Тайна «Олимпийского» сервиза

Продукция Севрской мануфактуры отличалась от изделий других европейских фарфоровых производств не только качеством, но и своим совершенным дизайном. Стиль, созданный художниками, диктовал моду в украшении фарфора второй половины XVIII — первой половины XIX столетия.

Каждый парадный сервиз, который рождался на этой мануфактуре, становился примером для подражаний и заимствований. Однако далеко не у каждого произведения были столь романтический сюжет и столь любопытная история, как у «Олимпийского» сервиза, одного из самых красивых за многие века существования фарфора. Он был создан в начале XIX века — в разгар наполеоновских войн, и в определенной степени стал порождением тех политических событий.

Создав французскую империю, Наполеон I Бонапарт решил укрепить свою власть над покоренной Европой, посчитав, что самый лучший для этого мирный способ — заключать «дипломатические» браки. Таким образом, детям скромного корсиканского нотариуса открывались двери в европейскую аристократическую элиту, а правителей соседних государств связывали семейные, значит, — дружественные узы с новоявленным повелителем мира. Для большинства своих братьев и сестер Наполеон подбирает удачные партии, сам же подумывает о разводе с Жозефиной Богарне и женитьбе на одной из европейских принцесс. На определенном этапе его матримониальные планы были связаны с младшим братом — Жеромом. В супруги ему он выбрал немецкую принцессу Екатерину Вюртембергскую. Сватовство увенчалось успехом, и 23 августа 1807 года в Люксембургском дворце в Париже пышно отпраздновали бракосочетание императорского брата и представительницы одного из самых знатных родов Европы. В числе свадебных подарков, выставленных после торжества на всеобщее обозрение, более всего поразил великолепный десертный сервиз, украшенный изображениями персонажей античной мифологии, из-за чего он и был назван «Олимпийским». Разумеется, событие, в связи с чем он был создан, обусловило и особенности дизайна, и смысловую нагрузку.

К исполнению императорского заказа были привлечены лучшие силы Севрской мануфактуры. Заводом в тот период руководил выдающийся французский ученый-химик Александр Броньяр. Предприятие было обязано ему значительным улучшением рецептуры и, следовательно, — окончательным переходом на изготовление твердого, «настоящего» фарфора (изначально большинство французских заводов, и Севр в том числе, выпускали мягкий фарфор), а также новыми технологиями и разработками.

Разработать проект сервиза, его идею и дизайн А. Броньяр поручил сыну — Теодору. Теодор Броньяр был  архитектором известным, но не слишком удачливым, занимался преимущественно реконструкцией и модернизацией зданий, выстроенных в XVII—XVIII веках. Один из его самостоятельных проектов — театр в г. Бурсе — был полностью разрушен во время Второй мировой войны, другой — комплекс знаменитого парижского кладбища Пер-Лашез — сохранился до нашего времени. «Олимпийский» сервиз стал тем шедевром, в котором мастер проявил свои знания и талант в полной мере. Т.Броньяр оказался прекрасным дизайнером, к тому же образованным и начитанным человеком, свободно ориентировался в греко-римской мифологии, мог отобрать именно те сюжеты, которые подходили к изначально заданной свадебной тематике. Он разработал не только изобразительную схему, но и состав и формы корпусных предметов, скульптурный декор.

По своему назначению «Олимпийский» сервиз относится к десертным. Сложившаяся в XVIII веке традиция предусматривала, что именно этот вид фарфоровых ансамблей мог быть украшен с особой роскошью. Если мануфактуре заказывали сервиз для подарка высокопоставленному лицу, например правителю дружественной державы, это был, как правило, десертный сервиз. По количеству предметов «Олимпийский» сервиз невелик, всего их — 166, включая настольное украшение в виде скульптурной композиции «Бахус и Церера в колеснице, запряженной быками», две колонны, увенчанные фигурами Аполлона и Дианы, две вазы для фруктов «Три грации», а также две вазы-ритона, создававшиеся отдельно от самого сервиза. Кроме того, к украшению относятся: 31 вазочка «на один цветок» и чайный сервиз-кабаре на 12 персон, сервировавшийся на отдельном столике. Основу же сервиза составляют чаши для фруктов и сладостей различных размеров и форм, коллпотьеры, бутылочные и рюмочные передачи, четыре эффектные мороженицы, вазы-геридоны, сахарницы и корзины для жасмина и, разумеется, 69 великолепных десертных тарелок.

