Киддушные стаканы

В последние десятилетия во всем мире стабильно растет интерес антикваров и коллекционеров к иудаике, главным образом — к памятникам традиционного декоративно-прикладного искусства евреев, исповедующих иудаизм.

Чаще всего покупателям предлагают созданные на территории Российской империи в XIX — начале XX века серебряные парные субботние подсвечники, ханукальные лампы, всевозможные ароматники, указки и так называемые «киддушные стаканы» или, в зависимости от формы, размеров, декора, — «киддушные бокалы». Эти же изделия, иногда более ранних эпох и в основном западноевропейского производства, предъявляются и покупаются на аукционах Сотби и Кристи. Как правило, цена таких объектов довольно высока, что объясняется не столько художественными достоинствами изделий, сколько их необычностью и редкостью.

Искусство евреев, теснейшим образом связанное с религией и культовой обрядовостью повседневной жизни, до относительно недавнего времени не было оценено в должной мере. Даже сами носители традиции не сознавали культурологической и исторической важности своего искусства, его роли в системе общечеловеческих ценностей.

Первые попытки изучения памятников иудаики относятся только ко второй половине XIX века, когда на двух больших международных выставках — в Париже (в 1878 году) и в Лондоне (в 1879 году) — были показаны так называемые «еврейские древности». Пробудившийся интерес стал выражаться в том, что во многих местах компактного проживания в Европе еврейские общины начали собирать предметы, связанные как с синагогальной, так и с домашней жизнью их членов. Такие памятники вошли в коллекции некоторых музеев, например, Британского Музея, а также в Национального музея в Праге, где еврейское гетто, существовавшее с XI—XII веков, было значительным и играло важную роль в жизни города.

На переломе XIX и XX веков в Польше, где евреи составляли значительный процент населения, появились крупные частные коллекции, которые со временем легли в основу собраний иудаики в Музее Великопольском в Познани, Национальном музее в Кракове, Люблинском музее и Национальном музее в Варшаве, а также в Музее промышленности во Львове.

В России до 1917 года иудаика была представлена в музеях лишь отдельными, как правило, случайными предметами. Ситуация резко изменилась после Октябрьской революции. Политика власти в области культуры и искусства имела ярко выраженную антирелигиозную направленность. Закрывались не только храмы и монастыри, но и синагоги. Их имущество, в первую очередь культовые изделия из драгоценных металлов, национализировалось, а затем частично передавалось музеям. Учитывая, что в СССР именно на Украине проживала значительная часть еврейского населения страны, нельзя считать случайностью, что в Киеве в Музее исторических драгоценностей (филиал Национального музея истории Украины) оказалась богатейшая коллекция синагогального и домашнего (шатлового) серебра. По рассказам музейных сотрудников, перед Великой Отечественной войной это собрание было отправлено в Москву, в Гохран, где в нераспакованных ящиках пролежало 20 лет, а затем было возвращено в Киев в 1961 году. Благодаря этому уникальная коллекция сохранилась, а не погибла в годы фашистской оккупации. Сегодня в России наиболее значительные собрания иудаики есть в Музее этнографии (Санкт-Петербург) и Государственном Историческом  музее (Москва).

До рассмотрения отдельных категорий памятников иудаики необходимо предварительно остановиться на общих для всего еврейского искусства особенностях. Лишенные собственной государственности, в силу исторической ситуации разбросанные по разным странам, стоявшие перед угрозой ассимиляции и потери национального самосознания, евреи были вынуждены жить в мире, где главенствовал опирающийся на библейскую традицию и Талмуд (записанные устные поучения раввинов с III в. до н.э. до VI в. н.э.) ритуал, который ограничивал все стороны личной и общественной жизни строгими правилами и предписаниями.

