«Невьянские» складни

Молитесь, поморцы,

Пред иконой створцем,

Молитесь усердно, без числа, без меры,

Чтоб не отпасть вам от истинной веры.

Молитесь Богу со слезами и кайтесь,

И со отпадшим народом не сообщайтесь...

Увещание к поморцам

При изучении невьянской иконы целесообразно выделить описание складней в отдельное исследование.

Настоящая статья рассматривает только иконописные складни. В их число мы не включаем комбинированные, где в среднике (кузове) может располагаться деревянная скульптура, чаще всего это Св. Никола, крест-мощевик, вкладное распятие (деревянное, бронзовое, костяное, даже из бивня мамонта). В среднике также встречаются резные изображения из раковин, но остальные части — навершия, створки, иногда поля киота — остаются живописными.

Издавна имеет место большой собирательский интерес к такого рода памятникам. Во многих известных частных собраниях прошлого и настоящего складни являются жемчужинами коллекций. Связано это в первую очередь с тем, что складни — определенный тип икон, который встречается относительно редко. К тому же это просто красивая вещь. Большинство складней, начиная с XVI века, многодельны и дороги и, очевидно, всегда писались под заказ, при этом зачастую имя заказчика обозначалось так же, как и имя иконописца. Позднее подписные складни практически не встречаются, потому что в течение XVIII века и первой половине XIX века они изготовлялись и бытовали в основном в старообрядческой среде.

У уральских старообрядцев на протяжении XVIII века, вплоть до последнего десятилетия, подписных икон практически не было. Среди невьянских икон первая подписная датирована 1791 годом, работы И.В. Богатырева, да и в дальнейшем образцы даже самого высокого уровня подписывались редко. Дело в том, что занятие иконописью для старообрядцев было отягчающим обстоятельством и приравнивалось едва ли не к расколоучительству. Заказчика в невьянских иконах начали обозначать в XIX веке при написании икон для часовен и позднее для единоверческих церквей.

В самом конце XIX - начале XX века возникает новая мода — появляется множество складней-киотов, оформленных в псевдорусском стиле. Киот чаще под стеклом. Иконы в таких складнях, как правило, в серебре, иногда с эмалями. В среднике изображались большей частью Спас или Богородица, в створках — Ангел-хранитель и архангелы. Многофигурных среди такого типа икон мы не встречали.

Среди коллекционеров бытовало понятие «полковой складень». Это, как правило, киот со створами. На тыльной стороне крепилась табличка — «принадлежит такому-то полку». Этот тип складней также относится к концу XIX — началу XX века.

Среди поздних складней бывали даже венчальные пары. Интересно, что при востребованности старообрядцами складней-кузовов практически не встречается икон в киотах под стеклом. Надо добавить, что складни всегда более информативны, чем просто иконы. Возможно, и поэтому они всегда интересны коллекционерам.

Начав собирать древнерусскую живопись, не обошел складни своим вниманием ПЛ4. Третьяков. «...Первая приобретенная им икона — употреблявшаяся на дому или в путешествиях Походная церковь, за которую он в 1890 году заплатил И.Л. Силину 25 тысяч рублей. В его небольшое собрание вошли также семь складней, некогда украшавших домашнюю жизнь русских людей». В Третьяковской галерее к 1963 году насчитывалось порядка 25 складней, среди которых есть XIV-XV веков, но в основном XVI-XVII веков, написанные строгановскими иконописцами, царскими изографами и мастерами Оружейной палаты.

В описании замечательного собрания Павла Корина, художника и потомственного иконописца, из 123 икон — 12 складней, из них 4 — XVI века строгановских писем, остальные XVII века.

Время появления русских складней точно установить не представляется возможным. В известном труде Э.Г. Смирновой «Живопись Великого Новгорода XV века» приводится средник складня-триптиха XV века, предполагается, что это часть одного из трех складней, сохранившихся от новгородской иконописи XV столетия.

Несомненно, в Новгороде бытовали складни и в более ранние времена. Об этом однозначно говорят находки в мастерской новгородского художника XII века Олисея Гречина. Среди найденных там пятнадцати дощечек-заготовок есть «дощечки прямоугольной формы, в виде киотцев с закругленным верхом с плечиками и створки для триптихов в виде полукиотца», что явно свидетельствует о бытовании в Новгороде складней. «Аналогичная дощечка с киотцами была найдена в Новгороде на Ильиной улице в слоях XI—XII веков».

Таким образом, небольшой складень, как тип иконы, в Новгороде был востребован. Зная предприимчивость новгородцев и их постоянное участие в многочисленных военноторговых походах, это совершенно логично, тем более что основное функциональное назначение складня, на наш взгляд, — сопровождать владельца в поездках и походах. Об этом же свидетельствует текст из летописи Боголюбова монастыря XVIII века, датированный 1158 годом, где упоминается «...пятифигурный Деисус, принадлежавший Андрею Боголюбскому, который был предназначен для путешествий и всегда сопровождал князя».

