Русские гребни

Памятники культуры Древней Руси дают нам возможность познакомиться со многими видами городского и деревенского ремесла. Среди сорока двух специальностей, известных в крупных городах домонгольской Руси, профессия гребенщика была такой же самостоятельной, как профессии токаря, ткача, сапожника, скорняка, гончара и другие.

Гребни назывались «чесала». Этот термин точно определял назначение предмета. В домашнем производстве, как показывают археологические материалы XII — XIV веков, в Новгороде большими деревянными гребнями чесали шерсть, подготавливая ее к пряже, костяными, роговыми и деревянными расчесывали волосы, использовали их и в чисто гигиенических целях.

На территории большинства славянских городов и городищ археологи, кроме отдельных находок, обнаружили и массовые скопления костяных и роговых гребней, заготовки, а также инструменты для такой работы. Следовательно, существовали мастерские по обработке кости и рога, по производству различных изделий, среди которых особое место занимали гребни. Такие мастерские, как выяснилось, были в Киеве, Смоленске, Москве, Старой Ладоге и ряде других мест.

Для производства гребней нужно было доступное, дешевое сырье — трубчатые кости коров, лошадей, оленей, лосей, а также рога лосей и оленей. В XI — XIII веках использовали и более ценную привозную кость — бивни слона, а также «рыбий зуб», то есть клыки моржа. Первоначально кость обезжиривали кипячением, иногда добавляя щелок. В процессе обработки мастера X — XIII веков неоднократно размягчали кость, затем резали ее на куски и придавали им необходимую форму. Кость и рог пилили вдоль волокон, чтобы пластины не коробились при высыхании, тщательно очищали поверхность от мягких губчатых тканей. Основными орудиями были топор, пила с закругленными зубьями, ножи, сверла, напильники, циркульный резец, который назывался двоезубцем или троезубцем, им наносили узор в виде кружка с точкой посередине — элемент так называемого «глазкового» орнамента. Процесс изготовления заключался в приготовлении заготовки, ее обработке, шлифовке, изготовлении зубчатых пластин, монтаже, обработке собранного гребня, нарезке зубьев, полировке, художественной окраске. Некоторые гребни сохранили следы черной краски и охры.

Гребни делали односторонними и двусторонними (илл. 1—3). Односторонние изготовляли из цельного куска кости с высокой спинкой, которую часто украшали резными силуэтами в виде головок птиц, коней или фигурами медведей, симметрично расположенных друг против друга. Они как бы вырастали из спинки гребня, составляя с ней единое целое. У мастеров было хорошее ощущение пропорций, взаимоотношений частей, завершала дело пластическая разработка поверхности предмета. Гребнями такого типа можно было расчесывать волосы или украшать женские прически.

Односторонние гребенки делали и из несколькиx пластин — это были так называемые наборные гребенки. Складные имели футляр из двух плоских или дугообразных пластин. Все детали скреплялись железными или бронзовыми заклепками. Конструкция гребенки с футляром напоминает современные складные ножи. Наружные стенки односторонних гребенок украшали различными комбинациями геометрического или циркульного глазкового орнамента. Из небольших кружков создавали уравновешенные, ритмичные композиции в виде поясков между горизонтальными линиями, розеток, напоминавших распустившиеся многолепестковые соцветия. Такие орнаменты были особенно характерны для творчества новгородских мастеров. Подобными глазковыми узорами они украшали не только костяные, но и деревянные самшитовые гребни. Их обнаружили на Неревском раскопе Древнего Новгорода. Самшит был привозным материалом, по цвету и структуре напоминающим кость. Мода на гребни из этой древесины пришлась на XIII — первую половину XIV столетия.

Двусторонние гребни были составными и цельными, как правило, трапециевидными, разных пропорций. На одной стороне прорезали частые зубья, на другой — редкие. Центральное поле украшали геометрическим, циркульным (глазковым) узором и элементами изобразительного характера. На одном из новгородских гребней сохранилась редкая композиция из растительного орнамента в виде крупных стилизованных цветов и медальона с выразительной по рисунку головой человека.

Поскольку гребни имели не только практическое, но и ритуальное назначение, следует обратить внимание на особенности их художественного оформления. В X — XI веках декоративное искусство было тесно связано с языческими мировоззрениями и народными обрядами. Многие образы олицетворяли силы природы. Особенно привлекали светила всей космогонической системы. Поэтому как в древности, так и в последующие столетия в творчестве ремесленников разного уровня постоянно встречаются элементы, связанные именно с этой традиционной системой художественных представлений. В простом геометрическом рисунке из ромбов, квадратов, прямоугольников, кружков, штрихов, прямых параллельных или косых линий, в их бесконечных вариантах отражены представления о солнце, луне, земле, небе, о главных силах природы. О семантике этих образов со временем забыли, но сохранились привычные изображения, которые оставались в неприкосновенности до XX века.

