Многим читателям журнала хорошо знакомо противоречие между страстным желанием приобрести старинную вещь и содержимым нашего кошелька. Как совместить эти две на первый взгляд несовместимых стороны — качество и стоимость, ведь мифам о почти даровых покупках на рынках и вернисажах, давно никто не верит, а цены в антикварных магазинах разбивают в пух и прах мечту о красивой вещице.
Возможно, кому-нибудь из любителей старинного фарфора и фаянса поможет мой совет, которым в свое время воспользовалось несколько моих приятельниц, утолив таким образом, правда лишь частично, эту страсть без тяжелых последствий для семейного бюджета.
Между тем, совет был достаточно прост — коллекционируйте «кузнецовские» изделия. Во-первых, потому, что на антикварном рынке их пока много, например фарфоровой и фаянсовой посуды, и, опять же пока, они весьма недороги.
Еще ее много в разных домах по всей России. Как-то я попыталась узнать у некоторых своих друзей-знакомых, в основном москвичей, какая старинная посуда у них сохранилась, хотя ответ знала заранее. Мало кто смог похвастаться дорогим фарфором заводов Гарднера и Попова, кое-кто и вовсе не знал происхождения доставшихся ему по наследству чашек и тарелок, но почти у всех наследников семейных «коллекций» были изделия фабрик М.С.Кузнецова. При этом я выяснила, что большинство моих знакомых не испытывает никакого трепета перед такими старинными вещами, и они часто пользуются этой посудой, и даже по неосторожности бьют ее. Подобное отношение объяснялось давней семейной традицией: посуда эта всегда была в ходу. Я никогда не видела такого количества треснувших чашек, супниц с отбитыми ручками, тарелок и блюдец со сколами, потертостями и царапинами, как это было с продукцией Кузнецова. А беречь ее стали совсем недавно.
Очень впечатляет и ее разнообразие — от изысканной чашечки до трактирного чайника, от позолоченной сухарницы до восточной пиалы, от фигурки до масленки, имитирующей фрукты, овощи и многое другое.
Еще лет тридцать — сорок назад эти изделия почти никто не коллекционировал, а среди любителей старинного фарфора в ходу было уничижительное выражение «кузнецовщина», как синоним вульгарности и дурного вкуса. Что ж, в огромном многообразии этих изделий действительно не все отвечало и отвечает хорошему вкусу — сказалась ориентация на выпуск массовой продукции.
Тем не менее совет остается в силе. Попробуем взглянуть на изделия Кузнецова шире — не только через призму художественных достоинств (а многие из них в этом плане заслуживают самой высокой оценки), но и с позиции истории отечественного фарфора. В этом случае яркий трактирный чайник или забавная масленка-«обманка» немало расскажут о создании в России гигантского, приносившего громадные доходы производства, о масштабах которого современные предприниматели могут только мечтать; о пионере-проводнике идей массового выпуска фарфоровых и фаянсовых изделий, о разработчике и создателе уникального объединения предприятий в этой области художественной промышленности и о многом другом. Короче говоря — об «империи», существовавшей в нашем отечестве, на заводах которой в иные годы производилось до двух третей всей фарфоровой и фаянсовой продукции России.
Не случайно фарфоровая и фаянсовая посуда, фарфоровая пластика заводов Кузнецова хранится в собраниях многих музеев. И конечно, в настоящее время ни одна выставка по истории русского фарфора не может обойтись без этих образцов.
Но вернемся к истокам.
