В среде ростовских финифтяников всегда считалось высшим проявлением профессионального мастерства умение писать маслом на холсте. Художники с глубоким уважением относились к тем из своих собратьев, кто умел это делать. В прошлом, XX веке в промысле работали такие незаурядные творческие личности, как Александр Алексеевич Назаров, Николай Михайлович Хрыков, Николай Александрович Карасев, Николай Александрович Куландин. На их плечах он держался, за счет их труда выживал в первую треть XX века и благодаря им расцвел во второй половине прошлого века. К этому ряду художников в 1960-х годах присоединился и Василий Иванович Рогозин.
Все эти мастера прославились своей причастностью к развитию традиций ростовской живописной миниатюры на эмали, но время от времени они все писали и маслом на холсте. А как известно, чем талантливее художник, тем шире его творческие возможности. Итак, Рогозин, независимый и вместе с тем общительный, видный (высокий, статный, кудрявый), держался несколько в стороне, природная скромность и самокритичность оставляли его в тени. Обаятельная внешность привлекала к нему людей, но вместе с тем прямой характер и личная независимость держали на почтительном расстоянии. По словам его коллеги, художника Александра Алексеевича Хаунова, «у него был свой взгляд на жизнь, отличавшийся от других. Советскую власть он не очень-то уважал, его можно было назвать даже ярым антисоветчиком, а в общем-то, Василий Иванович, человек общительный, мог и поспорить, отстаивая свои взгляды. Есть в нем одновременно и какая-то замкнутость. Он много работал творчески, писал маслом, но Союз художников игнорировал».
При изучении творческого наследия В.И.Рогозина все четче осознаешь не только его место в истории финифти XX века, но и на его частном примере представляешь одну из картин жизни и творчества рядового гражданина советской страны.
Человек особенный, своеобразный, щедро наделенный талантами от природы, он — и живописец, и финифтяник, и фотограф, и кинооператор. Рогозин запечатлел уникальные хроникальные кадры не только из жизни работников фабрики «Ростовская финифть», но и всего Ростова, снимая несколько лет подряд первомайские демонстрации и другие мероприятия.
Родился Василий Иванович 28 января 1930 года (по свидетельству его матери, Анны Антоновны, он появился на свет 28 февраля 1931 года) в Курской области (ныне — Белгородская), Чернянском районе, селе Гнилое. В семье было трое детей, он был старшим (четвертая, сестренка, умерла во младенчестве). В то время шла коллективизация, лошадей и скот пришлось сдать в колхоз, в котором работали родители. Василий рано начал рисовать. Как все сверстники, любил рисовать машины, трактора, но делал это по- своему. Уже тогда он внимательно присматривался, как идет линия крыла и корпуса машины, и если его одногодки рисовали кузов как прямоугольник, а колесо как овал или круг, то он выводил выразительной линией изгиб крыла над колесом и общий абрис машины, по памяти рисовал комбайн.
Отец часто брал сына на ярмарку. И как-то раз в городском магазине Василий увидел репродукцию картины И.И. Шишкина «Рожь» (позже он узнал имя автора и название произведения). Она так ему понравилась, что в свои семь лет он стал бредить мечтой стать художником, просил у отца купить краски, но семья пока не могла себе это позволить. У отца была толстая тетрадь, сын потихоньку вырывал листы и рисовал одним-единственным имевшимся в доме карандашом, у которого с одной стороны был синий грифель, а с другой — красный. Отец сердился, что сын «изводил» бумагу. Семья выписывала газету «Пионерская правда», отец крутил из нее самокрутки, а Василий обрезал тонкие белые поля и рисовал на них. Ему было семь лет, когда в воздух поднялись три летчицы: П.Д. Осипенко, В.С. Гризодубова и М.М. Раскова и совершили полет по маршруту Москва — Дальний Восток (сентябрь 1938 года). Это так впечатлило мальчика, что он сделал «фильм». «Пленкой» послужили полосы бумаги из «Пионерской правды», на которых он нарисовал сцены: детства юных героинь, приема их в комсомол, хождения друг к другу в гости, танцев под патефон и перелета через тундру. На одной из них был запечатлен прыжок с парашютом Василий Иванович все рисовал по воображению, так как никого из них никогда не видел, возможно, даже и на фотографии. Кто-то принес увеличительное стекло, Василий промазал бумагу керосином, она стала прозрачной, и при свете керосиновой лампы через увеличительное стекло изображение проецировалось на стену. Это был удачный дебют, в котором проявился и его художественный талант, и пытливая тяга к технике. Воспоминания о первом открытии не смогло омрачить даже печальное происшествие: во время демонстрации фильма при сильном нагревании открытым пламенем керосиновой лампы (защитное стекло лампы было сломано) сгорела промазанная керосином бумага.
