Хрустальная затея князя Юсупова

 История хрустального довода и Архангельском коротка — всего 13 лет — и мало известна широкому кругу специалистов и собирателей, тем не менее она весьма интересна и преподносит немало сюрпризов.

Рубеж XVIII—XIX веков ознаменовался в России интенсивным усадебным строительством. Для убранства парадных апартаментов требовалось много разнообразных художественных изделий, вследствие чего возрос спрос на предметы прикладного и декоративного искусства. Повсеместно рядом с великолепными усадебными дворцами в ту пору устраивались полотняные, суконные и шелкоткацкие фабрики, кирпичные, стекольные или керамические заводы. Не остались в стороне от этих начинаний и владельцы усадьбы Архангельское — князья Н.А.Голицын и Н.Б.Юсупов. Среди прочих «заведений» в усадьбе построили хрустальный завод.

Первое упоминание о нем встречается уже в «Описи по селу Архангельскому строений», составленной в сентябре 1810 года в связи с покупкой этой подмосковной усадьбы князем Н.Б.Юсуповым. Из документов видно, что попытки производства и отделки хрустальной посуды предпринимались еще при прежнем владельце, князе Н.А.Голицыне.

В конце 1811 года началось строительство нового шатра с печью для варки хрусталя. Юсупов был настолько заинтересован в скорейшем введении в строй нового производства, что даже сам составлял требования на покупку материалов.

К сожалению, его планы были сорваны войной 1812 года. Архангельское тогда разграбили не только неприятельские войска, но и взбунтовавшиеся крестьяне. Завод разорили совершенно. Смотритель большого дома докладывал хозяину: «Все, находящееся при хрустальном заводе, как то: инструмент и прочие все перебито и переломано, а равно и материалы все растащены».

После отступления французов в усадьбе прежде всего принялись за восстановление большого дома, а первое упоминание о хрустальном заводе относится лишь к июню 1813 года. В августе того же года из Тулы в Архангельское приехал крепостной князя Юсупова, «стеклянный мастер» Алексей Муратов, который руководил заводом до окончательного его закрытия в 1826 году.

С января 1814 года развернулись активные работы по налаживанию производства, в первые летние месяцы началась варка «материи», а в августе Юсупову был послан первый отчет о 337 предметах разных сортов посуды. С этого времени хрустальный завод, состоящий из плавильного шатра с печью, шлифовальной и горшечной мастерских, начал полноценно работать, год от года наращивая мощность производства и расширяя ассортимент.

Сложившийся к лету 1814 года штат мастеров и учеников просуществовал, практически в неизменном составе, до закрытия завода. Во главе стоял хрустальный мастер Алексей Муратов, владевший, очевидно, всеми тонкостями ремесла. Он либо сам закупал материалы и инструменты, либо выбирал образцы, по которым их закупала канцелярия. Без него не составлялась «материя» для варки так же, как и декоративной обработкой посуды подмастерья без него не занимались.

Подмастерьями на заводе состояли Ермолай Васильев и Василий Фролов — оба, как и Муратов, профессиональные хрустальщики. Однако князь Юсупов, желая иметь в Архангельском «все лучшее», не удовольствовался этим и в 1814 году отправил их на учебу на Императорский стекольный завод. Надо сказать, что Н.Б.Юсупов с 1792 по 1802 год заведовал этим предприятием и, вероятно, лично знал многих мастеров. Наставником для своих хрустальщиков он выбрал титулярного советника Семена Леонтьевича Ае- вашева, который, к тому же, курировал производство в Архангельском. По крайней мере, в январе 1815 года он приезжал в усадьбу для «осмотру заводу и наставления мастеров в работе».

Работа завода была сезонной.

