Анималистическая пластика Августа Тимуса

Сложно представить историю развития скульптурной Мастерской Императорского фарфорового завода рубежа XIX—XX веков без упоминания имени Августа Карловича Тимуса, который более семнадцати лет трудился в скульптурном отделении казенного производства.

Начало профессиональной деятельности Тимуса я я совпало со временем стремительного развития искусства мелкой пластики. Именно тогда возникло понятие «скульптура малых форм», которое подчеркивало способность произведений этого жанра выражать значительное в малом. Анималистическая скульптура переживала период обновления и расцвета в произведениях мастеров, работавших на фарфоровых предприятиях в разных странах: X. Томсена, Т. Мадсена и К. Нильсена в Копенгагене, В. Линдстрема на фабрике в Рёрстранде, скульпторов Берлинской мануфактуры А. Пушеггера, В. Робра и других. Под их влиянием анималистика приобрела совершенно новое звучание и на Императорском фарфоровом заводе. Для петербургской школы были характерны свобода пластического мышления, обобщенность моделировки, своего рода монументальность образа, несмотря на камерный масштаб фигур, которые заметно расширили и обогатили ассортимент завода в начале XX века. В этот период на заводе работали скульпторы А. Обер (1843—1917), В. Кузнецов (1882—1923), скульпторы- формовщики П. Шмаков (1866 — ?), А. Дитрих (работал в начале XX в.) и другие. Тимус создал более двадцати моделей статуэток животных, которые расширили тематический диапазон фарфоровой скульптуры модерна. Эти фигуры принадлежат к числу тех произведений, которым мастер придавал исключительное значение, — так много он вложил в них мыслей, чувств, творческой энергии. Собрав воедино героев своего искусства, которые, подобно гоголевским, «все из его души» и вместе с тем из реальности его времени, он стремился придать своим творениям предельно обобщенное, символическое звучание. Создававшиеся на протяжении многих лет, эти образы явились для него синтезом целого периода жизни и творчества.

Поэтическая сказка, соединившая в себе вымысел и реальность, пронизанная фольклорными представлениями о красоте мира природного и человеческого, позволила скульптору обратиться к анималистическим образам не только в станковой пластике, но и в декорировке ваз. Характерным примером может служить кувшин, созданный по модели Тимуса «Пляшущие лягушки» (ил. 1). В отчете скульптора за 1901 год приводится эскиз этого изделия с описанием и следующей маргиналией: «...своя композиция и лепка. Вышел один экземпляр из

цветных масс». Тулово кувшина украшено рельефным узором с изображением хоровода забавных пляшущих лягушат. Ручка решена в виде низвергающегося из лепной маски дельфина потока воды, опоясывающего основание рельефными волнами. Верхний край сосуда покрыт лепным узором из листьев и побегов хмеля с фигурой маленькой лягушки, которая уютно примостилась на краю и, закинув одну лапку на другую, играет на волынке. В собрании Государственного Эрмитажа хранятся два подобных произведения — одно из белого глазурованного фарфора, другое покрытое коричневой глазурью с бирюзовыми пятнами и просветами белого фона по контурам рельефных изображений. В архивных документах упоминается также вариант, исполненный в 1901 году П. Шмаковым из цветных масс. Эрмитажная ваза с подглазурной росписью в серо-голубых, зеленых и коричневых тонах сформована К. Сусловым и расписана Н. Даладугиным. Она также хранится в собрании Эрмитажа Ваза «Совы» исполнена в 1902 году по эскизу Тимуса И. Петровым (ил. 2). Яйцевидное тулово украшают рельефные изображения еловых веток и фигуры сов. Эта ночная хищница — излюбленный мотив произведений декоративно-прикладного искусства рубежа столетий. Схожие образы встречаются в работах многих европейских мастеров. Стилистически наиболее близка тимусовским сова датского фарфориста А. Крога (A. Krog), выполненная им в 1901 году на Королевской мануфактуре в Копенгагене. Определенное сходство прослеживается и со статуэтками немецкой фирмы «Хойбах» (Heubach), изготовленными Р. Цай- лером (Р. Zeiller), О. Пехом (О. Peek) и другими. Ваза включена в списки новых моделей скульптурной мастерской за 1902 год, а также названа в перечне готовых работ завода за 1903 год, где указан окончательный вариант с полихромной подглазурной росписью, исполненной Э. Сулиман- Грудзинским. Экземпляр, хранящийся в собрании Государственного Эрмитажа, остался в «белье», без росписи.

