Нательные кресты домонгольской эпохи

В последние два десятилетия на российском антикварном рынке наметилась печальная, но вполне закономерная тенденция - вместе с мощным подъемом интереса к русскому антиквариату все больше и больше областей коллекционирования оказываются практически закрытыми для собирателей.

Связано это не только и не столько со стремительным ростом цен на действительно интересные предметы, сколько с исчезновением этих предметов с рынка. Сейчас едва ли могут быть собраны первоклассные коллекции икон XVI века, русской живописи XVIII века или же парадного оружия императорской эпохи. «Перераспределение» предметов коллекционирования «первого уровня», начавшееся в 1990-е годы, ныне практически завершилось, так что можно ожидать появления этих предметов на антикварном рынке лишь через 20 — 30 лет. Впрочем, это не означает, что на смену классическим областям коллекционирования не придут новые, в пределах которых собирателей могут ждать удивительные открытия. Одним из замечательных примеров появления новой области коллекционирования, по значимости сопоставимой с «открытием» русской иконы в начале XX века, является неожиданно возникший интерес к средневековой церковной металлопластике.

Каждый, кто хоть немного интересуется историей русского искусства, знает, как мало художественных объектов домонгольского времени сохранилось до наших дней. Очень немногочисленные иконы той эпохи уже давно нашли упокоение в крупнейших музейных собраниях. То же можно сказать и о несколько более многочисленной группе ювелирных изделий княжеских мастерских. Казалось бы, при уникальности художественных объектов этой эпохи собиратель оказывается лишенным возможности прикоснуться к ним... Это было бы так, если бы не существовало обширной группы предметов, обладающих очевидной эстетической ценностью и одновременно достаточно массовых. Я говорю о предметах личного благочестия — нательных крестах и иконках.

Многочисленность предметов личного благочестия очевидна — каждый христианин носил нательный крест. Но при этой многочисленности не может не вызывать удивление величайшее разнообразие форм и высокий художественный уровень исполнения нательных крестов. Многие из них и в особенности крупные кресты-мощевики — замечательные образцы древнерусской мелкой пластики, и в известном смысле их по редкому сочетанию высокой художественной ценности и массовости можно сопоставить с греческими монетами классической и эллинистической эпох.

Конечно же, эти предметы не могут не привлечь внимание коллекционеров. Массовость в сочетании с художественной ценностью — явление очень редкое: с одной стороны, оно позволяет собирателю чувствовать себя обладателем достойного эстетического объекта, с другой же — цена этого приобретения оказывается не очень высокой и, что самое существенное, этих объектов на антикварном рынке достаточно. Конечно, сам собой возникает вопрос — а почему, собственно, эта «идеальная» сфера коллекционирования открылась только сейчас?

Строго говоря, интерес к средневековой металлопластике возник еще в XIX веке, одновременно с рождением российской археологии. Но вплоть до середины 80-х годов XX столетия на антикварном рынке этих предметов было мало. Ситуация резко изменилась с распространением в России металлодетекторов: на рынок хлынуло огромное количество материала, извлеченного из земли, значительную его долю составляли предметы личного благочестия. Потребовалось более 10 лет, чтобы из этого потока предметов выстроился рынок, появились крупные коллекции и стал расти интерес к ним. И все же на данный момент окончательное формирование этой области коллекционирования еще не завершено, что позволяет вдумчивому собирателю составить коллекцию, уникальную по полноте и интересу.

В небольшой журнальной публикации невозможно охватить все разнообразие предметов личного благочестия, поэтому остановлюсь лишь на одной их группе, а именно — на нательных крестах XI — XIII веков.

Несмотря на обилие материала, находящегося как в руках археологов, так и в частных коллекциях, тема эта практически не изучена. Нет сколько-нибудь полного свода типов домонгольских нательных крестов. Более того, не выработаны даже принципы классификации материала. Между тем этой теме посвящено множество публикаций, которые условно можно разделить на две группы: издания коллекции и статьи об археологических находках. Образцом дореволюционной публикации нательных крестов, охватившей и предметы домонгольского времени, может служить знаменитое двухтомное издание коллекции Б.И. и В.Н. Ханенко, увидевшее свет в Киеве. Ныне, после почти столетнего перерыва, вышел целый ряд каталогов частных коллекций с разделами, посвященными крестам XI — XIII веков: можно упомянуть «Тысячелетие креста» А.К. Станюковича, «Каталог средневековой мелкой пластики» А.А. Чудновца, публикацию коллекции вологодского собирателя В.М.Сурова, описание образцов домонгольской металлопластики Одесского музея нумизматики. При всем различии научного качества описания, эти издания объединяет одно — случайность подбора материала и отсутствие классификационного принципа. Если второе связано с научной неразработанностью темы, то первое свидетельствует лишь об отсутствии серьезных, репрезентативных собраний, которые могут быть предоставлены их владельцами для публикации. Исключение из этого ряда — работа В.В. Нечитайло «Каталог христианских нагрудных изделий искусства периода Киевской Руси», в которой автор попытался систематизировать все известные ему типы домонгольских энколпионов, нательных иконок, крестов и крестовидных привесок. Несмотря на явную неполноту каталога и очевидное отсутствие жестких принципов систематики, эта книга на данный момент является наиболее репрезентативным собранием изображений домонгольских нательных крестов.

