Монетовидные знаки Лодзинского гетто

«Геттогельды», «румки», «хаимки»: «Quittung» - монеты-«квитанции», монеты-«расписки» 

8 сентября 1939 года войска вермахта захватили польский город Лодзь, где более трети населения — свыше 200 000 человек — составляли представители еврейской национальности. Город немцами был переименован в Литцманнштадт (Litzmannstadt). Тем самым оккупанты пытались увековечить память о своем генерале Карле Литцманне, еще в 1915-м, в Первую мировую, погибшем близ Лодзи. 

Окраинная часть города площадью чуть более 4 кв. км, а именно — Старый город (Stare Miasto), бедный еврейский квартал Baluty и пригород Marysin, — была превращена в концентрационный лагерь, куда, по приказу президента немецкой полиции Иоханна Шафера до 12 февраля 1940 года, насильно были переселены все евреи города (позже и из других мест) с целью организации на данной территории гетто в соответствии с указом немецкого губернатора Фридриха Убельхора от 10 декабря 1939 года. 

8 февраля 1940 года официально утвержденное специальное правительство гетто (Ghetto-Verwaltung) возглавил дипломированный бременский кофейный торговец Ханс Бибо (Ганс Бибов, Ганс Бибоу). А для управления работами, прочими занятиями евреев, решения их проблем был создан Совет старейшин (Aeltestenrat или, как еще его называли, — Judensrat), во главе которого городской комиссар Лодзи Лайстер поставил авторитетного представителя еврейской общины Мордехая Румковски (Mordechai Chaim Rumkowski). 

Для того, чтобы окончательно положить конец торговым связям с остальной частью города, а точнее — с целью более удобного обирания обитателей гетто, было решено предпринять от имени Совета старейшин эмиссию собственных денежных знаков, в том числе и монетовидных. Эмитентом выступил учрежденный к тому времени Банк гетто. Основной денежной единицей с 1940 по 1944 год стала «марка», а разменной — «пфенниг», в соотношении: 1 марка = 100 пфеннигам. Автором проекта 5-, 10- и 20-марочных монет был И. Шварц (I. Szwarc); авторы проектов пробных 5-пфенниговых и 10-пфенниговых (обоих типов) монет остались неизвестными. Немцы прозвали платежные знаки Лодзинского гетто — «геттогельдами» (Ghettogeld), а обитатели гетто — «румками» и «хаимками». 

В 1942 году была произведена пробная чеканка из алюминиево-магниевого сплава (или, как его еще называли, — «магналий») 5-пфенниговых (диаметр — 19 мм; вес — 0,95 г) (ил. 1) и 10-пфенниговых (диаметр — 21—21,2 мм; вес — 1,21 г) (ил. 2) монет, за основу стиля дизайна которых были взяты соответствующие номиналы общегерманских монет того времени. В центре аверса вместо имперского орла была размещена звезда Давида, из внешних углов которой выступали 6 колосьев; внутри звезды располагалась 6-лепестковая розетка. В нижней части, так же, как и на немецких монетах, была проставлена дата чеканки — «1942», справа и слева отделенная точками от остальной круговой надписи. А вот в самой круговой надписи вместо «Deutsches Reich» значилось «Litzmannstadt — Getto». Реверс еще более походил на общегерманский тип монет, с той лишь разницей, что вместо номинального словосочетания «Reichspfennig» было написано «Der Aelteste der Juden» («Еврейские старейшины»), а букву-значок монетного двора между листьями заменяла маленькая, опять-таки, звезда Давида. Идентичными немецким, как уже отмечалось, были и размеры монет: 5 пфеннигов — 19 мм; 10-пфеннигов — 21 мм соответственно. Вероятно, эта похожесть и стала впоследствии причиной того, что монеты с таким дизайном, в конечном счете, не были утверждены немецким спецправительством. Правда, Честер Л. Краузе счел возможным в своем каталоге «World Coins» все- таки указать 10-пфенниговую монету такого типа как обращенческую, несмотря на то, что Чеслав Камински в своем «Иллюстрированном каталоге польских монет 1916—1975» (4-е изд, Варшава, 1976) однозначно относит их в раздел пробных. Отчего такое разночтение? Все дело в том, что если 5-пфенниговая монета не пошла в тираж и осталась в единичных (пробных) экземплярах, то 10-пфенниговую отчеканили достаточно большим тиражом и выпустили в обращение. Однако из-за отсутствия на ней надписи «Quittung uber» она вскоре же оказалась под запретом, с последующим изъятием из обращения и заменой на 10-пфенниговую монету абсолютно нового, второго типа. Потому Честер Л. Краузе и придал ей статус обра- щенческой и даже указал тираж оной — 100 000 экземпляров. А Чеслав Камински, зная, что подавляющая часть тиража 10 пфеннигов первого типа была уничтожена, занес ее в раздел пробных (хотя правильнее, наверное, было бы отнести ее к невыпущенным или сделать пометку — «изъяты из обращения»). 