Тимус был единственным скульптором на заводе, в начале XX века обратившимся к жанру «комической ани- малистки», что позволяет выделить его в ряду мастеров, изображавших животных (ил. 3). Как отмечал обозреватель журнала «Охота» В. Каверзнев, «Тимус придавал своим зверям специфический комический уклон в модернизированных формах, поэтому он, как анималист, стоит обособленно». Его серия миниатюрных зверьков не имеет прямых аналогов в анималистической скульптуре европейских мануфактур. Она по праву может считаться наиболее интересной и самобытной работой в этом жанре, исполненной для Императорского фарфорового завода. К созданию серии Тимуса, без сомнения, подтолкнули работы датских мастеров. Однако, как и немецкие коллеги А. Пухеггер (A. Puchegger) и В. Хаусшильд (W. Hauschild) («Сидящий медведь», 1909; «Морской лев», 1911), он старался придать своим анималистическим фигуркам «совершенно уникальную индивидуальность».

Шаржированные, очеловеченные персонажи серии «Лев», «Поросенок», «Носорог», «Медведь» и «Баран» подобны героям басен Эзопа, Ж. Лафонтена и И. Крылова. Случаи обращения художников Императорского фарфорового завода к образам такого рода были крайне редким явлени- j ем. Один из немногих примеров — чайная пара с росписью j по мотивам басни И. Крылова «Слон и моська» из собрания музея Хиллвуд, вероятно, изначально входившая в состав десертного сервиза (ил. 4). Идея создания анималистической «компании» могла появиться у Тимуса после ознакомления с «басенными» рисунками В. Серова или иллюстрациями В. Каульбаха к гетевскому «Лису Патрикеичу». Еще один предполагаемый источник — карикатура, которая в тот момент как раз переживала период своего расцвета. По свидетельству обозревателя журнала «Столица и усадьба», «русская карикатура, вначале сплошь заимствованная и лишь, подделавшаяся к родным обычаям (например, «Шемякин суд», «Мыши кота погребают»), сделалась самостоятельной только в первой четверти XIX века, благодаря А. Венецианову и И. Теребеневу, зарисовавших комические сцены походной жизни в России Наполеона I».

Впоследствии карикатура «завоевала видное положение, перейдя к политическим сценам борьбы». Возможно, Тимус вдохновлялся работами Пэма, П. Робера, Л. Вакселя, I которые изображали известных общественно-политических деятелей, утрируя изъяны их внешности, подчеркивая недостатки и порой уподобляя животным или птицам. Скульптор не мог позволить себе столь же откровенно запечатлеть в фарфоре комические образы непопулярных чиновников, а потому высказался в завуалированной форме. В его остроумной интерпретации эти персонажи получили ультрасовременное звучание (ил. 5, 6).

«Когда вы на них смотрите, — писал художественный критик журнала «Мир искусства», — вы забываете, что изображены животные. Так как это не животные, а кипучая жизнь общества людей со всеми их недостатками, осмеянными, сперва народами, потом гениальным поэтом и художником, и сохранившимися до наших дней». Не зря же существует предположение, что животные Тимуса — это карикатуры на членов Государственного Совета. Как блаженно скрестили ножки баран и бегемот, решив незаметно прикорнуть, словно чиновники на утомительном заседании. Как хороша свинка, что-то покорно выпрашивающая, или насупившийся носорог, настырно выпятивший мощный рог. Бедный толстяк медведь заметно устал и, подперев морду мохнатой лапой, уставился в одну точку. Царь зверей лев также выглядит утомленным, но он — романтик, и его мысли витают где-то совсем далеко. Все это картинно, живописно, выполнено с большим комизмом и мастерством. Фигурки Тимуса стали настоящим chef d'oeuvre анималистики, они поражают разнообразием поз, движений и даже душевных состояний.

