На протяжении всего XIX века упорные шерстяные шали были популярны в разных слоях русского общества — от высшей знати до крестьянства. началу XX столетия они стали не только обязательной принадлежностью женского гардероба и украшением интерьера, но и предметом коллекционирования.
Во второй половине XIX века шерстяные набивные платки выпускали многие фабрики, сосредоточенные главным образом в Москве и в Богородском уезде Московской губернии, крупным текстильным центром которого был Павловский Посад. В одном только Посаде такие платки набивали на нескольких фабриках, среди которых было и предприятие Я.Лабзина и В. Грязнова. К концу XIX века эта фабрика заняла лидирующее положение, работает она и сегодня, являясь единственным предприятием такого рода в России. Именно с ней в наше время чаще всего ассоциируются шерстяные платки с цветочным набивным узором.
Однако в позапрошлом веке обилие таких предприятий, их территориальная близость, фабричный характер производства, определявший выпуск исключительно модных, пользующихся спросом платков и шалей, привели к определенному сходству их художественных решений и технологии исполнения, поэтому специфические отличия шалей различных производств выявить достаточно сложно. Стремясь произвести востребованный товар, хозяева фабрик даже при наличии штата своих рисовальщиков часто приобретали на стороне платочные рисунки и так называемые «образцовые» платки. Таким образом, кроки (рисунки платков на бумаге), выполненные одним художником, могли оказаться на разных мануфактурах, а наиболее популярные узоры они порой просто заимствовали друг у друга. Не случайно в 1864 году вышел закон, закреплявший право собственности на фабричные рисунки.
Таким образом, большую часть старинных шерстяных платков с набивным узором однозначно связать с тем или иным производством в настоящее время не представляется возможным. В связи с этим особую значимость приобретают платки с напечатанными на них фабричными клеймами, которые являются определяющим фактором при музейной атрибуции подобных вещей.
В XIX— начале XX века клеймение шалей осуществлялось на основании закона 1830 года, действовавшего в течение всего этого периода без каких-либо существенных изменений. Согласно ему клеймение, хотя и давало некоторые преимущества, не было обязательным и полностью оставлялось на усмотрение производителей. Законодательно были разработаны лишь особые правила клеймения шалей и платков: «клейма должны быть налагаемы по одному на каждой штуке: клеймо по пpeимуществу штемпелевое, хотя и не возбраняется употреблять клеймо сургучное и на пломбе».
Необязательность маркировки, определенная сложность при наложении клейма-штампа, чрезвычайная редкость сохранившихся на платках пломб с клеймами и, наконец, отказ от практики клеймения шерстяных шалей и платков после Октябрьской революции привели к тому, что в наших музейных и частных собраниях хранится сравнительно небольшое количества клейменых платков. Не являются исключением и платки с марками павловопосадской фабрики Я.Лабзина и В. Грязнова. Даже в собраниях таких музеев, как ГИМ, РМ, РЭМ и музей Павловопосадской платочной мануфактуры, лишь единицы павловских платков клейменые.
Клейма предприятия Лабзиных встречаются на шерстяных и полушерстяных шалях большого и среднего размера с длиной стороны не меньше метра. В настоящее время удалось зафиксировать шесть разновидностей штемпельных клейм этого производства. Их наносили черной, темно-фиолеговой, коричневой или красной краской с изнаночной стороны на одном из углов платка. На одной шали из сергиевопосадской коллекции сохранилось клеймо, оттиснутое на свинцовой пломбе.
Согласно закону о клеймении, клеймо должно было содержать имя и фамилию фабриканта («хотя бы начальными буквами») и место нахождения фабрики. В лабзинских клеймах место расположения фабрики указывали лишь в течение небольшого периода, начиная с 1893 года, но их обязательной составной частью была дата выпуска платка. Сохранность платочной маркировки, вопреки закону, требовавшему, чтобы клеймо было «явственно и прочно», как правило, плохая, поэтому прочтение надписей в клеймах нередко вызывает затруднения и, как следствие, ошибки, чаще всего — в датировке вещей.