В конце 1930-х годов в сельском клубе нередко показывали различные фильмы. «Все смотрели на экран, а я — в противоположную сторону, интересно было, как устроен киноаппарат», — вспоминал Василий Иванович. «Как-то раз зашел днем в клуб, а там на полу лежала размотанная пленка, я посмотрел и удивился, что в кадрах один за другим повторяется один и тот же силуэт, потом посмотрел другой конец, там было иное изображение, а после догадался, что таким образом при быстрой прокрутке передается движение». В школе он рисовал пером и чернилами, очень любил изображать В.И. Чапаева и К.Е. Ворошилова (копировал изображения из учебника 3-го класса), рисовал до тех пор, пока не добивался портретного сходства, часто оформлял школьную стенгазету, делал дружеские шаржи.
В начале Великой Отечественной войны 1941—1945 годов отца Василия Рогозина призвали в армию, перед его уходом родители сфотографировались со старшим сыном на память (илл. 2). В том же, 1941 году отец погиб. Село оккупировали немцы, но жизнь текла в привычном русле, он учился в 4—5 классах, углубленно изучал немецкий язык, в свободное время рыл окопы возле деревни. Рано сев за трактор — в 13 лет, повредил руку — первые трактора заводились тогда вручную, это было неудобно и опасно, многие получали увечья. Пришлось вернуться в школу. Василий окончил семилетку, самостоятельно научился играть на балалайке, семиструнной гитаре, мандолине и баяне, «Играю, а девчонки танцуют. Это было в конце войны — 1944—1945 годах», — вспоминал художник. После войны учился в сельскохозяйственной школе. Когда исполнилось четырнадцать лет, Василий впервые в жизни купил себе настоящие медовые акварельные краски. Мать сетовала, что краски очень дорогие, но позже затраты окупились: юный художник стал брать первые заказы от односельчан — писал лебедей на большом листе бумаги (вместо ковриков), зарабатывал три рубля за штуку. «В то время выпускали ворсистые одеяла, я и на одеяле писал по трафарету красками, но масляных красок у меня не было — это было очень дорогое удовольствие, да и купить их было негде», — вспоминал Василий Иванович. В то время он писал и портреты на заказ. В 1946 году прочел объявление в газете о том, что Елецкое художественное училище объявляет набор одаренных детей, подал заявление и по почте послал акварель (илл 3). Вскоре пришел вызов, благодаря которому Василия отпустили из колхоза (иначе уезжать не разрешали).
Акварель «Автопортрет в саду» была большого размера — 50x70 см. К сожалению, оригинал не сохранился, осталась лишь фотография. На ней был изображен фантазийный пейзаж — мечта молодого человека. «Хотел такой дом построить и посадить сад», — говорил Рогозин. Акварель хоть и выполнена юным художником, не знающим профессиональной грамоты, но не может не умилить зрителя. В этой, на первый взгляд, наивной картинке живет искра настоящего искусства, в ней запечатлено мироощущение художника, сила его мечты и устремлений. Перед зрителем предстает молодой человек, полный сил, идей и готовности создать вокруг себя красивый гармоничный мир. Изображенный дом — его мечта, но это не просто дом, а целая усадьба, в которой одна постройка дополняет другую. Здесь все красиво, добротно и уютно: чугунная решетка ограды сада, узорчатые перила лестниц, карнизов и балкончиков. A как нарядно выглядит наш герой в белой матросской блузе, с каким чувством собственного достоинства стоит он, опершись на садовую решетку!
