Лучше всего сущность «таинственной русской души», о которой спорят, но сути так до сих пор найти не могут, разъясняют филателисты. Кик известно, одновременно с первой маркой мира — «Черным пенни» — был выпущен еще и маркированный конверт («конверт Малреди», по имени его создателя), который особой популярностью таки не пользовался. В России было все наоборот. В середине XIX века в Санкт-Петербурге в продаже появились маркированные конверты («штемпельные куверты»), столь сильно полюбившиеся, что первая марка увидела свет... через двенадцать лет.
История введения собственных почтовых марок в Российской империи была непростой и длительной. Длительной, поскольку весь процесс растянулся на целых двенадцать лет, а непростой из-за того, что первоначально предложены были к использованию маркированные, или, как их тогда именовали, «штемпельные куверты». Конверты настолько понравились обывателям двух столиц, а затем и прочих городов различных провинций, что в целях изготовления собственных марок двор отправил чиновника по особым поручениям в двухлетнюю командировку «по Европам», чтобы тот, внимательно все посмотрев и изучив, обоснованно доложил: нужны ли марки (и если да, то какие), или их функции прекрасно и далее смогут выполнять «штемпельные куверты» и «штемпельные листы». Но обо всем по порядку.
В царствование императора Николая I главноначальствующий над Почтовым департаментом граф Владимир Адлерберг проделал кропотливую работу по пробному введению в Санкт-Петербурге одного новшества — наподобие уже существовавших в Англии и некоторых других странах маркированных конвертов. Результатом этой работы стал доклад на высочайшее имя, в котором Владимир Федорович, между прочим, писал: «...чтобы прием писем на городскую почту был производим... независимо от существующего доныне порядка подачи писем... не платя за них деньги при самой подаче. Для сей последней цели будут продаваться в отделениях городской почты готовые конверты с особым штемпелем за цену 6 коп. сер. за каждый, в которой заключается плата за пересылку в сих конвертах писем 5 коп. и за конверт с штемпелем 1 коп. сер.».
На основании положительной резолюции императора на поданный ему доклад, 15 ноября 1845 года по Почтовому департаменту было отдано распоряжение отпечатать шесть тысяч таких конвертов, имевших штемпель синего цвета, которые и поступили в продажу уже с 1 декабря того же года. При этом для удобства горожан, которым предстояло постепенно привыкнуть к «высочайше спущенному нововведению», прием и отправка писем по старому порядку, когда вместе с конвертом, не имевшим соответствующего знака почтовой оплаты, вручались и деньги, сохранялись. Новые же отправления предлагалось просто опускать в почтовые ящики, установленные властями во всех санкт-петербургских конторах почты, а также, для удобства населения, привыкшего сдавать и оплачивать отсылаемую корреспонденцию в близлежащих мелочных лавках, еще и в семи крупных городских магазинах. Это были первые почтовые ящики в России. Успех нововведения повлек за собой повторные выпуски «штемпельных кувертов» для городской почты Санкт-Петербурга в период с 1846 по 1868 год, когда в стране вовсю уже прижились почтовые марки. Но не стоит забегать вперед.
1 апреля 1846 года газета «Северная пчела» сообщила, что в дополнение к «штемпельным кувертам» Почтовый департамент выпустил в продажу еще и штемпельные листы, которые, сложив и запечатав сургучом, также можно было отправлять по почте, что многим казалось проще и привычнее. А в феврале того же 1846-го был осуществлен выпуск «штемпельных кувертов» и для Москвы, который вновь был повторен в измененных цветах штампа в 1851—1856 годах.
Несомненный успех нововведений в обеих столицах позволил Государственному Совету ввести с 1 декабря 1848 года на всей территории Российской империи, включая и Великое княжество Финляндское, где уже с 1 января 1845 года, в порядке эксперимента для территории с широкими автономными правами, были введены в почтовое обращение два собственных, оригинальных, маркированных («штемпельных кувертов») конверта.
Первые общегосударственные «штемпельные куверты» во многом оказались прототипами будущих общегосударственных российских почтовых марок. Во-первых, их было три, стоимостью в 10, 20 и 30 копеек (плюс по одной копейке за бумажный носитель штемпельного знака, определяющего тариф пересылки соответственно 1, 2 и 3 лотов), во-вторых, все они отличались цветом, а в-третьих, продавались и принимались они к пересылке повсеместно на необъятной территории Российской империи.
Но как же все-таки с самими марками? Тут самое время вспомнить чиновника по особым поручениям Алексея Чаруховского, который в 1851—1852 годах был послан за границу для всестороннего изучения практики использования почтовых марок в тех странах, где они уже были введены в обращение и с успехом использовались. И если бы не Крымская война, подточившая не только казну, но и здоровье государя-императора, первые русские почтовые марки могли бы увидеть свет куда раньше, поскольку командировка Алексея Прохоровича увенчалась обстоятельнейшим отчетом, произведшим на руководство неизгладимое впечатление, что и послужило веским мотивом в принятии решения об их обязательном выпуске и повсеместном использовании.