О введении или изменении клейм производства должны были уведомлять Департамент мануфактур и торговли, посылая туда их образцы. Обычно замена клейма происходила при переходе предприятия из одних рук в другие. На фабрике Лабзиных клейма иногда меняли без видимых на то причин и, как показала работа с вещами, в отдельные периоды одновременно использовали клейма разных видов, поэтому временные границы применения некоторых из них размыты. Тем не менее, богатый вещевой материал сергиевопосадской коллекции, изучение архивных документов позволяют, хотя и не всегда жестко, определить хронологические рамки использования клейм.
Наиболее ранние изделия с лабзинскими марками датируются 1870-ми годами. К этому времени платочная фабрика уже имела более чем полувековую историю. Она была основана в 1795 году крестьянином села Павлово («Вохна тожь») Иваном Дмитриевичем Лабзиным. В первой половине XIX века здесь выпускали тканые шелковые платки и разнообразные хлопчатобумажные и шелковые ткани.
Среди изделий предприятия за 1856 год значатся платки — шелковые, шелковые атласные, терновые; ткани — сантюр, поплин, нанка кубовая и цветная, канаус, сандуб, гроденапль, ластик и другие. В той же статистической ведомости, составленной для Департамента мануфактур и внутренней торговли, среди материалов, которые использует фабрика, указаны лишь «немецкий и русский шелк, бумага английская и русская». Тем не менее наличие в перечне изделий, так называемых «терновых» (из терна — шерстяной ткани саржевого плетения) платков говорит о возможном использовании шерсти.
К производству шерстяных тканых платков на предприятии Лабзиных приступили, скорее всего, в конце 1840-х или начале 1850-х годов. В описи имущества Ивана Семеновича Лабзина, проводившейся спустя несколько лет после его смерти, в 1853 году, встречаются не только различные шерстяные платки, но и «шерсть саксонская» и «шерсть аппаратная».
В 1849 году фабрика перешла в руки правнука И.Д.Лабзина Якова Ивановича Лабзина. Совместно со своим компаньоном, Василием Ивановичем Грязновым, он значительно расширил и переориентировал производство. К началу 1860-х годов на предприятии было освоено набивное дело. Очевидно, к этому времени можно отнести и изготовление первых шерстяных шалей с набивным узором. Об успехе начинания говорит малая серебряная медаль, полученная «за ткацкие и набивные смешанные изделия» на Московской выставке мануфактурных произведений 1865 года. В 1868 году предприятие было юридически оформлено как Торговый Дом под фирмою «Яков Лабзин и Василий Грязнов».
Шелковые и хлопчатобумажные платки и ткани, а также шерстяные платки 1850—1860-х годов с лабзинскими товарными знаками не выявлены. Возможно, в то время их просто не маркировали. Из всех платков с клеймами Торгового Дома, которые удалось зафиксировать при знакомстве с собраниями различных музеев, самым ранним на сегодняшний день оказался платок из коллекции РМ, датированный 1870 годом. Он имеет большое четкое круглое клеймо диаметром около трех сантиметров. В центре него — полуторасантиметровый круг, в котором скорописью, в две строки проставлена дата «1870/года». По окружности печатными буквами одной высоты сделана другая надпись: «Я.И.ЛАБЗИН и И.ГРЯЗН.».
Иван Иванович Грязнов, имя которого обозначено в клейме наряду с именем Якова Лабзина, приходился родным братом Василию Грязнову, после смерти которого, в марте 1869 года, он стал преемником всех его прав и обязанностей по Торговому Дому. В апреле того же года название фирмы было изменено на «Яков Лабзин и Василий Грязнов Павловского Посада первой гильдии купцы, преемник Василия Грязнова Иван Грязнов», что и нашло отражение в клейме.
В собрании Сергиево-Посадского музея хранятся три шали из смесовой ткани с хлопчатобумажной основой и шерстяным утком с аналогичными клеймами, датированные 1871, 1872 и 1876 годами. На двух шалях (1872 и 1876 гг.) сохранились остатки шерстяных кистей. У всех платков близкое цветовое решение: рисунок нс многоцветен, набит шестью-семью красками, колорит выдержан в теплой охристо-красной гамме. Мягкие приглушенные тона, скорее всего, природных красителей делают его очень цельным и гармоничным.