Об обычаях пользоваться складнями в походных условиях еще в середине XVII века рассказывал Павел Алеппский: «У всех ратников, без исключения, непременно имеется на груди красивый образ в виде тройного складня, с которым он никогда не расстается и, где бы ни остановился, ставит его на видном месте и поклоняется ему. Таков их обычай, как мы это сами видели».

Один из самых ярких примеров — знаменитый складень, написанный на доске от гроба преподобного Сергия келарем монастыря Евстафием Головкиным, где в среднике представлено «Явление Богоматери Сергию», на внутренних сторонах створок архангелы Михаил и Гавриил и на оборотах Иоанн Предтеча и Николай Чудотворец. Известно, что этот складень в*16 52 году брал в поход царь Алексей Михайлович (возвратил в 1658 году). Икону «Явление Богоматери Сергию» считали покровительницей русских войск. О.А. Белоброва отмечает значение этого складня так: «Иконой Головкина благословляли полководцев и брали ее во все военные походы Петра I, Суворова, Кутузова, в русско-турецкие войны, вновь возвращая икону в монастырь по окончании военных действий, причем эта традиция сложилась значительно раньше».

Интересные сведения об иконных складнях содержат памятники письменности. В повести о Луке Колочском сообщается, что в 1443 году около Можайска некоему поселянину явилась на дереве икона Богоматери «со двемя затворцы». На одном «затворце» был написан «образ Божия ревнителя и великого пророка Илии», на другом — «святителя и чудотворца Николая», а «в описи Новгорода 1617 года рассказывается о складне с Параскевой Пятницей и архангелами Михаилом и Гавриилом».

О бытовании складней в купеческой среде также имеется множество свидетельств. Складни, принадлежащие купцам, отличались тонкостью письма и богатством отделки. Характерный пример приводит Павел Алеппский: «В церкви покойного главы здешних купцов мы видели маленькую икону из трех дощечек, то есть с дверцами: фигуры ангелов на ней величиной с мух — работа изумительная. Жаль, что люди с такими руками тленны! Стоимость этой иконы 150 динаров (рублей)... но по мастерскому исполнению она неоценима».

Во время работы над этой статьей нам довелось отсмотреть огромное количество икон во многих музейных собраниях. Следует отметить, что многодельные складные иконы наиболее высокого уровня исполнения появляются с конца XVI века и присутствуют в течение всего XVII века. В XVIII веке этот тип иконы получает дополнительное развитие в старообрядческой среде: усложняются сюжеты, увеличивается информативность и растет уровень изготовления. В XIX веке иконы подобного уровня встречаются очень редко.

Опыт наблюдения бытования складней у старообрядцев подводит к выводу, что пользование складнем имеет подчеркнуто частный характер. Складень не встречается в храмах и часовнях, а только в частных, домашних моленных. В общее пользование он мог быть передан только после смерти хозяина. В качестве примера можно привести историю с выдающимся складнем богатейшего екатеринбургского купца С.И. Баландина, очевидно, сопровождавшего хозяина всю жизнь и переданного в часовню наследниками уже по завещанию после смерти владельца. (Кстати, в баландинском складне две боковые створки составляют годовую минею. Они напоминают минею, расположенную на двух створках на византийском складне X века.).

В собрании Музея «Невьянская икона» есть 8 складней и 4 отдельные створки XVIII века, 2 складня и одна отдельная створка XIX века.

Действительно, невьянских складней XVIII века встречается гораздо больше, чем XIX века. В том числе и за пределами основного ареала бытования. В частности, классический невьянский складень, датированный 1764 годом, имеется в собрании Центрального музея имени Андрея Рублева, который всегда атрибутировался как поморский. В Санкт- Петербурге в Государственном Русском музее хранится подобный складень этого же времени (происходит из собрания старообрядческого священника о. Исаака Носова), явно принадлежащий той же мастерской, который, по непонятной причине, поспешно атрибутирован как романовский. Правда, надо отдать должное составителям, которые упомянули, что специалисты Музея «Невьянская икона» считают этот складень невьянским.

На самом деле ситуация нелепая: два предмета одного времени, одной мастерской, что очевидно, и, судя по всему, принадлежат руке одного иконописца. Просто первый находится в Москве в Музее Рублева, а второй в Санкт-Петербурге в Русском музее. Москва считает свой поморским, хотя ни в Поморье, ни на Выге подобных складней в XVIII веке не встречается, а Питер — романовским, что тоже не подкрепляется аналогами.

При этом в Екатеринбурге в экспозиции Музея «Невьянская икона» находится несколько икон этого же времени, этой же мастерской, возможно, этой же руки, происходящих из Невьянска, и складень 1762 года, также происходящий из Невьянска, трижды опубликованный и имеющий множество отфиксированных аналогов среди невьянских икон.

Иногда последствия неверной атрибуции могут быть очень серьезными.

Известно, что знаменитый поэт Николай Клюев собирал иконы. Собирал он их, видимо, для души, но разбирался в этом весьма профессионально. Среди его друзей и знакомых были ученые, реставраторы, художники, искусствоведы. В 1920-х годах Клюева даже пригласили на работу в Торгсин в качестве оценщика икон.

