XVII антикварный

Прошел АЛП антикварный салон. В числе «семнадцать» чувствуется оттенок взросления, но если учесть, что салон проводит два раза в год, то речь идет скорее об отрочестве. В дни антикварного салона Центральный дом художника преображается: нет мест на парковке, очередь в кассу, нет номерков в гардеробе, на стендах — изобилие, в залах — гул толпы, обозревающей сокровища.

Чем отличается последний салон от своих шестнадцати предшественников и в чем схож с ними? Сходство заметно одно — все великолепие, вы ставленное здесь, должно продаваться. А различия, скорее всего, те же — все выставленное здесь обязательно должно продаваться. Что же раньше было на втором месте. Некоторое время назад была категория людей, которая ходила смотреть картины и удивлялась, неужели произведения авторов, чьи полотна украшают известные музеи, действительно можно купить и повесить у себя дома? Мысль эта казалась нереальной, фантастичной. К ней надо было привыкнуть. Как-то даже странно и неудобно было спрашивать об экспертизе, а о цене — и пошло. И так попятно: такие авторы не могут стоить дешево. Время шло, и посетитель привык, освоился с антикварным салоном, как и с другими модными магазинами. Теперь никто не считает зазорным спросить документы, покрутить носом при виде фамилии эксперта, уточнить, из какой коллекции работа, а также поинтересоваться ее стоимостью. Раньше обывателю и в голову не приходило взять с собой на салон фотоаппарат, ведь это как в музее — скорее всего, не разрешат. На последнем салоне то там то здесь сверкали вспышки фотоаппаратов, порою без разрешения галеристов. впрочем, они и не возражали.

За последнее время, конечно, ничего не подешевею, а напротив, все теперь стало фантастически дорого. Проще говоря, произведение искусства стоит столько же сколько недвижимость. Топ произведения — как элитное жилье, а скромные произведения — как жилье эконом класса. Цены запредельные, но реагировать на них публика стала спокойнее, потому что само отношение к предмет крайне изменилось. Если раньше основная мысль была: вот это можно повесить у меня дома, то теперь мышление иное: это известная фамилия, это удачное вложение денег, произведение в любом случае подорожает. Покупка антиквариата имеет безусловные преимущества: то престижно, эти деньги не съест инфляция, это состояние для моих детей, произведение можно использовать в качестве залога для развития бизнеса. Все эти составляющие привели к тому, что любителей антиквариата прибыло. Но при этом очевидны и некоторые издержки: стали меньше обращать внимание на художественные характеристики произведений. Беседа между галеристом и посетителем сводится к следующему: фамилия художника, наличие экспертизы, цена. Всего три пункта — и никаких долгих разговоров о тонкости колорита, о редкости темы. об уникальности техники, о сочности мазка, об изяществе линии и т д. Фактически посетитель не смотрит картину. Он просто приобретает своеобразную беспроигрышную акцию. То есть антикварный салон стал антикварной биржей. Основное количество предметов приобретается не из любви к искусству и не для себя, а для дальнейшей перепродажи. В этом и весь секрет кажущегося развития антикварного рынка. На самом же деле, часть представленных вещей уже выставлялись однажды и были проданы, а нынче продаются снова, но уже по иной цене.

Что же еще интересного на салоне кроме ценообразования? Это некоммерческие проекты "Экспо-парка» в его партнеров. Отметим роскошную коллекцию оружия — экспозиция сделана настолько профессионально, грамотно и качественно, что заинтересует человека, которому в голову не приходило обратиться к данной теме. Далее — «Музей неактуального искусства» (живопись и графика 1950—1960-х годов) — самое тихое и прохладное место на салоне. Здесь в тиши и уюте можно ознакомиться с работами, которые через некоторое время займут место в большой экспозиции — превосходный анонс. Коптские ткани — своеобразный анекдот, так как в реальности — это малюсенькие клочки, оформленные в рамы, значительно превосходящие их по размеру. Здесь больше бы подошло название — «собранные по ниточке» или что-то в этом роде. Завершает некоммерческие мероприятия внушительный фотопроект «Прощай, Мадлен!», посвященный интерьеру дома французского декоратора Мадлен Кастен. Искушенному зрителю с трудом верится в некоммерческость проектов: так оружейная выставка создаст моду на подобные вещи, неактуальное (пока) искусство дождется своего покупателя, «Мадлен» — своеобразная реклама нового издания. Относительно коптских «тканей» сложно сказать, может быть, это как раз и реальный некоммерческий проект.

Что ожидает антикварный салон в будущем?

Постепенное увеличение рынка зарубежного искусства. Данный процесс уже начался галеристами, теперь к предложенному продукту должны привыкнуть посетители. Как только привыкнут, начнут покупать. Если рассматривать произведения искусства как акции, то традиционно доверие к зарубежным предприятиям даже больше. То есть у рынка зарубежного искусства хорошее будущее. Однако у данного направления больше риски. Если даже с атрибуцией отечественного искусства существуют серьезные проблемы, то, надо сказать, экспертиза зарубежного искусства еще меньше развита. Но почва готовится, а значит, будут и специалисты.

Антиквариат стоит серьезных денег, значит, должен быть серьезный подход к продажам. Продажа произведения за наличные, когда к картине прилагается только экспертиза, перестает устраивать покупателя. Когда приобретается недвижимость — составляется договор, который проверяют юристы, заверяют нотариусы и т.д. Подобное правовое сопровождение необходимо и антиквариату. Иначе, выйдя из ЦДХ, покупатель не сможет доказать первому же стражу порядка, что эту картину он не украл.

Некоммерческие проекты должны быть и, судя по репутации «Экспо-парка», они будут интересными. Посетитель, который покупает билет, но не покупает антиквариат, все равно таким образом приобщается к культуре и искусству. Если этих проектов не станет, то смысл в билетах на салон пропадает: покупать билет, чтобы войти в магазин, абсурдно.

Рамочная программа должна развиваться и должна состоять из бизнес- и научной части, и развиваться они должны во взаимодействии. Потому что чистые продажи произведений искусства без научной работы невозможны. Есть ряд известных имен, но рынок подобных произведений исчерпаем. И приходит время персонажей, условно говоря, «второго плана» Но это вовсе не значит, что и их произведения второго сорта. Эго значит, что просто еще не пришло время известности этих художников. А как это должно произойти? Посетитель, потенциальный покупатель должен узнавать о таких авторах. Следовательно, нужна хорошая искусствоведческая литература. Значит, галеристы должны быть катализаторами научной работы. Должны спонсировать исследования и издания. И девочка-продавец на стенде должна говорить не только три вышеупомянутых фразы. Посетителю нужно рассказывать, что художник интересен и известен и недавно о нем вышла такая-то литература.

Последний аспект, уже много раз отмеченный, — фальшаки. Они есть на салоне, все знают об их существовании, но не проводится никаких «антиподделочных» мероприятий. Они будут и далее мозолить глаза профессионалам до тех пор, пока не будет создан прецедент, не будет заведено первое уголовное дело и не будет названа первая цепочка галерист-исполнитель. Рынок иных предметов стремится к цивилизованным формам, и антикварный рынок — не исключение. Возможно, с приходом новых отношений галерей станет меньше, так как выгода от продажи подлинников с правовым сопровождением, с затратами на научные исследования — уменьшится. Но потребитель, в конечном счете, останется в выигрыше.

Надежда ТРЕГУБ

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 23 (декабрь 2004), стр.54