Платки декорированы восточным или «турецким» узором, стилистика которого восходит к украшению тканых восточных шалей и предполагает использование определенных орнаментальных мотивов: «бобов» или «огурцов», миндалевидных медальонов, геометризированных растительных форм. Мотивы восточной орнаментики были основными для русских набивных платков середины XIX века и наиболее характерны для шалевых рисунков крупных московских мануфактур Резанова, Бутикова, Смирнова, Васильева по общему художественному решению набивные шали этого времени значительно отличались от восточных и были близки к тканым ковровым платкам, производство которых получило широкое развитие в 1830—1850 годы. Если восточные шали имели прямоугольную форму и декорировались по краям, то ковровые, как правило, были квадратными, тканый узор с восточной орнаментикой заполнял всю поверхность ткани, оставляя гладкой лишь маленькую звездчатую или крестообразную середину.
По их подобию решены и лабзинские шали 1870-х годов из сергиевопосадской коллекции. При этом рисунок шали 1872 года наиболее традиционен: сложный, тонко разработанный восточный узор, подчеркивающий плоскость ткани, распределяется по всей шали, оставляя свободными лишь узкую коричневую кайму и небольшой шестиконечный средник. В основе композиции рисунка — крестообразная фигура, ориентированная по углам платка. Пространство внутри и вокруг нее декорируется «бобами», полукружиями, завитками, медальонами, заполненными мельчайшим ювелирным узором, создающим ощущение переплетающихся нитей.
При той же общей композиционной схеме шаль 1876 года более оригинальна. Удлиненной формы «бобы» и орнаментированные ленты, составляющие узор, находятся в сложных пространственных взаимоотношениях. Они переплетаются, накладываются друг на друга, создают трехплановое орнаментальное заполнение ткани, не нарушая при этом плоскости. При всей декоративности рисунка, он выполнен, вероятно, неопытным рисовалщиком: угол шали композиционно не выражен, средник слабо организует пространство, отдельные элементы орнамента теряются в общей вязи узора и так же неожиданно появляются вновь.
В платке 1871 года восточный узор гармонично сочетается с цветочным орнаментом. В последующие десятилетия это направление развития платочного рисунка, хотя и в несколько иной интерпретации, будет развиваться на павловопосадской фабрике. В этом же платке восточный узор превалирует, цветы трактованы несколько уплощенно и схематично. Отдельные растительные формы (цветы и листья), по восточной традиции, полностью или частично заполнены мелким узором.
По общему художественному решению, преобладанию в платочных рисунках восточной орнаментики лаб- зинские шали того времени близки к платкам ведущих московских шерстонабивных мануфактур. Не являются исключением и платки, сочетающие восточные узоры с цветами. По композиции, колориту и даже трактовке цветочных мотивов они близки к шалям с клеймами Смирнова, Гивартовского, Штефко.
Очевидно, близость лабзинских платков 1870-х годов с платками московских фабрик определялась не только общей направленностью развития набоечных рисунков шерстяных шалей, но и тем, что в эти годы на предприятии работали московские художники. Среди семи рисовальщиков, числившихся на фабрике в 1871 году, значатся два москвича: «Иван Иванов Иванов, московский мещанин, слобода Лужникова» и «Михайла Ильин Судьин, московский мещанин, слобода Напрудинская».
Говоря о технике набойки, следует отметить, что на фабрике Я.Лабзина в первой половине 1870-х годов она хуже, чем на московских фабриках первого ряда, получавших золотые награды художественно-промышленных выставок. Несовершенство техники проявлялось в легком смещении узора при наложении набойных досок, небольших недокрасах, наплывах краски на линию, тональной неоднородности цвета при печати.
Наиболее поздние варианты круглых клейм «Я.И.ЛАБЗИН и И.ГРЯЗН» встречаются на платках из Кирилло-Белозерского музея- заповедника и ГИМ, датированных 1879 годом.
