Солнечный художник из Сибири

Творчество Андрея Поздеева — одно ид самых ярких и уникальных явлений русского изобразительного искусства XX века. Среди современников живописца трудно найти кого-то еще, чье творчество было бы одновременно таким необыкновенно глубоким, мощным по содержанию, столь разнообразным по жанрам и художественным направлениям.

Художник задумывался над проблемами, казалось бы, далекими от творчества. Что по сути есть жизнь и смерть, движение и покой, бесконечность времени и пространства? Зачем, с какой целью мы однажды являемся в этот мир? Что такое душа и можно ли влиять на нее, делая человека лучше?..

Своим творчеством Андрею Поздееву удалось ответить на большинство вопросов, заданных самому себе. Для этого ему прошлось прожить жизнь, в которой было все — бедность, голод, беспризорничество, одиночество, предательство друзей и даже откровенные гонения художника официальной властью (тогда еще — партийной, советской)... Но, видно, ангел-хранитель заботливо оберегал художника от всякого рода житейских соблазнов, на которые так легко можно разменять свой талант, он же помог Поздееву еще в ранней юности встретиться с людьми, ставшими первыми и практически единственными его наставниками и учителями. Подростком он случайно оказался в тюрьме: не выдержал нагрузок в школе ФЗО (где он, кстати сказать, учился вместе с Виктором Астафьевым) и сбежал к матери в глухую сибирскую деревню. В качестве наказания ему назначили срок. Тамошний начальник тюрьмы, обнаружив стремление парнишки к рисованию, сам покупал ему на городском рынке краски и кисти. Из тюрьмы Андрея Поздеева забрали па фронт. Однако у молодого солдата обнаружили туберкулез, предписали ему срочное лечение и отправили в Минусинск, в благодатнейшее место на юге Красноярского края.

— Как же повезло мне в жизни, — скажет позднее Поздеев о своей удачно несложившейся солдатской карьере. — Мне так и не довелось ни в кого стрелять, не пришлось никого убивать...

В Минусинске он сразу начинает чувствовать себя лучше не только физически, но и душевно. Он пишет маслом пейзажи, портреты, делает замечательные карандашные рисунки. Неброская красота старинного провинциального Минусинска, величие природы Хакасии и Саян, знакомство с новыми людьми — все становится для него источником творческого вдохновения. В Красноярск Андрей Поздеев возвращается уже с непоколебимым намерением учиться живописи. Тогдашний директор Красноярской художественной школы имени Сурикова сибирский художник Андрей Лекаренко (он в свое время учился у Рериха, Фаворского и Кончаловского) сразу же понял, что молодой человек, безусловно, отмечен божьим даром, и посоветовал ему непременно поступать в престижный художественный вуз. Поздеев отправил документы одновременно по трем адресам — в Москве, Ленинграде и Омске, и везде был зачислен безоговорочно. Из трех заманчивых предложений молодой человек выбирает Ленинградскую академию художеств. Однако проучился он там всего лишь четыре месяца. Занятия показались Поздееву невероятно скучными и мало для него нужными: он не понимал, почему несколько лет своей жизни он должен потратить на то, что ему давно известно и совершенно очевидно. Ведь основы академической живописи он «прошел» самостоятельно, а от учебы в вузе ожидал совершенно другого — расширения познаний о мире, возможности заниматься в искусстве не повторением пройденного, а поисками новых решений. К счастью, он быстро понял, что Академия с ее закостенелыми канонами и неизменными педагогическими принципами — совсем не то место, где могли бы приветствовать и поощрять зреющие в его душе творческие стремления. К тому же для здоровья Андрея Поздеева оказался вреден сырой климат Невы, где сразу же обострились старые болезни. Без малейшего сожаления он возвращается в Красноярск и с того времени уже никуда и никогда из него не уезжает. Самое главное, что Поздеев абсолютно уверен в себе и понимает, что сможет стать большим настоящим художником и без академического диплома.

С тех пор для него как бы перестают существовать всякие атрибуты светской жизни — звания, награды, деньги и вещи, карьера, положение в обществе. Поздеев не ударяется в религию, не уходит в монастырь в привычном для нас понимании. В маленькой выделенной ему мастерской он создает свой собственный храм и уходит в свою собственную религию, которая называется «творческим процессом». С тех пор на размеренную жизнь в этом храме (до самой смерти художника в 1998 году) не могло повлиять ничто — ни официальные гонения властей, ни закрытия его выставок, ни интриги недругов. Десятки лет Поздеев живет в потрясающе напряженном ритме: работает по двенадцать часов, не имея понятия, что такое выходные и отпуск. Творчество для него — и образ жизни, и удовольствие, и единственный способ душевной разрядки. Ничто материальное, значимое с нашей обывательской точки зрения его не интересовало. Долгие годы беспросветной нужды научили его обходиться самым малым. Потом все-таки появилась возможность жить побогаче, но Поздеев уже сознательно не захотел что-либо переделывать в своем храме, в своей религии, в своем образе жизни. Все необходимое для работы — его жизненного удовольствия — у него, к счастью, было: просторная светлая мастерская, холсты и подрамники, кисти и краски. И конечно же, ощущение праздника, которое он вдохновенно выплескивал на полотна своих картин.