Василий успешно проучился один год в художественном училище, но... После войны всем было очень тяжело материально, в общежитии не топили, вместо кроватей — нары, матрацы, набитые соломой, но самое главное — мать одна не могла содержать студента и еще двоих детей. Учебу пришлось оставить. На родине художника в то время стоял «несусветный голод, люди пухли», надо было вернуться в родное село, чтобы помочь семье выжить. В свои шестнадцать лет Василий был рослым и сильным парнем. Сельский кузнец в то время ушел на пенсию, и Василию предложили работать в кузнице молотобойцем. Через год он уже стал мастером, так и проработал до самой армии. «Я сделал председателю колхоза красивые дрожки, — вспоминал Василий Иванович, были у него и другие задумки, но односельчане его высмеяли: «Ты что, купец что ли?».
Три с половиной года (1950 — 1953) Рогозин отслужил в армии (илл. 5). Сначала попал в Ростовскую курсантскую школу, в которой обучали призывников от младшего сержанта до младшего лейтенанта, затем служил в Гороховце, в Ростове. Василий был художником-оформителем, сухой кистью писал портреты партийных лидеров и лозунги. В Ростове, где он пробыл дольше всего, воинская часть стояла на Конюшенном дворе (здание напротив Ростовского кремля, построенное в XVII веке). Летом же курсанты жили в лагерях близ поселка Борисоглеб, что на реке Устье. Здесь Василий много писал маслом с натуры, заранее присматривая вид неподалеку от лагеря, чтобы не угодить в самоволку, и когда все солдаты отдыхали, рисовал этюды.
После армии, живя на родине, он учился заочно в Народном университете имени Н.К. Крупской. В 1954 году приехал в Ростов, устроился художником в воинскую часть по договору работал в клубе имени Маяковского, а в 1954—1956 годах — в Народном театре с Германом Николаевичем Макаровым. В те годы интерьер ростовского Дома культуры украшала написанная им галерея портретов известных киноартистов. В 1950-е годы В.И. Рогозин много занимался живописью, изучал музейное собрание, а картины его хорошо продавались. В 1956 году он женился на ростовчанке Валентине Николаевне Фроловой.
Нам известны лишь несколько его живописных полотен, но этого достаточно, чтобы уверенно сказать, что их автор обладает немалым художественным талантом, хотя и не получил полного профессионального образования. Не зная тонкостей законов построения рисунка, способов передачи плановости композиции, он их угадывает интуитивно. В его работах чувствуется живость линии, пропорциональность построений, в рисунке проявляется особая упорная педантичность, благодаря которой он достигает мастерства. Картины пронизаны свежестью и восторженностью мироощущения, и в то же время несут легкий оттенок наивного искусства. Художник владеет мастерством цветопередачи, умеет показать фактуру тканей, материалов. Кроме того, он достаточно смел и не теряется перед большим форматом холста (пишет на таких же серьезного размера полотнах, на каких создавали свои шедевры великие живописцы мира), ставя перед собой сложные профессиональные задачи.
В 1952 году, еще во время службы в армии, Рогозин написал «Автопортрет» (илл. 4). Автопортрет был исполнен на холсте, который выдавали солдатам на портянки, краски куплены в Москве, где он был в командировке. Деньги, полученные на командировочные расходы, он тратил на художественные материалы.