В начале 1880-х годов без видимых причин была изменена форма клейма. Его стали печатать в виде горизонтально расположенного, очерченного двойной линией овала, чуть срезанного по краям слегка вогнутыми линиями. Поскольку владельцы Торгового Дома не изменились, содержание клейма сохранилось: по овалу сверху — «ЛАБ- ЗИНЪ», внизу — «И.ГРЯЗНОВЪ», в центре — дата, записанная в одну строку с возрастанием размеров цифр и букв от краев к центру.
В настоящее время выявлено лишь два платка из смесовой ткани с такими клеймами, оба хранятся в Сергиево-Посадском музее и датируются 1882 годом. Один из них представляет собой большую шаль со сложным, тонко разработанным охристокрасным восточным узором, узким сине-зеленым краем и такого же цвета небольшим звездчатым средником.
Второй платок меньшего размера (120x116), с узором из орнаментированных фестончатых лент, образующих разнообразной формы медальоны, заполненные цветами. Цветы изображены в легком развороте, собраны в букеты, соединенные в своеобразные гирлянды на среднике и кайме. Подобное художественное решение платочного рисунка впоследствии станет традиционным и определит одно из стилевых направлений павловских платков.
Сохранились документальные сведения о том, что в 1882 году на фабрике применяли анилиновые и ализариновые красители. Вероятно, благодаря их введению цвета набойки в платках 1882 года стали более яркими и насыщенными, хотя в них не проявилась еще свойственная анилину некоторая колористическая резкость.
За десятилетие совместного управления Я.Лабзина и И.Грязнова Торговым Домом в нем произошли значительные перемены. К началу 1880-х, по сравнению с 1870 годом, годовое производство возросло с миллиона до полутора миллионов рублей, количество набивных столов увеличилось со 180 до 250. В 1882 году на предприятии работало до 1000 рабочих и еще до 1200 на стороне, выпускались шерстяные, сатиновые, муслиновые, полусатиновые, бумажные платки и шерстяные шали. На Всероссийской художественно-промышленной выставке 1882 года Торговый Дом вновь был отмечен серебряной медалью «за хорошего достоинства ткачество и набивку шерстяных и полушерстяных платков и шалей, при значительном производстве».
Клейма с именами Я.И.Лабзина и И.И.Грязнова могли появляться на изделиях фабрики лишь до 1884 года. 17 апреля этого года было принято решение «об прекращении фирмы Торгового Дома за смертью учредителя оного Василия Ивановича Грязного и его преемника Ивана Ивановича Грязного, все дела и обязанности фабрично-торгового производства принял на себя единственного Яков Иванович Лабзин».
Это повлекло за собой очередное изменение клейма. Форма его осталась прежней, изменилось лишь содержание: «ФАБРИКИ Я.ЛАБЗИНА», и между словами, в центре овала, — четыре цифры с датой. Такое клеймо действовало до 1893 года. Оно встречается на семи платках Сергиево-Посадской коллекции с датами от 1885 до 1892 года.
1880-е годы можно определить как время наивысшего расцвета и формирования стиля павловских платков. Развитие платочных рисунков в эти годы шло по трем направлениям. По-прежнему продолжали выпускать платки с восточным или «турецким» орнаментом. Интересный вариант таких платков — шаль 1886 года из смесовой ткани с набитым по крему узором из удлиненных медальонов и вытянутых переплетающихся огурцов.
Второй тип павловских шалей, который окончательно сложился в эти годы, можно условно определить как «демократический». В Сергиево-Посадской коллекции группа таких платков наиболее многочисленна. Она включает три шали 1880-х годов.
Для них, так же как и для большинства шалей с турецким узором, характерно почти полное заполнение ткани орнаментом, когда свободными оставались лишь маленький звездчатый средник и узкая полоса по кайме. Рисунок таких платков составляли цветочные букеты, заполнявшие разнообразной формы геометрические фигуры или медальоны, образованные орнаментированными полосками, фестончатыми лентами или гирляндами мелких цветочков. Среди цветов преобладали розы, переданные объемно, хотя и несколько схематично.