В XI — XII веках стали распространяться маленькие гребешки — модели, которые заняли особое место в системе подвесных амулетов — оберегов. Эти миниатюрные предметы украшали силуэтными изображениями коней с подчеркнуто крутой грудью, смотрящих в разные стороны, в средней части гребешка помещали узор из круглых отверстий, сквозь которые над заостренными зубцами проходил свет. Деревенские кузнецы из металла выполняли эти крошечные изделия как нагрудные подвески, которые носили на шнуре. К специальной дужке с колечком прикреплялись все имитации предметов быта — ложечки, миниатюрные ковши и ножи, а также изображения птиц и животных. Такие амулеты изготавливали из сплава серебра с оловом или бронзы. Они отражали веру человека в силы природы. В старину и сам кузнец считался человеком незаурядным, владевшим особыми тайнами, близкими к чародейству. Выкованные и отлитые им изделия часто наделялись магической силой. По поверьям, кузнец мог не только сделать волшебную вещь, но и выковать судьбу человека. Люди верили в способность кузнеца лечить их от всяких болезней, отгонять от них нечистую силу. Кузнец мог победить дракона, сказочного Змея Горыныча. Сам гребень, как известно из русских сказок, зачастую тоже обладал волшебной силой. Если герой бросал его перед Бабой Ягой, тотчас же вырастал густой лес или поднимались неприступные горы.

Такие подвески-гребешки были найдены в курганах Смоленской, Брянской, Московской, Калужской, Тамбовской областей. Предполагается, что сельское население, сохранявшее древние традиции верований, носило их в противовес внедрявшемуся христианству.

О сохранении устойчивых связей с древними корнями культуры говорят медные гребни-«расчески», которые отливали деревенские мастера XIX века в Пинежском уезде Архангельской губернии (илл. 4). Ареал их распространения был значительно шире, они бытовали и в Вологодской губернии, и в Поволжье. Это были односторонние гребни зооморфного типа, в верхней части у них — силуэтное изображение коней, смотрящих в разные стороны. Орнамент на поверхности состоял из сквозных отверстий, гравированных кружков, горизонтальных насечек. В центральной части располагалось кольцо для подвешивания к поясу, по традиции эти гребни были частью преимущественно мужского костюма. В районе Поволжья женщины носили их не только на поясе, но и на груди — как украшение.

Медные гребни, как и в далеком Средневековье, продолжали выполнять функцию амулетов, оберегавших их владельцев от болезней, различных невзгод, неурожая. Гребень привязывали к поясу, который и сам по себе уже был талисманом, защищавшим человека от колдовства, воздействия злых духов.

На гребнях очень часто изображали коня, который всегда считался символом добра, хранителем домашнего очага, главным помощником крестьянина в труде. Поклонение коню как доброму началу имеет многовековую традицию и присуще не только русскому народу. Роль коня в обрядах и поверьях определила его место и в народном творчестве. У медных гребней-«расчесок» XIX века есть древние прототипы и все изображения на их поверхности отражают условную картину мироздания. Так, верхняя часть гребня связана с образами небосвода, а земля и водная стихия обозначены геометрическими знаками и изображениями ящеров (илл. 5).

Композиция со змеем-ящером встречается на медных гребнях начала XIX века. Например, на лицевой стороне одного из них изображены два путто, которые держат медальон с вензелем владельца, а на оборотной — фантастическое земноводное животное — ящер, фигура которого как бы связывается с представлениями о водяной стихии. Культ растительного начала издревле олицетворял именно змей, живущий в воде. Видимо, это были весьма крупные ящерицы, водившиеся когда-то в Восточной Европе. Так, немецкий путешественник XVII века Сигизмунд Герберштейн видел их во время поездки в Московское государство, а по свидетельству другого иноземца того же столетия, Адама Олеария, в Древнем Новгороде существовало святилище водного божества, похожего на крокодила. Архаический сюжет об этом диковинном существе зафиксирован в письменных источниках XI — XVII веков. Поэтому неслучайно образ ящера так отразился в творчестве мастеров декоративно-прикладного искусства на протяжении нескольких столетий.