Роспись большей части тарелок сервиза выполнили выдающиеся севрские художники-керамисты, такие, как М.В.Жакото (M.V.Jaquotot), Ж.Жорже (только он расписал 40 предметов, все остальные — 29); живописные работы проводили также Адам (Adam), Перрено (Perrenot), Э.-Ш.Ле Ге (E.Ch. Le Guay), мадам (мадемуазель ?) Тибо (Thibault), Рено (Renaud). Над бортами тарелок и декором корпусных предметов трудились орнаменталисты и золотильщики П.Л.Мико (P.L. Micaud), Ш.-М.П. Буатель (СИ.-М-Р. Boitel), Д. Леве (D.Leve), Ш.Констан (Ch. Constans). В качестве модельмейстера скульптурных ваз «Три грации» выступил выдающийся французский скульптор Д. Шоде.

«Олимпийский» сервиз — исключительно яркий памятник стиля ампир с его тяготением к античным мотивам, касающимся в данном случае как формы, так и содержания. Его корпусные предметы своими весьма сдержанными очертаниями вызывают прямые классические реминисценции. Небольшие бутылочные передачи представляют собой бочкообразные кратеры с декоративными нефункциональными ручками. Низкие компотьеры и сахарницы варьирупот форму античного килика. Цилиндрические вазы для жасмина с сильно отогнутым верхним краем, где большая часть корпуса — ажурная трельяжная решетка, имеют прямое сходство с плетеной корзиной. Образцом для высоких морожениц послужил античный треножник-жертвенник. Скульптурный декор, украшающий корпусные предметы, весьма скромен — полуфигуры сфинксов (ножки больших чаш), дельфины — ножки компотьеров и сахарниц, головы овнов — ручки бутылочных и рюмочных передач.

Любопытна и цветовая гамма сервиза. Основной тон — серовато-голубой, удачно символизирующий небо с легким флером облаков, — заключен в элегантную раму темно-терракотовых бортов. Борга украшает виртуозно выполненная золоченая гирлянда с гризайлевыми розетками зеленовато-серого оттенка. Миниатюрным шедевром можно назвать украшение марли тарелок — плотно сплетенную розовую гирлянду в коричневых тонах с легкими золотыми оживками.

Если в росписи тарелок небесный фон обыгран божественной тематикой, то на корпусных предметах он выглядит так же естественно. На бутылочных передачах «цветут» растения и травы, над которыми «порхают» насекомые. На корзинах для жасмина и крупных чашах «летают» птицы, на сахарницах и чашах меньшего размера изображены бабочки. Эти рисунки вы глядят абсолютно натуралистичными, почти как обманка, поскольку заимствованы из естественно-научных книг: птицы и бабочки — из атласов Ж.Бюффона, растения и цветы — из изданий по ботанике.

Роспись морожениц не связана со свадебной тематикой сервиза, однако и она выдержана в аллегорическом ключе. Каждый из сосудов имеет четыре стороны, на каждом помещены по четыре сюжета, связанных единым циклом: «Четыре времени года», «Четыре времени суток», «Четыре стихии» и — несколько особняком — «Война и Мир», порицающие кровопролитие и прославляющие мирное существование.

Каждая группа предметов, входящих в сервиз, по-своему интересна, но все-таки десертные тарелки — а это чуть меньше половины комплекта, — несомненно, наиболее важная его часть. Образцами для их росписи стали работы великих мастеров: Рафаэля, Ж.-Л.Давида, Ж.-О.Д. Энгра, Жиродо, Лагрене, Прюдона, Джулио Романо, а также помпеянские фрески. Впрочем, следует отметить, что в большинстве случаев узнаваемые сюжеты значительно трансформированы и не являются результатом слепого копирования оригинала. В то же время некоторые сюжеты — плод индивидуального творчества живописцев Севрской мануфактуры, что особо отмечено в авторских подписях на предметах. Так, например, если на тарелке «Тетис просит Юпитера даровать временную победу троянцам» ее автор Адам ставит пометку «Адам писал» (сюжет подсказала картина Ж.-О.Д.Энгра «Зевс и Тетис»), то сюжет «Покинутая Психея» он подписывает иначе: «Адам сочинял и писал».

То, что мастерам позволили воплотить в жизнь собственные композиции, было большой редкостью, тем более что речь шла о столь ответственном заказе.

Взгляд невнимательный или беглый заметит в «Олимпийском» сервизе лишь буйство эротики: пожалуй, ни в одном фарфоровом комплексе не встречается такого обилия обнаженной натуры. Создается впечатление, что Т.Броньяр включил в сервиз полный пантеон греко-римской мифологии.

Но на самом деле комплекс являет собой редчайшую визуальную и сюжетную обманку; при пристальном знакомстве с памятником обнаруживается,

что первое впечатление отнюдь не соответствуе действительности.