Колорит строился на сочетании немногочисленных ярких красок. Обычно платки набивали в семь-восемь цветов. При этом полихромность достигалась введением нескольких оттенков розового, зеленого, синего. Ведущая же роль отводилась красному цвету. Различные его оттенки встречались не только в цветах — им непременно набивали и фон узора, при этом средник и край могли быть набиты другой краской. Со второй половины 1880-х годов характерным становится использование в набойке цветов ярко-розового фуксина.
Такие платки делали только из смесовой ткани с хлопчатобумажной основой и шерстяным утком. Поскольку различные волокна прокрашивались неравномерно, с изнаночной стороны они имеют характерный белесый «налет».
Эти платки пользовались большой популярностью в крестьянской среде и поэтому менее всего подвержены влиянию моды: их рисунки были чрезвычайно устойчивыми и печатались десятилетиями.
К той же группе можно отнести платок с узором «шашечками» (1892 г.). Так назвали платки с подобным рисунком в селах Тамбовской, Белгородской и Рязанской областей. Они небольшого размера (обычно 115x115), у них большой квадратный средник, на черном фоне которого в шашечном порядке размещается узор из мелких огурчиков. По кайме располагается широкая полоса с плотным цветочным орнаментом на красном фоне. Платки, скомпонованные таким образом, появились уже в начале 1870-х годов, но их продолжали выпускать даже в XX веке.
В 1880-е годы отчетливо выявляется еще один тип павловопосадских шалей. К нему можно отнести две шали (1885 и 1889 гг.), хранящиеся в сергиевопосадской коллекции. Обе выполнены из тонкой шерстяной ткани с шелковыми просновками и декорированы орнаментом из натуралистично трактованных цветов. У обеих большие средники, заполненные мелкими цветочками. Узор из более крупных цветов, собранных в букеты и гирлянды, располагается по кайме, композиционно акцентируя угол платка.
В платке 1885 года цветочный узор дополнен неширокой орнаментированной полосой. В углах — венки из цветов. В их импозантной декоративности и пышности очевидно влияние барокко.
Внутри венков цвет распределяется неравномерно: он нарастает, постепенно переходит от крема к темно-фиолетовому и пурпурнокоричневому, создавая ощущение глубины пространства. Сами цветы набиты мелкими цветными пятнами, напоминающими мазки кисти.
Рисунок платка 1889 года состоит из небольших, простых по форме цветов. Отсутствие контура в узоре, просвечивающий местами сквозь лепестки фон, придают ему изящество и легкость. Оба платка отличаются безупречной техникой набойки.
Платки этой линии набивали на кремовом или цветных фонах. Они были более дорогими, их рисунки менялись чаще и были в большей степени подвержены своеобразному влиянию моды, которое проявилось в активном использовании орнаментов из натуралистично трактованных цветов и введении в рисунок шалей орнаментальных мотивов стилей предшествующих эпох: перевивающихся кружевных лент, завитков, условно решенных вазонов.
На платке 1889 года, кроме штемпелевого клейма, сохранилась подвешенная на веревочке к краю маленькая свинцовая пломба с оттиснутой на ней надписью: «ЛАБЗИНЪ». Из документов фабрики известно, что свинцовые пломбы неоднократно приобретали у А.А.Белова, но на сегодняшний день платок 1889 года единственный, на котором сохранилась подобная маркировка.
Я.И.Лабзин умер 2 декабря 1891 года. В июле 1892 года «для содержания и развития действий механической шерстоткацкой, набивной, красильной и отделочной фабрики» было учреждено товарищество на паях под названием «Товарищество мануфактур Я. Лабзина и В.Грязнова в Павловском Посаде». Его учредителями стали дочери Я.Лабзина — Анна Елагина, Ольга и Наталья Лабзины — и племянник В.И.Грязнова — Василий Никифорович Грязнов.
В собрании Сергиево-Посадского музея хранятся платки с тремя разновидностями штемпельных клейм товарищества. Наиболее ранним вариантом таких клейм является очерченный двойной линией овал с картушем в верхней части и надписью: в картуше — «Я.ЛАБЗИН и В.ГРЯЗН», в нижней части овала, в три строки — «Т-ва/четыре цифры даты/ПАВЛ ПОС».