В начале 1935 года, когда Клюев находился в ссылке, была сделана официальная опись его икон. Согласно ей у Клюева было «три старинных медных креста, 34 иконы на дереве и пять медных икон». (В доверенности на имя поэта С. Клычкова Клюев описывает свои иконы так: «Три складня — иконы — XVI—XVII вв. и 15-ть икон разных размеров — XVI и XVII вв.».) Но особо Клюев отмечает два складня: «...Обложенный медной оковкой красный складень с изображением в середине Божией Матери «Купина Неопалимая», складень с Феодоровским образом Божьей Матери».

Не позднее 2 марта 1935 года в письме В.Н. Горбачевой, перечисляя свои иконы, Клюев пишет: «...Из всего перечисленного я хотел бы сохранить: ...складень с Богородицей посередине». И еще в одном письме В.Н. Горбачевой (1-я декада апреля 1935 г.) Клюев перечисляет несколько дорогих его сердцу вещей, в том числе: «...икона-складень «Неопалимая Купина», по краям медная оковка... Вот и все, что я умоляю Вас спасти».

Однако еще 26 ноября 1934 года в своем письме В.Н. Горбачевой из Томска (из ссылки), находясь в крайне бедственном положении, опальный поэт указывает, что в первую очередь нужно попытаться продать «складень красный, обложенный медной оковкой, Неопалимой купины. Этот складень принадлежал Андрею Денисову — автору книги Поморские Ответы. Писан же он тонким письмом в память Палеостровского самосожжения иже на езере Онего, при царе Алексии. Сплошной красный цвет выражает стихию огня. Этому складню всего бы больше приличествовало быть у меня... Но что же делать? ...За складень раньше мне давали полторы тысячи, теперь сколько дадут». Поэт подсказывает предложить складень Н.С. Голованову (дирижеру Большого театра), не называя цены: «...если даст 750 руб., т. е. половину прежнего, — то отдайте... Складень Феодоровской Божией Матери может пойти от 500 руб.». Видно, что Клюев выделяет складни из всей коллекции, потому что остальные иконы, кроме большого Ангела-хранителя (от 200 руб.), он оценивает «от ста до 50 руб. штука». И еще более отчаянная просьба от 22 декабря 1936 года: «...Предложите складень Николаю <Семеновичу> Голованову — Брюсовский пер. № 7, по цене, какую он сам назначит, ну хотя бы 700—600 pyб... То-то была бы для меня радость, и даже с теплым углом, на 9-ти месячную зиму». И действительно, вопрос денег в томской ссылке для тяжелобольного, разутого и раздетого поэта стоял очень остро, только за питание хозяйка требовала с него 7 5 рублей в месяц.

Неизвестно, показали ли складень Н.С. Голованову. Приобрел его Шкловский (писатель Виктор Шкловский?). О дальнейшем развитии событий только одна строчка (помета В.Н. Горбачевой): «Складень оказался казанской подделкой. Шкловский купил и с досадой его вернул». Видимо, потребовал возврата денег, которые, судя по отчаянным письмам, являлись для Клюева вопросом жизни и смерти. Поэт очень болезненно отреагировал на эту ситуацию: «Не могу надивиться, что складень Неопалимая купина оказался писаным в Казани в 19-м веке! По каким это данным? Выменян он в 60-х годах от последнего Большака знаменитой Даниловской обители иже на реце Выге у понта Океяна-моря, а принадлежал он Андрею Денисову — писателю книги Поморские Ответы. Письмо называется иконно-Поморское. Складень подписной одинаковой графьёй со всеми имеющимися на нем подписями». И объясняет возможную причину: «Обычный прием у антиквара — охаять вещь — пустив в ход свой авторитет — оповестить об этом и любителей, которые все у них на счету, а потом через десятые руки якобы простачка вырвать у разочарованного владельца вещь за дешевку».

Что ж, так и закончилась эта история. Жить опальному поэту оставалось совсем недолго. В 1937 году Николай Клюев был вновь арестован и скончался в томской тюрьме. Летом 1937-го был арестован и его друг, замечательный поэт Сергей Клычков, погибший через несколько месяцев. Надолго пережила их добрая и верная Варвара Николаевна Горбачева, которая умерла в 1978-м. О складне с «Неопалимой Купиной» больше ничего неизвестно.

В 1970-х годах в Музее имени Андрея Рублева появился замечательный складень, окованный медью, где в среднике «Неопалимая Купина». Атрибутировали его как поморский. История его происхождения не выяснена.

Необходимо добавить, что невьянские складни XVIII века при определенной насмотренности достаточно легко определяются. И вообще, складень, особенно в медной оправе, дает значительно большее количество идентификационных зацепок, чем собственно икона, в частности — сорт металла, способы обработки, орнаменты наугольников на оборотной стороне, способ составления кузова, способ замыкания, форма крючков и так далее.

При сравнительном анализе складней в медной окантовке (раме, кузове) следует иметь в виду, что Невьянск начал работать с медью с первой четверти XVIII века, к середине XVIII века с медью работали и Невьянск, и близлежащие Быньги, и Нижний Тагил (кстати, основные места бытования невьянских складней). Изделия были очень добротными и имели широкий ассортимент, и вообще, культура обработки меди (и медных сплавов) на уральских горных заводах была очень высока. Кроме того, меди не жалели. И еще один момент: медная рама («зеленая медь, латунь) невьянских складней — это всегда добротная заводская работа.