Матвей Сидорович Кузнецов родился в 1846 году в купеческой старообрядческой семье, жившей в деревне Новохаритоново под Гжелью. Родоначальник династии Яков Васильевич Кузнецов, прадед Матвея, в 1810-м или, как считают некоторые исследователи, в 1812 году основал здесь предприятие по производству фарфоровых изделий, которое в дальнейшем было расширено его сыном — Терентием Яковлевичем и внуком — Сидором Терентьевичем, основавшими заводы в Дулеве Владимирской губернии (1832) и в Риге (1843). В 1864 году восемнадцатилетний Матвей после смерти отца унаследовал уже три завода, которыми с 1867-го стал управлять самостоятельно, проявив недюжинный предпринимательский талант. Дела шли столь успешно, что в 1889 году он создал крупнейшую отечественную монополию — «Товарищество производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С.Кузнецова» с правлением в Москве. В него вошли заводы: Дулевский, Рижский, Тверской (бывший Ауэрбаха, приобретенный в 1870 г.), Будянский (в 1887 г.), позднее — Дмитровский (бывший Гарднера, приобретенный в 1891—1892 гг.), Славянский завод (в 1892—1915 гг.), Рыбинский (бывший Карякина) и Рахманова (в 1894 г.), завод в Песочне Калужской губернии (бывший Мальцевых — сначала арендованный, а в 1911 году — приобретенный).
Крупнейшим среди них было предприятие в Дулеве, на котором к началу XX века работало более 2300 человек. Продукция завода считалась одной из лучших в России во многом благодаря использованию сырья высшего качества, его специальной обработке, при которой глину в целях увеличения пластичности в течение года хранили в подвалах, применении при обжиге сухого топлива — торфа, а также высокой технической оснащенности.
Особо ценным приобретением для процветания «Товарищества» стал завод Гарднера — одно из лучших фарфоровых предприятий России, имевшее безупречную репутацию на отечественном и зарубежном рынках. При покупке в 1892 году М.С.Кузнецов делает беспроигрышный ход — отдельно оговаривает права на фабричные модели, формы, рисунки, образцы. В дальнейшем на этом заводе использовали главным образом старые формы и приемы декорирования изделий.
И это еще было не все. После сделки новый хозяин получил оговоренное в условиях право ставить не только на изделиях, но и на вывесках, в деловых бумагах герб и фирменный знак Гарднеровского завода.
Покупки и строительство других фабрик были не менее удачными. Приобретение известной российской фабрики Ауэрбаха в Тверской губернии (ныне Конаково) укрепило позиции «Товарищества». Открытие Славянского и Будянского заводов в Харьковской губернии, неподалеку от глиняных карьеров, где у Кузнецовых были собственные и арендованные каолиновые разработки, решило проблему насыщения этого региона собственной продукцией.
Грандиозный рост выпуска изделий сопровождался постоянным совершенствованием производства и внедрением на заводах последних технологических достижений. В 1896 году на Санкт-Петербургской электрической выставке М.С.Кузнецов удостоился похвального отзыва, в том числе и «...за введение усовершенствованного способа очищения фарфоровой массы от железных примесей...». В том же году в исключительную собственность сроком на 10 лет он получил право пользования в России муфелем Фюрбрингера для обжига красок. В 1910 году им были закуплены и установлены французские автоматы для формовки чашек с толстыми стенками. И таких примеров немало.
У Кузнецова впервые стали использовать механический декор — распыленный аэрографом фон, рисунок, нанесенный штампом при помощи трафарета, декалькоманию — многоцветную печать, имитирующую ручную роспись, чрезвычайно модную с последней четверти XIX века в Европе. В 1900-е годы в Дулево изготовляли почти 900 видов деколей (переводных рисунков), которые успешно заменили живописцев, но не изменили старые «рукотворные» принципы компоновки. Часто механический декор дописывался вручную, и это сочетание вносило особую легкость и яркость в рисунок.
Модернизация не умаляла роли художественного начала в производстве фарфора и фаянса. Перечень имен художников, работавших на заводах Кузнецова, говорит уже сам за себя. Роспись на изделиях выполняли В.Д. и Е.ДПоленовы, ИА.Остроухов, М.А.Врубель, разработкой новой продукции занимались В.М.Васнецов, Ф.О.Шехтель. Молодые художники — стипендиаты Кузнецова обучались в Строгановском училище и в школе Общества поощрения художеств.