Аналогичное изображение можно увидеть и на одном из деревянных резных гребней 1820-х годов. Идентичность формы и рельефных изображений на медном и деревянном гребнях позволяют предположить, что мастера использовали одни и те же источники, которые, несомненно, отвечали запросам заказчиков, их эстетическим вкусам. Фантастическое земноводное существо в конечном итоге превратилось в чисто декоративный элемент. Такое же совпадение общих образов наблюдается в резьбе деревянных и костяных гребней, на которых изображены фигуры льва и единорога. Образы этих животных появились в русском прикладном искусстве лишь в XVI столетии и были заимствованы у декора ворот Печатного двора в Москве. Расположение льва и единорога друг против друга указывает на их геральдическое происхождение, смысл которого со временем был утрачен. Их изображали наряду с оленями, растительными побегами, разнообразными картушами, монограммами, надписями. Они стали популярными мотивами в творчестве резчиков, работавших по дереву и кости. Датированных гребней сохранилось очень мало. Один из них, 1789 года, из собрания Государственного Исторического музея, украшен в центральной части рельефными изображениями льва и единорога, на оборотной стороне — двуглавым орлом, по бокам которого расположены фигуры двух гренадеров. На гребне сохранились следы позолоты. Следовательно, он предназначался для какой-то знатной персоны, мог быть памятным подарком.

У мастеров гребенного дела рельефные изображения входили в комплексное, целостное декоративное убранство вместе с сопутствующими надписями. Достаточно популярной в народном искусстве была сакраментальная надпись «кого люблю того дарю». Она встречается и в изделиях русских ткачих и вышивальщиц. Были на гребнях XVIII — начала XIX века и более конкретные надписи, как например, «сия гребенка Прохора Ексимова», «резал сию гребенку 2 марта месяца мастеръ Андрей Федаров», «с любовию дарю сей трудь моего занятия достопочтенному В М» и тому подобные. В декоративные композиции логично вплетались даты, узоры разного типа, изображения полюбившихся фигурок. Эти деревянные гребни внешне похожи на костяные. Сам материал, из которого их делали — самшит, яблоня или груша, — светлый, напоминает слегка тонированную кость. Существует мнение, с которым трудно не согласиться, что изготавливали их городские ремесленники, проживавшие в Москве или в ее окрестностях (илл. 7).

Особняком в ряду этих гребней стоит деревянный двусторонний гребень XVIII века, сохранивший в своем оформлении элементы древних сакральных образов (собрание Государственного Эрмитажа). Форма его — прямоугольная, вытянутая по вертикали. В одну сторону расположены частые, в другую — редкие зубья, между ними — сквозной узор в виде косой сетки, которая как бы объединяет спинки двух зооморфных гребней. Орнаментальная композиция четкая, в ней великолепно очерчены головы коней, смотрящих в разные стороны. Плоская поверхность этого гребня украшена тонкой гравировкой в виде глазкового орнамента. Такие гребни могли предназначаться для мужского обихода, например, для расчесывания бород, а возможно, и для каких-то ритуалов (илл. 6.) Этот тип гребня свидетельствует о глубоких традициях народной культуры, о бережно сохранявшихся отработанных веками приемах художественного мастерства.

Значительное число дошедших до наших дней костяных гребней было выполнено холмогорскими мастерами Архангельской губернии конца XVII — XIX веков. Холмогоры — это старинный центр искусства резьбы по кости. Развитие морских промыслов создавало условия для использования моржовой кости в специализированном ремесле. Кроме того, на территории, что ближе к Северному океану, из слоев вечной мерзлоты добывали мамонтовую кость. Резчики обычно покупали ее на ярмарках, ездили за нею на Печору и в другие отдаленные места Севера. Мастера обрабатывали и скотскую кость, то есть кость домашних животных, именуемую цевкой. Еще один источник сырья образовался благодаря тому, что через Архангельск и Холмогоры в XVI — XVII веках проходили торговые пути между Россией и зарубежными государствами, что позволяло мастерам приобретать и привозную слоновую кость, которая шла в столицу Московского государства. Так косторезы могли получать необходимый для работы материал. Поэтому неудивительно, что в Холмогорах в XVI столетии были мастера-профессионалы, изготавливавшие разнообразные изделия из кости, в том числе и гребни — как гладкие, так и с декоративной резьбой (илл. 8—9).

Известно, что из Холмогор в Великий Устюг — крупный торговый центр в верховьях Северной Двины — в 1633 — 1634 годах отправляли большие и малые гребни из слоновой кости партиями до 215 штук. В 1678 — 1679 годах в другой крупный торговый город — Вятку было отправлено 400 гребней из слоновой кости и цевки. В Холмогоры же из этих городов привозили необходимое для резчиков сырье — говяжью кость. В XVII веке в Холмогорах насчитывалось свыше двадцати гребенщиков. Известны имена некоторых из них — это Денис Зубков, Иван Катеринин, Кирилл Салматов, Евдоким и Прокопий (он же «Семко») Шешенины.