В собрании Музея «Невьянская икона» есть два ранних невьянских складня, которые мы можем определенно датировать первой половиной XVIII века. Они монохромны и по гамме напоминают ранние местные иконы. Почти все невьянские складни XVIII века многофигурные (есть исключения). Складни сопровождали владельца в поездках, поэтому при небольшом объеме должны были нести максимум информации на все случаи жизни.

Первый (илл. 1,1а, 16,1в) — трехстворчатый, умещается на ладони, деревянный; рамки и средник из дерева разных пород, сделан очень качественно, ладно пригнан, до сих пор полностью закрывается без щелей — а ему более 250 лет! В правой створке сделан очень аккуратный выдвижной тайничок, разделенный на четыре части, возможно, для хранения запасных даров.

Левая створка — «Рождество Христово» и Собор избранных святых (Флор, Лавр, Дамиан, Косма, Антипа, Феодор Едесский, Ангел-хранитель, Феодор Стратилат, Екатерина, архангел Михаил, Иоанн Златоуст, Лев Катанский, Сергии Радонежский); средник — «Седмица» с припадающими прп. Зосимой и Савватием Соловецкими; правая створка — Богоматерь «Всех Скорбящих Радость» с большим количеством сирых, убогих и обездоленных. При всей миниатюрности ликов (любой из них перекрывается спичечной головкой) все они не стереотипные и характерные.

Следующий ранний складень (илл. 2, 2а, 26, 2в) медный, также трехстворчатый. Левая створка — избранные святые и Ангел-хранитель; средник — Деисус («Спас на престоле с предстоящими») с коленопреклоненными святыми, слева не читается, справа Акилина (вообще, в невьянской иконе крайне редко встречаются коленопреклоненные фигуры, иногда в расширенном изводе «Седмицы» Возможно, это объясняется сложностью компоновки, при этом прп. Зосима и Савватий всегда изображаются именно припадающими, то есть одновременно касаются земли коленями и ладонями. Два раза удалось встретить коленопреклоненных Антония и Феодосия Печерских перед Спасом Вседержителем); правая створка — видимо, Илия Пророк, Симеон Богоприимец и Кирик с Иулитой. Кузов этого складня глухой, сделан настолько тщательно, что при закрывании он не оставляет ни малейших щелей.

Оба предмета написаны на имитации, в приглушенной гамме и имеют аналоги по письму среди ранних невьянских икон, в частности «Праздники» и «Вход Господень в Иерусалим» первой половины XVIII века.

Больше невьянские складни первой половины XVIII века ни в частных, ни в музейных собраниях, к сожалению, не встречались.

Невьянские складни второй половины XVIII века все написаны на золоте, подчеркнуто белоликие, отличаются обилием оттенков красного. Среди них мы различаем две мастерские: одна работала, видимо, до начала 1770-х, известны датированные памятники 1762 и 1764 годами; вторая появляется с начала 1770-х. Из датированных икон этой мастерской самая ранняя 1772 года, максимального расцвета достигла в середине 1780-х. Направления эти различают лишь особенности личного письма, поэтому можно допустить, что мы видим эволюцию в рамках одной мастерской, тем более что оформление медной части складней одно и то же.

Самый ранний из этих памятников — створка «Никола Можайский со сценами жития и чудес в 12-ти клеймах» (илл. 3). Известно, что на второй створке изображался «Акафист Богоматери». Как уже говорилось, это самая ранняя из датированных невьянских икон второй половины XVIII века.

У музея еще одна четырехчастная створка, происходящая из Невьянска, близкая по письму к вышеперечисленным. На ней изображены «Праздники»: «Троица» («Гостеприимство Авраамово»), «Рождество Богородицы», «Вход Господень в Иерусалим» и «Богоявление». Судя по всему, это была левая створка, сохранились медные уголки по торцам и следы шарниров. Работа очень качественная. Предположительно, этот складень 1760-х годов. Очень жаль, что створка всего одна. Сконструирована она была так, что потеряться не могла. Складень можно было только разобрать.

Много лет назад пожилой старообрядец показал мне створку от складня (створка древняя и потемневшая), к уголкам которого был привязан длинный сыромятный ремешок, и сказал, что этой иконой благословили его отца, когда тот уходил на Первую мировую. А вторую створку взял брат отца, который с войны не вернулся. На мой вопрос, почему ремешок, он ответил: «Отец рассказывал, когда доводилось подниматься в атаку, на грудь вешал». Мне запомнилась эта история, но никакие подтверждения этому никогда не встречались. И вот однажды читаю книгу «Дроздовцы в огне. Картины гражданской войны 18—20 гг.» (Мюнхен, 1948). Автор - А.В. Туркул. Интересные и бесхитростные воспоминания. И вдруг натыкаюсь на свидетельство боевого офицера: «...Сибиряки, чалдоны, крепкий народ. Я помню, как эти остроглазые и гордые бородачи ходили в атаку с иконами поверх шинели, а иконы большие, почерневшие, дедовские».