Промышленная монополизация подкреплялась торговой, о чем свидетельствовало количество постоянных торговых домов «Товарищества». Они работали во многих крупнейших городах России: Москве, Петербурге, Риге, Одессе, Харькове, Варшаве, Киеве, Ростове-на-Дону, Славянске, Баку. Помимо этого была налажена и временная торговля в Астрахани, Казани и Самаре. «Товарищество» тогда стало непременным участником всех крупных российских ярмарок — Нижегородской, Ярославской, Псковской, Вологодской, Рыбинской, Симбирской, Юрьевской, Ирбитской. Со временем товары Кузнецова появились и на зарубежном рынке — в Средней Азии, Персии, Афганистане, Турции и Румынии.
Современные менеджеры могли бы поучиться у тогдашних приказчиков «Товарищества», которые на ярмарках, в торговых домах заинтересованно выясняли вкусы покупателей и сразу же передавали эти сведения на производства, поддерживая постоянные связи с ним и с потребителем. В случае необходимости оперативно пересматривался ассортимент — увеличивался или приостанавливался выпуск того или иного товара: «...С целью удовлетворения и выполнения полностью требований весенних ярмарок предлагается конторе фабрики немедленно принять надлежащие меры и увеличить выработку русских сортов фарфора, требующихся в местных районах и низовьях Волги, прекратив для этого времени выработку азиатских товаров...». Одновременно корректировались цены, устанавливались скидки.
Политика ориентации продукции на те или иные социальные группы потребителей, оказалась чрезвычайно удачной. Город и его жители требовали многообразный и модный фарфор и фаянс, крестьянский рынок — более традиционных, ярких изделий. Но Кузнецову удавалось угодить всем, «от мужика до царедворца» — такова была его политика.
В этом лишний раз убеждаешься, когда знакомишься с каталогом «Фарфоровых и фаянсовых изделий Товарищества М.С.Кузнецова» конца XX века, который предлагал покупателям более 1700 наименований столовых, чайных, кофейных сервизов и отдельных предметов. Только перечисление фарфоровых чашек занимало не одну страницу: «... французская, тонкая ручка, губернаторская, манжетная, варшавская, богемская, кружечкой, кружевами, фр. гранистая, англ, широкая, киевская шнур., руч., фр. 6-ти гранная, англ, гранистая, рококо, высокая рельефная, винтом...» И это лишь часть списка, состоявшего из нескольких сотен названий.
Одной из самых значительных по объему групп изделий была трактирная посуда Этот вид изделий, приносивший приличный доход, входил в ассортимент большинства российских заводов, в том числе и ведущих — Попова и Гарднера. Набор трактирной посуды был довольно устойчив — сказывались традиции русского чаепития, не вносившие особых изменений в постоянный комплект чайной посуды при сервировке стола. Разнообразными же были ее формы, а главное — приемы декорирования, которые при этом не должны были значительно увеличивать стоимость изделий. Среди наиболее оригинальных живописных декоров недорогого, а точнее сказать, дешевого фарфора был «мушель» — медальоны круглой или овальной формы с цветочными композициями (чаще цветы шиповника) внутри на фоне красочного слоя полностью покрывавшего изделие.
Переход к механическим способам декорирования конечно коснулся и трактирного фарфора, что сделало его еще доступнее. Но он оказался почти безболезненным для этой группы товара, где десятилетиями использовались повторявшиеся приемы ручной росписи, естественно доведенные до автоматизма. Более того, с помощью новых способов декорирования (деколь, трафарет) удалось достичь небывалого сочетания красочности изделий и их доступности.
Значительную часть продукции заводов «Товарищества» занимал так называемый «восточный товар», что было характерно и для большинства российских фарфоровых и фаянсовых предприятий рубежа XIX—XX веков. К этому времени на восточном рынке уже завоевала популярность посуда заводов Гарднера, Попова, Корнилова, гжельских предприятий, но с приходом на рынок Кузнецова масштабы поставок резко увеличились. Этому способствовала и внешняя политика России — вопросы восточной торговли получили государственное значение.
