Образ Сергия Радонежского на предметах богослужебной практики

Образ основателя Троицкого монастыря преподобного Сергия Радонежского многократно воспроизводился на предметах богослужебной практики. Его изображения присутствуют на золотых и серебряных крестах, дарохранительницах, богослужебных книгах, дробницах на священнических облачениях из ризничного собрания Троице-Сергиевой Лавры, ныне хранящиеся в Сергиево-Посадском музее. Естественно, их создание требовало больших материальных затрат и было связано с элитарной средой русского общества.

В православии благочестивым правилом было наличие образов небесных покровителей, почитаемых святых как в церковном помещении, так и в домашней молельне. Поэтому столь многочисленны изображения преподобного Сергия на предметах, созданных в Троице-Сергиевой Лавре или поступавших в нее вкладами от представителей российских сословий.

Предметы церковной практики были в основном небольших размеров, а образы святого старца на них — и вовсе миниатюрными. От икон, находящихся в моленном пространстве церкви и предназначенных для постоянного всеобщего обозрения, малые образы отличались визуальной завуалированностью. Они были обозримы только священнодействующими духовными лицами. Их множественность на церковных вещах создавала особую атмосферу, как бы наполняла соборы незримым присутствием святого. В подобном контексте равнозначную ценность изобразительному ряду приобретали ковчежцы с мощами чудотворца, частицы его ризы и надписи на вещах с его именем, дополнявшие образную полифонию.

В древней обители на протяжении всех веков ее существования трудились серебряники: профессиональные ремесленники, иноки и послушники. Пример троицкого мастерства — молебный крест-мощевик (илл. 1) конца XVII века, на лицевой стороне которого под Распятием находятся мощи преподобного Сергия Радонежского, а на оборотной стороне гравирован его образ. В средневековой Руси именно нагрудные и богослужебные кресты являлись чаще всего мощевиками. Наряду с мощами в них хранили и другие святыни, среди которых нередко встречались крохотные частицы (буквально несколько ниточек) одежды чудотворца Сергия, как, например, в кресте 1663 года (илл. 2) троицкой работы, созданном «при архимандрите Иоасафе с братиею». Известно, что в более позднее время лаврские настоятели Платон (Левшин) и Филарет (Дроздов), по древнему обычаю облачаясь в скромную ризу преподобного, произносили у его гроба проникновенные речи.

Отношение к личным вещам основателя Троицкого монастыря было трепетным во все времена. Так, в 1637 году специально изготовили большой восьмиконечный золотой крест (илл. 3), усыпанный драгоценными камнями, в качестве ковчега для одной из важнейших святынь — нагрудного креста чудотворца. Маленький нательный крестик находился внутри верхнего перекрестья большого богослужебного креста, который использовали скорее всего несколько раз в году во время престольных праздников или при посещении обители царскими особами. На лицевой стороне золотого креста 1637 года, на рукояти, укреплена круглая дробница с поясным изображением преподобного Сергия. Образ выполнен тончайшими гравированными линями, усиленными бархатистой черневой моделировкой.

Разностороннее понимание исторической роли святого старца акцентировалось при его соседстве с другими святыми. Так, в совместном ряду с учениками он предстает как учитель и устроитель монастырей, со святителем Димитрием Ростовским — как духовный просветитель, с преподобным Антонием Печерским — как христианский подвижник (илл. 4), возвысивший основанный им монастырь до уровня древнейшей Киево-Печерской Лавры.

Наглядное величание чудотворца представлено в символико-смысловой изобразительной структуре на архимандричьих шапках Троице-Сергиева монастыря (с XIX века их стали называть митрами). Уже на первых головных уборах, изготовленных в монастыре в XVI веке, изображение преподобного Сергия включено в состав Деисуса (илл. 5). На архимандричьей шапке, подаренной в Троице-Сергиев монастырь в 1603 году царем Борисом Феодоровичем Годуновым, гравированная икона чудотворца также введена в Деисус. Его поясная фигура дана в краткой версии в ряду высшей небесной иерархии (Господь Вседержитель, Богоматерь, Иоанн Креститель) на шапке вклада князя Иоанна Борисовича Репнина в 1674 году (илл. 6), в полный рост — в многосоставном варианте из десяти святых на шапке, поднесенной княгиней Анной Иоанновной Голицыной между 1720—1735 годом (илл. 7). Дробницы на двух последних упомянутых митрах выполнены в технике живописной эмали, появившейся в русском искусстве в конце XVII столетия. Многоцветные эмалевые краски в сочетании с яркими драгоценными камнями придают произведениям торжественный и праздничный вид.

