, помещенных в весьма удачной связи с орнаментами человеческих фигур и лошадиных голов, со всех сторон круглых, они принадлежат к любимому теперь жанру, конечно, имеющему в себе много завлекательного, и напоминают работы Бенвенуто Челлини».

В той же «Иллюстрации» приводится описание этих произведений, с акцентом на техническую сложность работы, с которой ювелир справился блестяще. «Знают ли многие из рассматривающих подобные предметы, что исполнение таких вещей далеко не дело мастерства, но искусство; это часть уже чисто артистическая, требую- гцая вкуса, образования и, что еще решительнее, непременно чувства. Чеканка плоских орнаментов в подобных вещах, если только в ней соблюдены необходимые отчетливость и переходы в возвышениях, несравненно труднее выпуклых, которые большею частию составляют принадлежность работ бронзовых и иногда, на взгляд непосвященного в дело любителя, производят не меньший эффект; дело в том, что здесь, как и во всем, соприкасающемся с искусствами, судить и рядить по собственному вкусу вовсе не значит уметь ценить произведение. Потому-то судий всегда так много, а ценителей истинных — так мало. Чеканка фигур, вообще изображений человека, химер, зверей и т. п., вот самая трудная задача в деле изящного серебряного мастерства. Рисунки наши пред ставляют только две вазы, стоящие каждая 1300р. с.; делаются еще другие, меньшие. Независимо от величины (в один аршин) достоинства их заключаются в превосходной пропорциональности и в согласии украшений с формою, деталей с общею идеею. Разглядев внимательно, вы увидите, какое тут богатство орнаментов, но они нисколько не обременяют легкости контура; в отчетливой отчеканке украшений и правильности рисунка фигур, в которых, по мнению нашему, лепка и мягкость чекана могли бы сделать честь иному произведению скульптуры этого рода; в чистоте отделки и приличном распределении полира и мата (что требует большого художнического вкуса и опытности), на игре черноты и глянцовитости первого с противоположною ему металлическою белизною последнего основывается действие производимого на глаз эффекта» 24.

В следующем десятилетии фирма «Сазиковъ» продолжила создавать призы для Императорских Царскосельских скачек. Так, к состязаниям 1852 года по рисунку П.И. Сазикова была исполнена большая серебряная ваза с богатым декором и накладным скульптурным изображением скачущего во весь опор наездника.

В 1847—1848 годах по Высочайшему заказу петербургское отделение фирмы «Сазиковъ» исполнило пару канделябров для Лондонского сервиза, предназначавшихся в пандан к канделябрам работы английских мастеров, изготовленным несколькими годами ранее25. Пресса с восторгом встретила новые произведения «русского артиста». Подробное описание одного из канделябров оставил известный писатель и издатель К.А. Полевой в газете «Санкт-Петербургские ведомости»: «Канделябр весь литой из чистого серебра. Образец его был вывезен из Лондона, от известного торгового дома Стара и Мортимера, и, следовательно, Русскому фабриканту принадлежит только честь художественной работы этого замечательного произведения (выделено мной. — Е.Л.). Оно представляет на треугольной базе дикую скалу, где возвышается толстая виноградная лоза, которой ветви, сплетшиеся и перевитые виноградом, служат подсвечниками для тринадцати свеч. Подле самой лозы изображен олень, настигнутый и уже схваченный четырьмя собаками. С трех сторон скалы помещены. Императорские гербы. Вышина канделябра 1 аршин 10 вершков. Все вместе это представляет необыкновеннопрекрасную общность, которая при первом взгляде поражает легкостью и разнообразием фигур, а при подробном рассмотрении заставляет изумляться изяществу и отчетливости в отделке каждой подробности. В этом отношении вся честь принадлежит Русским художникам, потому что такой работы уже нельзя назвать обыкновенным мастерством. Группа оленя и собак отчеканена с такою отчетливостью, что, не говоря о правильности размеров и анатомической верности в изображении животных, каждый, напрягшийся в отчаянной борьбе мускул их представлен с поразительною естественностью. Мягкость шерсти на животных, кора и листья виноградной лозы, все, до малейшей подробности, выполнено с равною тщательностью. Каждое искусство имеет свои условия; так и здесь, сближение удивительной белизны мата с блестящею полировкою употреблено чрезвычайно эффектно, и придает какой-то вид богатства и живости целому произведению. Большою трудностью в исполнении его было то, что безотступно следуя данному образцу, невозможно было позволить себе ни малейшего облегчения в подробностях, а для этого надлежало иметь все средства Английских художников. Г. Сазиков выполнил трудную задачу с совершенным успехом, и, глядя на новое его произведение, можно сказать, без всякого преувеличения, что наше чеканное и вообще серебряных дел искусство достигло равной степени с искусством первейших в Европе мастеров. Такое сознание тем приятнее, что работа над канделябрами, продолжавшаяся больше года, произведена исключительно Русскими мастерами, под непосредственным наблюдением г-на Сазикова» 26.