Хотя указ об учреждении товарищества вышел в 1892 году, постановлением первого общего собрания владельцев паев, состоявшегося 20 декабря 1892 года, его действия были открыты лишь с 1 января 1893 года. Поэтому именно 1893 год можно считать первым в использовании этого клейма. Товарищество просуществовало до 1919 года, но самый поздний из известных маркированных таким клеймом платков относится к 1899 году.
В конце XIX века на павловских платках появляется новый вариант клейма в виде очерченной двойной линией окружности диаметром 2,2 см с кругом сантиметрового диаметра в центре. По окружности надпись, сделанная начальными буквами: «Т-во М-р Я.Л. и В.Г. »,и в центральном круге, в две строки — дата. На платках из коллекции Сергиево-Посадского музея встречаются такие клейма с датами 1896, 1906 и 1909 годов. Так что, по крайней мере, в течение четырех лет на предприятии одновременно использовали клейма двух типов.
Третий вариант клейма мало отличался от предыдущего: тот же круг, только очерченный не двойной, а одинарной линией. В таких клеймах достаточно ясно можно прочесть лишь первые три цифры даты: «191...» Стилистически платки времени «Товарищества мануфактур», клейменые разными клеймами, достаточно однородны. В конце XIX — начале XX века развитие искусства павловских шалей шло по направлениям, которые определились в предыдущий период.
Хотя с Павловским Посадом принято связывать платки с цветочным узором, производство шалей с восточной орнаментикой здесь некогда не прерывалось. Таким узором декорированы два платка с клеймами товарищества 1899 и 191... годов. В отличие от аналогичных платков предыдущего периода, эти набиты уже не на смесовой, а на шерстяной ткани. Край их оформлен не кистями, а разноцветными поперечными полосками и осыпкой. Рисунок их несколько упрощен, орнаментальные формы укрупнены, отдельные элементы узора проработаны не столь детально.
Специфика сергиевопосадской коллекции шалей заключается в том, что большинство из них входило составной частью в костюмы крестьянок. Поэтому среди клейменых павловских платков конца XIX — начала XX веков по-прежнему наиболее полно представлены шали «демократического» направления. В крестьянской среде их называли «заграничными».
Платки этой линии почти не изменились. Рисунки отдельных шалей известны с 1870 годов. Все эти шали тоже выполнены из смесовой ткани, дополнены шерстяными кистями с многорядной сеткой. На вновь разработанных рисунках, в соответствии с художественной тенденцией тех лет, появились изображения тюльпанов на длинных стеблях, лилий. Но это не внесло принципиальных изменений в общее художественное решение таких платков.
На павловопосадском предприятии всегда с большим вниманием относились к созданию платочных рисунков. В отдельные годы в «Товариществе мануфактур» число рисовальщиков достигало 16 человек. К концу века на фабрике сложились целые династии художников: Ивановы, Постиговы, колористы Андреевы. Значительная часть новых платочных рисунков разрабатывалась для шерстяных шалей с цветочным узором, они в большей степени были подвержены влиянию моды и вкусов времени.
Такие шали с клеймами товарищества представлены в музейном собрании двумя платками 1890-х годов. Композиции платочных рисунков остались прежними: большой средник, заполненный мелкими цветочками, и узор из цветочного орнамента на кайме. Изменения коснулись в первую очередь колорита, построенного на сочетании пронзительно ярких контрастных цветов — красного и зеленого; красного и синего; белого и розового. Впервые цвета анилиновых красителей зазвучали в полную силу.
Среди цветочных орнаментальных мотивов под влиянием модерна появились изображения хмеля с длинными, неестественно переплетенными стеблями, а также тюльпанов и анютиных глазок с поникшими на тонких стебельках головками и узкими, как бы развевающимися на ветру листьями.
Общее развитие рисунков платков этой линии также пошло по пути упрощения и «демократизации», сохраняя при этом большую художественную выразительность и декоративность. Так, на одном из платков — более крупный, обобщенный орнамент, рисунок набит всего семью цветами. Это, безусловно, делало платки более дешевыми, доступными самым разным слоям населения, в том числе и крестьянам. Яркие и нарядные платки с цветочными узорами вполне отвечали их вкусам и потребностям.