Образ преподобного Сергия выгравирован и в деисусном ряду на золоченом тулове поминальной ладоницы (илл. 8) с надписью на поддоне: «149(1641) года дал в дом живоначальныя троицы и великих чудотворцев Сергия и Никона сию ладоницу Василей феодорович Янов по дочери своей Евдокее девице». На другом шестигранном сосуде — дарохранительнице троицкой работы конца XVII века (илл. 9) коренастая широкоплечая фигура троицкого старца создана в технике чеканки. Но сколь бы различными ни были художественная трактовка образа, материалы и техники исполнения, иконографическая схема повторялась неукоснительно. Правая рука старца сложена в молитвенном жесте, в левой зажат свиток с наставлением, обращенным к братии монастыря. Многочисленные примеры подтверждают, что изображение чудотворца в деисусном чине утверждено вековыми традициями Троице-Сергиева монастыря.

Образ преподобного Сергия реже входил в строгий иерархический чин на подвесных пеленах, покровцах, иконных окладах, драгоценных книжных переплетах. Его начертание скорее выявляет историко-смысловую суть предмета и всегда уточняет адрес подарка. Так, фигура чудотворца расположена среди растительного узорочья на чеканном окладе иконы «Богоматерь Владимирская», (илл. 10), подаренной московским думным дьяком, воеводой В.Ф. Яновым. Он был крупным вкладчиком Троице-Сергиева монастыря, на территории которого находился его родовой некрополь, где впоследствии были погребены и сам военачальник, и все его семейство.

Особое место занимает изображение преподобного Сергия на царских подношениях, что свидетельствует о тесных вековых контактах верховной власти с прославленным монастырем. Царские дары наглядно демонстрируют наивысший художественный уровень «малых икон» на драгоценных предметах из ризничного собрания. Естественно, самые талантливые мастера работали в Московском Кремле, что давало им возможность показать свое мастерство, заслужить государево признание. В Кремле мастера золотого и серебряного дела пользовались хорошими инструментами, имели дело с качественными материалами. Русские ремесленники трудились вместе с иностранцами, что способствовало взаимному обогащению творцов. К сожалению, анонимность средневекового искусства зачастую не позволяет различить руку отечественного или иноземного художника, однако профессионализм всех кремлевских мастеров неизменно высок.

На окладе иконы «Троица Ветхозаветная» (в настоящее время она в разобранном состоянии), привезенном царем Иоанном IV Васильевичем в Троице-Сергиев монастырь, образ чудотворца начертан среди небесных защитников. На малой золотой дробнице (илл. 11) в преподобный Сергий представлен в другом иконографическом изводе: в молитвенном предстоянии со скрещенными на груди руками. Чтобы сияние металла не затмевало рисунка, тончайшие контурные линии слегка усилены легкой штриховкой и дополнены чернением. Удлиненные пропорции фигуры в согласии с рисунком головы, слегка поднятой вверх, крохотных ног, едва касающихся земли, показывают бесплотную небесную сущность святого, как бы визуально акцентируют духовное предстояние. Художественная задача становится еще более ясной при мысленной реконструкции оклада, на котором фигуры святых, «утопленных» в «нетварном» сиянии золота, словно парят вокруг живописного изображения Святой Троицы.

Совсем по-иному прочитывается образ преподобного ергия на вкладных вещах царя Бориса Феодоровича Годунова. Его драгоценные подарки: оклад на икону «Троица Ветхозаветная», подвесная к ней пелена «Крест на Голгофе» тоже наполнены золотыми пластинами. Уровень их художественного и исполнительского мастерства является одной из значительных вершин в истории русского прикладного искусства.