Вновь утвержденная 10-пфенниговая монета имела совершенно иной внешний вид (ил. 3). В центре аверса — звезда Давида с датой чеканки «1942» на «груди». В круговой надписи все было «как положено» — «Der Aelteste der Juden in Litzmannstadt» («Совет старейшин евреев в Литц- маннштадте»). На реверсе: в центре — цифровой номинал «10»; внизу по дуге — название денежной единицы — «pfennig»; вверху по дуге — надпись «Quittung uber». Металл: по Краузе — алюминиево-магниевый сплав, по Камински — фосфорная бронза. Диаметр — 19 мм. Тираж — 100 000 экземпляров. Введена в обращение — 8 декабря 1942 года (по некоторым данным, тираж в 100 000 экземпляров указан суммарно для обоих типов 10-пфенниговых монет, попавших в обращение). 

Чеканку «пробных» 5-, изъятых 10- и обращенческих 10-пфенниговых монет дважды осуществляло Почтовое управление гетто в двух местах — на Жегерской и Легевнической. 

Начиная со второго типа 10-пфенниговых монет, на всех последующих (как и на бумажных бонах) обязательно присутствовала надпись «Quittung uber», означавшая — «квитанция (расписка) всюду». С одной стороны, слово «iber» вроде как заверяло, что они действительны везде. С другой — слово «quittung» (квитанция, расписка) донельзя более принижала статус этих денежных знаков, их значимость. 

В дальнейшем с датой «1943» были отчеканены с однотипным общеизвестным дизайном монетовидные знаки гетто трех номиналов: 5 марок (введены в обращение 22 февраля 1944 г. тиражом 600 000 экз.) (ил. 4); 10 марок (введены в обращение 27 декабря 1943 г. тиражом 100 000 экз.) (ил. 5) и 20 марок (введены в обращение 31 июля 1944 г., фактически за несколько дней до ликвидации гетто, тиражом 600 экз.) (ил. 6). 

Дизайн этих монет был довольно прост. На аверсе вместо точечного ободка была изображена колючая проволока, внутри которой довольно «символично» (в худшем понимании этого слова) располагалась крупная звезда Давида. Справа ниже нее — слово «GETTO» и дата «1943». А на аверсе крупными цифрами проставлен номинал, пересекаемый лентой с определяющей статус надписью: «QUITTUNG UBER», и круговая надпись, состоящая из двух частей, разделенных двумя жирными точками, — «Der Aelteste der Juden» / «In Litzmannstadt». 

В связи с тем, что во время Варшавского восстания Румковски (или, как его еще называли, — «Король гетто», «Король Хаим») призвал обитателей Лодзинского гетто поддержать это восстание, начались чистки и массовое уничтожение евреев. 

29 августа оставшиеся в живых обитатели гетто были депортированы в Освенцим. Само гетто прекратило свое существование, а вместе с ним ушла в историю и эмиссия лодзинских монетовидных знаков. 