На этом фоне очень скромно смотрится славная пядничная икона Богоматери «Всех Скорбящих Радость» XVIII века, у которой с торца остались следы от шарниров да краевой бортик, и только поэтому можно догадаться, что когда-то она была створкой складня.

Следующий складень 1772 года (илл 4, 4а, 46, 4в) был нам подарен в Нижнеиргинске уже после выхода альбома «Красноуфимская икона». Левая створка — «Успение Богоматери» усложненного извода; средник — развернутое «Воскресение — Сошествие во ад» (надо отметить, что в невьянской иконе практически не встречается отдельно «Сошествие во ад», только вместе с «Воскресением»; нам известно всего несколько случаев, когда «Сошествие» изображалось без «Воскресения» — только в клеймах складней — очевидно, из-за ограниченной площади); правая створка — «София, Премудрость Божия» с Собором избранных святых.

Еще один (илл. 5, 5а, 5б) трехстворчатый складень, в глухом медном кузове, того же времени. Левая створка полностью утрачена (попала вода), по фрагментам — Богоматерь «Знамение»; средник — «Спас Вседержитель» с двумя нечитаемыми предстоящими; правая створка – «свт. Николай Чудотворец». Это письмо в Невьянской иконе последней трети XVIII века является самым распространенным. Последняя подобная икона датируется 1800 годом. Все створки тщательно подогнаны друг к другу, при закрытии не оставляют щелей.

Отдельного упоминания заслуживает замечательный двухстворчатый складень 1770-1780-х годов, происходящий из Невьянска, где левая створка - «Богоматерь Казанская», а правая - «Спас Нерукотворный» (илл.6, 6а, 6б). К сожелению, еще в незапамятные годы в складень попала вода, и «Спас» и «Казанская» были практически полностью утрачены и поновлены в XIX веке. Мы убрали поновления и сохранили складень из-за фрагментов – как образец. Две деревянные рамы, внутри двухслойный, спаркетированный щит, все это взято в мощные медные уголки и связано медным шарниром. У сохранившегося младенца на «Казанской» и ангелов волосы разделаны золотом. У нас есть несколько «Казанских» аналогичного письма, происходящих из Невьянска.

Такого же размера и по такой же технологии сделан уникальный воинский складень 1785 года, явно очень дорогой по тем временам (илл. 7, 7а, 76). Левая створка — «Архангел Михаил — Грозный Воевода», правая — «Чудо Георгия о змие». Складень откровенно роскошный: яркое золото, киноварь, красная орнаментированная рамка с тонкой черневой разделкой по золоту и замечательный невьянский позем XVIII века, который в XVII веке встречается у костромичей и ярославцев, в частности у Гурия Никитина. Это самый поздний из известных нам датированных невьянских складней XVIII века.

На самом деле мы держали в руках много аналогичных предметов, происходящих из Невьянска. Здесь они ценятся гораздо выше, чем в Москве, Питере, Ярославле. Вологде и других городах, и здесь, как и иконы невьянского письма, они востребованы гораздо больше. Нам известен ряд невьянских складней последней трети XVIII века, находящихся в частных собраниях Екатеринбурга. Кроме того, нам известны подобные иконы, бытующие у местных старообрядцев и никогда не выходившие из их среды.

Еще одно наблюдение - все невьянские складни, которые нам доводилось встречать в других регионах, всегда очень качественные, усложненного извода и максимально информативны. Судя по всему, это эксклюзивные подарочные иконы или писавшиеся для очень уважаемых и богатых иногородних заказчиков. Например, очень редкий двухстворчатый невьянский складень 1778 года, хранящийся в Русском музее. Притом что в невьянской иконе вообще редко встречаются житийные, в этом складне их сразу две — «Василий Великий» и «Григорий Богослов».

На горнозаводском Урале складни упоминаются в документах уже в первой половине XVIII века. Понятие «складень» в единственном числе не употреблялось. При обозначении конкретной иконы говорили — «складни» или «створы».

В 1736 году было описано имущество известного купца-старообрядца Ивана Осенева в Шайтанском заводе. Среди икон значились «складни деревянные во окладе серебром, которые с наружной стороны обложены медью, Во имя Воскресения». Однако в 1749-м от Ивана Осенева бежала одна крещеная башкирка и утащила с собой что под руку попало, в частности «складни письменные на деках в медных рамах, серебряным окладом». Похоже, те самые.

И вот, в 1750 году беспокойный Осенев вновь попал под следствие. В 1752-м снова описывают его имущество в Шайтанском заводе. На этот раз у него зафиксировано 12 икон и 3 складня: «Двое складней Воскресения Христова, деревянных в медной оправе, «одне на трех, другие на четырех цках, с окладами старыми тонкими серебряными, под золотом». Такие же складни Воскресения Христова, без оклада». Интересно, что на всех складнях и на украденном присутствует «Воскресение».

И зафиксирован складень, состоящий из четырех створок, что здесь встречается крайне редко.