Соблюдение ритуалов, запретов, предписанных форм повеления — основной признак веры наравне с молитвой, чтением святых текстов и совершением добрых, угодных Богу дел. Отступление от ритуала рассматривалось как отступление от Бога. Все главные этапы жизни (рождение, обрезание, конфирмация — вступление в возраст общинной и богослужебной зрелости, свадьба, смерть и погребение) сопровождались специально предназначенными для этого предметами, форма и декор которых были определены в глубокой древности. Впрочем, способы их украшения иногда менялись, но только в деталях. Это происходило под воздействием искусства стран проживания.

Представленные в этой работе киддушные стаканы (или бокалы) использовались в одном из важнейших обрядов, который мог совершаться в доме правоверного иудея или в синагоге в большой праздник.

К наиболее почитаемым событиям еврейского ритуального года относятся те праздники, которые связаны с библейскими заповедями, и главный из них — День отдохновения — Шабат-Суббота — Седьмой день после шести дней Творения, когда были созданы весь мир и человек. Празднование Субботы начинается с вечера пятницы и продолжается весь следующий день. Сначала зажигают субботние светильники, имеющие особую форму и декор. Затем произносят киддуш (с древнееврейского — освящение) — происходит обряд, посредством которого призывается благословение Божие на людей. Дома киддуш произносят перед субботней трапезой, в синагоге — после молитвы. При этом благословляются сосуды с вином и специальный плетеный субботний хлеб — хала. Традиционно считалось большой заслугой иметь вино для киддуша, ради его приобретения люди часто расставались с самым ценным имуществом. Нередко на стаканчике для ритуального вина делали подчеркивавшую значение киддуша резную надпись, которая в переводе звучала так: «Помни День Субботы и держи его в Святости. Чти его благословением вина».

Ритуал благословения Божия (киддуш) — и часть обряда свадьбы, когда жених и невеста пьют вино из одного бокала более значительных размеров, на невысокой ножке, с чашей в форме вазы. Такой свадебный бокал украшали теми же изображениями, что и стаканчики, только более нарядными, сложными, технически более совершенными.

Киддушные стаканчики делали, как правило, из серебра, в отдельных редких случаях — из стекла или фарфора. Самые ранние из сохранившихся экземпляров относятся к XVII веку. В середине XVIII века наиболее выразительные киддушные стаканы изготавливали мастера признанных центров художественного среброделия — немецких городов Аугсбург и Нюрнберг. По сути, созданные здесь ритуальные предметы — это обычные, чрезвычайно распространенные в западноевропейском ювелирном искусстве бокалы с восьмилопастной граненой чашечкой, украшенной резным или чеканным орнаментом пальметты, раковины или стилизованного нобега-завитка (илл. 2—3). В стояке чаще всего оказывалась миниатюрная балясина, поддон имел вид опрокинутой конусообразной чаши с широким выступающим бортом, декорированным рельефным орнаментом, сочетающим элементы позднего барокко и рококо. Основание могло быть круглым или, повторяя форму чашечки, граненым. Особенностью, указывающей на принадлежность таких сосудов к категории киддушных бокалов, являлась надпись на иврите.

С первой трети XIX века на территории Центральной и Восточной Европы получает распространение киддушный стакан, тулово которого почти приближено к цилиндру, а венчик слегка отогнут. Иногда гладкое серебряное тулово сплошь покрывали пространной резной надписью на иврите, которая помимо смыслового ритуального значения выполняла своеобразную функцию украшения (илл. 4), так же, как древнерусское орнаментальное письмо «вязь» в серебряном деле России XVI—XVII веков. Как и многое другое в традиционном еврейском искусстве, декор определялся и ограничивался религиозными догмами. Например, было строго запрещено изображать людей и животных (кроме упоминающихся в Священных текстах, а поэтому разрешенных). На киддушных стаканах первой половины XIX века можно встретить резные (реже чеканные) изображения-символы, которые широко использовались при создании и других драгоценных памятников иудаики — подсвечников, ханукальных ламп, щитов на Тору (пять первых книг Ветхого Завета) и т.д. Это, в первую очередь, композиции, включающие дерево, побег с листьями или цветок, вырастающий из вазы (часто очень стилизованной). Все перечисленные изображения — варианты «Древа жизни», символизирующего как земное бытие человека, так и жизнь вечную, которую можно обрести, следуя лишь законам Торы. В орнамент могли включаться: виноградная лоза — символ богатства и достатка, «благословение Божие», виноградная гроздь — символ «народа израильского», финиковая пальма — эмблема справедливости, оливковая ветвь — олицетворение мира. Иногда пышные растительные узоры обрамляют выполненную в технике резьбы, гравировки или чеканки центральную композицию, как, например, на киддушном стаканчике, созданном в Польше в 1862 году (илл. 5). Здесь лев (символ царства и власти) и единорог (возвышение человеческой души перед Богом) стоят в геральдической позе, поддерживая фигурный щит, увенчанный короной (символ достоинства и власти). Близкая по сути, но заметно отличающаяся уровнем исполнения и художественным обликом изображений, композиция вырезана на киддушном стаканчике, созданном неизвестным украинским мастером XIX века (илл. 6). Оба описанных памятника имеют резные изречения на иврите.