Шешенины были приглашены в столицу и с середины XVII века они уже числились в мастерских Оружейной палаты Московского кремля. В 1660-х годах фигурной резьбой по кости славились Иван и Василий Шешенины. Особенно удачными были их замысловатые композиции из растительных элементов и фигурок птиц и зверей. Кроме холмогорских резчиков в московских мастерских работали местные и приезжие — белорусы, поляки, немцы. Этот коллектив состоял из отборных мастеров- художников, выполнявших заказы для царского двора и священства. Потребность в гребнях была столь велика, что дополнительные заказы на их изготовление посылали в Холмогоры, отдельные экземпляры приобретали в торговых рядах Москвы.

В XVII веке гребни, как и прежде, делали либо гладкими, простыми, либо отделывали богатой резьбой, были «гребни с серебром», гребни прорезные золоченые. Для костяных гребней с художественной отделкой изготавливали специальные футляры, которые тоже богато украшали. Самыми распространенными формами гребня были прямоугольная или квадратная, известны и полукруглые. Спинки часто украшали рельефной или сквозной резьбой. Столичные заказчики XVII века требовали, чтобы в «рези б были у гребней травы и в травах птицы». Уникальна в этом плане работа Ивана Шешенина, хранящаяся в собрании Государственных музеев Московского Кремля (илл. 10). Этот гребень состоит из двух равноценных полукруглых половин, которые при стыковке составляют круг, четкую геометрическую фигуру. В одном из документов 1675 года архива Оружейной палаты записано: «блюдо, а на нем два гребня круглых прорезных делал гребенщик Иван Шешенин, блюдо, на нем прорезных зубьев на обе стороны два гребня, делал он же, Иван...». Сдвоенный гребень сегодня уникален, он поражает чистотой отделки, соразмерностью рабочей части с декоративной отделкой. В полукружие спинки каждой половины гребня вписаны двуглавый орел, а по его бокам, в окружении изящных растительных завитков, — фигуры льва и единорога. Мастер тщательно смоделировал рельефную резьбу, дополнив ее тонкой проработкой штихелем, что позволило разграничить детали, придать ей художественное разнообразие. Общий контур гребня завершен волнистой, пластически мягкой линией, которая как бы повторена в расположении прорезных зубьев гребня. Во всем этом виден высокий профессионализм резчика, его искусное мастерство.

Спинки прямоугольных гребней в XVII веке украшали достаточно разнообразно. В их композиции входили фигуры львов и единорогов, русалок, гиппокампов, полуфигуры воинов и музыкантов, а также маски. В особых случаях вырезали надписи, взятые из текста Священного Писания. Такого рода гребни хранятся в собрании Государственного Эрмитажа и в коллекции Уолтерс галереи в Балтиморе (США). Это характерные образцы резьбы по кости эпохи барокко, четко указывающие на то, что мастера владели смежными видами искусства, умели применять тексты в решении общих композиций.

В силуэте гребней XVII века сохранялась традиционная схема древнерусского гребня с его симметрией, уравновешенностью в распределении декоративной резьбы. Новшеством начала XVIII столетия стало использование общеевропейских мотивов, чему в значительной мере способствовало издание в 1705 году сборника «Символы и Емблемата» на нескольких языках, в том числе и на русском. Резчики по кости, как и другие мастера декоративно-прикладного искусства, очень часто брали оттуда разнообразные изображения, перенося их в свои рельефные, пластично моделированные композиции. Внимание гребенщиков привлекали наиболее реалистические картинки, поэтому в украшении гребней XVIII века появились сценки охоты орла за зайцем, орла за оленем, пылающие сердца и тому подобные изображения, которые трактовали свободно, в угоду богатым заказчикам. В эти жанровые, а по сути, аллегорические композиции включались и вензеля владельцев гребней, и другие дополнения. Мастера по-новому строили композиции, в них появилось больше непосредственности, фигурки стали вписывать в изящные растительные узоры и раковинные завитки. Плоский рельеф постепенно заменялся утонченной сквозной резьбой с тщательно проведенной моделировкой.

Интерес к использованию графических оригиналов в качестве основы к сюжетным композициям заметно отразился на творчестве мастеров гребенного дела. Например, на одном из гребней середины XVIII века из собрания Государственного Исторического музея в рельефе представлена сцена встречи знаменитого сказочного богатыря Ильи Муромца с Соловьем Разбойником. В былине описывается место их встречи — глухие места на Черниговской дороге. Мастер-косторез изобразил это достаточно выразительно: деревья с крупными кронами воспроизводят глухой лес с непроходимыми дорогами. Несомненно, резчик хорошо знал текст былины. Кроме того, ему, видимо, была знакома и гравированная лубочная картинка, выполненная на фабрике Ахметьева в Москве в первой четверти XVIII века, на которой были изображены основные сюжеты былины, сопровожденные текстами. Таким образом, косторез мог воспользоваться уже готовой композицией. Другую сторону гребня он украсил сценой рыцарского турнира, несомненно, тоже позаимствованной у какого-то графического оригинала. Талантливые резчики умело переводили увиденное плоскостное изображение в новую пластическую форму, насыщая ее новыми чертами и индивидуальными особенностями исполнения.