Для этих рынков предназначался широкий ассортимент посуды — от традиционных восточных предметов пиал, пловниц, кальянов, и т. д„ до столь же традиционного русского набора блюд, чашек, чайников и т. д. Декорировали эти изделия достаточно разнообразно, с учетом особенностей вкуса покупателей внутри этого гигантского рынка. Так, посуда, предназначенная для мусульманского Востока, отличалась цветовой и орнаментальной пышностью независимо от формы. Роспись покрывала всю поверхность изделия различными узорами, часто выполненными золотом по крытью, напоминая орнаментику восточных тканей.
Своего покупателя находили предметы с декором в китайском стиле. Интересная деталь — на родину фарфора поставляли в основном посуду, декорированную механическим способом, понимая невозможность вручную имитировать китайскую роспись. Блестящим ходом стало создание по мотивам местных росписей собственного варианта — «кажгарской печати», сочетавшей механический рисунок с ручной раскраской, получившей чрезвычайную популярность в Азии.
Не менее востребованными на восточном рынке был и традиционный трактирный ассортимент с росписью «мушель», «виноград», «мак». Предпочтения этому фарфору отдавало мусульманское население России, Бухара, Персия, Афганистан, о чем часто свидетельствовал герб страны-экспортера в центре цветка мака.
Столетие победы России в Отечественной войне 1812 года заводы «Товарищества М. С. Кузнецова» отметили выпуском серии различных предметов с изображением батальных сцен — сервизов и отдельных тарелок, блюд, чашек. В 1913 году по случаю 300-летия дома Романовых художники заводов вновь обратились к событиям отечественной истории, выпустив серию изделий с изображением древнерусских образов — боярынь, бояр. Для оформления использовались заказанные в Германии деколи (по мнению специалистов невысокого уровня, что впрочем, не снижает интерес коллекционеров к этим сериям).
Столь же популярны у собирателей изделия из фарфоровой, зеленой массы в виде флаконов, ваз, шкатулок, лоточков, декорированных орнаментами или фигурками нимф и наяд из белого бисквита. И, бесспорно, возрастает спрос на кузнецовские фигурки конца XIX — начала XX века с разнообразными жанровыми сценками, изображениями представителей разных народностей России, изготовленные главным образом из бисквита с росписью.
Типичные «кузнецовские» изделия — это и масленки, чернильницы, шкатулки, спичечницы, воспроизводящие по форме булки, калачи, различные фрукты, овощи, часто экзотические — ананас, спаржа и т. д., отразившие возникший в начале столетия интерес к природным формам. Иногда эта забавная имитация металла и дерева, лозы и бересты (чугунки, самоварчики, лапти, корзинки и т.д.). Особой популярностью пользовались икорницы в виде раков, крабов или рыб, столь любимые сейчас коллекционерами.
Без сомнения все эти группы изделий могут представлять интерес и с художественной, и с исторической точки зрения, быть предметом коллекционирования. Для этого, на наш взгляд, к оценке массового художественного фарфора второй половины XIX — начала XX века, в первую очередь изделий «Товарищества М. С. Кузнецова», нужно подходить с иными, чем к уникальным произведениям, критериями. Следует оценить прежние масштабы производства фарфоровых и фаянсовых изделий в нашем отечестве и обязательно — уникальность «Товарищества М.С.Кузнецова», сумевшего в условиях жесткой конкуренции наполнить столь пестрый по составу и географии рынок невероятным количеством разнообразных изделий, удовлетворявших вкус практически всех слоев российского общества.
Атрибуция этих изделий — довольно увлекательное занятие, потому что марки кузнецовского фарфора, занимают, как правило, большую часть в любых каталогах, например, в таких, как: «Фарфор и фаянс Российской империи» А.В.Селиванова (Владимир, 1903), «Марки российского фарфора 1744—1917» Р.Р.Мусиной (М, 1995), «Марки русского фарфора, фаянса и майолики» Т.Д.Карякиной Санкт-Петербург, 1998).