Некоторые исследователи считают наличие надписи главным обязательным признаком киддушного стакана или бокала. Возможно, это справедливо для памятников XVII — начала XIX века западноевропейского происхождения и связано с еще не устоявшимся, ныне узнаваемым обликом этих предметов. Однако большой сравнительный материал второй половины XIX — начала XX века позволяет утверждать, что в разных странах это правило соблюдалось не всегда. До конца XVIII — начала XIX века еврейские мастера невольно нарушали правила клеймения драгоценных изделий, то есть на серебряных предметах отсутствовали клейма. Это связано с тем, что развитию иудаики в области ювелирного искусства на протяжении многих столетий мешали существовавшие в Европе ограничения профессиональной деятельности евреев. Например, со времен первых крестовых походов (в Польше — с XVI века) им не разрешалось объединяться в цехи по этническому признаку, в христианские городские цехи их тоже не принимали. Следовательно, не было цеховых старост и альдерманов, которые контролировали бы качество металла, технический и художественный уровень изделий, соблюдение государственных законов в области клеймения.

Тем не менее существовавшее в узких замкнутых рамках общины художественное ремесло, превратившееся в декоративно-прикладное искусство, развивалось, обогащалось новым опытом и находками в области формы и орнаментики. Так, в Польше, предположительно в Варшаве, в первой трети XIX века появилось несколько мастеров (Maier, Abrahm, Abram, монограммист A.G.), которые из серебра 12-лотовой пробы изготавливали киддушные бокалы оригинального облика. Чаши у них были яйцеобразной формы, необычные ножки-подставки — либо в виде побега с крупными листьями в верхней и нижней частях (илл. 7), либо в виде листа — в верхней части и звериной лапы — в нижней (илл. 8). Декор чаши тоже отличался своеобразием: в качестве украшения применялся геометрический орнамент ромбов в сочетании гладких и сплошь гравированных поверхностей (илл. 7—8). Иногда чаша была гладкой в верхней части и украшенной орнаментом крупных гравированных, схематически выполненных листьев — в нижней (илл. 9). Несмотря на нетрадиционность облика и отсутствие надписей, исследователи относят этот тип питьевой посуды к ритуальным киддушным сосудам.

С середины XIX века положение евреев-ювелиров в Российской империи изменилось: они стали руководить более солидными, чем раньше, мастерскими в Москве, Киеве, Варшаве, Вильнюсе, других центрах их традиционною проживания. Все изготовленные изделия проходили через окружные пробирные управления и получали клейма, которые впоследствии позволяли установить время, место их создания, а иногда и изготовителя. Это положительным образом сказалось на количестве и качестве производившейся продукции, в том числе и для обрядовых целей.