Иван Осенев, крупный, незаурядный человек, очень уважаемый в среде старообрядцев и не только, трагически погиб в застенках Тобольского архиерейского дома.

В 1737 году в Екатеринбурге было описано имущество казненного протопопа Екатериненской церкви Ивана Флоровского. Флоровский, при всех своих симпатиях к старообрядцам, принадлежал к официальной церкви. Поэтому описание его домашнего иконостаса имеет отдельный интерес среди 16 описанных икон 4 складня, 2 из них определенной конструкции — «ковчег малый створчатый», или «ковчег створчатый малый». «...Образ Николая Чудотворца, в ковчеге створчатом малом, на том образе три венца и цата, серебряные кованые, позолочены. Образ Воскресения Господня и Богоматери Знамения и святых в малом ковчеге ж створчатом, на образе и на створцах 12 венцов малых, кованые, по полям на образе оклад басемный, серебряные, позолочены, ковчег обит кожею, а наугольники и петли и два крючка серебряные». Судя по всему, описываются кузова. И еще два стандартных: «...Складни тройные, в них образы Воскресения Христова, Богоматери явление образ Ее, называемый Казанский, и Святых, оклады накладные серебряные кованые, позолочены, снаружи окованы медью; другие складни двойные, на них образы Усекновения главы Предтечевы да седьми отроков, на них один венчик маленький, серебряный, позолочен».

По описаниям можно заключить, что большинство икон старые. Нигде не оговаривается присутствие новых живописных образов. Заметим, что иконы не конфисковали, а оставили в семье.

В 1746 году, при разорении старообрядческой часовни в Шарташе, среди большого количества конфискованных и отправленных в Тобольск икон упоминается только один складень: «...складни створные в дереве кипаристе с медною оправою», причем величиной всего чуть более 5 см. Шарташ не только разоряли. В XVIII веке Шарташ полностью выгорал, и в XIX веке тоже. Вполне возможно, что именно этим объясняется отсутствие невьянских икон, происходящих с Шарташа. Тем не менее недавно нам удалось отфотографировать трехстворчатый невьянский складень, происходящий из семьи священника (?) с Шарташа. К сожалению, складень не раскрыт, поэтому невозможно его точно датировать. Однако по совокупности признаков — конец XVIII — начало XIX века.

В 1747 году в связи с назначением опекунства в Екатеринбурге было описано имущество влиятельной купеческой семьи Коробковых, выходцев из Москвы, унаследованное их 14-летней дочерью Анной. Среди многих богатых икон в серебряных окладах «...образ Пресвятые Богородицы, в створах, риза и оклад серебряные; на створах Праздники Двунадесятые, ризы серебряные». Судя по всему, здесь описан складень-кузов, который в невьянской иконе практически не встречается.

Складни бытовали не только в купеческой среде. Вот описание складня, зафиксированное в 1750 году на допросе старообрядческого инока Паисия Переберина: «Створы большие со изображением двуна-десяти господских праздников: средняя доска — кипарисная, а побочные — ореховые, оклад около их, как же и венцы — серебряные под золотом, в нем три камня цветом вишневые... ценою те створы в семьдесят рублев» (!). Выяснилось, что они были куплены Паисием около пяти лет назад (1745 г. — ?) в Черноисточинске у старообрядца-иконописца Ивана Перфирьева, при этом осталось неизвестным — его это работа или другого мастера.

В апреле 1752 года по доносу раскольника, обратившегося в официальное православие, на дом авторитетнейшего старообрядца, младшего брата знаменитого иконописца о. Паисия, Б.Ф. Заверткина, совершила налет воинская команда из Екатеринбурга. В доносе указывалось, что «в доме имеется собрание раскольников». Налет не получился полностью внезапным. Заверткина успели предупредить, и он, быстро собрав вещи, успел уйти. Однако в одном из тайников (в супружеской кровати) нашли «шесть икон, кои все были в серебряных окладах под золото, двои складни одни в медной оправе, а другие — в серебряной».

Нам доводилось слышать о складнях в тяжелых серебряных рамах, но это единственное документальное свидетельство.

Не так давно удалось посмотреть и сфотографировать трехстворчатый невьянский складень, где центральная створка — «Воскресение и Сошествие во ад» с расширенным изводом «Новозаветной Троицы» и избранными «Праздниками» в 26 клеймах, а боковые створки - «Годовая Минея», то есть весь ряд святых за 12 месяцев, а верхний ряд — избранные «Праздники». Икона очень яркая — киноварь, лазурит, золото и белые лики, очень качественная и дорогая по тому времени, одних ликов насчитывается порядка 1200 (!). Писалась эта икона долго, потому что боковые створки датированы 1782-1783 годами, а средник 1784-м. Складень этот в разложенном состоянии больше метра и очень тяжелый (Интересно, что орнамент на просечных уголках с тыльной стороны напоминает орнамент на «Николе Можайском» 1762 г.).

Эта икона в 1864-м была вложена в Никольский единоверческий храм Екатеринбурга наследниками одного из самых богатых когда-то старообрядцев — купца-золотопромышленника С.И. Баландина.

