Григорий Павлович Беляков (1904—1995)
1955 году во время гастролей французского театра «Комеди Франсез» в СССР его труппе показы вали многие художественно-культурные достопримечательности столицы. Визит в Государственную Третьяковскую галерею был составной частью этой программы, и тонкие, артистичные французы, вероятно, с восторгом знакомились с шедеврами русского национального искусства. Визит французского театра состоялся в только намечавшуюся эпоху «оттепели». С момента смерти грозного диктатора Сталина, стремившегося навязать свою волю миру, не прошло еще и двух лет, только через год произойдет знаменитый XX съезд КПСС и разоблачение культа личности в речи нового лидера государства Н.С. Хрущева.
Культурным контактам с Западом в середине 1950-х годов Москва придавала особое значение.
Кому из французских знатоков русской живописи полюбилась картина «Ранний снег» В.Д. Поленова, выдающегося отечественного живописца, учителя К. Коровина, А. Архипова, С. Иванова, Л. Пастернака, неизвестно, но, видимо, не без распоряжения «самого» первого секретаря КПСС она была подарена из собрания ПТ, и до сих пор, как мне сообщила моя соученица по МГУ, крупнейший специалист по творчеству художников Абрамцевского круга Элла Постон, картина Поленова висит в одном из административных помещений театра «Комеди Франсез». Есть сведения, что иногда, по просьбе живущего в Париже внука Поленова Александра Ламина, она экспонировалась на некоторых выставках во Франции.
В конце 1989 года один из старейших московских собирателей Григорий Павлович Беляков передал полноценный авторский вариант этой картины в дар Советскому фонду культуры для восполнения тридцатилетней утраты Третьяковской галереи в связи с трагической кончиной сына Бориса, ученого и педагога. Это повторение было написано Поленовым для одного из самых тонких и эрудированных коллекционеров конца XIX — начала XX века Алексея Павловича Лангового, члена Совета Третьяковской галереи, собирателя произведений художников «Мира искусства» и «Союза русских художников», близко знавшего Васнецова, Поленова, Серова, Сомова, Грабаря. В 1939 году его не станет после травли, устроенной «новыми хозяевами жизни», а почти вся коллекция перейдет в ГТГ и долгие годы имя Лангового не будет упоминаться.
Наряду с работой Поленова Беляков одновременно передаст в дар пять работ братьев Васнецовых для музея Виктора Михайловича Васнецова в Москве. За всю свою жизнь Григорий Павлович подарил свыше пятисот произведений не только в Третьяковскую галерею, но прежде всего в Пензенскую картинную галерею, многие известные провинциальные музеи и свыше тысячи (!) исторических документов в различные хранилища и архивы. Понимая необходимость просветительской деятельности, он организовал через посредничество Пензенской картинной галереи две передвижные тематические выставки факсимильных репродукций картин «От Рублева до Пластова», которые доходили в самые отдаленные уголки нашей необъятной России. Я не знаю ни одного известного художественного музея в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, крупных городах и весях СССР, где бы не выставлялись работы из его собрания! Только в ГТГ они экспонировались на более чем пятидесяти выставках. Довелось и мне показать некоторые его работы не только на выставках Советского фонда культуры в России, но и в Великобритании и Италии.
Григорий Павлович Беляков (1904—1995) родился в Пензенской губернии еще до русско-японской войны, умер в возрасте 91 года в Москве, с которой связана его жизнь и собирательская деятельность. Сын безземельного крестьянина-бедняка, он трудился с одиннадцати лет, в четырнадцать уже был членом коммунистической партии. В это же время начинается его служба в ЧК, участие в боевых операциях, награждение первым орденом, отличия в боях с антоновцами. В 1922 году Белякову предлагают перейти на службу в центральный аппарат ЧК, но он смело отказывается в пользу комсомольской работы.
Получив высшее образование в Бауманском МВТУ, он служит в Наркомате тяжелой промышленности, становится главным редактором журнала «За промышленные кадры», высоко ценимого Серго Орджоникидзе. Партия «по заслугам» оценила деятельность Белякова арестом, ссылкой в Семипалатинск, но и там Григорий Павлович превратил местное предприятие в передовой форпост советской индустрии. В 1944 году Беляков был возвращен в Москву и служил в Министерстве промышленности и строительных материалов вплоть до выхода на пенсию в 1958 году. С этого времени он полностью отдается любимому и сокровенному делу, начатому крестьянским сыном еще в 1922 году.
Я познакомился с Григорием Павловичем в начале 1980-х годов. Крупный, болезненный, с неизменной лагерной одышкой, он говорил всегда тихим грудным голосом, лишь изредка «взрываясь» на какую-то несправедливость. В манере его речи сквозила редкая обстоятельность, будто он постоянно кому-то доказывал некие ясные ему истины и боялся, что они неточно дойдут до собеседника. Он был всегда озабочен чьей-то несправедливостью, клял нерасторопность «правителей» от культуры, министров, начальников управлений изоискусства, зав. отделами и подотделами, директоров музеев, вступал с ними в полемическую переписку, многие материалы отправлял в газеты и журналы.
В этой нескончаемой его тяжбе было не желание кляузничать, а глубокое страдание, волнение за судьбы отечественной культуры, музеев, хранилищ, всех «институтов» нашего «кривого» художественного королевства Став теперь «несоветским», оно до сих пор не выправилось, лучше не образовалось, сохранило все «достоинства» периода застоя.
Редко выходя из дома, Беляков жил в небольшой квартире на проспекте Вернадского недалеко от чудом сохранившейся церкви Михаила Архангела. Педантично и систематически он прослеживал и подшивал заметки о хронике художественной жизни, собирал статьи, репродукции. Графика в его многочисленных папках располагалась строго алфавитно, картины на стенах висели плотно и «по рангам». В его собрании были «Деревенские мальчики» Венецианова, «Сенокос» Архипова, «Плотина» Жуковского, «Портрет Шаляпина» Коровина, чудесные эскизы росписи В. Васнецова к Владимирскому собору в Киеве, акварели Репина и Кустодиева, украшающие ныне лучшие музейные коллекции. Он говорил, что собирает живопись столетия — с 1850 по 1950-й, но любил более всего русский «классический» пейзаж и жанр «передвижников» и «Союза русских художников».
Человеком он был «бывалым», но доброжелательным, и этим иногда пользовались его более пронырливые коллеги. Впрочем, на это он не обижался. Иногда в его речь вплетались исконно коллекционерские поговорки типа «Вещь подлинная, хотя и подписная» или «Я покупаю все по ценам завтрашнего дня», происходящие из наследной собирательской традиции.
Надоедая власть имущим бюрократам, Беляков радовался всякому знаку внимания, благодарности от государственных учреждений, но они не баловали его теплотой. Когда появился наш Клуб коллекционеров Советского фонда культуры, загремели его выставки в СССР и за рубежом, Григорий Павлович как-то помолодел, ожил и с нескрываемым удовольствием давал работы для экспонирования.
Последние годы его жизни были омрачены сложными событиями в семье. Мне доподлинно неизвестна судьба всей его коллекции, но имя старого большевика среди знавших его и по сию пору вызывает неизменное уважение. Жаль, что память о нем не запечатлена по достоинству в хронике художественной жизни музеев России.
Валерий ДУДАКОВ
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 102 (декабрь 2012), стр.46