...Перед нами — поясной портрет молодого человека, исполненный в романтическом духе. Об этом говорят антураж (слева у края холста виден резной подлокотник кресла) и одежда (светлая шелковая блуза с белым воротником и мягким галстуком синего цвета). На плечи небрежно наброшен плащ. Правая рука приподнята, указательный палец направляет взгляд зрителя в глубь картины. Фигура изображена в 5/4 поворота, лицо развернуто почти в фас. Высокий открытый лоб, небрежно отброшена назад густая копна темных вьющихся волос. Мягкой охрой вылеплено выразительное лицо. На щеках легкий румянец, нос прямой, голубовато-серые глаза с темными зрачками, светлые блики возле которых подчеркивают их объем и придают живость взгляду. Полноватые губы обозначены бледно-оранжевым цветом. Взгляд прямой и спокойный, проницательный и вдумчивый — портретируемый как будто смотрит сквозь зрителя. В пластике лица несколько смягчены резкие переходы света и тени, тогда как на одежде — тени очень резкие и даже жестковатые. Художник тщательно прописывает главное, а второстепенному уделяет не столь много внимания. Глубокий темный фон не только хорошо выявляет фигуру в светлых одеждах, но и придает портрету загадочную таинственность. Перевоплощение, страстная игра воображения, пылкость и мечтательность юноши прекрасно отражены в портрете.
Профессиональное видение и умение передать — Божий дар, помноженный на самообразование. Настоящей школой для будущего художника стало наблюдение и копирование по памяти фресок церкви, возведенной в честь святого Дмитрия Донского в родном селе Белгородской области. Он до сих пор хорошо помнит, как были написаны фрески с ликами святых Дмитрия Донского и Александра Невского, сцены жертвоприношения Авраама, Вознесения Иисуса Христа, въезда Господня в Иерусалим, изображения святых и серафимов. Фрески, как выяснилось, были написаны в духе академической живописи. Вот где проходил «свои университеты» юный художник, вот где он обрел чувство перспективы, учился правильно передавать пропорции тела и сложные ракурсы движений. Именно эти фрески стали для него настоящей школой академической живописи, и, наверное, здесь же он обрел ту смелость письма, которую мог себе позволить художник, владеющий искусством организации большого пространства стены, — художник-монументалист, автор росписи фресок церкви Св. Дмитрия Донского. Эти качества живописи органично были восприняты и нашим юным художником.
Спустя четыре года, вскоре после женитьбы, Василий Иванович пишет с натуры «Портрет жены» (илл. 6). На атласном стеганом одеяле красного цвета и белой простыне возлежит обнаженная модель. Молодая женщина слегка приподнялась, опершись на подушку. Правая рука ее согнута и заведена за голову. Художнику, видимо, не вполне удалось портретное сходство, но зато живо написан румянец на щеках, красивы золотистые русые волосы, заплетенные в косу и уложенные кольцом на затылке. Слева у ног модели — покрывало нежно-зеленого цвета и подушка в наволочке с кружевной каймой с наброшенными на нее желтой и синей драпировками. Фоном в левой части полотна служит ширма светлых гармоничных тонов. Фигура хорошо освещена, заметна игра света и тени. Складки драпировок несколько жестковаты, но выглядят вполне убедительно. Справа внизу — роскошный натюрморт: на столике белого цвета стоят бронзовый сосуд и белая перламутровая ваза в виде раковины с золотистым краем и массивным круглым подножием. Грациозны и естественно просты изгиб тела и мягкий абрис бедра, но вместе с тем не покидает ощущение некоторой скованности и смущения. В правой верхней части картины виден фрагмент резного деревянного торшера. Возле края холста плавно струится драпировка зеленого цвета с золотистой каймой и узором. Картина пронизана стремлением к совершенству: художник старается подобрать антураж подстать гармоничным формам модели. Роскошен натюрморт в правом нижнем углу картины (он был увиден на репродукции и написан по памяти). Фантазия и реальность соединились в одном полотне, богатые драпировки, красивый натюрморт, составленный из старинного сосуда и вазы в виде раскрытой раковины. Как хорошо написаны материалы: шелковистая ткань одеяла, светящаяся бронза сосуда. Контрастен теплый красный цвет одеяла по отношению к белизне тела, на бледной коже появляются теплые рефлексы. Художник избирает классическое сочетание цветов: нежную с богатым спектром оттенков светлую охру и теплую зелень, подчеркивая ее рефлексами различных цветов.