Как уже упоминалось, сервиз был выполнен к свадебному торжеству, и каждая тарелка подчеркивает заданную тему. Трудно найти другое произведение, в котором на основе мифологических сюжетов было бы создано столь поучительное повествование, которое должно было скрепить будущий брак и сделать его счастливым, если, разумеется, его обладательница сумеет это поучение прочитать. На самом деле подбор богов и героев достаточно ограничен. Здесь нет изображения хтонических, «агрессивных» богов — Нептуна-Посейдона, Плутона-Аида, Марса-Ареса. Кровопролитной войне, миру мертвых, непредсказуемой и коварной стихии не место на свадебном торжестве. Здесь нег ни одного сюжета, где главными героинями были бы богини-девственницы — Минерва-Афина и Диана-Артемида. Каждая из них появляется на рисунках однажды, и то лишь как вспомогательный персонаж («Геркулес, вскармливаемый Юноной» и «Аполлон и Диана, мстя за обиду Латоны, убивают детей Ниобы»).

Все тарелки можно достаточно четко разделить на шесгь основных групп: «Юпитер и Юнона»(7), «Венера и Амур»(9), «Аполлон и музы»(11), «Амур и Психея» (8), «Подвиги Геркулеса»(8) и самая большая, которую можно было бы назвать «Образы любви» (26), посвященная любовным коллизиям богов и героев. Таким образом, Венера и Амур соединяют жениха и невесту любовным чувством, а Юпитер и Юнона — узами брака. Аполлон и музы славят достоинства жениха и красоту невесты. Следует отметить, что одна из муз — Эрато, покровительница любовной лирики, изображена на сервизе дважды. Помимо указанной группы ей отдана одна из красивейших композиций — «Эрато пишет вдохновенные стихи Амуру».

Юная Психея — воплощение человеческой души, сотканной из противоречий. Она по-детски тщеславна и наивна, доверчива и опрометчива, мнительна и способна на необдуманные поступки. Но она становится бесстрашной и упорной, если необходимо спасти свою любовь, даже спустившись ради этого в царство мертвых.

Удивителен подбор сюжетов, посвященный Геркулесу. Здесь нет ни Немейского льва, ни Лернейской гидры, ни Стимфалийских птиц. Сервиз достаточно полно представляет семейные отношения героя («Геркулес и Мегара», «Геркулес и Иола», «Похищение Деяниры»). Он устраивает счастье своих друзей: спасает из горящей Трои невесту Ахиллеса Гесиону; возвращает из царства Аида благородную Алкесту, пожертвовавшую собой ради того, чтобы жил ее супруг. Из двенадцати общеизвестных подвигов на тарелках «Олимпийского» сервиза воспроизведен лишь один («Геркулес убивает амазонку Эврибию») — похищение пояса Ипполиты, царицы амазонок. Этот выбор не случаен — Венера (Афродита) отдала свой пояс, дарующий женщине вечную привлекательность в глазах мужчин, на сохранение повелительнице воинственных дев, чтобы никто из женщин не смог его получить. Основным акцентом темы становится тарелка «Геркулес, побежденный Амуром» — могучий брутальный герой склоняется перед божком-ребенком. Эта композиция говорит о том, что любовь покоряет всех, она сильнее любой силы.

С последней же тематической группой в бравурном прославлении любви и брака появляются отчетливые ноты назидательности. Чувства подвергаются анализу, и перед зрителем проходит целая галерея образов-напоминаний и образов-предостережений. Любовь может быть романтичной пасторалью («Дафнис и Хлоя»), но она может стать и разрушительной силой, повергающей в небытие целые народы («Парис и Елена»). Нет ничего прекраснее и выше, чем материнство («Исида, кормящая Горда), однако материнская гордыня может иметь самые трагические последствия («Аполлон и Диана убивают детей Ниобы»), Ревность недопустима, она превращает человека в чудовище («Медея, покинутая Ясоном, убивает своих детей»), а чувство требует доверия и взаимного уважения («Кефал и Прокрида»). Любовь не терпит принуждения («Прощание Энея и Дидоны»). Даже боги не в силах ее избежать, но божественный статус — не гарантия взаимности и счастья («Пан преследует нимфу Сирингу», «Аполлон и Дафна»). Любовь зовет к подвигам («Персей и Андромеда»), но опрометчивый поступок может разрушить все («Орфей и Эвридикда).

Таким образом, «Олимпийский» сервиз представляет собой настоящий «сервиз невесты». Это не только роскошное пожелание любви и счастливой семейной жизни, но и своего рода комплекс советов, поданных в изысканной аллегорической форме. Он призывает молодую супругу любить своего мужа и доверять ему, быть верной женой и заботливой матерью, избегать ревности и не быть излишне надменной и гордой. Если она учтет все это, ее счастье будет беспредельным, а семья будет процветать под благосклонными взорами богов.

