Мандрагора — одно из самых часто упоминаемых в древности растений, наделенное равными свойствами: как избавляющее от боли, приносящее счастье, богатство, как приворотное зелье, усиливающее и разжигающее любовь, способствующее деторождению, спасающее скот от дурного глаза.
Самое раннее свидетельство использования мандрагоры было обнаружено в гробнице египетского фараона Тутанхамона, где вместе с другими предметами был захоронен и ее корень. Мандрагоровые яблоки неоднократно упоминаются в Библии: так, в самом ее начале, в Книге Бытия, в главе XXX, 14—16 они играют роль снадобья, усиливающего любовь и способствующего зачатью. В «Иудейской войне» Иосифа Флавия, относящейся к I веку н. э., о мандрагоре говорится как о растении, с помощью которого можно изгонять демонов из больных. В «Естественной истории» Плиния Старшего высказывается мнение, что мандрагоры, как и люди, бывают разнополые — мужские и женские. Белую мандрагору Плиний считал мужского рода, черную — женского. Пифагор называл мандрагору «человекоподобным растением». Мандрагору изображали в виде человеческих фигур с пучком листьев, вырастающих из головы.
Диоскорид отождествлял мандрагору с растением кирке, о котором говорится в песне 10 «Одиссеи» Гомера:
Корень был черный,
подобен был цвет молоку белизною;
Моли его называют бессмертные;
людям опасно
С корнем его вырывать из земли,
Но богам все возможно.
Моли — это еще одно название мандрагоры. Название кирке она получила от волшебницы Цирцеи, или Кирки — дочери Гелиоса и Персиды. Как об этом говорится в «Одиссее», злобная Цирцея заманивала магическим пением на берег моряков и превращала их с помощью заклинаний в животных. Так на остров Эзе, где обитала Цирцея, во время своих странствий по морю был занесен Одиссей. Часть его спутников, отправившихся исследовать остров, были обращены Цирцеей в свиней. Одиссей отправился один к дому волшебницы и с помощью данного ему Гермесом чудесного растения одолел чары Цирцеи.
В Средние века мандрагора считалась магическим растением, и рассказы о ней были очень распространены. Несмотря на то, что мандрагора упоминается во всех медицинских манускриптах, в частности в «Травнике» Псевдо-Апулея, она до Средних веков не произрастала в Центральной Европе, это было средиземноморское растение. В те времена мандрагора воспринималась как получеловек, полурастение, чему способствовало сходство ее разветвленного корня, достигающего метра и более в длину, с нижней частью человеческого тела. В первом издании «Малого сада здоровья» («Hortus sanitatis»), напечатанного в Майнце Петером Шеффером в 1485 году, среди прочих растений присутствуют изображения мандрагоры. Это большие гравюры, занимающие почти всю страницу, в отличие от гравюр меньшего размера с изображением других растений в этой книге. Конечно же, это говорит о том высоком месте, которое занимала мандрагора в иерархии растений в представлении людей XV века. Это мужская и женская мандрагоры с корнем в виде человеческой фигуры, с пучком листьев, вырастающих из головы. Женская фигура очень изящно трактована, с целомудренно закрывающими тело длинными волосами. Мужская i фигура также с длинными волосами — такие волосы позволяют считать, что эти мандрагоры даны здесь в традиции изображения «диких людей», тем самым подчеркивалось, что это люди, но «другие» — из иного, неевропейского жизненного пространства. Сами же листья мандрагоры и плоды даны в этих гравюрах на дереве контурно, но оно очень похоже на настоящее растение. В первом издании «Большого сада здоровья», напечатанного в Майнце Якобом Мейденбахом в 1491 году, также есть гравюры на дереве с изображением мужской и женской мандрагор, но они небольшого размера и не столь выразительны, как мандрагоры «Малого сада здоровья».
Совсем по-другому — весьма натуралистично дано изображение мужской и женской мандрагор в гравюрах сочинения Пьетро Андреа Маттиоли «Комментарии к шести книгам Диоскорида», изданного в Венеции печатником Винченцо Вальгризи в 1565 году. Это была своего рода научная книга, в которой говорилось о лечебных свойствах растений, деревьев, а также рыб, других морских обитателей, минералов, зверей и животных. По своему строению книга Маттиоли напоминает немецкие издания «Большого сада здоровья». Издание было прекрасно иллюстрировано — имело около 600 гравюр на дереве, отличающихся натуралистичностью и тонкостью исполнения, в отличие от немецких ксилографий XV века. Есть в этой книге и изображения мандрагоры. Это уже не антропоморфные фигуры, а растения, переданные очень правдоподобно. Они отличаются только формой корневища: мужское — с двойным корнем, женское — с тройным, сплетенным в косичку. Этот медицинский труд Маттиоли пользовался большим спросом и в XVI веке был неоднократно издан в Венеции как на латинском, так и на итальянском языках, в Германии (1598), а также в переводе на чешский в Праге (1596). Такую популярность книги можно объяснить тем, что ее могли использовать как врачи, так и простые бюргеры. Во франкфуртском издании Маттиоли, появившемся в 1586 году, иллюстрации, ксилографии, были выполнены прославленным франкфуртским гравером Постом Амманом. Эти гравюры Аммана сделаны не без влияния венецианского издания: книга была издана меньшего формата — квинта, а не фолио, поэтому гравюры в два раза меньше, часть из них в зеркальном виде скопирована из венецианского издания, другие же сделаны Амманом самостоятельно. В том числе и изображения мандрагоры, они даны с потаенной шутливостью: если внимательно приглядеться — на «женском» растении корни, их всего два, очень напоминают изящно скрещенные женские ноги, а в «мужском» растении те же два корня уже лишены такого кокетства.
Но не только причудливое корневище давало повод считать мандрагору получеловеком — при ее выдергивании из земли она издавала скрип сродни человеческому крику. Считалось, что крик мандрагоры может свести с ума тех, кто его слышит. Так у Шекспира в «Ромео и Джульетте» говорится:
Кругом ужасный смрад, глухие стоны,
Похожие на стоны мандрагоры,
Когда ее с корнями вырывают,
— Тот звук ввергает смертного в безумье...
Поэтому столько предрассудков и опасений было сопряжено с этим растением. В Средние века считалось, что услышавший «крик» мандрагоры умирает в это время, поэтому мандрагору нужно было добывать ночью, до рассвета (если после рассвета, то можно умереть), с помощью собаки, которую нужно было привязать к подкопанному корню мандрагоры. Конечно же, после того, как корень был выдернут, от стонов растения собака умирала. Охотник же за мандрагорой должен был залепить уши воском, чтобы не слышать «крика» выдираемого растения. В западноевропейских рукописных травниках часто встречаются изображения этой сцены, как в рукописи XV века, хранящейся в Венской национальной библиотеке. В ее миниатюре со всеми подробностями показан процесс добычи корня — с привязанной к нему собакой, охотником в отдалении и самой мандрагорой, так же как в «Hortus sanitatis», трактованной антропоморфно, но при этом приобретшей устрашающий вид.
Мандрагора содержала алкалоиды, поэтому она использовалась как успокоительное средство, а также как зелье, вызывающее выкидыши. По народным поверьям мандрагоре приписывалась способность приносить бессмертие, давать силы на пути в неведомое, но при этом она могла убить или свести с ума. В Средние века магическая мандрагора была столь излюбленным растением, что к XVII веку она стала редкостью в природе, хотя и до этого не часто встречалась в диком виде. В это время на «языке цветов» она означала что-то редкое и необычное.
Татьяна ДОЛГОДРОВА
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 77 (июнь 2010), стр.32