Середина — вторая половина XVIII века — время расцвета художественной резьбы по кости холмогорских мастеров. Они достигли необыкновенной утонченности и грациозности в своих тонко моделированных композициях. Используя сквозную, рельефную резьбу, гравировку, тонировку, они декорировали ларцы, туалетные коробочки, рамы для зеркал, всевозможного назначения шкатулки, настольные кабинеты, а также гребни, которые по-прежнему были необходимы женщинам и мужчинам — представителям любого социального слоя. Одни гребни были украшены сдержанно, другие — сложными жанровыми композициями, напоминавшими сюжеты картин французских художников, в частности А. Ватто. Так, на ажурных коробочках появились пастушки, кокетливые дамы с кавалерами, играющие дети, окруженные завитками прихотливого рококо (илл. 11—13), а также ставшие традиционными сценки чаепития у самовара или винопития из кубков и штофов. В декоративной резьбе было немало вполне реалистических моментов, иногда даже эмоционально окрашенных. Например, на одном из гребней мастер изобразил уличную сценку: мчащийся извозчик в санях, следом за ним — всадник в восточном костюме. Резчику удалось передать стремительность движения и в тоже время вписать эту картинку в декоративный изощренный по рисунку орнамент из раковин и завитков растений.

Следует подчеркнуть, что любая орнаментальная и сюжетная резьба на гребнях больше всего напоминает архитектурные фризы, на которых в единой плоскости размещаются разнообразные мотивы. В таких фронтальных построениях ощущается привязанность к корням народного творчества, где простота и ясность композиции присутствуют постоянно.

На некоторых резных гребнях второй половины XVIII века появились чисто этнографические сценки, где изображены оленьи упряжки, каюры в санях, юрты и люди в характерных для северных народов меховых одеждах — малицах. Подобные композиции выполняли и в объемной скульптуре. Произведения такого рода появились даже в резиденции Екатерины II. Это были подарки архангелогородских косторезов, которые в среде ученых, художников, писателей и мастеров декоративно-прикладного искусства вызывали общий интерес к исследованиям многоликой России. Оригинальные композиции с северной тематикой вошли в резьбу костяных гребней так же логично, как и другие композиции. В них допускалось больше свободы, самостоятельности художественного мышления, расширялся тематический круг.

В то же время новшества городской, столичной культуры не оставались вне интересов холмогорских косторезов. Они продолжали разрабатывать и совершенствовать фантастически прекрасный в их исполнении, беспокойный рисунок рококо, который на долгие годы стал неотъемлемым элементом декоративной резьбы по кости. Он видоизменялся, пластически усложнялся или упрощался, но продолжал свою жизнь в мелкой пластике. В некоторых гребнях удачно, наиболее ярко сконцентрировались стилевые особенности искусства резьбы по кости середины — второй половины XVIII века. Один из уникальных по совершенству исполнения — односторонний прямоугольный гребень с высокой спинкой, украшенной сквозной резьбой. Сочные завитки растений сплелись с раковинами, а среди них помещены фигурки двух амуров, один из которых выпустил в другого стрелу из лука. Стрелок стоит горделиво, раненый же изображен как бы в момент падения. В верхних углах резной спинки — два миниатюрных мужских бюста, завершающих общую композицию. Манера исполнения этой совершенной резьбы очень близка к достоверно известным работам выдающегося костореза из Холмогор Осипа Дудина (1714 — 1785). Резчики, как правило, не ставили своих подписей. Исследователи с большими сложностями восстанавливают по сохранившимся документам отдельные факты их жизни и творческой биографии. О Дудине известно, что он вырос в семье священника, в доме, где была одна из весьма крупных частных библиотек, куда приходил получать свои первые знания будущий знаменитый ученый, российский академик, художник и писатель М.В.Аомоносов. Впоследствии, с конца 1750-х годов, уже в Петербурге О.Дудин и М.Аомоносов продолжали общаться, сохраняя дружеские отношения. Таким образом, у О.Дудина была возможность не только научиться резьбе по кости, не только работать с огромным успехом у себя на родине и в Петербурге, но и постоянно общаться с образованными людьми. Это позволяло ему легко ориентироваться в среде художников и ценителей искусства, ощущать общую стилевую направленность и блестяще ее выражать. Его искусство заметила сама императрица, которая приобретала у него для себя и для наследника престола, Великого князя Павла Петровича, миниатюрные портреты, шахматы и многое другое. Костяные произведения холмогорского мастера оплачивались так же высоко, как и работы иностранных ювелиров, работавших в Петербурге по заказам двора и вельмож.