Ранние работы Андрея Поздеева, написанные в строгих канонах реалистической живописи, — уникальное достояние современного русского искусства. По своему художественному уровню они не уступают лучшим образцам национального классического наследия. Мастерство реалистического изображения действительности Андрей Поздеев доводит до совершенства и одновременно привносит много нового и нетрадиционного в развитие темы сибирского пейзажа. Прежде суровую природу Сибири было принято писать, как правило, в темных тонах и исключительно в сдержанных интонациях. А Поздеев неожиданно для всех наполняет свои работы ярким светом, удивительно радостными цветовыми решениями. Тогда, в начале 1960-х годов, все это было необыкновенно ново, неожиданно, смело. Виртуозная техника рисунка в сочетании со смелыми экспериментами с цветом придала сибирскому пейзажу совершенно иное содержание. Неслучайно именно в этот период начинается расцвет творчества целого ряда красноярских художников — Геннадия Горенского, Юрия Худоногова, Владимира Капелько. Они вместе выезжали на этюды, часто писали с одной и той же натуры, но никто ни у кого никогда ничего «не списывал», никто никому не подражал. Каждый шел своей дорогой, каждый состоялся как большой мастер, но опосредованное влияние Андрея Поздеева на творчество красноярских художников, безусловно, огромно.

Все больше увлекаясь экспериментами с цветом и формой, Поздеев всяческими путями стал обходить строгие рамки традиционной живописи. Все дальше и дальше он удалялся от «социалистического реализма» и не заметил, как в его жизни возникло много проблем.

Будучи членом Союза художников, он состоял в штате Красноярского художественного фонда и получал оттуда регулярные заказы — писал портреты партийных и хозяйственных руководителей, работал над сюжетными картинами, воспевавшими счастливую жизнь и вдохновенный труд земляков на ударных стройках Сибири. Над такими заказами Поздеев работал с такой же самоотдачей, так же честно, как и над любой своей работой; для него вообще не существовало такого понятия — «писать заказуху», хотя именно «на ней» многие художники из его ближайшего окружения получили и социальный статус, и материальное благополучие. Но заказчики все чаще и чаще отказывались от работ Андрея Поздеева, без объяснения причин.

Потом члены худсовета стали критиковать творчество художника, уже был поставлен вопрос об исключении его из Союза художников. Лишиться крыши Союза в то время в прямом смысле слова означало остаться на улице — без жилья, без мастерской, без зарплаты (пусть позорно мизерной, едва хватавшей на кисти и краски, но все же стабильного и постоянного заработка). Скандал в Союзе художников Поздеев пережил трудно: долго и тяжело болел, лежал в больнице, но своим принципам не изменил. Именно тогда, в 1960-е годы, когда художник окончательно порвал с условностями реалистического искусства (и с условностями общественного мнения тоже) и сделал решительный шаг в сторону авангарда, в его жизни начался, пожалуй, самый интересный и плодотворный период. К приемам авангардного искусства он обращается не ради моды, экстравагантности или собственного самовыражения. Просто в рамках этого направления он увидел новые возможности для изучения мира. Он продолжает работать в своих излюбленных жанрах — портрете, натюрморте, пейзаже, по-прежнему пишет любимые уголки родного Красноярска, но именно в это время Поздеев как никогда много работает над произведениями философского содержания. И в этом все очевиднее проявляется уникальность его таланта, совершенно особый круг его интересов.

Тот, кто интересуется творчеством Андрея Поздеева, хорошо знает эти работы по выставкам и публикациям в различных изданиях. «Жизнь человека», «Голгофа», «Адам и Ева», «Сотворение мира», «Храм», «Корабли и раковины» и, наконец, монументальное полотно «Чаша». Картины-притчи и картины-исповеди, перерастающие в картины-обобщения, и даже в целые философские циклы, поражают лаконизмом и простотой художественного языка.

О самовыражении художника можно судить по портретам, написанным Андреем Поздеевым. Будь то ранние, подробно выписанные реалистические работы, или, наоборот, авангардные произведения, в которых рукой мастера выполнено всего несколько выразительных штрихов, — все они психологически необычайно точны и интересны. Узнавая на этих работах известных людей Красноярска, можно представить себе то общество, которое годами, десятилетиями роем крутилось вокруг опального художника. Быть принятым художником, побывать в его мастерской — об этом мечтал каждый интеллигент. Дело дошло до того, что сюда стали стремиться и представители власти. Но это делало честь уже не Поздееву, а представителям власти. Однако с теми, кто относился к процессу творчества неуважительно, художник, надо сказать, не церемонился, невзирая при этом пи на чины, ни на должности. Сам же он к общению ни с кем никогда не рвался, а подчас — если это мешало делу — сознательно уходил от всяких контактов. Его стихией было одиночество. Он стремился к уединению любыми путями, дорожил каждой свободной минутой, посвящая все время только творчеству и работе. Он легко мог обходиться без людей.

Некоторые поклонники его творчества «попали» на холсты великого мастера. Поэтесса Аида Федорова, писатель Александр Астраханцев, актриса Людмила Михненкова, театральные семьи Фатеевых и Бусаренко, ведущие актрисы некогда легендарного Красноярского ТЮЗа, литературовед Курбатов, типичные представители советской интеллигенции «Попов, Царев и Русаков». Имена этих и еще очень многих «театральных» и «литературных» людей теперь всегда будут упоминаться рядом с именем Андрея Поздеева — он написал с них потрясающие портреты.

Но, пожалуй, самый точный портрет Андрей Поздеев написал с себя. При этом он использовал только два цвета: белый и черный. На белом фоне — черная часть автопортрета, на черном фоне — белая. Поздеев знал все о несовершенстве человека и темных сторонах его души. Он жил без иллюзий, но это ничуть не мешало ему любить людей со всеми их недостатками, любить жизнь такой, какой она есть на самом деле. А свою мечту о вселенской гармонии он сполна раскрыл на своих холстах. Ежедневно и ежечасно он создавал яркий, праздничный и радостный мир, который вряд ли возникнет в реальной действительности, но который каждый может создать у себя в душе.

Ирина ОБРАЗЦОВА

Иллюстрации предоставлены автором.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 21 (октябрь 2004), стр.118