В поисках новых композиционных и стилевых решений для своих героев Тимус трудился на протяжении нескольких лет. Стараясь освободить их от излишней «литературности», мастер добивался простоты, пластической цельности фигур. Статуэтки выполнены в фарфоре с подглазурной и надглазурной росписью, а также из цветной бисквитной массы и стекла. Создание первых моделей относится к 1901 году. В список новых моделей скульптурной мастерской 1901—1905 годов включены уже девятнадцать фигур с указанием автора и его рисунками. Повторения этих статуэток выпускались вплоть до 1917 года. В отчете Императорского фарфорового завода за 1905— 1906 годы сохранился рисунок и запись Тимуса: «Карикатурные звери, исполненные из фарфора' Козел, Баран, Осел и др.». Фигура «Поросенок» присутствует в списке новых работ скульптурной мастерской завода за 1901 год с зарисовкой и кратким описанием модели. «Слон», «Кабан» и «Бегемот», исполненные П. Шмаковым в глазурованном фарфоре, оценены в перечне произведений завода за этот же год в 60 рублей за экземпляр; эти же фигурки «цветной глазури, никелевой» — в 30 рублей; в подглазурной росписи — в 105 рублей. Фигуры «Лев» и «Носорог» упоминаются в списке новых работ скульптурной мастерской завода за 1902 год также с зарисовками и кратким описанием. Статуэтка «Медведь» создана в 1904-м, а «Баран» — в 1905 оду.

В 1905—1906 годах группу миниатюрных вазочек в виде зверей по моделям Тимуса исполнил из стекла мастер А. Зотов (ил. 7). В отчетном документе завода за 1905 год есть упоминание о том, что «модели трех зверей, исполненных из разноцветного стекла, исполнены по мысли Герцога Гессенского». Всматриваясь в фигурку, можно предположить, что идею ее композиционного построения Тимус «подсмотрел» в Германии, когда любовался на знаменитых мейсенских зверей И. Кирхнера, в особенности на «Дракона». Тимусовский зверек повторяет силуэт фантастического животного с запрокинутой головой и широко открытой пастью, созданного в 1730-х годах для Японского дворца Августа Сильного (ил. 9, 10). Фигурки, моделированные достаточно обобщенно и условно, привлекают исключительной красотой цветных слитков стекла: матовых, прозрачных, опаловых, полихромных, с прослойками черно-коричневого, желтого и зеленого тонов. В документах за 1905 год значится, что на Императорском стеклянном заводе в единственном экземпляре были изготовлены фигурки: «Заяц», «Кролик», «Бегемот», «Летучая мышь».

Они оценивались в сумму от 25 до 100 рублей. В 1906 году Зотов исполнил фигурки «Свинья» и «Лягушка». Каждая была оценена в 150 рублей. Вероятно, первоначально они находились в Александровском дворце в Царском Селе, а в 1956-м, после возвращения из эвакуации, поступили в собрание ГМЗ «Павловск».

Из архивных документов завода разных лет известно, что Тимус создавал и другие модели животных. В отчете завода за 1903 год сохранились рисунки и подписи Тимуса к фигурам моржа, мопса, зайца и щенка (ил. 11). Они могут расцениваться и как входящие в серию карикатурных фигурок, и как отдельные, самостоятельные работы. Некоторые другие модели Тимуса также испытали на себе влияние мейсенской фарфоровой пластики. В 1903 году он исполнил проект фигуры медведя, уточнив в архивных записях: «Медведь моей лепки — формуют» (ил 12). Пройдет почти двадцать лет, и Тимус вновь вернется к этой скульптуре, исполнив ее уже в своей мастерской в Таллине.

В 1903 году по модели Тимуса были исполнены в фарфоре «4 скульптуры “Кошки”, выс. 53/4 вершка (26 см), из них одна из бисквита и три покрытые цветной глазурью (две коричневой и одна серой)». Любопытно отметить, что сам скульптор в заводских документах этого же года называет свою фигуру котом, делая уточнение к своему рисунку: «Кот моей лепки, вышли бисквит и окрашенные цветной глазурью». В документе «О вещах поднесения и доставке яиц» сказано, что на Рождество 1903 года Александра Федоровна получила фигурку серого цвета. С тех пор выпуск этой скульптуры не возобновлялся. В настоящее время «серая кошечка» императрицы хранится в собрании ГМЗ «Царское Село».