Статьи, посвященные археологическим находкам, но в то же время не представляющие своды таких находок, по сути, не могут дать сколько-нибудь полного представления о типах крестов. В то же время именно они дают основания для правильной датировки предметов и помогают избежать курьезных ситуаций, когда предметы XV века, а иногда и XVII — XVIII веков, не имеющие отношения к нательным крестам, в каталогах частных коллекций описывают как домонгольские кресты. И тем не менее, несмотря на неразработанность проблемы, мы можем хотя бы в общих чертах охарактеризовать все их обилие, известное нам сегодня, выделив несколько больших групп.

Самая малочисленная группа — это тельные кресты с изображениями. Если на энколпионах и нательных иконках XI — XIII веков тематика их довольно обширна: изображения Иисуса, Богоматери, архангелов, святых, иногда даже многофигурных сцен, то на крестах-тельниках мы видим лишь изображение Распятия, иногда с предстоящими. Пожалуй, единственное исключение — группа двусторонних крестов с изображением святых в медальонах. Также можно вспомнить достаточно редкий крест с изображением Распятия — на одной стороне, и святого Николая в рост — на другой. При этом крест этот есть не что иное, как перелив с энколпиона. Возможно, существуют и другие переливы с многофигурных энколпионов. На данный момент опубликовано не более двух десятков различных типов домонгольских крестов с изображением Распятия. За исключением нескольких основных, эти типы известны на Руси лишь в уникальных экземплярах. В то же время сравнение их с крестами, происходящими с территории Византийской империи, без сомнения, доказывает их иноземное происхождение, так что редкость этих экземпляров оказывается не абсолютной, а лишь относительной. Редкость «сюжетных» нательных крестов на Руси в домонгольское время — вопрос, требующий разъяснения. На территории Византии, от Причерноморья до Ближнего Востока, кресты с изображениями — чаще всего Распятия или Богоматери Оранты — встречаются не реже, чем кресты орнаментальные, на Руси же в тот период мы видим совершенно иное соотношение встречаемости. Нам известен лишь один тип домонгольских нательных крестов с изображением Богоматери. При этом нужно учитывать популярность тельных иконок и энколпионов с изображением Богоматери и святых, а также тот факт, что среди типов крестов конца XIV — начала XVII века преобладают многофигурные.

Большинство домонгольских нательных крестов украшено орнаментом. К числу неорнаментальных, простейших, с технической и художественной точек зрения, можно отнести лишь небольшие свинцовые кресты, датируемые началом XI века Классификация орнаментальных крестов — задача непростая. Естественнее всего из основной массы выделяются типы со «скандинавским» и «византийским» орнаментом Сличив их с северным материалом, можно определить не более десятка «скандинавских типов», которые, однако, были достаточно широко распространены. Ситуация с «византийским» орнаментом более сложная. На многих крестах, происходящих с византийской территории, можно видеть орнамент, состоящий из вдавленных в поверхность окружностей. Существуют различные объяснения этого узора, наиболее известные из которых сводятся к тому, что перед нами — либо схематичное изображение пяти ран Христовых, которое затем превратилось в элемент декора, либо обережная символика, защищающая своего носителя от «злого глаза». На русских крестах, за исключением, правда, одной, но довольно многочисленный группы, такой орнамент встречается редко, и в то же время он почти всегда украшает поверхность очень популярных славянских амулетов, изображающих «рысь», влияние на тип которых со стороны византийских предметов личного благочестия представляется весьма сомнительным. Так что «византийским» этот орнамент можно назвать очень условно, хотя формально параллели между группой древнерусских и византийских крестов кажутся очевидными.