Таким образом, создав поистине народный платок, павловопосадкое производство уже к концу XIX века стало самым крупным предприятием по выпуску шерстяных платков и шалей, а павловская шаль, наряду с Сергиевской матрешкой и хохломской посудой, стала одним из национальных символов России.
От клеймения платков штемпельными клеймами отказались, скорее всего, в середине 1910-х годов: уже в начале 1915 года на платки и шали начали нашивать бумажные ярлыки. В советское время продолжали маркировать платки бумажными этикетками. И только в конце XX века на нескольких сериях шалей вновь появились клейма. К сожалению, этот этап клеймения платков был очень непродолжительным.
Наталия ТОЛСТУХИНА
Иллюстрации предоставлены автором.
Фото Игоря НАРИЖНОГО.
В статье использованы материалы ЦИАМ и РГИА (Санкт-Петербург).
НАШ ОПРОС
О существовании рынка павловопосадских шалей XIX века и ситцевых платков XIX — начала XX века говорить сложно. Поэтому лучший способ узнать о его состоянии — небольшой опрос продавцов, экспертов и директоров московских антикварных салонов.
Павел Крюков, помощник эксперта по текстилю антикварного магазина ООО «Акция АТ»:
— Подобных вещей почти никто не предлагает. Очень редко приносят шелковые платки с вышивкой и тканые узорчатые платки второй половины XIX — начала XX века. Состояние многих из них ниже среднего. Возьмем мы их или нет, зависит от сохранности. Вещи в хорошем состоянии мы выставляем по цене от 250 до 500 долларов. Но продать их очень сложно. Ситцевые платки тоже как-то были в продаже, но ни один из них не купили. Теперь мы от них совсем отказались.
Корнеева Ирина, эксперт антикварного салона «Коллекция древностей»:
— Ни шали, ни ситцевые платки мы не принимаем. Но нам ни разу их и не приносили. Скорее всего, покупателей на эти вещи сейчас нет.
Станислав Веркер, генеральный директор антикварного салона «Юнисет-Арт»:
— Даже если нам предложат продать что-либо подобное, мы вряд ли возьмем. Но пока никто с подобными предложениями к нам не обращался. Да и покупатели не интересуются ими, так что спроса нет.
Александр Павлов, генеральный директор антикварного магазина «Золотник»:
— В н пнем магазине эти вещи ни разу не появлялись. Сегодня - товар не пользуется спросом, поэтому никто их и не хочет.
Продавец антикварного магазина ООО «Книгочей ЛТД», пожелавшая остаться неизвестной:
— Ни платков, ни шалей мы не принимаем и не продаем.
Николай Хлыстов, эксперт салона «Екатерина»:
— Из строчевышитых изделий нам приносили и приносят, в основном, скатерти. Платки и шали никто ни разу не предлагал. Я даже не знаю, кто сегодня интересуется этими вещами. Например, наш салон на продажу бы их не принял. Все потому, что их не купят, в настоящее время они никому не нужны.
Елена Троценко, эксперт антикварного салона «Брюсов, 6»:
— Старинные шали и платки нам ни разу не предлагали. Если и приносят, то вещи годов 1970—1980-х, сделанные в стиле павловопосадских изделий. Откровенно говоря, это «фуфляк». Но настоящие антикварные платки, если принесут, мы также вряд ли возьмем на продажу. Чтобы определить их подлинность и качество, нужно на этом специализироваться: знать переплетение нитей, мотивы, краски, которые использовались в то время в производстве. Редко в каком салоне встретишь эксперта, знающего тонкости этого дела. И пока на эти вещи не будет хороший, постоянный спрос, вряд ли найдутся антиквары, готовые вкладывать в них деньги.
Иван П., частный дилер, специализирующийся на работе с иностранцами:
— Как показывает моя практика, спрос на подобные изделия за рубежом есть. Я бы с удовольствием покупал дореволюционные платки — отдача на них у меня есть. К сожалению, предложений о продаже, мягко скажем, немного, а материалов «в качестве» через меня пока еще не проходило.
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования» № 10 (9) сентябрь 2003 стр.105