О разновидностях этих трагических свидетелей бесчеловечного холокоста известно следующее: 

5-марочные монеты чеканились в двух металлах: алюминии (вес — 1,57 г) и алюминиево-магниевом сплаве (вес — 1,03 г). Диаметр — 22,5—22,7 мм; 

10-марочные монеты чеканились в этих же двух металлах (вес — 3,4 г и 1,5—1,7 г соответственно); плюс к этому — алюминиевые чеканились на кружках двух разных толщин: а) при толщине 1,6—1,7 мм вес составлял 2,6—2,7 г; б) при толщине 2,1—2,2 мм — 3,4 г. Диаметр — 28,3—28,4 мм; 

20-марочные монеты чеканились в алюминии. Диаметр — 33,45 мм. Вес — 6,98—7,2 г. 

Кроме того, Ч. Камински в разделе пробных монет своего каталога упоминает также и о 10 пфеннигах (2-го выпуска) — в серебре; 5 марках — в серебре и в меди; 10 марках — в серебре. 

Следует, наверное, упомянуть и еще об одной монете — 5 пфеннигах грубого дизайна из алюминиево- магниевого сплава (диаметр — 19 мм, вес — 1,21 г) (ил. 7). На аверсе в круговом крупном точечном ободке размещена выпуклая звезда Давида с датой «1942» на «груди». На реверсе — также в точечном ободке крупная (упирающаяся лучами в ободок монеты, схематическая — из тонких линий) звезда Давида с цифровым номиналом «5» в центре. Ее называют и незапущенным в тираж проектом, и частным выпуском... Но не исключено и фальсификационное происхождение предмета. 

Начиная с 1980-х годов приобрела всенарастающий характер фальсификация монетовидных знаков Лодзин- ского гетто. И если известные ранее первые подделки нетрудно было отличить от оригинала (так как они все, независимо от номинала, были отчеканены на прокате одинаковой толщины — 1,9 мм; у буквы <41» в слове cdiber» отсутствовал умляут; вес соответственно — 1,6; 2,6; 3,7 г, а при более детальном рассмотрении отмечались и другие отличия от подлинного изображения) (ил. 8), то современные «изделия» все труднее уличить в неподлинности. В минувшем же 2014 году «фальшивомонетные дворы» и вовсе преподнесли сюрприз, поражающий беспредельностью человеческой фантазии: на интернет-аукционах предлагаются вот такие целые подборки (в пределах 900 рублей за все 9, с позволения сказать, «монет») монетовидных знаков Лодзинского гетто (включая и никогда не существовавшие номиналы) — 1, 2, 3, 5, 10, 20, 25, 50 и 100 марок (ил. 9 а, б). И к тому же в разных металлах — алюминии, меди, бронзе и даже... железе. 

Монета - «стартовый капитал»? 

Этот необычный предмет попался мне в 1980-е годы, когда «развалы» толкучки в Измайловском парке (Москва) были, что называется, «под открытым небом». Огромное количество всевозможного коллекционного материала, антиквариата, просто каких-то предметов, товаров и книг лежало на газетных подстилках прямо на земле, в лучшем случае — на каких-то хлипких, то и дело падающих от любого прикосновения любопытных посетителей столиках и Бог весть каких еще приспособлениях. 

Мое внимание, как нумизмата, привлек уголок, где продавец в старых «витринных экспозициях» (естественно, уже без предохранительных верхних стекол) разложил целые горы., серебра. Время от времени ему подвозили (вероятно, от хозяина «торговой точки») все новые и новые партии «товара». В одной из витрин свалены были русские и советские серебряные монеты, в другой — зарубежные, в третьей — обломки каких-то предметов, старой серебряной утвари.. Даже беглого взгляда на «ассортимент» было достаточно, чтобы понять — в кучах лежало либо то, что никому не было нужно из-за частоты своей встречаемости, либо предметы в так называемом некондиционном состоянии — битые, колотые, резаные, сверленые и т. д. Короче говоря, хлам, лом, металл. Но это не убавляло интереса к «серебряным залежам». Время от времени к торговцу подходили люди с горстями отобранного. И тогда торговец «лунным» металлом сразу оживлялся, доставал весы, взвешивал «улов» очередного счастливчика, брал с него деньги по стоимости грамма серебра на момент продажи и продолжал читать какой-то детектив. Сразу видно было, что это не нумизмат, не коллекционер, а простой торгаш. 