Созданные по рисункам английских художников канделябры нельзя считать авторскими работами П.И. Сазикова. Однако этот факт нисколько не умаляет заслуги мастеров его фирмы — гравировщиков, полировщиков, литейщиков, чеканщиков и других, проявивших при их создании все свое мастерство, отмеченное специалистами и критиками. «Тот обличит мало знания в художественной оценке дела, — справедливо замечает корреспондент «Северной пчелы», — кто будет утверждать, что исполнить всякую вещь по готовому образцу вовсе не трудно, и что вся важность, все достоинство состоит в сочинении. Сочинение, или вымысел группы, также мало принадлежит гг. Стору и Мортимеру, как и г. Сазикову, ибо первоначальную модель заказывают художнику,  вовсе не прикосновенному к серебряному делу (выделено мной. — Е.Л.). Итак, г. Сазиков, принужденный повторить образец, по которому работали гг. Стор и Мортимер, имел перед ними, на своей стороне, вовсе не выгоду, а большее затруднение, потому что не мог разнимать своей модели, а должен был ее отливать массами и рубить, из благородного металла, как бы из мрамора, для воспроизведения своего образца»'1'1.

В конце 1848 года с петербургской фабрики П.И. Сазикова вышло еще одно интересное произведение — огромный серебряный сервиз, заказанный прусским консулом и рижским негоциантом Г.И. Верманом. Среди всех предметов особо выделялась ваза, или «холодильница для шампанского», исполненная в «древнем греческом вкусе». Подробное описание изделия на страницах «Северной пчелы» оставил неравнодушный к творчеству П.И. Сазикова Ф.В. Булгарин: «Подножие изображает неровную землю, на которой растут виноградные лозы. Между стволами лоз прокрадывается тигр. Лозы, обремененные в верхней части гроздами, и осененные листьями, поддерживают вазу, обвиваясь вокруг нее узорами, и образуя вверху прелестный венок, из которого висят грозды. Между ними два дворянских герба. Вместо ручек, два сидящих Тритона. Взаимная соответственность всех частей (пропорция), и превосходная отделка выпуклых украшений (барельефов) прельщают зрение. Блистательная полировка самой вазы, и гроздов с матом различных оттенков составляют самый приятный эффект. Работа литая и чеканная, произведенная с необыкновенным тщанием., соответствует вполне богатству изобретения и изящному вкусу в распределении украшений. До сих пор Париж и Лондон славятся производством серебряного дела, а г. Сазиков доказал, что и в Петербурге не только также хорошо работают, но и прекрасно изобретают, и за то ему честь и слава!»28

Описанные выше произведения прекрасно характеризуют начальный, «европейский», период деятельности П.И. Сазикова. С конца 1840-х годов мастер начинает планомерно разрабатывать национальный стиль, как его понимали в XIX веке, и достигает в этом направлении больших творческих успехов. Уже в середине 1850-х годов современники отмечали, что именно П.И. Сазиков «возобновил в серебряном деле русско-византийский стиль и притом с таким успехом, что этот стиль сделался в настоящее время самым модным, преобладающим» 29.

Первым образчиком нового стиля в отечественном художественном серебре можно считать сервиз Великого князя Константина Николаевича, исполненный фирмой «Сазиковъ» в 1848 году. Сервиз был изготовлен в Москве, по эскизам академика Ф.Г. Солнцева, и правильнее рассматривать его как произведение И.П. Сазикова и его московских мастеров30. Вполне вероятно, что определенное участие в процессе создания сервиза принимал и П.И. Сазиков. Так или иначе, великокняжеский сервиз оказал серьезное влияние на творчество мастера, который уже через пару лет смог создать целую коллекцию замечательных изделий в «русском» стиле.

Звездным часом П.И. Сазикова как художника стала первая всемирная выставка в Лондоне, состоявшаяся в 1851 году. На ней фирма представила около тридцати изделий, исполненных преимущественно в национальном стиле. Среди них были как оригинальные работы, так и копии, созданные по мотивам хранящихся в кремлевских сокровищницах старинных золотых и серебряных изделий. За эти произведения фирма была удостоена золотой медали (Council medal), которую получили лишь трое из 365 русских экспонентов.