Столь редкий, уникальный для него опыт письма обнаженной натуры художник приобретал впервые, поэтому несколько жестка кисть и чуть неуверен рисунок. Но, несмотря на это, картина удалась, она дышит любовью, трепетной заботой о супруге и вместе с тем гордостью за ее красоту. Глядя на портрет, понимаешь, что и модель, и художник полны энергии и иллюзий, они молоды, влюблены друг в друга, и на пороге своей семейной жизни купаются в лучах нежной взаимной любви. В полотне нашло отражение и время с его спокойствием и относительной стабильностью, когда советское общество пребывало в некоторой эйфории послевоенных лет. Этот портрет не был единственным, Василий Иванович писал супругу и в духе «Неизвестной» И.Н. Крамского, и просто с натуры. «Портрет жены» постигла печальная участь во время пожара в 1964 году, когда они жили в деревянном доме. Чтобы спасти картину от огня, художник выбросил ее из окна, но она за что-то зацепилась и порвалась, потом упала на проезжую часть (позже художник сам отреставрировал прорывы холста).
В 1950-х годах Василий Иванович работал художником в ростовском Зеленом театре, что в городском парке, много писал пейзажи. Сохранился его «Старый парк» (1956, илл. 7). Картина экспонировалась в 1950-е годы на юбилейной выставке в Ярославском музее-заповеднике. На полотне мы видим уютный городской парк. Справа — одноэтажное здание, окрашенное в белый цвет, с двумя колоннами по фасаду; слева — дорожка, ведущая к озеру, и нежная голубизна глади воды с бледными розовыми и желтыми оттенками. В центре полотна изображены возвышающиеся над другими два сухих дерева, сквозь причудливые изгибы ветвей которых хорошо просматривается небо нежно-голубого цвета с сиреневатыми оттенками и плывущими по нему облаками сложной гаммы белого, желтого, фиолетового, серого и розового тонов.
В эти же годы художник много рисует карандашом. Среди его набросков выразительностью и законченностью выделяются «Женский портрет», «Автопортрет», «Портрет жены», «Спасо-Яковлевский монастырь» (илл. 1, 8—10). В рисунках есть живость линии и чувство пропорций. На графических листах запечатлены люди своего времени, что проявляется не только в портретном сходстве, в деталях одежды, но и в выражении их лиц.
А 1960-е годы судьба связала художника с промыслом ростовской финифти — он освоил сложную технику живописи по эмали. На фабрику «Ростовская финифть» он пришел в1960 году. Здесь стал писать большие архитектурные пейзажи, «шишкинские» места рисовал без припороха (без подготовительного рисунка на кальке, а прямо на финифтяной пластине). Ведущий художник промысла в те годы Николай Михайлович Хрыков его уважал и считал творческим наследником великого русского пейзажиста И.И. Шишкина. «Я писал быстро, глаза были хорошие. На фабрике сначала учителем был А.М. Кокин, потом Н.М. Хрыков», — вспоминал В.И. Рогозин. В плане профессионального роста они уже не могли влиять на него, так как в то время он был уже сложившейся творческой личностью, у него было много живописных работ. А когда Василий Иванович разработал сложную многофигурную композицию на эмали «Битва на реке Сити» (1962 год), ему повысили разряд с третьего сразу на пятый.