Собственно плавлением «хрустальной материи» занимались лишь в летние месяцы. Зимой обычно закупали материалы: песок, дрова для топки печи, осиновые и березовые кряжи для выделки форм. Весной приобретались компоненты для варки: «сурик, арсеник, марганец, антимония, шмельта» и прочее. В это же время начинали работать печники, столяры, вырезавшие формы, дроворубы, бочары. В течение одного или двух летних месяцев производилась плавка хрустальной материи и изготавливалась посуда, а все последующее время мастера — «хрустальщиков трое» — занимались декоративной обработкой или, по их выражению, «шлифовкой» изделий.

Мощность производства нарастала с каждым годом: в 1814 году было выполнено 337 предметов, в 1815 году — 443, а в 1816 году — уже 990. Ассортимент также расширялся и пополнялся новыми изделиями. В 1814 году были выполнены: чаши под варенье, ананас- ник, кружки с крышками, ремры, бокалы, водочные графины, различной формы стаканы и рюмки, пробки, разные банки и бутылки. В отчете за 1815 год уже появляются солонки, полоскательницы, пасхальные яйца, чашки и чернильницы. А в 1816 году была произведена посуда не только для буфета, но и для других нужд имения: стаканы и баночки — для сада, ступки с пестиками — для подлекаря, баночки и плошки — для кондитера, для живописцев — чашки и куранты, лампы и лампады — для дома. Среди уже производившихся предметов появилось разделение на группы по назначению: рюмки водочные, столовые и шампанские, склянки для рома, графины винные, водочные и водяные. Из новых предметов появились молочники, сахарницы и урыльники. Вся произведенная посуда шла на нужды имения, а большая ее часть предназначалась для буфета князя.

 Несмотря на очевидные успехи и рост производства, по решению князя плавильная печь в июле 1816 года была остановлена. С этого времени главным занятием мастеров стала шлифовка готового гладья: до августа 1818 года использовалось собственное, изготовленное летом 1816 года, а после — специально закупавшееся Муратовым в Москве.

В 1819 году работа завода заметно активизировалась: в августе, будучи в имении, князь вновь приказал «сделать на хрустальном заводе для плавливания хрусталя малинкую печку», а в январе 1820 года в большом доме случился пожар.

Несчастье это привело к тому, что князь принял решение о закрытии хрустального завода. Возможно, причиной тому — дороговизна необходимых для варки хрусталя материалов, в то время как все средства шли на восстановление большого дома. Таким образом, декоративная обработка хрустального гладья окончательно стала основным делом хрустальных мастеров. Для этого было возведено новое здание шлифовальной мастерской, в котором для усовершенствования производства был устроен конный привод. Завершающим эпизодом, ознаменовавшим полное прекращение производства «хрустальной материи» в Архангельском, можно считать перестройку в октябре 1820 года маленькой печки для «плавливания» хрусталя. Печники от подрядчика Ивана Башарина переделали ее для нужд мраморщиков — под обжиг алебастра, необходимого в больших количествах для восстановительных работ в усадьбе.

Таким образом, хронологические рамки полноценной деятельности завода ограничиваются тремя годами — с 1814 до 1816. Именно в этот период в хрустальном «заведении» в Архангельском процесс изготовления хрустальной или стеклянной посуды проходил все стадии — от составления шихты (сыпучей смеси материалов для стекловарения) до декоративной обработки готовых предметов.

Судя по архивным документам, управляющие усадьбой и тем более писари не считали необходимым различать стекольное и хрустальное производство. Более того, сам князь Николай Борисович Юсупов не утруждался этим, называя завод попеременно то стекольным, то хрустальным. Поэтому о характере выпускавшейся посуды можно судить, только основываясь на списках компонентов, которые входили в состав «хрустальной материи».

По поводу характера выпускавшейся посуды существует достаточно распространенное мнение, озвученное еще в первой половине XIX века: «Только Императорский завод мог позволить себе выпускать хрусталь по примеру заграничных, а владельцы крупных заводов, побуждаемые дорогою ценою главного материала, долго искали средств заменить свинцовый хрусталь другим составом простого стекла при пособии веществ гораздо чистейших, так что ныне весь хрусталь, выделываемый на больших частных наших заводах и продаваемый за хрусталь, не содержит и атома свинца и по составным частям своим приближается к известному во Франции под названием «стаканного».