Произведения Дудина, его знаменитые ажурной резьбы две кружки с портретами князей и царей России, кубки, пластины с портретами членов царствующей семьи — гармоничны по композиционным решениям и поразительны по пластике исполнения. Гребень эрмитажного собрания логично входит в круг его работ, тем более в этом нас убеждает и его изначальное пребывание в собрании Императорского Эрмитажа.

К числу редких художественных произведений относится еще один гребень, который предназначался для женской прически (собрание ГИМ). Все внимание резчика было сосредоточено на оформлении высокой фигурной спинки гребня, который выполнен в технике ажурной и рельефной резьбы. Композиционное решение вполне соответствовало развивавшемуся в русском искусстве стилю раннего классицизма. Над зубцами гребня, под императорской короной, которую придерживают два орла, помещены два сердца, в центре каждого из них — по профильному портрету Александра I и его супруги Елизаветы Алексеевны, обращенных друг к другу. Портреты выполнены по медальным оригиналам, в частности, для портрета Александра I была использована медаль 1805 года, выпущенная в честь открытия здания Биржи, созданная КАеберехтом на Петербургском монетном дворе. В основании резной композиции изображен условный сентиментальный пейзаж с елями по центру и овечками по сторонам. Рисунок резьбы изящен и чрезвычайно искусен по исполнению.

Надо сказать, что к моменту воцарения Александра I самым талантливым и признанным косторезом был архангелогородец Н.Верещагин (1770 — 1813). Его работы в стиле раннего классицизма подносились Екатерине II, наследнику престола Павлу Петровичу и его супруге, внуку, а затем и императору Александру I. Не исключено, что талантливый косторез мог быть автором этого гребня, очень похожего на овальный медальон с профильным портретом Александра I с медали К.Леберехта на фоне ажурной косой сетки (собрание Государственного Эрмитажа). На оборотной стороне вырезан рельефный венок из роз с вензелем императора в центре. Завершает композицию исполненная в рельефе императорская корона с золотым колечком, через которое продевалась лента. Совершенно очевидно, что эти подносные произведения выполнил один и тот же искусный резчик по кости начала XIX века.

Своеобразны по декоративному оформлению гребни, предназначавшиеся для священнослужителей, так называемые архиерейские гребни. Типичные их образцы — серебряные с чернью гребни 1827 года вятского мастера Д.Агафонова (Государственные музеи Московского Кремля ) и гребни 1843 года с вензелем «Е И» устюжского мастера (ГИМ). По принципам декорировки серебряные и костяные гребни для духовенства близки между собой. На них обычно резали рельефные изображения предметов культа — митры, скрижалей, двуклиния и триклиния, потира, посоха, иногда в композицию включали и владельческий вензель. Оригинальна композиция на костяном гребне холмогорской работы начала XIX века из собрания Сергиево-Посадского Государственного историко-художественного музея-заповедника. На его прямоугольной спинке представлен рельефный фриз, в центре которого изображена фигура Христа-пастыря с пасущимися на фоне пейзажа овцами. Обрамляющий орнамент в виде акантовых побегов — типичный для раннего классицизма (илл. 14).

К новому типу гребней для женских причесок начала XIX века кроме костяного относится уникальный экземпляр, исполненный тульскими мастерами. Как известно, Тула на протяжении XVIII столетия славилась своими искусными кузнецами-оружейниками. Они могли делать из стали не только художественно оформленное оружие, но и разнообразные произведения декоративно-прикладного искусства, женские украшения, шкатулки, настольные туалетцы, курильницы, вазы, подсвечники, шахматы, люстры, мебель и другие вещи. Так, например, для Александра I они выполнили курительную трубку своеобразной формы. Все изделия изготавливались из стали с великолепной обработкой ее поверхности. Особенно эффектна была специфическая алмазная огранка, которая по красоте могла соперничать с драгоценными бриллиантами на изделиях лучших столичных ювелиров XVIII — начала XIX века. Используя именно эту технику, тульские мастера изготовили гребень, хранящийся вместе с другими произведениями в собрании музея Виктории и Альберта в Лондоне. Форма гребня — полукруглая, выпуклая, со слегка изогнутыми зубьями. Спинка декорирована рядами стальных алмазов разной величины. В украшении нет вычурности. Общий силуэт прост и изящен. Уровень исполнения свидетельствует об опыте искусного мастера, владевшего секретами художественной обработки стали и прекрасно чувствовавшего стилистику искусства того времени.