Он любил историю, в свое время зачитывался книгой М.А Рапова «Зори над Русью» и делал много карандашных эскизов. Один из них он решил воспроизвести на эмали. Так появилась пластина «Битва на реке Сити» (илл. 11). Многофигурная композиция из конных и пеших воинов в сложных ракурсах фигур на тему истории Ростова Великого; 1238 год, битва ростовского князя Василько с татарами. Композиция вписывается в треугольник (без верхнего yгла). Князь с мечом в руке откинулся назад, лошадь под ним в резком движении вперед развернута крупом к зрителю. Возле ног коня — поверженный татарин, справа в центре в мощном движении — воин с запрокинутой головой, соскальзывающий с седла. Художник сам разработал сложную композицию на эмали (обычно финифтяники копируют известные картины, репродукции или фотографии).
Сохранилось немало пейзажных миниатюр В.И. Рогозина, на которых изображен поселок Борисоглеб, что на Устье. Еще во время службы в армии он сделал наброски и зарисовки, написал маслом холсты, которые спустя годы пригодились, — он перенес их на эмаль. Художник часто писал виды Ростова — Спасо-Яковлевский монастырь, Кремль, кроме того — фантазийные, вымышленные пейзажи. Он хорошо ориентируется в плановости пейзажа, выделяя первый план цветом, средний — солнечным освещением, а дальний — уводя в дымку. Это характерный прием для его панорамных миниатюр на финифти. Кроны деревьев на дальнем плане ему хорошо удаются, легки и полупрозрачны их краски, зелень смягчена голубыми, серыми и желтовато-розовыми тонами.
Василий Иванович писал и сюжетные лирические миниатюры, так же самостоятельно продумывая композицию. Таковы, например, миниатюры для шкатулочек «Святое семейство» и «Голуби» (илл. 12,13), исполненные в начале 1970-х годов.
На переднем плане «Святого семейства», слева возле крыльца, у открытой двери в дом сидит мать, на среднем плане, справа — отец, в центре босые дети, играющие с белыми голубями. Один ребенок, сидя на резной кроватке, кормит голубя с руки. Абрис фигуры женщины, одетой в длинное светлое платье с лиловыми и розовыми в тенях оттенками, начинает и оканчивает овальное движение композиции всей пластины. Ритм движений, замкнутых в овал продолжен в позе сидящего за работой отца в длинной розовой рубахе и голубовато-серых брюках. Глубина пространства подчеркнута уходящей за горизонт тропинкой, изображенной на дальнем плане в центре. Колорит миниатюры нежен и светел, особенно легки и светлы краски одежд персонажей. Внутренняя чистота и невинность всех членов семейства подчеркнута не только цветом, но гармоничными неспешными их движениями. Гармонии семейных взаимоотношений созвучно состояние природы — тихое утро с прозрачным небом, на фоне которого легко прописаны деревья. Их нежная красивая листва — в зеленых, серых, голубых и коричневых тонах.
У художника есть и тематические пейзажи-настроения. Большая часть его творческого наследия хранится в Государственном музее-заповеднике «Ростовский кремль». На миниатюре «Господин Великий Новгород» (начало 1970-х годов, илл. 14) Новгородский кремль помещен на горизонтально-вытянутой пластине. Мощные силуэты собора, колокольни и башни кремля четким чеканным ритмом горизонтальных и вертикальных линий сменяют друг друга. Кремль освещен лучами заходящего солнца, сгущаются синие холодные вечерние тени, окрашивая белые стены соборов и красной крепостной стены различными оттенками цветов. Монументальное величие, напряженно-сложное по колориту небо. Оно символизирует ратный дух города, его свободолюбивый нрав и героическое прошлое (резкие серые силуэты, как всполохи облаков на бледно-желтых бликах вечернего заходящего солнца).