На киотчатой пластине драгоценного иконного оклада (илл. 12), обрамленной рельефной фигурной рамкой, создана некая условная глубина вроде окна в ирреальный мир. Статичная фигура преподобного Сергия в трехчетвертном повороте с молитвенно поднятыми руками активно заполняет пространство, земля под ногами святого подчеркнута густой чернью. Основные линии рисунка, как и на грозненской дробнице, усилены штриховкой. Однако здесь короткие штриховые полоски, расположенные в разных направлениях в виде сеточки и обогащенные чернью, образуют более сложную орнаментальную и тональную поддержку рисунку. Замысел и его художественное воплощение выявляют в образе святого более «реалистические» черты могучей, исторически значимой личности, молитвенника и покровителя.

Эту же образную характеристику чудотворца можно отметить на иконке-дробнице в кайме подвесной пелены (илл. 13), где святой предстает в традиционном иконографическом изводе. Фронтально поставленная фигура, благословляющий жест руки придают произведению торжественную величавость. На этой же подвесной пелене находится пластина с троицким сюжетом «Явление Богоматери преподобному Сергию». Здесь особенно ярко проявилась гениальность анонимного художника. В малом формате на золоте создана полноценная многофигурная икона с убедительными характеристиками персонажей, с «живописной» тоновой разработкой рисунка.

Качество исполнения вещей часто напрямую связано с материальной состоятельностью заказчиков. Однако художественная выразительность образа не всегда находится в такой прямой зависимости. Так, например, на одной из богатейших архимандричьих шапок, подаренной в Троицкий монастырь представителями княжеского рода Мстиславских, над образной структурой доминирует орнаментальный строй и рельефное изображение чудотворца «тает» в сиянии золота и яркого цветового мерцания. На шапке вклада князя Иоанна Борисовича Репнина на пластинах, наведенных эмалями и насыщенных орнаментами, изображения святых (в том числе преподобного Сергия) обрели нарядный, почти лубочный характер. На драгоценных изделиях троицких ремесленников образ преподобного Сергия имеет в большой степени условный знаковый характер, а его индивидуальная трактовка не всегда оказывается на высоте. Тогда лишь подпись на пластине определяет личность святого.

Характерный памятник позднего Средневековья — небольшая иконка 1667 года (илл. 14) вклада боярина Богдана Матвеевича Хитрово. На толстой золотой пластине эмалями расписано резное изображение преподобного Сергия. Его фигура на фоне пейзажа с низким горизонтом обрела грандиозный масштаб. Взор и жест, устремленные к небу, поддержанные удлиненными пропорциями фигуры, ясно выразили молитвенное состояние. Но акцентированная сюжетность, блеск полированного золота и яркость эмалевых красок оттеняют скорее не духовную экзальтацию святого, а эмоциональное, земное обращение к Богу «всея России чудотворца».

Ориентация на исторические события жизни преподобного Сергия особенно усилилась в XIX столетии. Так, на стакане 1859 года (илл. 15) для соборных столов гравированы сцены из монашеских будней чудотворца — кормление медведя. А на стакане 1880 года (илл. 16), созданном в лаврской серебряной мастерской к 500-летию Куликовской битвы, вычеканена сцена благословения преподобным Сергием князя Димитрия Иоанновича Донского на ратный подвиг.

Всенародная любовь к великому русскому святому породила в искусстве XIX века такое явление, как эмалевые иконки-образки, тысячами расходившиеся по стране в качестве паломнических реликвий (илл. 17 20). Условность изображения святого на них, раскраска в два-три цвета, массовое тиражирование продукции выработали специфический лубочный образ чудотворца. Художественное качество иконок определялось их соответствием эстетическим запросам демократических кругов населения.

Завершая публикацию, еще раз отметим, что «малые» образы преподобного Сергия на предметах церковного искусства из ризничного собрания Троице-Сергиевой Лавры свидетельствуют об устойчивой традиции его почитания. Нахождение образа в определенной символико-смысловой структуре раскрывает различные аспекты многогранной личности троицкого чудотворца. Художественные характеристики образа великого старца зависели от таланта златокузнецов и серебряников, граверов и эмальеров, технического оснащения мастерской, где создавались произведения, а также от материального достатка заказчика, обеспечивавшего оплату труда и качество драгоценных материалов.

Любовь ШИТОВА

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 62 (ноябрь 2008), стр.28