Специально для выставки по проектам П.И. Сазикова было исполнено несколько жанровых композиций, имевших много общего со знаменитой серией «Народные типы», созданной на фабрике Гарднера в 1820-х годах. В отличие от своих фарфоровых прототипов, работы П.И. Сазикова имели не только декоративные, но и утилитарные функции, которые на первый взгляд были почти незаметны. Так, скульптурная группа «Медведь-плясун с поводырем» служила пресс-папье; у кувшина «Охтянка- молочница» кошка являлась ручкой, корзина с кувшинами — крышкой для отверстия, куда наливалось молоко, а кувшин в руках девушки — горлышком для слива жидкости; у кувшина «Чухонец-охотник» голова снималась, образуя отверстие кувшина, ручкой служило ружье, а горлышком — оттопыренный рукав охотника; у кубков «Казачка, играющая на бандуре» и «Девушка у колодца» ручками являлись фигуры девушек, а емкостями для питья — кадушка и колодец соответственно. По поводу этих оригинальных изделий один из обозревателей выставки писал, что «в вещах г. Сазикова вымысел, рисунки, модели и самое исполнение принадлежит уму и трудам Русского. В художественном отношении вещи сии замечательны по своему вымыслу, верно схваченному характеру лица, и отчетливому исполнению самых мелких подробностей».

Центральным же произведением фирмы «Сазиковъ» на выставке было монументальное настольное украшение (surtout de table), одновременно служившее канделябром и вазой для цветов. Его стоян был выполнен в виде раскидистой ели, на ветвях которой помещались места для свечей, а на макушке возвышалась ваза матового стекла. Ядром всей композиции была литая скульптурная группа «Дмитрий Донской на Куликовом поле», располагавшаяся у подножия дерева. Художник избрал сцену, в которой один из воинов рассказывает очнувшемуся после тяжелого ранения герою об окончательной победе русских над татарами, другой готовится вручить ему воинский стяг, а стоящий за деревом отрок держит под уздцы боевого княжеского коня.

Скульптурная группа на один из самых известных сюжетов русской истории была сочинена самим П.И. Сазиковым. В ее создании принимали участие скульпторы И.П. Витали и П.К. Клодт, моделировавшие фигуры воинов и лошади, а также Ф.Г. Солнцев, наблюдавший за историческим правдоподобием в одежде и вооружении. Благодаря такому содружеству знаменитых мастеров отечественного искусства, историческая группа П.И. Сазикова оказалась, по мнению современников, почти безукоризненной в I художественном отношении. «В лицах сохранено выражение, в позах благородство и естественность. Одежда и древнее вооружение — совершенство отделки. Каждое кольцо в кольчуге, каждый гвоздь в шлеме и запястьях отделаны с величайшим тщанием. Кажется, будто кольчуги выделаны отдельно и надеты на фигуры. Узоры на одежде, насечки на шлеме и украшения его, все это выработано явственно и художнически. На этой группе можно изучать древнюю одежду и вооружение Русских, потому что все изображено с исторической верностью. Лошадь образцовая, во всех отношениях. На ней видна каждая жилка, а сбруя отделана в таком совершенстве, что каждое кольцо, каждая пряжка изображены в своем настоящем виде. На ковре виден даже его узор. Славянские буквы на знамени оттенены матом, сообразно складкам ткани. Вся группа отделана полировкою и тремя видами мата, которые в художественном сочетании производят удивительный эффект»32. Группу «Дмитрий Донской на Куликовом поле» вполне можно назвать первой станковой I серебряной скульптурой, а П.И. Сазикова — родоначальником этого жанра, получившего широкое распространение в отечественном ювелирном искусстве второй половины XIX века.

Прославившее фирму «Сазиковъ» произведение еще несколько раз экспонировалось на российских выставках 1850—1860-х годов, а затем его судьба неизвестна.

В 1852 году фирме «Сазиковъ» было заказано настольное украшение для уже упоминавшегося Лондонского сервиза. Мастера фирмы исполнили группу «Гридень с лошадью», которая представляла собой не что иное, как фрагмент композиции «Дмитрий Донской на Куликовом поле»33. Группа отличается достоверностью в передаче особенностей русских доспехов и конской упряжи, тщательностью отделки всех мельчайших деталей, будто скопированных с древних образцов. «Виртуозно воспроизведены в серебре стальная мисюрка с кольчатой бармицей, зерцальный доспех с наплечниками, мягкая сафьяновая кожа сапожек витязя, кованые железные стремена и бархатный намет с узорчатым вышитым краем»34. Ко всему прочему, скульптура помещена среди реалистичного пейзажа — мастерски изображена каменистая почва, кора и листья небольшого дубка, растущего у плетня, блестящие шляпки грибов.