На частном заводе в Архангельском ситуация была совсем иной. При просмотре списков употребленных для варки материалов становится очевидным, что предприятие выпускало именно хрустальные изделия: в 1814 и 1816 годах в смесь для плавки «хрустальной материи» неизменно включался сурик — оксид свинца, который входит в состав шихты хрусталя до сих пор.

Первая партия посуды была выполнена летом 1814 года. Поскольку это был первый опыт, готовые изделия были несовершенны, в частности, имели явный зеленоватый оттенок, на который указывала в своих отчетах канцелярия: «...разная зелень с хрустальнаго завода получена» .

В 1815 году по личному распоряжению Юсупова состав «материи» изменили. Очевидно, для улучшения качества посуды, князь прислал из Санкт-Петербурга стакан и рецепт о составе «цесарского хрусталя» с приказанием «против онаго делать таковый же». «Цесарская материя» — это бесцветное стекло, и действительно, в составе шихты 1815 года сурика не было — только вошли песок, поташ, селитра, арсеник и магнезия. (Автор выражает глубокую признательность мастерам кафедры художественного стекла МГХПУ им. С.Г. Строганова Б. В. Тумову и О.А. Чистяковой за помощь в ознакомлении со старинной рецептурой и особенностями технологии изготовления и обработки стекла.)

В 1816 году мастера вернулись к варке «хрустальной материи», более того, они впервые изготовили цветное стекло — в составе шихты упоминается кобальт, а среди посуды числятся фиолетовые стаканы, графины и баночки. Устройство печи с четырьмя горшками для плавки материи позволяло использовать одновременно несколько составов.

Готовая посуда в списках именовалась «гладкой» или «простой», то есть не имела декоративной обработки. Два графина из этой серии находятся в собрании музея- усадьбы «Архангельское» — четырехгранный (по описям, «квадратный», или «четырехугольный») и восьмигранный («осмиугольной»). Понятие «гладкий» относилось прежде всего к тулову предмета, так как плечи графина, фестончатый край горлышка, да и сама пробка украшены хоть и самой незамысловатой, но все-таки гранью.

Часть гладья оставляли без декора, а некоторые вещи гранили. Возможность последующей обработки изделий предусматривалась заранее, так что в отчетах подле них неизменно ставилась отметка «под шлифовку».

Следует заметить, что под шлифовкой хрустальщики понимали и гранение. Даже если в документах не говорится об огранке изделий, а употребляется термин «шлифовка», то списки материалов и инструментов позволяют сделать определенные выводы: в них постоянно упоминается резной инструмент и свинцовые белила с вишневым клеем для «рисовки по хрусталю», то есть для разметки предмета под огранку.

Хрустальщики Юсупова, прошедшие обучение на Императорском заводе, применили все полученные знания на предприятии в Архангельском. Влияние Императорского завода прослеживается во всем — в формах, размерах, декоре посуды. Из всех определяющих показателей не достигли они, пожалуй, лишь одного — качество самой хрустальной материи было значительно ниже. Указывая на этот недостаток, не стоит забывать, что плавка материи за всю историю завода производилась лишь трижды — по одному месяцу летом 1814, 1815 и 1816 годов. Только трижды мастера составляли шихту, высчитывая наиболее точные пропорции компонентов. Учитывая это, качество «материи», особенно

той, что была выплавлена в 1816 году, можно считать достаточно высоким. Среди изделий завода наибольшей популярностью пользовались стаканы, рюмки, ремры, кружки и графины, а среди способов декоративной обработки — ступенчатая и алмазная грани.