Однако возможны определенные сложности. Напомним хотя бы об использовании гарднеровской марки, которой помечалась большая часть продукции завода Кузнецова в Дмитрове. Одновременно бытовала и кузнецовская марка с буквами «Д Ф», что означало «Дмитровская фабрика».
Нередко изделия были без клейма, что диктовалось коммерческими соображениями. Этим особенно отличался «восточный товар». Фарфор также помечался знаками заказчика, если изготовлялся на заказ: без клейма или с клеймом «Товарищества». Часто партия имела лишь маркировку на языке страны-экспортера.
«Восточный товар» прекрасная иллюстрация довольно свободного отношения «Товарищества» к фабричному знаку. Например, посуду, что отправляли на Восток, часто помечали маркой Гарднера. При этом она была изготовлена даже не на Дмитровской фабрике (бывшей Гарднера), а, как следует из документов, в Дулеве. Еще один любопытный факт: тоже подтвержденное документами указание о клеймении партии фарфора для восточного рынка по-персидски с надписью «Лондон».
Думаем, что кроме самого Кузнецова его изделия никто не подделывал, так что современному коллекционеру можно совершенно спокойно покупать понравившуюся вещицу с клеймом заводов «Товарищества».
Есть еще одна группа изделий знаменитого фабриканта, которая начинает привлекать внимание коллекционеров. Пока мало кому известно, что на кузнецовских заводах наряду с посудой производились и изразцы. Хотя масштаб производства архитектурной керамики не мог сравниться с масштабом выпуска фарфоровой и фаянсовой посуды, ее ассортимент все-таки был весьма разнообразен. В 1899 году «Каталог майликовых каминов, печей, печных изразцов, плиток для облицовки стен, иконостасов и киот «Товарищества» производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С.Кузнецова» предлагал покупателям 18 печей и каминов, отдельные изразцы и плитки, два вида киотов и один иконостас.
Музейщики охотно коллекционируют эти изделия. В музее «Коломенское» хранятся два панно, украшавшие стены в доме М.С.Кузнецова, а также несколько печных наборов и отдельных изразцов, которые отличает высочайшее качество, с вдавленным на тыльной стороне изделий клеймом: «М.С.Кузнецова».
В конце XIX — начале XX века изразцы «Товарищества» продавались по всей России: в Петербурге — на оптовом складе Мариинского рынка и в магазине на Невском проспекте, в торговых домах Кузнецова в Риге и Харькове, в Варшаве, Киеве, Тюмени. Места временной торговли располагались на берегах рек: в Казани — на Булаке, в Самаре — на Волге, в Астрахани — на Кутуме. Бойкая торговля изразцами шла и на всех крупных российских ярмарках.
В Москве оптовый изразцовый склад находился на Солянке, розничные магазины — на Петровке и Софийке. Торговля проходила и в торговом доме «Товарищества» на Мясницкой улице, 8. Здесь и ныне располагается известный всем москвичам магазин, по-прежнему торгующий фарфором. Его роскошное здание построено известнейшим архитектором Москвы — Ф.О.Шехтелем, о чем одна из московских газет в 1989 году писала: «В числе построек текущего строительного периода в Москве одной из наиболее крупных является капитальная перестройка громадного дома «Товарищества М.С.Кузнецова» на углу Мясницкой и Златоустинского переулка. Стоимость возводимой постройки определяется в 1 000 000 рублей».
Были в ассортименте «Товарищества» изделия, которые могла осилить только его «империя», — керамические иконостасы. История русского искусства знала лишь один такой пример — уникальные керамические иконостасы XVII века в Воскресенском соборе Ново-Иерусалимского монастыря. В середине XIX века исследователь изразцов Нового Иерусалима архимандрит Леонид (Кавелин), высоко оценивая керамические иконостасы собора, сожалел о том, что в его время «...не нашлось охотников возобновить приложение ценинного дела к внутреннему украшению Церквей».