В основном же орнаментальные украшения на крестах, чуть ли не свыше 90 процентов, — исконно русского происхождения. Но, прежде чем охарактеризовать их, необходимо обратить внимание на саму форму крестов. Морфология древнерусских нательных крестов поражает своим разнообразием Такой пестроты форм не знала Византия, не знала ее, насколько мы можем судить, и средневековая Европа Феномен этого многообразия требует исторического объяснения. Сначала необходимо хотя бы кратко описать самые характерные формы «ветвей» домонгольских нательных крестов. Естественнее всего было бы ожидать доминирование прямоконечной формы «ветвей», как в Византии. Однако прямоконечная форма встречается нечасто, она характерна лишь для ранних свинцовых крестов или же крестов, практически лишенных орнаментального украшения. Крестов «мальтийского типа», с «ветвями», расширяющимися к оконечности, которые были очень популярны в Византии, на Руси известно лишь несколько типов, и то достаточно редко встречающихся. Основную же массу составляют кресты, ветви которых завершаются «криновидным», то есть подобным цветку лилии, окончанием. Было бы неверно утверждать, что такая форма «ветви» креста – чисто русская специфика. Эта форма встречается и в Византии, но в очень небольшом пропорциональном отношении к равноконечным крестам, и по преимуществу — на Балканах.

Строго говоря, нельзя утверждать, что «криновидный» тип «ветвей» доминирует на тельных крестах XI — XIII веков в своем чистом виде. «Идеальный» криновидный тип охватывает, быть может, не более четверти от всех типов тельников этой эпохи. Однако принципиальное влияние «криновидной» формы на морфологию домонгольского креста-тельника мне представляется очевидным. Помимо идеального «криновида» мы находим и другие формы завершения «ветвей»: три точки, расположенные треугольником, треугольник, окружность с тремя точками с внешней стороны, бусина с тремя точками или одной, наконец, просто бусина или окружность. На первый взгляд, кажется, что вряд ли округлое завершение «ветви» креста может быть сведено к «криновидному», однако, если построить типологический ряд, легко видна морфологическая трансформация «криновида» в окружие или бусину.

Таким образом, выявляя доминирование «криновидного» типа «ветвей» креста, мы можем предположить, что и характер его декора, который не отделим от его формы, будет определяться именно этой формой. Чем, по-видимому, и объясняется самобытность декора древнерусских нательных крестов.

Особую и весьма многочисленную группу составляют так называемые крестовидные привески. Их семантика до конца не ясна — в равной степени в их формах присутствуют элементы и христианского креста, и языческого амулета. Их сложно отнести к христианским предметам еще и потому, что крестовидная форма есть и в язычестве. Когда мы видим переплетенные крестовидным образом овалы, четыре круга, соединенные крестовидным образом, ромб с шариками на концах или криновидную привеску, формой напоминающую крест, то нельзя с уверенностью сказать, что в такой композиции отразилось, скажем, христианское влияние или же что это чисто языческая символика На основании изучения археологических находок можно лишь утверждать, что эти предметы бытовали в той же среде, что и кресты-тельники, а это и дает некоторые основания для рассмотрения их в контексте предметов личного благочестия, пусть и с некоторыми оговорками.

Основным аргументом для разделения крестовидных привесок на «христианскую» и «языческую» группы (и то, и другое обозначение условно) может служить наличие или же отсутствие многочисленных аналогичных предметов, происходящих с византийской территории. В случае с «крестовключенными» привесками мы должны признать их скорее предметами христианской культуры, чем языческой, так как существуют многочисленные аналоги, происходящие со всей византийской территории, а в Херсоне этот тип крестов-тельников, насколько можно судить, был одним из самых распространенных. В то же время нельзя не заметить, что на подвесках этого типа практически у всех крестов, включенных в круг, — криновидные или же близкие к криновидным завершения. Таким образом, даже в отношении этого типа, имеющего множество аналогии среди византийского материала, мы не можем говорить о полном заимствовании формы из Византии.

Интереснейший пример языческо-христианского синтеза — лунницы, включающие в себя крест. Зная множество дохристианских типов лунниц, можно без сомнения утверждать, что крест, возникший на некоторых их типах (впрочем, достаточно редких), — элемент чисто христианский, следствие возникшего «двоеверия», то есть органическою соединения языческих и христианских представлений в рамках единой модели мира. Хорошо известно, что «двоеверие» на Руси в пределах народной культуры сохранялось до самого позднего времени, и существование лунниц с крестом, которые должны быть включены как в своды домонгольских тельных крестов, так и языческих амулетов, — ярчайшее его проявление.