Найденные в архивных документах данные о цвете хрусталя, видах выпускавшейся посуды и ее декоративной обработки, которые можно сопоставить с несколькими описями хрустальной посуды из буфета князя, позволили выделить из коллекции стекла Музея-усадьбы «Архангельское» группу вещей, с большой долей вероятности выполненных именно на местном заводе. На эти вещи в свое время указывала известный специалист Н.А.Ашарина: «...это ординарная посуда, выполненная из зеленоватого хрусталя со множеством пузырьков и свилей».

Объединяют эти предметы, помимо качества «материи», их форма и декор, повторяющие изделия Импе-

раторского стеклянного завода первой четверти XIX века. Практически все они украшены гранью, которая в Англии получила название призматической, или ступенчатой. Возможно, ею просто в наилучшей степени владели мастера.

Грань представляет собой чередование глубоких, горизонтальных, V-образных прорезей, плотно прилегающих друг к другу. В описях посуды из буфета князя ее именуют «винтовой».

Хрустальщики, переняв этот прием, не стали, однако, слепо следовать образцам, а интерпретировали его по-своему. Если ступенчатую грань, как правило, располагали горизонтально, то декор изделий Архангельского завода решен иначе. Например, в средней части кружки выделен широкий рельефный пояс. По нему проложены крупные косые прорези, а среди них — три широкие грани, внутреннее поле которых сплошь покрыто мелкой винтовой гранью, расположенной под прямым углом к основному рисунку. Орнамент достаточно необычен и своей лаконичностью придает небольшому предмету некоторую монументальность.

Бокалы и рюмка декорированы традиционно. Оба бокала имеют широкое полусферическое тулово, укрепленное на низкой граненой конусообразной ножке с круглым основанием, обратная сторона которого выполнена в виде розетки из расходящихся V-образных желобков. Тулово одного полностью покрыто призматической гранью, которая действительно создает впечатление винтовой нарезки (поэтому, возможно, мастера и дали этому способу декорирования столь меткое название). На втором чередование горизонтальных прорезей дополняется двумя поясками алмазной грани — вверху и чуть ниже средней части тулова.

Рюмка, возможно, относится к тому типу изделий завода, который в описях называется «шенпанскими» рюмками. Ее высокое тулово укреплено на конусообразной граненой ножке с профилированным основанием и фестончатым краем. Нижнюю часть тулова украшает

«винтовая» грань, а в верхней к ней присоединяются три пояса мелкой алмазной грани.

«Осмиугольной» графин украшен мелкими ступенчатыми горизонтальными прорезями по четырем «угловым» граням. Плечи его, как и «гладкого», покрывает незамысловатая вертикальная грань, напоминающая по форме лепестки цветка.

Наиболее оригинально выглядит графин, или «склянка для рому круглая». Во-первых, он значительно отличается по цвету и качеству самой «хрустальной материи», не зеленоватой, а стальной, с гораздо меньшим количеством дефектов. Возможно, это изделие было выплавлено в 1816 году. В списке тогда впервые были упомянуты круглые графины, а наряду с цветным хрусталем — «белый», то есть бесцветный. Мастера, вероятно, пытались максимально обесцветить материю, и поскольку печь вмещала четыре горшка для варки, возможность для эксперимента у них была. Среди подавляющего числа изделий по-прежнему зеленоватого хрусталя — «белые» предметы: стаканы, графины, баночки в итоговом регистре отмечены особо. Вряд ли мастерам удалось добиться полного обесцвечивания материи — это была всего лишь третья и, к сожалению, последняя варка в истории завода. Возможно, «белые» изделия имели тот стальной оттенок, каким обладают два графина и стакан из коллекции стекла музея-усадьбы «Архангельское». Указанный графин декорирован весьма необычно: глубокие V-образные прорези покрывают его тулово целиком, но расположены они не горизонтально, а продольно, от горла ко дну сосуда. Н.А.Ашарина особенно выделила этот предмет, заметив, что аналогий такого графина выявить не удалось.

