Без малого 110 лет назад состоялся исторический визит французской военно- морской эскадры в Кронштадт, а спустя совсем небольшой период времени — ответный визит русских военных кораблей в Тулон. Оба эти события стали сегодня предметом скорее военной истории, чем памятным этапом в начале формирования ставшего в XX веке стратегического союза Антанты, или Entente cordiaie — «Сердечного согласия» между Россией и Францией, к которым позже примкнула Британия, внеся в него военный приоритет.
А начиналось все с мирного визита русского императора Александра III в Париж, в ходе которого французская столица украсилась новым мостом через Сену, получившим имя царя. Тронутое столь щедрым подарком французское правительство сокрушалось, что не отметили событие выпуском памятного почтового конверта, что с помпой и было исправлено во время визита русской военно-морской эскадры в Тулон.
Начало же всему положило обнародование секретно подписанной в 1891 году русско-французской конвенции о «сердечном намерении сторон в дальнейшем сближении Французской республики и Российской империи», на основе которой стали активно развиваться двусторонние дипломатические отношения, сопровождаемые расширением торгового и военного сотрудничества, что предопределило в дальнейшем и рождение знаменитой Антанты, сыгравшей в XX веке роковую роль в развязывании Первой мировой войны. Но в самом начале ни о какой военной экспансии и речи не шло, а исторический визит российской военно-морской эскадры во французский Тулон рассматривался как проявление дружбы в двусторонних отношениях, чему почта Франции посвятила выпуск первых из последовавшей череды филателистических сувениров.
Выпуск этих маркированных конвертов продолжался на протяжении 1894— 1896 годов, поскольку их дизайн и экзотические русские моряки так полюбились французам, что почта не один раз производила допечатки тиража, отличающегося вследствие этого как форматом самих конвертов, так и оттенками бумаги, на которой они печатались: от светлосерых тонов до фиолетовых, зеленоватых.
Грянувшее как снег на голову французов известие об убийстве так полюбившегося им в дни государственного визита императора Александра III привело к необходимости надпечатки на остававшихся неиспользованными конвертах траурной черной рамки по всему периметру конвертов, а также к самостоятельным выпускам траурных новых конвертов.
Заняв трон убитого народовольцами своего отца, император Николай II стремился, как и его политический партнер — французский президент Феликс Фор, к максимально тесному сближению двух стран, что нашло отражение не только в официальных визитах 1896 и 1897 годов, но и в филателии. Французская почта как из рога изобилия засыпала отделения связи многочисленными маркированными конвертами и карточками с портретами новых русского царя и царицы, а также президента страны, пригласившего их. Естественно, что выпуски неоднократно переиздавались, и это повлекло за собой огромное разнообразие вариантов почтовых цельных вещей, отличающихся сортом и цветом бумаги и тонкого открыточного картона, а также размерами. Кроме того, некоторые конверты переиздавались еще и в многоцветном воспроизведении императорского портрета.
Сейчас стоит несколько отвлечься, вспомнив, что первые подобные карточки, но не маркированные почтовые, а с напечатанными на них стилизованными под марки виньетками, впервые появились во Франции в 1875 году с эмблемой герцога Шамборского (Генриха V). Поскольку они не были маркированными, но наличие напечатанной на них виньетки предоставляло официальное право почтовой пересылки по тарифу, эквивалентному 15 сантимам, то их прозвали «псевдоцельными вещами», в отличие от полноценных «цельных», то есть конвертов или карточек с напечатанными на них в типографии почтовыми марками. В 1893 году параллельно с официальными цельными вещами, посвященными визиту русской эскадры, был осуществлен еще и массовый выпуск псевдоцельных карточек и конвертов с виньетками, воспроизводящими портрет Александра III, а затем аналогичные выпуски повторились и с портретами Николая II и его супруги Александры Федоровны.
Кстати, впервые портрет будущей царской четы на французском маркированном конверте появился еще задолго до того, как Николай II стал императором, и выпуск его посвящался визиту наследника престола в Париж.
Франция не была бы Францией, а Россия — Россией, если бы в последней не умилялись бы всему французскому, вплоть до воспетого Грибоедовым «французика из Бордо», а на родине фригийского колпака на все, что не описывалось бы привычной латиницей, рассматривалось как самая удивительная «заморская экзотика». Вот почему сегодня, через сотню с небольшим лет, для нас выглядят достаточно комично русская надпись: «Будьте нам благоприятными, вы русские братья», появившаяся на конвертах, выпущенных в честь визита русских моряков в Тулон, и французская: «Souvenir de la visited du Czar et de la Czarine a Paris», буквально означавшая: «В память визита царя и царицы в Париж», что ни в какие официальные дипломатические нормы ну никак не укладывалось...
И, наконец, еще об одном интересном документе, появившемся на тему русско-французского альянса в Новгороде, в России, 17 октября 1893 года, — проект почтовой карточки с текстом «Да здравствует Франция, да здравствует Россия!»
В заключение стоит вспомнить, что эта тема получила «второе рождение» и «новое звучание» в годы Первой мировой войны, когда французская почта в память героического участия русского экспедиционного корпуса в боевых действиях на Западном фронте неоднократно выпускала красивые виньетки с портретами Николая II и призывами к укреплению боевого союза воюющих с Германией стран. Виньетки эти часто наклеивались на почтовые карточки, хотя франкировальной силы и не имели, что, впрочем, не мешало предприимчивым торговцам изготовлять массу карточек с погашенными на них такими виньетками.
Андрей СТРЫГИН
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 90 (октябрь 2011), стр.140