Параллельно очерченной мной семантической типологии крестов-тельников молено выделить и несколько типологических групп, основываясь на материале и технике изготовления крестов. У серьезною коллекционера, стремящегося к предметам «первого уровня», не может не возникнуть вопрос: а существуют ли золотые кресты-тельники? Предметы такие, конечно же, были, но только в княжеском обиходе. Известны лишь единицы золотых крестов, происходящих с территории Руси. В то же время в Византии и на Кавказе они не были редкостью. Тельные кресты из листового золота с полудрагоценными камнями встречаются относительно часто, однако полновесные золотые кресты довольно редки, поэтому на Западе, так же как и в России, их практически невозможно увидеть на антикварном рынке.

Серебряные тельные кресты XI — XIII веков представляют весьма немногочисленную группу предметов. В основном это небольшие кресты простых форм, с «ветвями», оканчивающимися бусинами, и довольно крупные кресты со «скандинавским» орнаментом. Серебряные кресты необычных форм единичны. В публикациях об археологических находках фигурируют погребальные кресты из листовою серебра, но на антикварном рынке они почти не встречаются.

Отдельную группу составляют каменные нательные кресты, которые отличаются простотой формы, отсутствием резьбы. Лишь в некоторых случаях они обрамлены в серебряную оправу. В основном они сделаны из шифера, реже — из мрамора. За небольшим исключением у них византийское происхождение. Несмотря на то, что объективной редкостью каменные нательные кресты не являются, поскольку их часто находят во время раскопок на византийской территории, на рынке их не так уж и мною, что объясняется просто: с помощью металлодетектора их найти нельзя, обнаруживают их только случайно. Интерес к этим предметам невелик, так как практически невозможно удостоверить их подлинность. Ее можно установить, лишь исходя из специфичности камня, из которого такие кресты обычно изготовляли.

Очень многочисленна группа эмалевых крестов. Стандартный «киевский» тип такого креста — наиболее встречаемый тип домонгольских крестов. Разнообразие подтипов внутри общего типа простейшего эмалевого креста достаточно велико. Помимо самого базового разделения на два подтипа по количеству шариков, которыми заканчивается «ветвь», они различаются цветом эмали, а также декором оборотной стороны. Если в большинстве своем эти кресты двухсторонние, то к более редкому типу могут быть отнесены односторонние кресты с гладкой оборотной стороной, с гравированным крестом на ней или же с надписью, чаще всего нечитаемой из-за плохого качества отливки.

Кроме типа эмалевого креста с «криновидными» завершениями «ветвей» есть и более редкий, «прямоконечный» тип, и тип с закруглением на конце ветвей. К ним примыкает довольно многочисленная группа крестов или же крестовидных привесок очень необычных форм, не имеющих аналогов ни среди византийских, ни среди русских предметов. В качестве аналогии можно привести лишь крестовидный орнамент на большой группе крупных домонгольских пуговиц, тоже украшенных эмалью.

Вообще появление массового эмалевого производства в Киевской Руси представляет собой некоторую загадку. В то время как на Руси эмалевые кресты были чуть ли не самые распространенные, в Византии они встречались довольно редко и уж никак не относились к предметам массового производства. Таким образом, здесь византийское влияние практически исключается. В то же время на территории современных Брянской и Курской областей, на Киевщине в III — VII веках н.э. был крупный центр эмалевого производства Многочисленные лунницы и фибулы с многоцветными эмалями, украшающие ныне лучшие музейные коллекции и частные собрания, наводят на мысль о возможной преемственности между этими таинственными мастерами и киевскими ремесленниками, создателями столь популярного некогда типа креста-тельника.

Что же касается «технической» стороны интересующего нас материала, то никак нельзя обойти молчанием два вопроса, волнующих любого коллекционера, а именно: степень редкости предметов, к которым он обращает свой взгляд, и проблема подлинности этих предметов. Часто при общении с коллекционерами и дилерами приходится слышать о том, что тот или иной домонгольский крест «уникален». Между тем опытный коллекционер знает, что многочисленные кресты, помеченные в публикациях коллекций наивысшим знаком редкости, встречаются на антикварном рынке в десятках экземпляров. Дело здесь, конечно же, не в некомпетентности составителей подобных таблиц редкости, а в самой природе рассматриваемого нами изделия. За редким исключением все нательные кресты изготавливались литьевым способом, что предполагает наличие десятков, а иногда и сотен совершенно идентичных предметов. Мы знаем множество случаев повторной отливки, при которой качество изделия, конечно, может несколько ухудшиться, но сам тип и даже его мелкие детали сохраняются. Насколько можно судить, кресты, по крайней мере в домонгольское время, не переплавляли, так что все экземпляры, попавшие в землю, еще ждут своего часа. Иными словами, действительно уникальный литой крест — явление почти невероятное. А рыночная редкость может объясняться просто: в отличие от Византии, где существовали большие центры массового литья, из которых кресты распространялись по всей империи, на Руси литьевые мастерские были рассредоточены по всей территории государства. Произведения этих локальных мастерских в большинстве своем не уходили за пределы небольшого региона бытования. В том случае, если место производства какого-либо необычного типа крестов еще не найдено, крест может рассматриваться как очень редкий. Но как; только станет известен центр производства, на рынке появятся десятки одинаковых или схожих предметов. Иными словами, редкость медных крестов-тельников всегда относительна. Серебряные кресты объективно достаточно редки, но часто из-за своей внешней неэффектности, малого размера и отсутствия интересного декора они не привлекают серьезного внимания коллекционеров. К сказанному можно добавить лишь то, что наибольшую, хотя опять-таки относительную редкость могут представлять кресты необычной формы, так как из-за неразвитости этого сегмента рынка и отсутствия серьезных каталогов коллекционеры в основном собирают домонгольские кресты, исходя из самой формы креста и игнорируя орнаментальное оформление, а тем более — мелкие разновидности.