Этот оригинальный прием мастера использовали и в дальнейшем. Так, в 1820 году, после окончательной остановки плавильной печи, Муратов закупил в Москве достаточно большое количество стеклянной посуды, в основном стаканов. Из отчетов о работе хрустальщиков видно, что эту посуду гранили «продольной гранью» — V-образными прорезями, идущими вдоль тулова от верха к низу.

Помимо винтовой грани мастера использовали алмазную, которую в описях называли «ананасной». В Англии она именовалась простым алмазом — при таком декоре глубокие прорези образуют в итоге четырехсторонние пирамидки. Подобным образом украшены четыре грани тулова «осмиугольного» графина и один из бокалов с рюмкой, на которых пояса «ананасной» грани помещены в чередование «винтовых» прорезей.

Качество алмазной грани Архангельского завода очень высоко. Прежде всего, виден кропотливый труд разметчика, ни разу не ошибшегося при нанесении точных диагональных линий, в противном случае, при огранке плоскости пирамидок не сошлись бы столь идеально, образовав острую вершину. Сама грань проложена точно и уверенно, впрочем, как и призматические прорези. То, что изделия такого уровня были сделаны на самых простейших станках, вызывает особенное восхищение.

Судя по отчетам, мастера свободно владели и другими известными и широко распространенными в то время способами огранки: камнями с насечкой (земляничный алмаз), райками, «кривой гранью» и другими.

Посуда, которую изготавливали на заводе в Архангельском, предназначалась для повседневного применения и вследствие этого дошла до наших дней в весьма ограниченном количестве. Да и общее количество выпущенных за три года изделий очень мало — всего 1170 штук. Предназначались они только для нужд имения, в первую очередь, для буфета князя, а также для многочисленных служб — садовников, кондитеров, лекарей, живописцев. Несмотря на это некоторая часть вещей, очевидно, все же попала на рынок. 

Сын князя, Борис Николаевич Юсупов, получил в наследство Архангельское с огромными долгами. Ради сохранения имения он упразднил все производства, не приносившие дохода. Хрустальный завод закрыл еще прежний владелец, его отец, но в усадьбе сохранилось много готовой посуды. Борис Николаевич, избравшийсвоей резиденцией знаменитый дворец на Мойке в Санкт-Петербурге, перевез туда большую и лучшую часть собрания Архангельского, в том числе и посуду. В то время составлялись многочисленные описи предназначенных для перевозки вещей. В одной из них сделана любопытная пометка: «Хрусталь Архангельского завода ... означенной к продаже».

Перечень «хрусталя» включал: рюмки — гладкие, стаканчиками, шлифованные, для мороженого, разной мелкой грани; бокальчики, ремеры, кружки, графины разной грани, молочник, чаши, стаканы разной грани и «склянки ромовые» разного фасона. Судя по описаниям, для продажи были предназначены предметы с характерным зеленоватым оттенком, среди которых — уже известные нам кружки и «гладкие» четырехгранные графины.

Как известно, по закону Российской империи изделия из стекла не клеймили, поэтому некоторые вещи можно атрибутировать лишь с помощью архивных документов. Педантичные управляющие и мастера завода в Архангельском составляли настолько подробные отчеты, что при изучении коллекции сопоставить экспонат с описанным предметом иногда не составляло особого труда. Посуда, сделанная на предприятии Н.Б.Юсупова, достаточно малочисленна, но нельзя исключить ее бытования в других коллекциях, тем более что некоторые вещи были выставлены на продажу.

Хотя история завода в Архангельском мало известна широкому кругу специалистов, она весьма интересна и преподносит немало сюрпризов.

С закрытием производства «хрустальной материи» предприятие не исчезло, но с этого момента корректнее говорить только о шлифовальной мастерской, изучение работы которой, возможно, подарит новые открытия.

Анастасия МОСКАЛЕВА

Фото Игоря НАРИЖНОГО

В статье использованы материалы РГАДА. Ф.1290 и научного архива ГМУ «Архангельское».

 Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. №7-8(9) 2003