Однако именно в том столетии были предприняты отдельные попытки изготовления фарфоровых иконостасов на заводе АЛ4Л4иклашевского — для церкви в селе Волокитино-Черниговской губернии и на заводе М.С.Корнилова — для церкви Спасо-Бочаринского прихода в Санкт-Петербурге. Но дальше этих попыток дело не пошло, скорее всего в силу отсутствия необходимых мощностей, ведь для выпуска сложнейшего, больших размеров изделия требовалось современное производство с высоким уровнем технологии. Кроме того, эти дорогостоящие изделия нужно было еще и удачно реализовать, а это по силам лишь предприятию, уже завоевавшему рынок. Этим условиям и отвечало «Товарищество М.С.Кузнецова».
Иконостасы выпускал завод в селе Кузнецове (Конакове) Тверской губернии (бывшая фабрика Ауэрбаха), хорошо оснащенный, с устоявшимися традициями и передовой технологией, большими производственными мощностями и квалифицированными кадрами. Именно здесь и оказалась удачной попытка изготовления этих крупных фаянсовых изделий.
Конструктивные, технологические и художественные качества керамических иконостасов проверены временем. До наших дней дошли: три иконостаса и напольный киот церкви Архангела Михаила в поселке Мордово Тамбовской области; три иконостаса церкви Воскресения Христова в селе Зимовеньки Белгородской области; три — в Свято-Троицкой церкви в селе Красногвардейское Ставропольского края; два — в Никольской церкви в селе Голенково Тверской области; один — в соборе Бориса и Глеба в Рязани; еще один — в церкви Святого Владимира в чешском городе Марианские Лазни. И, наконец, три фаянсовых иконостаса находятся неподалеку от Москвы — в церкви Преображения Господня в городе Железнодорожном (бывшее село Саввино).
На самом деле их было значительно больше. Керамические иконостасы украшали церкви во многих уголках России, и в настоящее время известно около семидесяти храмов, где они находились. Заказывали часто не один, а несколько иконостасов — по числу приделов храма, а также фаянсовые киоты и подсвечники.
Впервые такие заказы были выполнены в 1895 году для церкви Покрова Богородицы в Санкт-Петербурге и Ново
Афонского монастыря в Абхазии; в 1896 году — для церкви Святого Пантелеймона в Ессентуках, а в 1898-м — для церкви Богоявления на Гутуевском острове в Санкт-Петербурге.
При этом «Товарищество» не только изготовляло иконостасы, но и брало на себя обязательства по их доставке, монтажу в храме и устранению всех дефектов, а также давало гарантию на свое изделие. Высота иконостаса могла составлять от одного до пяти ярусов, а срок изготовления и установки — от 12 до 15 месяцев.
Одноярусный керамический иконостас состоял почти из пятисот деталей, двухъярусный — из 1000 — 1200. В самых больших иконостасах количество их достигало 2000. Способ сборки керамических иконостасов был продуман до мелочей. Они состояли из трех взаимоувязанных конструкций. Сначала по типу кирпичной кладки на строительном растворе собирались керамические детали. Затем все это насаживалось на металлический каркас, который обеспечивал сооружению достаточную прочность и долговечность. Наконец, общую жесткость конструкции увеличивала деревянная обшивка со стороны алтаря. Цветовое решение было представлено несколькими вариантами. Наиболее часто применялась гамма из четырех цветов — голубого (или бирюзового), розового, золотого и белого.