В течение XIX столетия форма гребней менялась в соответствии с эволюцией моды. Гребень входил в состав украшений, сохраняя при этом свое функциональное назначение. Гребни с высокой спинкой в известной мере напоминали испанские — те и другие возвышались над прической, придавая ей особую грациозность (илл. 15). В 1830-е годы костяные гребни украшали рельефной резьбой с мотивом виноградной лозы, цветов, иногда золотили, что указывает на спрос таких изделий в среде богатых людей. В тот же период началось увлечение гребнями из панциря черепахи и рога, имитировавшего панцирь черепахи. Этот материал легко поддавался обработке. Его размягчали в кипятке, выравнивали прессом поверхность для пластин или формовали, чтобы придать заготовке необходимую изогнутость. Специальные станки по обработке панциря черепахи в России появились в начале XVIII века. На них сложно было отпрессовать гладкую заготовку или оттиснуть необходимое изображение. Чертежи таких станков можно увидеть в книге русского механика А.К. Нартова «TEATRUM MACHIN ARUM». Он работал в токарне Петра Великого, много внимания уделяя обработке кости, панциря черепахи, дерева и янтаря. В широкую практику постепенно входили новшества по технике художественной обработки этих материалов. Процесс шел достаточно активно, поэтому количество изделий, изготовленных с помощью токарного станка, постоянно увеличивалось.

Резьбу по панцирю черепахи делали лишь на отшлифованной поверхности. Как и при обработке дерева или кости, использовали пилы разных размеров, стамески, резцы, сверла и другие инструменты. Панцирь обильно смачивали водой, чтобы от нагревания не изменялась форма предмета. На поверхность наносили гравировку, резьбу, инкрустацию перламутром и металлом. Для этого были освоены техники пике (pique) и броде (brode). В одном случае инкрустацию мелкими золотыми точками производили раскаленной иглой, которая прокалывала пластинку черепахи, и в образовавшееся отверстие вставляли кусок золотой проволоки, спиливая ее вровень с поверхностью. Техника броде позволяла инкрустировать кусочками проволоки, которую вкладывали в желобки, образующиеся от проведения по поверхности горячим инструментом (илл. 16). Черепаха была привозным, дорогим материалом, поэтому мастера широко пользовались доступным и достаточно дешевым рогом домашних животных, поскольку животноводством в России занимались во многих губерниях — Московской, Вологодской, Вятской, Ярославской и других. Аучшие сорта рога очищали, распиливали, распаривали, выпрямляли в пластины, а из них выпиливали заготовки — прямые гребни или расчески. Рог легко поддавался протравке специальными составами, его подкрашивали, имитируя панцирь черепахи, так что различить их было достаточно трудно даже специалисту.

В связи с широким спросом на гребни разных форм и назначения в России стали создавать специальные мастерские по их изготовлению. В XVIII веке появился особый гребенный цех ремесленников. В XIX веке некоторые цеха начали объединяться. Так, в 1849 году в Санкт-Петербургской ремесленной управе токарный цех объдинился с зонтичным и гребенным, что диктовалось смежностью производственных процессов и общими экономическими задачами. В 1814 году купцы Бараевы в Петербурге объединили свои мастерские в одну фабрику. Иван и Василий Бараевы числились мастерами гребенного цеха. Их отец был мастером костяного токарного и парасольного (зонтичного) цехов. Отец и сыновья, объединившись, создали собственную фабрику по производству черепаховых изделий, в числе которых были модные гладкие фигурные, орнаментированные, инкрустированные, тисненые и резные гребни. У них были специальная печь для распаривания черепахи и три пресса для спайки мелких кусочков и выравнивания крупных деталей. Главную отделку гребней производили вручную. В 1820-х годах фабрика Бараевых была необыкновенно успешной, она реализовывала свою продукцию на десятки тысяч рублей. Готовые изделия продавались и через крупные магазины Санкт-Петербурга, и в собственном магазине, располагавшемся в центре города, на Садовой улице. Значительное количество изделий из черепахи, в том числе и модных гребней, отправляли на продажу в другие города. Бараевы занимались этим производством вплоть до 1860-х годов.

Гребни и другие галантерейные изделия Бараевы постоянно экспонировали на российских и зарубежных промышленных выставках. Впервые они представили свою продукцию в 1829 году на Первой Всероссийской мануфактурной выставке в Петербурге. Фабриканты Бараевы неоднократно получали награды. В 1844 году И.И.Бараев, который поставлял продукцию ко Двору, получил право на вывеску с изображением государственного герба и на то, чтобы называться «фабрикантом черепаховых изделий Высочайшего Двора».