В эмалях Василия Ивановича Рогозина чувствуется прирожденный дар живописца. Архитектура у него органично вписана в пейзаж («Спасо-Яковлевский монастырь», 1972, илл. 15). Художник не отказывается от присущей финифти декоративности, но видит и живописно передает архитектуру в природной среде, не стилизуя ее, не убирая ничего «лишнего», лишь запечатлевая реальный момент. Крупным планом даны силуэты Спасо-Яковлевского монастыря с «прилепившимися» к нему маленькими деревянными домиками с серыми и красными крышами, утопающими в зелени. Художник запечатлел в единой гармонии красоту вечного монументального и обыденного сиюминутного. Здесь мы ощущаем радостное чувство полноты бытия и глубокого преклонения перед гармонией природы и красотой создания рук человеческих.
Кисти В.И. Рогозина принадлежит и цикл лирических пейзажных миниатюр (серия «Павловск», 1960-е годы, илл. 16—17). Прозрачно положены одна на другую краски, кажутся воздушными деревья на заднем плане, их кроны как будто растворяются в воздухе, сквозь них просвечивает небо, окрашивая зеленые листья голубыми и желтыми оттенками. Листва деревьев с могучими кронами на среднем плане не только не тяжела и не увесиста, но, напротив, как будто напоена светом и воздухом и пронизана теплыми оттенками охры. Это его умение писать листву, передавая объем и воздух, переняли художники-современники, что по праву можно причислить к достижениям ростовской пейзажной школы миниатюры (живописи по эмали) XX столетия. Без творческих находок В.И. Рогозина ростовская пейзажная финифтяная миниатюра не была бы столь многогранной. Жаль только, что творчество художника не имело последовательного развития во времени, ему помешали серьезные семейные проблемы — роковой разлад с тещей, повлекший за собой пожар дома, выстроенного самим Рогозиным, и последовавшая вскоре неизлечимая болезнь любимой жены, которая длилась пятнадцать лет. В последние три года перед смертью супруги Василию Ивановичу пришлось работать дома — он ухаживал за ней и вел хозяйство. В это время он писал только план, на творчество не оставалось ни сил, ни времени.
Эскизы к финифтяным пластинам можно рассматривать как вполне законченные графические миниатюры. Они выполнены, как правило, в цвете. Их сюжеты — Ростовский кремль и Спасо-Яковлевский монастырь. Цельные стройные композиционные построения, законченные и продуманные в цвете и тональных отношениях, различные цветовые пятна в них приведены к гармоничному единству.
Работы Рогозина дают нам право говорить, что перед нами интересный мастер с узнаваемым почерком на финифти, со своей манерой письма, которая была воспринята и другими художниками промысла. В 1960—1970-е годы он легко брался за решение серьезных задач, например, за разработку в финифти исторической композиции или применение некоторых заимствованных у других промыслов декоративных приемов письма, развивавшихся в те годы. И наконец, в пейзаже — своем любимом жанре, он одним из первых нашел прием легкого сфумато — передачи световоздушной среды выразительными средствами эмали, прием, который в 1980-е годы подхватили и развили художники, представители пейзажной миниатюры на финифти.
Кроме таланта художника В.И. Рогозин обладает режиссерскими способностями, как кинооператор-любитель он снял много фильмов, ставших документальной кинохроникой жизни Ростова (илл 18). В апреле 2004 года мне удалось организовать съемки у Василия Ивановича дома, где он демонстрировал и комментировал свои фильмы. (Пользуясь случаем, выражаю благодарность за содействие и помощь в этой работе ЕЮ. Мелехину, который пригласил кинооператора и частично прокомментировал фильм). Сын Василия Ивановича, Юрий (1958 г. р.), унаследовал от отца талант художника. Он учился в Ярославском художественном училище в 1976—1982 годах, сейчас живет в Германии, пишет станковые картины, занимается монументальной живописью, керамикой и финифтью. Можно сказать, что он — достойный продолжатель творческой семьи Рогозиных.
Вера ПАК
Иллюстрации предоставлены автором.
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 59 (июль-август 2008), стр.36