Еще одно упоминание о складне в описи имущества жителя Невьянского завода 1843 года: «...Складни трехстворные в медной оправе». Интересно, что при описании большого количества икон у трех стояли пометки — «российской работы», видимо, присутствовала очевидная разница.

Еще раз отметим, что старообрядцы на горнозаводском Урале всегда проводили очень четкую границу: «эта икона наша, эта — не наша». В местах компактного проживания старообрядцев — в Невьянске, Черноисточинске, Нижнем Тагиле, Верхнейвинске, Лае и других — иконы XVIII века не местного производства (не невьянские) встречаются крайне редко. Местные старообрядцы до сегодняшнего дня придают большое значение «своим» иконам и не принимают «чужие». Невьянские беглопоповцы (впоследствии часовенные) при всех своих контактах существовали обособленно и достаточно рано, уже в первой половине XVIII века, стали себя идентифицировать (для этого они имели все возможности: жили на одной территории, были замкнуты на заводы, имели своих святых, чтили их могилы, были финансово независимы от других старообрядческих центров и др.). При этом невьянская икона бытовала в среде беглопоповцев именно в горнозаводских поселках, в деревнях она практически не встречается. Впоследствии именно наличие «своей» иконы являлось дополнительным моментом их самоидентификации. И лишь с 1830-1840-х годах появляются в здешних краях иконописцы из других регионов, работавшие именно на старообрядцев, но и их произведения до самого конца продолжали сохранять черты невьянской иконы.

В настоящее время мы подбираем и систематизируем все известия о конфискациях икон у старообрядцев по розыскным делам, а также описи выморочного имущества и имущества, продаваемого за долги в XVII—XIX веках в Нижнем Тагиле, Невьянске, Екатеринбурге и Шарташе, а также описания часовен и единоверческих храмов, в особенности описи имущества храмов и молельных домов Екатеринбургской епархии в 1920-х годах при изъятии церковных ценностей. Возможно, появится много дополнительной информации.

Богатые невьянские складни были востребованы среди известных купцов-старообрядцев. О ценности складня как предмета говорит и такой случай: в 1853 году властям в Екатеринбурге стало известно, что в доме купцов-старообрядцев И. и С. Тарасовых устроена тайная молельня (дом на набережной, где ныне резиденция губернатора Свердловской области). В ноябре был произведен полицейский налет. В ходе обыска в руки полиции попали счета, выставленные И. Тарасову нижнетагильским иконописцем ф. Ушаковым (Германовым) за писание новых и поновление старых икон, где, в частности, говорилось: «...Лампотову за переделку складней 10 руб., да за дерев[янные] переправить отдан 1 руб. 60 коп. За переправку складней [ш]тилис. [товых] медных 2 руб. 80 коп.». Далее по тексту в графе «Починено»: «... складни-тройни», и ниже: «...в 1844 г. в разное время переправлено икон Тарасову... складни-тройни Празники Перетрутовых... складни старинки Отечество» (возможно, неместной работы — состаренные?). В представленном счете упоминается переправка, починка и переделка 34 икон, из них 6 складней (!), если учесть, что складни как минимум двухстворчатые, а про двое точно известно, что они тройные. Можно представить, насколько высока была популярность складней у богатых купцов-старообрядцев.

Кстати, за переправку иконы «складни-тройни Празники Перетрутовых» объявлено 60 рублей. Это огромная по тем временам сумма, видимо, обусловлена именем иконописца, ценностью предмета и трудоемкостью. Возможно, это связано с многодельностью иконы и большим количеством ликов.

В 1854 году миссионером протоиереем Иоанном Первушиным была составлена опись икон, изъятых в молельне С. Тарасова. Среди 45 изъятых икон описаны три складня: «1) Икона в медном складне Рождества Христова, Воскресения и Вознесения Господня с раскольническим перстосложением длиной 2 и шириной 5 вершков (высота — 8,9 см, ширина 3-х створок — 22 см. — Е. Р.);

2) Икона Св. Евангелиста Богослова и Симеона Богоприимца, складни на деревянных деках длинною 7 шириною и 6 S вершков (фактически аналойный размер. — Е. Р.);

3) Икона Распятия Христова в медном складне на трех деревянных деках с разными Святыми длиной 6 и шириной 5 вершков каждая с раскольничьим перстосложением (меньше аналоя. — Е.Р.)».

Интересно, что в перечне поновленных икон 1843— 1844 годов упоминается 6 складней, а в 1854-м в перечне изъятого только 3, причем среди них точно нет «складни-тройни Празники Перетрутовых», «складни старинки Отечество».

Интересно замечание Н.С. Корепанова: «Наличие же складней, по нашему наблюдению, всегда свидетельствовало, что владельцу их, к какому бы сословию он ни принадлежал, много приходилось бывать в дороге». Думаю, Николай Семенович прав. Однако есть основания полагать, что высококлассные складни невьянской иконы второй половины XVIII века в медных рамах, кроме всего прочего, являлись предметом роскоши, заказывались для личного пользования, для украшения частных молелен, а также для подношения авторитетным одноверцам в других городах.