После триумфа фирмы «Сазиковъ» на всемирной выставке в Лондоне национальный стиль становится основным направлением в ее творчестве. Большинство заказных изделий 1850-х годов создается с использованием различных элементов традиционной русской орнаментики (травный декор, плетенка, ложки). С подачи П.И. Сазикова почти во все сферы золотого и серебряного дела начинают проникать национальные формы (солоницы, ковши, братины, ендовы). Именно П.И. Сазиков первым решает исполнить в новом стиле призы для победителей спортивных состязаний, которые до этого времени оформлялись исключительно в европейской стилистике. Так, в 1850 году в качестве приза для гонок судов Императорского Санкт- Петербургского яхт-клуба художник изготовил «большой серебряный с позолотою кубок, в старинном Русском вкусе» 35. В следующем, 1851, году для аналогичных соревнований мастер выполнил уже два приза. Как писал корреспондент «Русского художественного листка», «оба первые приза, сделанные в древнем Русском вкусе, принадлежат к числу новых изделий художника-фабриканта П.И. Сазикова. Приз Государя Императора представляет кубок в виде трехглавого орла, а приз Государя Наследника Цесаревича — ковш»36.

В 1850-е годы П.И. Сазиков основное свое внимание уделял общему руководству фирмой, а также привлечению к сотрудничеству широкого круга художников. Участие знаменитых мастеров в создании золотых и серебряных изделий не только повышало статус фирмы, но и позитивно сказывалось на художественном уровне исполняемых ею произведений. После лондонской выставки репутация фирмы была настолько высока, что она получала практически все государственные и частные «серебряные» заказы. К самым интересным работам этих лет можно отнести серебряный ларец, подаренный императрице Александре Федоровне по случаю 25-летия ее шефства над Кавалергардским полком, исполненный в 1851 году при участии П.К. Клодта и Ф.Г. Солнцева; украшенные драгоценными камнями и эмалью серебряные оклады «Остромирова Евангелия» (1056—1057 гг.) и «Апостола» (1564 г.), первой русской рукописной и печатной книг, выполненные в 1852 году по рисункам А.М. Горностаева и моделям Н.А. Рамазанова; серебряная ваза, поднесенная графу Ф.П. Толстому по случаю 50-летия его художественной деятельности от Императорской Академии художеств, созданная в 1854 году по рисунку Ф.Г. Солнцева.

Последний год жизни П.И. Сазикова был посвящен многочисленным заказам по случаю коронации императора Александра II, назначенной на лето 1856 года. К этому важнейшему событию мастера фирмы исполнили более двадцати роскошных золотых и серебряных подносных блюд. Среди них выделялись блюда от санкт-петербургского дворянства и купечества, созданные по рисункам художников А.И. Петцольда и В.А. Шрейбера. Показательно, что все эти работы вызвали восторженный отклик такого признанного мастера национального стиля, как ректор Императорской Академии художеств заслуженный профессор К.А. Тон.

Скончался П.И. Сазиков 4 мая 1856 года, на сорок втором году жизни, и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Санкт-Петербурге (могила не сохранилась)37. В одном из некрологов отмечалось, что «серебряное дело потеряло в Павле Сазикове даровитого и неутомимого деятеля.»38. После смерти П.И. Сазикова достойными продолжателями семейного дела стали его младшие братья - Сергей (1822/3-1880) и Валентин (1830-1877).

Деятельность П.И. Сазикова оказала огромное влияние на развитие отечественного золотого и серебряного дела второй половины XIX века. Получив прекрасное образование, он смог перенять европейский опыт в производстве изделий из драгоценных металлов, соединив его с богатейшими национальными традициями. Высочайшее техническое мастерство, тонкий художественный вкус, стилистическая выдержанность, присущие творчеству П.И. Сазикова, принесли европейскую славу его фирме и положили начало золотому веку русского ювелирного искусства.

Евгений ЛУКЬЯНОВ

Автор благодарит ведущего научного сотрудника ГИМ Т.Г. Сабурову за предоставленную возможность впервые опубликовать портрет И.П. Сазикова.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 90 (октябрь 2011), стр.40