Приблизительно в это же время на территории Российской империи был создан оригинальный тип киддушного стаканчика, который легко определяется и выделяется среди питьевых сосудов массового производства. Главная особенность, объединяющая этот вид ритуальной питьевой посуды второй половины XIX века, заключается в единственном излюбленном сюжете, изображенном на гладких стенках: это резные архитектурные композиции, которые могут рассматриваться как Дворец царя Давида, или условный вид Иерусалима, или просто изображение синагоги. Иногда изображения детализированы, как, например, на стакане 1858 года неизвестного ярославского мастера «В», где заключенные в круглые рамы изображения синагоги в виде добротного двухэтажного каменного особняка соседствуют с почти узнаваемыми ярославскими постройками, не случайно включены в композицию мост и река (илл. 10). Пространство между рамами заполнено затейливо переплетающимися побегами с пышными, фигурно вырезанными по краю листьями. Ярославское происхождение этого стаканчика объясняется наличием в этом богатом российском городе большой еврейской общины, чьи синагогальные и домашние потребности обслуживали местные ювелиры.

Близкое по композиции резное изображение архитектурного пейзажа с рекой и мостом имеется на киддушном стаканчике одного из выдающихся создателей культовой еврейской утвари — И.Х. Лозинского (илл. 11), у которого в Москве была известная в 1882—1908 годах мастерская серебряных изделий. Изображение, выстроенное но законам перспективы, имеющее глубину и объем, с большим вкусом заключено в округлую «ренессансную» раму. Второе изображение украшено необычной, далекой от схематизма, имеющей несомненный реальный прототип композицией из трех зданий, окруженных каменной стеной с решеткой, огораживающей сад с мощным раскидистым деревом с пышной золоченой кроной (илл. 12). В две другие рамы с большим умением вписаны букеты цветов. Столичный ювелир создал маленький шедевр - киддушный стакан, который использовался в обрядовом обиходе зажиточного еврейского семейства, жившего в большом городе. Характерные черты таких московских и киевских работ — сложное композиционное построение пейзажа, яркая фантазия при изображении растительных мотивов и декоративных дополнений в виде полос и лент, а также использование различных ювелирных техник (резьбы, гравировки, канфарения; илл.1, 13,14, 15).

Подавляющее большинство киддушных стаканов небольшого размера и поднятых на невысокую ножку бокальчиков имеют изображение синагоги совершенно особого типа (илл. 19,25—27). Эти простейшие деревянные постройки, типичные для западных и юго-западных регионов Российской империи (Польши, Прибалтики, Украины, Бессарабии) XVI— XVII веков, представляли собой прямоугольный сруб без внешней отделки, на котором воздвигалась высокая, чаще двускатная, кровля. Иногда можно встретить и другой тип деревянной синагоги, так называемый «усадебный» — массивный сруб, на котором громоздятся один на другом, уменьшаясь в объеме, несколько срубов; все заканчивается двускатной крышей. К главному зданию в обоих случаях примыкает прируб для сеней, над которым помещалось женское отделение синагоги (илл. 20). Именно такие, часто условные, схематичные, но при этом всегда очень выразительные изображения покрывают внешние стенки киддушных стаканов, выполненных ювелирами Киева, Варшавы, Вильнюса, малых городов — «местечек» Польши и Литвы.

Среди ювелиров, создавших большое количество этих памятников, особо выделяются две фигуры. Это уже упомянутый Ирка Хаимович Лозинский, который в последней четверти XIX века работал не только в Москве, по и в Туле, и Израиль Есеевич Заходер, первоначально, в 1851 году, открывший дело в Бердичеве, затем, до 1892 года, имевший мастерскую в Москве, и еще позже — по 1907 год — в Киеве. После кончины ювелира в 1907 году встречаются изделия с клеймом «Наследники И.Е.Заходера», что свидетельствует об успешной деятельности этой мастерской на протяжении длительного периода.

Многие клейма мастеров, создавших более 100 лет назад киддушные бокалы и стаканы, до сих пор не расшифрованы и поэтому требуют серьезной работы исследователей России, Украины, Белоруссии, Прибалтики, Польши. Собрать как можно больше таких памятников, изучить их, ввести в оборот антикварного рынка — дело музейных сотрудников и увлеченных коллекционеров.

Татьяна СИЗОВА

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 31 (октябрь 2005), стр.56