С 1820-х годов работали и другие мастера гребенного дела. О них известно из справочной литературы, указателей всероссийских мануфактурных выставок, которые систематически проводились в разных городах России. С Петербургом, например, была связана деятельность мастеров А.Тихонова, П.Ларионова, М.Михайлова, А.Глинкина, А.Красавина. Они выпускали дамские черепаховые гребни, карманные гребенки разной величины, расчески. В Москве гребни из рога и черепахи с 1835 года выпускал В.Вавилонский, неоднократно участвовавший в российских мануфактурных выставках. Существовали и более мелкие мастерские, потому что уличные разносчики торговали гребенками достаточно бойко, а это свидетельствует о том, что ходовой товар производили многие ремесленники, а не только признанные мастера, связанные с фабричным производством (илл. 17—22).

Простые гребни имели стандартную форму — прямоугольника, квадрата, полукруга. Художественно выполненные гребни отличались разнообразием отделки. На высоких спинках одних гребней можно увидеть утонченный готический узор, на других — сложную плетенку, на третьих — узоры из цветов, акантовых листьев и раковин. Для большего эффекта гребни инкрустировали золотом, серебром, драгоценными камнями, а в конце XIX века — стразами и латунными накладками. С появлением искусственных материалов-заменителей гребни делали из пластика, светлый тон которого приближался к цвету кости. Орнаментация таких гребней тоже видоизменилась, в нее стали включать восточные мотивы и растительные узоры нового типа (илл. 23—24).

К числу художественных гребней мог бы быть причислен экземпляр, эскиз которого в 1899 году разработал известный живописец и скульптор-керамист М.Врубель (илл. 25). На рисунке изображен гребень удлиненных пропорций с четырьмя зубьями, спинка его украшена двумя крупными завитками растения, напоминающего папоротник, между ними — ландыши. В пропорциях силуэта, в выборе растительных мотивов отчетливо видны стилевые особенности модерна, успешно развивавшегося в тот период.

В XX веке гребни долгое время сохраняли чисто практическое, гигиеническое назначение. В Холмогорах, где продолжали работать с костью, гребни резал только один В.Гурьев. В середине века мастера вновь решили резать гребни, которые бы могли быть украшением причесок или  престижным подарком. Они постепенно готовились к предстоящей работе. Сохранив традиционную форму, мастера сосредоточили внимание на разработке декоративных композиций, которыми декорировали спинку гребня или его среднюю часть. Варьировали знакомые рисунки раковинных завитков, обогащая их всевозможными растительными мотивами, заимствованными у местной северной флоры и фауны. Пластика резьбы стала более выпуклой, необыкновенно сочной. Внимание мастеров привлекли и сюжетные мотивы. Резчики часто использовали сквозную резьбу, продолжая тем самым традиционные приемы косторезов прошлого времени. Гребень из чисто функционального предмета вновь становился произведением декоративного искусства (илл. 26).

В 1950-х годах один из первых стал работать над гребнями П.Черникович. Первоначально для их украшения выбрали геометрические узоры, появились и специальные их названия «завиток», «снежинка». Позднее, в конце 1960 — 1970-х годов косторез начал создавать сюжетные композиции. В 1980-е годы Черникович стремится сделать гребень и нарядным, и практичным, поэтому его формы становятся компактными, несколько массивными, с качественной моделировкой резьбы.

Многие мастера пробовали свои силы в разработке на костяных гребнях сюжетно-орнаментальных композиций. Интересна, например, музыкальная тема, раскрытая В.Валиным на гребне «Лето». Он умело скоординировал изображения музыкантов на одной стороне гребня и певчих птиц — на другой. Блестящим исполнением отличаются гребни Г.Осипова и В.Баландина. Четко проработанные композиции, тщательно выверенный рисунок помогают зрителю насладиться великолепной моделировкой рельефа, который довольно часто соединяется в их произведениях со сквозной резьбой. В 1995 году в Петрозаводске прошла творческая выставка В.Баландина (илл. 27). Среди представленных там вещей были гребни, названные автором «Весна», «Зима», «Подарочный», «Утро», и другие. Формы их, казалось бы, традиционны, но в каждом случае виден индивидуальный штрих, оригинальность композиционного построения, тонкость исполнения. Следует отметить, что все работы косторезов XX века лежат в русле сложившихся традиций этого вида искусства, они демонстрируют творческую силу художественного миросозерцания и поражающее современников исполнительское мастерство.

Таким образом, можно с уверенностью сказать, что гребенное дело имеет глубинную связь с культурными традициями русского народа, с общими принципами стилистического развития искусства, а сам гребень представляет собой не только утилитарную вещь, но и предмет искусства, достойный внимания коллекционеров.

Ирина УХАНОВА

Иллюстрации предоставлены автором.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 46 (апрель 2007), стр.4