В наши дни на Урале воссозданы три фаянсовых иконостаса в Крестовоздвиженском соборе Верхотурского Свято-Николаевского монастыря. В 2000 году авторы этого проекта — архитекторы В.И.Симиненко и М.В.Винницкий — получили премию губернатора Свердловской области «за выдающиеся достижения в области литературы и искусства». Достоинства фаянсовых иконостасов неоспоримы: их не трудно содержать, на них долго держится позолота, а если какая-то деталь разобьется, ее легко можно заменить. В современном производстве технический процесс отлажен во всех звеньях изготовления: проектировании, компьютерном моделировании, изготовлении моделей и керамических изделий, монтаже. Такое воплощение получила традиция производства керамических иконостасов, берущая свое начало в XVII столетии, продолженная в XIX и возрожденная в наше время.
Представленный на Всемирной выставке 1900 года в Париже иконостас Кузнецова был отмечен премией. Это была не единственная награда знаменитого российского промышленника. К тому времени у него уже были золотые медали, полученные на Санкт-Петербургской мануфактурной и Московской Политехнической выставках в 1872 году, opден Святого Станислава 3-й степени и орден Святой Анны 3-й степени. Росло и мировое признание. Свидетельство тому — золотые медали на Всемирных выставках в Париже в 1889 и 1900 годах, Гран-при на выставке в Реймсе в 1903-м и в Льеже — в 1905-м. В 1901 году ему вручили Кавалерийский Крест ордена Почетного легиона — высшую награду Франции — за участие в Парижской выставке 1900 года. За годы существования «Товарищества» не было, пожалуй, ни одного крупного смотра промышленности, на котором бы не была отмечена продукция его фирмы.
Кузнецов был известен как член многих благотворительных обществ: попечения о раненых и больных воинах, московских детских приютов ведомства императрицы Марии Федоровны и других. В 1993 году он получил высочайшую благодарность от Комитета общества трудолюбия в Москве — «за устройство и содержание бесплатных народных столовых для отпуска обедов беднейшим жителям Москвы», в 1888-м был отмечен Министерством народного просвещения «за пожертвования на пользу дела народного образования». Москвичи хорошо знали и другую сторону деятельности М.С.Кузнецова — он был председателем старообрядческой общины Рогожского кладбища в Москве и ее многолетним попечителем.
Умер М.С.Кузнецов в 1911 году, похоронен на Рогожском кладбище в склепе-часовне родовой усыпальницы, которая, к сожалению, не сохранилась. Сейчас на кладбище установлен памятник Матвею Сидоровичу. Его сыновья продолжили отцовское дело, но революция и последовавшая за ней национализация рассеяли многочисленное семейство по всему миру. Сейчас потомки Кузнецова живут в Москве, в Америке и даже в Австралии. Жизнь этой удивительной семьи впервые детально прослежена зав. отделом керамики Государственного Исторического музея И.И.Сергеенко и одним из потомков — У.В.Туманом в исследовании «На перекрестках истории», опубликованном в сборнике «Старообрядчество в России» (М, 2004).
Дело Матвея Сидоровича Кузнецова продолжает жить. По-прежнему работают заводы бывшего «Товарищества» — Дмитровский, Дулевский, Конаковский, Будянский.
Качества кузнецовского фарфора позволили ему на рубеже XIX—XX веков войти практически в каждый российский дом, заполнить восточные рынки. Он стал поистине национальным явлением, которое характеризует рождение и становление стиля отечественного промышленного фарфора, сохранившего традицию ручной живописи, в сочетании с новыми техническими приемами, что и определило расцвет отечественного производства массового фарфора, фаянса, майолики.
Конечно, воссоздание подлинной картины развития фарфоровой промышленности России невозможно без введения в круг собирательских интересов продукции заводов Кузнецова. Вероятно, понимание этого поможет коллекционерам русского фарфора и фаянса по-другому взглянуть на то, без чего эта картина была бы совершенно иной. О том, что сие уже происходит, свидетельствует формирование на антикварном рынке устойчивого интереса к кузнецовским изделиям, что представляется справедливым и верным.
Светлана БАРАНОВА
Иллюстрации предоставлены автором.
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 33 (декабрь 2005), стр.70