Не удержался и я от копошения в этом серебряном хламе, «нырнув» в ящик с Россией и «советами». Лопатил- лопатил его, и вдруг в руку попала монета. 50 марок гетто в Лодзи (ил. 10). Серебряная!!! Чтобы не привлекать внимания, я взял еще парочку абсолютно ненужных мне вещей в жуткой сохранности и протянул все это продавцу. Тот сразу забурчал: «Другие килограммами берут, а этот наковырял какого-то хлама». Но товар взял, добросовестно взвесил и выдал итоговую сумму — стоимость купленного серебра. А после получения денег сразу потерял интерес ко мне. Как, собственно говоря, и я — к нему.

Подробно описываю сие с одной лишь целью — чтобы дать понять читателям и коллегам, что приобрел данный предмет я не как раритет или выдаваемое за него «руко- творчество», а как лом серебра — на вес. Что называется, за копейки.

Тема «Монеты Лодзинского гетто» входила в круг моих интересов, и я прекрасно помнил «линейку» этих алюминиевых и алюминиево-магниевых монетовидных платежных знаков — свидетелей страшного явления в человеческой истории — холокоста. Серебряного 50-марочника среди известных мне монет;., не было.

Прояснить происхождение предмета не удалось ни тогда — в Московском обществе нумизматов, ни позже — в Бакинском и Ростовском-на-Дону городских клубах коллекционеров.

«Молчала» на сей счет и моя обширная коллекционерская почта. Предмет оказался полной неожиданностью для коллег. «Лучик» света блеснул лишь в письме моего наставника А.П. Шишкина, сообщившего, что такой 50-марочник ему неизвестен, но. Александр Петрович вспомнил, что когда-то в беседах с польскими коллекционерами речь заходила о каких-то серебряных монетах Лодзинского гетто. Пообещал выйти с этим вопросом на своего коллегу, известного польского коллекционера- исследователя М. Бартошевицкого. Тот не замедлил откликнуться. По его словам, есть устная (не подтвержденная официальными и письменными источниками информация о том, что серебряные монеты в Лодзинском гетто, действительно, были. Среди высказанных тогда версий, по словам А. П. Шишкина:

1) пробные монеты (хотя непонятно было — какие серебряные монеты могли быть в концлагере-гетто, где гитлеровцы обирали его обитателей, образно говоря, «до последней нитки»);

2) чуть более поздние «изделия», отштампованные либо подлинными, либо позднее новорезаными штемпелями, так называемые сувенирно-презентационные предметы, заказанные состоятельными коллекционерами;

3) подделки еще более поздних времен для обмана коллекционеров (но последнее уже не вписывалось в то, каким образом «на вес лома» мною была приобретена эта монета в Измайловском парке).

На этом на некоторое время поиск в данном направлении приостановился — точнее, не было никаких активных «толчков» в плане появления новой информации о причинах происхождения серебряного 50-марочника Лод- зинского гетто.

Как вдруг, в середине 1990-х — неожиданный звонок из Киева.

Звонил некто Байц Цветко (представитель какой-то из стран распадавшейся Югославии). Объяснялись мы с ним с трудом, так как Цветко говорил на сильно ломаном русском языке. Но у коллекционеров есть такое свойство — понимать друг друга, даже разговаривая на разных языках. И, в принципе, все было понятно. Байц, узнавший от Бартоше- вицкого и Шишкина (а может, и еще от кого-то — коллекционерский телеграф-то работает не хуже цыганского) о существовании моего предмета, сразу же вышел на связь со мной. Он и сам очень интересовался этим вопросом, и ему в процессе поиска удалось получить весьма любопытную информацию (к сожалению, тоже устную — со слов либо прямых, либо косвенных свидетелей тех ужасных событий). Вот как вырисовывалась история «появления на свет» Лодзинского 50-марочника из услышанного мною.