По завершении Крымской кампании и воцарении нового императора Александра II граверу Экспедиции заготовления государственных ценных бумаг (ЭЗГБ) в Санкт-Петербурге Якову Рейхелю в 1856 году было поручено разработать проект «штемпельных марок», которые так назывались по аналогии со знаменитыми ныне «штемпельными кувертами». Марки предполагалось выпустить, также, по аналогии с их предшественниками, круглой формы. Кстати, интересно вспомнить, что именно в том же 1856-м в обращение вышли две марки оригинальной, не круглой, но овальной формы для Великого княжества Финляндского.
Яков Рейхель предложил два типа рисунков: с государственным гербом и с головой Меркурия. Пробы первых образцов были первоначально выполнены одноцветной печатью в четырех вариантах. Второй тип известен в трех одноцветных вариантах. Однако уже в октябре 1856 года пробы будущих марок повторили, но уже в двухцветном исполнении.
Между тем граф Владимир Адлерберг, курировавший процесс создания будущих марок, решил не ограничиваться только этими проектами. Поэтому он отдал распоряжение подготовить и другие проекты, во исполнение чего и появилось еще пять эскизов.
В то же время и Алексей Чаруховский постоянно и пристально следил за ходом работ, делая те или иные замечания, основанные на богатом опыте изучения «марочного дела» в Европе.
В итоге в качестве эталона был выбран проект марки, выполненный гравером ЭЗГБ Францем (Федором) Кеплером, в творческом багаже которого были уже эскизы марок для некоторых европейских почт, включая и знаменитые выпуски немецкого почтового дома Турн-и-Таксисов.
Свой проект Федор Кеплер представил 21 октября 1856 года, после чего с него отпечатали три пробы. Когда же последовало окончательное утверждение проекта будущей первой российской общегосударственной почтовой марки, в ЭЗГБ было изготовлено 22 беззубцовых и 11 перфорированных проб разного цветового решения. Из них окончательно выбрали и утвердили три.
Итак, из представленных в Почтовый департамент проб его новым главноначальствующим Федором Прянишниковым было выбрано три. Коричневая с синим центром — для десятикопеечных марок, синяя с оранжевым центром — для двадцатикопеечных, карминовая с желтовато-зеленым центром — для тридцатикопеечных марок. 20 октября 1857 года все три проекта высочайше одобрил сам император, впервые назвав их «почтовыми марками». Так что этому прочно вошедшему в русский язык словосочетанию мы обязаны Александру II, царю- освободителю и реформатору.
10 декабря 1857 года официальным циркуляром Почтового департамента было объявлено о выпуске первых общегосударственных почтовых марок и введении их для оплаты корреспонденции с 1 января 1858 года. Это для европейской части России. В Сибири и Закавказье, куда подвозить вновь отпечатанные марки было и дальше, и дольше, их введение в почтовое обращение предполагалось с 1 марта.
Отпечатанный трехмиллионный тираж десятикопеечной беззубцовой марки сразу же был разослан по почтовым конторам и поступил в продажу. Уже к концу декабря было распродано более десяти тысяч новых марок. Самый ранний оттиск почтового штемпеля на беззубцовых марках известен ныне на отправлении из Таурогена в Санкт-Петербург 31 декабря 1857 года с подтверждением о получении уже 4 января 1858 года. А на перфорированных экземплярах тех же десятикопеечных марок самое раннее гашение относится к 7 января 1858 года.
Особый интерес к собиранию первых российских марок придает уникальный характер использовавшихся почтовых гашений, полный комплект оттисков которых вряд ли под силу одному коллекционеру.
Согласно циркуляру Почтового департамента, марки можно было как гасить действующим штемпелем, так и попросту перечеркивать от руки пером крест-накрест. Однако это не предохраняло их от повторного использования, и уже 26 февраля 1858 года Почтовый департамент дезавуирует ранее выданное разрешение на перечеркивание марок росчерком пера на конверте, заменив его использованием домарочных штемпелей в провинции, пока в глубинку из столицы не прибудут новые штемпеля. Этим-то и объясняется громадное разнообразие оттисков почтовых штемпелей.
Впоследствии в 60 губернских центрах Российской империи были введены так называемые «слепые», или номерные штемпеля, представлявшие набор концентрических точечных окружностей, внутри которых значились цифры от 1 и 2, присвоенных Санкт-Петербургскому и Московскому почтамтам, до 60 — Ярославскому. Строго по алфавиту. А еще были специальной конфигурации почтовые штемпеля для железнодорожных почтовых отделений, для почтовых контор в таможенных пунктах, номерные штемпеля прямоугольной, шестиугольной и треугольной форм для уездных и заштатных населенных пунктов, а также почтовых станций на почтовых трактах...
Но в истории недавно ушедшего XX века был один такой коллекционер, сумевший собрать практически все известные оттиски почтовых штемпелей на самой первой общегосударственной почтовой марке Российской империи. Имя его — Мишель Липшюц. Михаил Владимирович, как он сам любил себя называть. Поскольку родом он был из Одессы, хотя и прожил всю жизнь во Франции.
Но это уже новый рассказ. О нем и других известных во всем мире русских филателистах.
Андрей СТРЫГИН
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 80 (октябрь 2010), стр.136