По самому своему типу «Олимпийский» сервиз вряд ли предназначался для использования. Это станковое произведение, требовавшее прочтения, внимательного рассмотрения. «Станковизм» подчеркнут, помимо прочего, тем, что каждая тарелка снабжена на обороте подробной легендой, чтобы не допустить каких-либо разночтений. Это не просто перечисление персонажей, а четкое обозначение изображенной ситуации: «Лев несет Юнону на свадьбу с Юпитером», «Амур обнаруживает бесценность Психеи», «Венера сопровождает на Олимп Амура и Гармонию», «Венера и Амур в бассейне после суда Париса» и т.д. Авторы, несомненно, рассматривали сервиз как свадебный дар, который должен был стать семейной реликвией и передаваться по наследству. Его уделом было — храниться в шкафу-горке и быть предметом любования. Несмотря на то, что в XIX веке фарфор стал доступен самым различным слоям населения, к нему по-прежнему относились как к семейной ценности. Вот и творение Севрской мануфактуры должно было стать реликвией в семье Жерома и Екатерины. Он вошел бы в приданое старшей дочери, которая родилась бы в этом роду, затем в приданое старшей внучки и т.д. Однако «Олимпийскому» сервизу была суждена совсем иная судьба.

Гордость французского искусства, сервиз этот оставался во Франции, в семье Бонапарт, недолго. Бракосочетание состоялось 23 августа 1807 года, а в начале сентября Александр Броньяр получил строгий приказ императора спешно упаковать сервиз и отправить в опаснейшее путешествие. По случаю заключения Тильзитского мира император Наполеон решил сделать императору Александру 1 поистине королевский подарок. Вместе с «Олимпийским» в путь отправлялись «Египетский» сервиз, «Ботанический» сервиз-кабаре и крупная партия изделий лучших парижских фарфоровых заводов — Даготи, Стон-Кокерель и Ле Гро, Наста и других. Во второй половине сентября 1807 года фуры с хрупким драгоценным грузом пересекли всю Европу, чтобы остаться в далекой России навсегда.

Большую ценность подарку придавало то, что «Олимпийский» сервиз — один из немногих шедевров Севра, с которого не сделали ни одной копии, как того требовали традиции мануфактуры. Во Франции осталось лишь три тарелки — «Меркурий сопровождает Психею в царство мертвых», «Геркулес и Иола» и «Аполлон и Дафна». К торжественному событию они еще не были закончены, и сервиз был подарен без них.

Такой поступок императора Франции выглядит довольно странным. Дарение «Египетского» сервиза легко объяснить желанием Наполеона подчеркнуть свое величие полководца, в экстремальных условиях завоевавшего Египет с исключительной по значимости историей и культурой. Фарфор частных мануфактур, вероятно, должен был польстить изысканному вкусу будущего обладателя и одновременно показать тот высочайший уровень, которого достигло французское производство. Но для того, чтобы «Олимпийский» сервиз, выполненный к конкретному событию, изъять из числа свадебных подарков членов своей семьи, нужно было иметь достаточно веские основания. Мы, скорее всего, никогда не узнаем, что толкнуло Наполеона на такой шаг, однако это можно предположить. Известно, что вскоре после заключения Тильзитского мира великий завоеватель начал свое собственное свадебное ходатайство. Желая приобрести в лице российского императора друга и союзника, Наполеон попросил руки младшей сестры Александра 1, великой княжны Екатерины Павловны, и не ждал отказа. Возможно, «Олимпийский» сервиз должен был стать своего рода вестником будущих глобальных планов, а в перспективе все-таки остаться национальным достоянием Франции. Однако сватовство в категорической форме было отклонено.

Что касается подарка, то русская сторона приняла его с достоинством, но с подозрением. Император Александр I, приученный своей великой бабкой не доверять никому и ничему, получив исключительный для дипломатических отношений между Россией и Францией дар (первый и последний за время контактов двух стран), не удержался oт язвительного комментария. Будучи человеком высокообразованным, он весьма уместно процитировал Гомера: «Timeo Danaos et dona ferentes» — «Боюсь данайцев, дары приносящих». И оказался пророком.

Наполеоновский дар в течение 25 лет находился в Санкт-Петербурге, в Сервизной кладовой Зимнего дворца. В 1832 году, по указанию императора Николая I, его отправили в Москву. До 1881 года он хранился в Большом Кремлевском дворце, затем был передан в Оружейную палату Московского Кремля. В 1920—1930-х годах, в связи с формированием Музея керамики в усадьбе «Кусково», туда, к сожалению, передали значительную часть кремлевского собрания фарфора. Оружейную палату покинул «Египетский» сервиз, из «Олимпийского» были изъяты уже упомянутые предметы настольного украшения. Но, тем не менее, даже неполный, он по-прежнему остается украшением экспозиции музея.

Ирина ГОРБАТОВА

Иллюстрации предоставлены автором, фото Игоря Нарижного.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 21 (октябрь 2004), стр.4