По словам Цветко, некоторым евреям—обитателям гетто, несмотря на жесткий контроль и бдительную охрану со стороны гитлеровского командования, каким-то образом все же удавалось бежать за его пределы. Побеги эти совершались не с бухты-барахты. Готовились к ним тщательно. Наверняка были предусмотрены и согласованы с лояльными поляками все дальнейшие передвижения беглеца, во избежание вторичного попадания в лапы фашистов (что, безусловно, грозило неминуемой смертью). А чтобы по прибытии в безопасное место беглец не оказался без средств к существованию, в гетто подпольно чеканили серебряные монеты достоинством 50 марок и вручали таковую решившемуся на побег. Целью данной «акции» предполагалось — продать за приличные деньги редкую монету состоятельным коллекционерам на недосягаемой для гитлеровцев территории и обеспечить себе прожиточный минимум средств хотя бы на первых порах — до благоустройства на новом месте. Акция, прямо скажем, более чем захватывающая, поражающая своей заботой о ближнем, человечностью и гуманизмом. Увы, большего Байц Цветко не знал, И большей информации за прошедшие годы не поступало. За исключением, возможно, лишь одного довольно любопытного события. Интересного, но не проливающего дополнительный свет на историю появления описываемой монеты.

Весной 1991-го, на первом съезде нумизматов (ВОКН — Всесоюзного объединения клубов нумизматов) в Харькове, мне посчастливилось выменять у одного из участников этого нумизматического «хурала» еще один точно такой же 50-марочник (диаметр — 30,5 мм, толщина — 1,9 мм, вес — 8,4 г), Увлекающийся, как и я, жетонами и монетовидными знаками, хозяин монеты абсолютно не придавал значения данному предмету: «Да, какой-то еврейский жетончик». Но, увидев «блеск глаз» желающего его приобрести, поспешил оговорить в обмене предметы, ценившиеся гораздо больше той суммы, которую он готов был назвать изначально. Но торг не состоялся. Владелец получил все то, что хотел. Меня запрошенный объем обмена не волновал. Гораздо интереснее было узнать — как к нему попал сей предмет. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что приобрел он его там же — в Измайловском парке, у того же торговца серебряным ломом и примерно в то же время, что и я. Не исключено, что обе эти монеты происходили из одного и того же источника — до некоторого времени хранились в какой-то семье. «Запал» на этот 50-марочник и тогдашний президент ВОКН — Евгений Ильич Дворецкий. Но в те дни ему не удалось выменять его у меня — очень уж мне хотелось сравнить штемпеля этой монеты со своей. По моему предположению, они не должны были быть разными. Ведь в тех бедственных условиях, в которых существовали узники гетто, вряд ли была возможность на размножение с маточника нескольких штемпелей и, тем более, их подгравировки. А учитывая то, что делалось это еще и в строжайше засекреченной обстановке, и наверняка без уведомления автора проектов 5-, 10- и 20-марочников И. Шварца, нетрудно предположить, что при абсолютной идентичности штемпелей этих двух монет стиль дизайна (стиль И. Шварца) вряд ли мог быть повторен идеально точно. 

При первой же возможности сравнения двух монет все мои предположения подтвердились. А спустя несколько месяцев, будучи в столичной командировке, я все-таки уступил настоятельным просьбам Евгения Ильича, и второй экземпляр (кстати, на нем присутствовал такой вид брака чеканки, как расслоение металла) в обмене ушел к президенту ВОКН, в Калининград. 