Интересно, что в описаниях имущества менее богатых людей, шарташцев, невьянцев, екатеринбуржцев, а также в описаниях икон разоренных старообрядческих скитов складней не наблюдается вовсе.

Настоящие складни XVIII века всегда очень высокого уровня, большинство из них, на удивление, многодельны, фоны предельно заполнены, при этом количество проработанных рельефных ликов в трехстворчатом складне (где створка чуть больше аналоя) бывает более тысячи (см выше). Известен двухстворчатый складень, происходивший из Нижнего Тагила, где насчитывалось порядка 1500 (!) ликов. К сожалению, владелец продал его в Москву, и в дальнейшем его пути потерялись. Это явно очень дорогая работа, и заказчиками подобных вещей, как известно, были очень богатые и авторитетные купцы-старообрядцы. Как уже отмечалось, все без исключения невьянские складни второй половины XVIII века по особенностям личного письма принадлежат максимум двум мастерским, причем разница улавливается только при большой насмотренности — возможно, это эволюция в рамках одной мастерской. С 1772 года все известные невьянские складни написаны в одной манере, последний складень датирован 1785 годом Интересно, что во всех этих складнях присутствует один технический прием если складень в медной раме, то при изготовлении в раму вставляется доска, после чего с тыльной стороны рамы и в наугольниках засверливаются отверстия (в маленьких складнях с глухим медным кузовом как минимум четыре, а в крупных, как правило, больше), затем с тыльной стороны вставляются медные штырьки (шканты, заклепки) и аккуратно заклепываются со стороны тыльника (зачастую следы шкантов можно увидеть только при увеличении) и со стороны доски, тем самым предохраняя саму дцку (плакетку, доску) от коробления и вынимания. Потом выходы шкантов тщательно заглаживались, на дцку наклеивалась паволока, накладывался левкас, и уже после этого писалась икона. В складнях с деревянными рамками, рамка с торцами доски скреплялась шкантами, иногда, дополнительно, медными гвоздями, которые выходили на лицевую сторону, загибались, заглаживались, и после этого лицевая сторона левкасилась. Если рамка предусматривала медные уголки и наугольники, то крепления уголков к рамке складня проникало также в торцы доски, а наугольники дублировали этот крепеж медными шкантами. Изображение в этом случае также писалось уже в собранной створке. Видимо, поэтому в невьянских складнях не встречается выпавших из рамы створок.

Позднее иконы эти продолжали появляться, но гораздо реже. Две последние известные иконы этого письма, написанные будто по инерции, датированы 1799 и 1800 годами, и в XIX веке уже не встречаются. Старая эпоха ушла. Новую моду диктовали уже знаменитые иконописцы Богатыревы.

Невьянских складней в XIX веке встречается гораздо меньше. В собрании музея их всего четыре:

1.     Правая створка двухстворчатого (?) складня (илл. 10, 10а) — «Воскресение — Сошествие во ад» — очень хорошего письма, в бронзовой раме, где на тыльной стороне написано: «Писал Кузьма Петров Полетаев 1833 г. Черноисточинский завод». Аналог есть в Пермской картинной галерее. Надо отметить, что оформление рамы и оборотная сторона полностью соответствуют невьянским складням XVIII века.

2.     Миниатюрный складень середины XIX века (илл. 12). Левая створка — Николай Чудотворец, Архангел Михаил, Ангел-хранитель, а на правой — Георгий Победоносец, Уар Мученик и святой князь Владимир с пояснением — «во крещении Василий». Судя по набору святых и по форме, складень воинский. Нам доводилось видеть миниатюрные невьянские складни, но настолько маленький — единственный раз.

3.     Трехстворчатый складень второй половины XIX века. Левая створка - «Чудо Георгия о змие», средник - «Богоматерь Казанская», правая створка — Николай Чудотворец и преподобный Герасим. Интересно, что весь складень строился от правой створки, она XVIII века и написана по имитации, тогда как остальные створки по золоту.

4.              Маленький двухстворчатый датированный складень: левая створка — Распятие; правая — «Умягчение злых сердец», с краевым ковчегом, 1855 год.

Невьянские складни XIX века действительно встречаются редко. А складни XVIII века присутствуют в каждом серьезном частном собрании. Старые складни еще бытуют в старообрядческих семьях в Невьянске, Тагиле, Екатеринбурге.

Известных невьянских складней существует несколько типов: двухстворчатый, трехстворчатый, редко с килевидным завершением. Нам известен только один случай складня-кузова с килевидным навершием с вкладной иконой и дважды встречался складень-створы. Четырехстворчатые не встречались. Походные иконостасы в невьянской иконе известны, но не зафиксированы (см. выше).

Все известные нам невьянские складни написаны иконописцами-старообрядцами. Если в XVIII веке они бытовали, как правило, в среде богатых купцов-старообрядцев, использовались в дороге и в частных моленных и являлись, кроме всего прочего, дорогой и красивой вещью, то в XIX веке в силу сложившихся экономических и политических обстоятельств в них исчезает надобность, их заказывают все реже, пишут все проще. Невьянские складни конца XIX — начала XX века не встречаются.

Евгений РОЙЗМАН

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 83 (январь-февраль 2011), стр.4