Любопытно отметить, что в середине XIX века на фарфоровом заводе Ф. Гарднера выпускалась миниатюрная фигура лежащей серой кошечки с поднятой лапой. Она имеет определенное сходство с моделью Тимуса. Однако он изображает спокойную, вальяжно вытянувшую заднюю лапу кошку, которая занимается «утренним туалетом», в то время как в гарднеровской версии застывшая фигурка кошки с прижатыми ушами словно приготовилась к нападению. В начале XX века одна из гарднеровских фигурок находилась в собрании К. Сомова и была опубликована в каталоге его фарфоровой коллекции.

Работа с натурой всегда оставалась для Тимуса необходимым и важным этапом создания художественного произведения. Скульптуры «Львица» (ил. 14) и «Белые медведи» (ил. 13) выполнены в традициях реализма1. Пытаясь достичь максимальной выразительности минимальными средствами, мастер отказывается от изображения некоторых деталей, упрощает фигуры. Лаконичным, сглаженным силуэтом отличается композиция «Белые медведи», модель которой была исполнена скульптором в начале 1910-х годов (ил. 15). Обе фигуры являются воплощением популярных образов редких животных в анималистической пластике начала XX века.

Процесс совершенствования фигур можно наблюдать, сравнивая несколько вариантов фигуры «Белый медведь». Моделью для нее могла послужить одноименная мейсенская скульптура, исполненная в 1905 году по проекту О. Ярла (ил. 16). В отчете Императорского фарфорового завода за 1907 год указывается, что Тимус исполнил модели белого медведя разных размеров. В коллекции ГМЗ «Павловск» хранится, вероятно, один из первых образцов, наиболее динамичный, с импрессионистическим характером лепки, с экспрессивными потеками глазури, имитирующими заснеженный лед (ил. 17). Впоследствии Тимус отошел от этой трактовки, отказавшись от «снежного» основания и придав фигуре более статичный характер.

Подчеркнутый лаконизм форм и цветовой гаммы помог Тимусу преодолеть определенную вторичность этих работ, которая обнаруживается в цитировании отдельных образов, пластических мотивов и колористических решений, разработанных до него на фарфоровых заводах Европы.

Не все идеи и формы Тимуса в фарфоровой пластике Императорского завода оказались состоятельными. Бесспорные черты салонного искусства обнаруживаются в целом ряде его произведений. Иногда скульптор действительно тиражировал одни и те же приемы, персонажи, композиционные решения, «подыгрывая» вкусу и приоритетам императорской семьи. Однако «неровность» художественного качества некоторых его работ, и даже его колебания между «высоким и салонным», не может служить основанием для исключения Тимуса из круга значимых фигур в истории Императорского фарфорового завода в конце XIX — начале XX века. Положительных отзывов о творчестве мастера сохранилось гораздо больше, его имя неоднократно встречается на страницах художественных журналов и газет. Так, корреспондент «Петербургского листка», делая подробный обзор всех актуальных направлений в области деко- рировки фарфоровых произведений, практически в каждом из разделов отмечает работы Тимуса: «...мы осмотрели кладовые фарфорового завода, где хранятся совершенно готовые вещи. Громадные комнаты сплошь заставлены различными вазами, блюдами, тарелками и т. п. вещами, из которых каждая оценивается сотнями и тысячами рублей. Здесь прежде всего останавливают на себе внимание скульптурные произведения (из фарфора-бисквита) А.К. Тимуса. В переднем ряду расставлены шесть фигур гиппопотама, свиньи и слона (три из белого бисквита и три из темного). Здесь же помещаются и другие скульптурные произведения того же г. Тимуса».

Мастер, чрезвычайно восприимчивый к открытиям, настроениям, художественным тенденциям эпохи, в конечном итоге, сумел «переплавить» разнородные влияния и тенденции в собственный индивидуальный стиль. Вместе с тем, анималистическая пластика Августа Тимуса представляет собой закономерный этап той линии отечественного искусства, которая генетически связана с развитием принципов модерна и его трансформациями в искусстве начала XX века. Фигуры Тимуса явились достойными образцами фарфоровой продукции своего времени, с успехом представлявшие лучшие достижения Императорского фарфорового завода на рубеже XIX—XX веков.

Екатерина ХМЕЛЬНИЦКАЯ

№103 стр 66