...Четверть века, прошедшие с тех пор, никакой новой информации и сообщений о нахождении следующих экземпляров этой монеты не принесли. То есть говорить о массовом производстве (если вдруг кому-то захочется считать, что предмет фальсифицирован) не приходится. 

...Но вот недавно мне в руки попал 5-й выпуск каталога Колина Р. Брюса «Unusual World Coins» («Необыкновенные монеты мира») (2008 г.), где на странице 427, в разделе «ПОЛЬША: Германская оккупация», учтен примерно такой же 50-марочник Лодзинского гетто (ил. 11). 

Почему «примерно»? А все дело в том, что при сличении изображений реальной монеты и иллюстрации (скажем прямо — далеко не лучшего качества), приведенной Колином Р. Брюсом, все-таки можно обнаружить некоторые различия штемпелей, что, в свою очередь, может свидетельствовать о различном их происхождении. Но главное даже не в этом. Монета, изображенная в заморском каталоге, была отчеканена не из серебра, а из. алюминиевой бронзы (диаметр — 30 мм; вес — 11 г). И значилась она под заголовком «Fantasy token coinage» («Монетовидный знак-фантазия»). К сожалению, автор ничем не подтверждает этот свой категоричный вывод. Хотя в 15-строчной аннотации к предмету (эмиссии), где обычно указывается, помимо всего прочего, и происхождение каталогизированной монеты, это можно было бы сделать. Но, увы, акцентировав внимание на самой немецкой оккупации Лодзи и возникновении гетто, Колин Р. Брюс предпочел основной упор сделать на описаниях стандартных монетовидных выпусков Лодзинского гетто, учтенных в «Standart Catalog World coins» (Честер Л. Краузе); редкой встречаемости тиражных монет этого выпуска (хотя в том же каталоге Краузе отмечено, что многие из них имели тираж от 100 000 до 600 000 экз.) и их сильной корродированности. А уже на основании всего вышесказанного — вывод: 50-марочник — фантазия. Остается надеяться, что в последующих выпусках своего каталога автор найдет возможность обосновать такое заключение-«приговор», вынесенное им описываемой монете, которое он впервые поместил в 5-м его выпуске (заметим, что во 2-м (1989 г.) и в 3-м (1991 г.) выпусках каталога Колина Р. Брюса об этом монетовидном знаке не упоминалось вовсе). 

Стоит лишь гадать, откуда мог появиться этот бронзовый полтинник? Разве что он попал в план изготовления сувениров для нынешних посетителей гетто, которые никто, конечно, не станет изготовлять из драгоценного металла (об этих сувенирах я скажу чуть ниже). Может быть, именно поэтому Колин Р. Брюс и не указывает тиража этого предмета, выставляя ему крайне низкую оценку — $10—15 при сохранности «XF — Unc.»? 

В конце 1990-х — начале 2000-х годов из Польши были привезены несколько монет еврейского гетто в Лодзи — обычного тиражного дизайна, но. выполненных из других металлов — меди, латуни, никелевых сплавов. Рассказывали, что такие «сувениры» наштамповали в наши дни и продают туристам-посетителям бывшего гетто. Именно поэтому и отчеканены данные предметы не в «родных» металлах (алюминии, алюминиево-магниевом сплаве), а совершенно иных, дабы «шаловливые ручки» не пытались выдавать их за подлинные. Мне доводилось видеть такие сувенирные «ино- разнометалльные» 10 пфеннигов 2-го выпуска и 5 марок (ил. 12 — медь; ил. 13 — никелевый сплав; ил. 14 — медь). И я не исключаю, что бронзовый 50-марочник Колина Р. Брюса мог быть таким же сувенирным «restrike». 

А если это так, то.. упомянутая выше интереснейшая информация, которую собрал в ходе своей поисковой работы наш югославский коллега Байц Цветко, приобретает под собой более прочную основу. 

Владимир НАЗАРОВ 

Иллюстрации Александра ЧЕБОТАРЕВА 

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 125 (апрель 2015), стр.138