Вопрос подлинности, столь болезненный при собирании энколпионов, змеевиков и нательных иконок, почти не затрагивает сферу крестов-тельников. Относительно низкая их стоимость, их массовость и отсутствие широкой сети покупателей практически избавляют коллекционера от риска столкнуться с подделкой. Подделки, даже если они и встречаются, — это скорее копии, сделанные «для себя», а не злонамеренные фальшивки. Это не касается немногочисленных «византийских крестов», попадающих на наш рынок из Болгарии, ставшей сегодня едва ли не мировым центром изготовления фальшивых «антиков». Впрочем, болгарские подделки крестов можно легко идентифицировать по очень низкому качеству их исполнения. В то же время из Крыма идет поток подлинных вещей, что создает на рынке двойственную ситуацию в отношении всех необычных, то есть «нехарактерных» крестов «домонгольского типа». Эго порой приводит к курьезам, когда, например, в результате всеобщего недоверия к незнакомой вещи настоящий знаток может за бесценок приобрести домонгольский крест необычной формы или интересный образец византийского импорта

Сколь бы кратким ни был этот набросок типологического описания крестов-тельников домонгольской эпохи, он ставит перед вдумчивым собирателем целый ряд вопросов, принципиальных для понимания не только этой узкой темы, но и истории христианизации Руси в целом. Не может не поражать факт иконографической и типологической обособленности древнерусских крестов-тельников от византийских образцов. Византийская традиция, сформировав русские типы крестов-энколпионов, фактически не повлияла на формирование типов крестов-тельников. Ранее, когда единственным источником обретения предметов металлопластики являлись археологические раскопки, было широко распространено мнение, что энколпионы носили лишь представители элиты. Сейчас, благодаря массовым находкам энколпионов на селищах, стала очевидной неправомерность этого утверждения. Речь идет не о разделении типов крестов — тельников и энколпионов — по «сословному принципу», а о выделении двух принципиально различных типов носимых крестов: один полностью ориентирован на византийские образцы, на привозные экземпляры из «культурной метрополии» (это кресты-энколпионы), другой, то есть небольшие кресты-тельники, практически полностью ориентирован на местную, славянскую культуру. Славянская культурная ориентация — это прежде всего ориентация на язычество. Однако это ни в коей мере не означает противостояния язычества и христианства, скорее наоборот: крест как символ принадлежности к христианской общине, как 

предмет личного благочестия оказался наделенным 

народным сознанием амулетной семантикой. Крест-тельник получил совершенно иной смысл, чем тот, каким он был наделен в Византии: наряду со славянскими лунницами, коньковыми привесками, амулетами в форме ложек, ключиков, топориков он превратился в инструмент взаимодействия человека — своего хозяина — с силами внешнего мира По-видимому, у нательного креста были охранительные функции — неслучайно орнаментальное оформление домонгольских крестов, не имеющее соответствий среди византийского материала, находит множество параллелей в оформлении щитков перстней, имевших, бесспорно, охранительный смысл.

«Двоеверие» как один из основополагающих фактов русской культуры еще недостаточно изучено, так как источники весьма скудные, и здесь одним из интереснейших и богатейших источников нового знания как раз может стать древнерусская металлопластика. Коллекционер, обративший на нее свой взгляд, соприкасается с самой историей в ее еще нетронутом, еще непознанном обличии, перед ним предмет исследования, богатый и интересный, а что, как не стремление к непознанному, и есть та сила, что движет сердце и будит страсть истинного коллекционера?

Кирилл СЕРГЕЕВ

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 43 (декабрь 2006), стр.42