В декабре 2011 года из частного учреждения культуры «Музей русской иконы» (далее — ЧМРИ) в Москве сотрудниками правоохранительных органов были изъяты 10 икон, приобретенных в 2008 году в Берне (Швейцария) (ил. 1—4).
Иконы оказались частью большого праздничного ряда из церкви Димитрия Солунского в Дымковской слободе в Великом Устюге (1708—1709гг.)2.
Они были похищены и вывезены за границу еще в 1984-м. Двадцать икон этого чина остались в Великоустюгском государственном историко-архитектурном и художественном музее-заповеднике (далее — ВУМЗ) (ил. 5—8). Ситуация довольно рядовая: частные коллекционеры нередко по незнанию приобретают вещи, находящиеся в розыске. Обычно проблема урегулируется мирно — например, 24 сентября сего года московский собиратель Ф.Р. Комаров торжественно вернул Архангельской епархии икону XVI века «Св. Власий в житии», украденную из Введенского собора Сольвычегодска два года назад3. Однако директор ЧМРИ Н.В. Задорожный и его заместитель И.А. Шали- на не торопились передавать иконы законному владельцу. Поскольку Великоустюгский музей не располагал фотографиями этих памятников, а И.А. Шалина дала им неверные датировку и атрибуцию (конец XVII в., костромские земли)4 — появилась возможность оспаривать принадлежность изъятых икон к устюжскому чину. Встал вопрос об идентификационной экспертизе, за которой дирекция ВУМЗ первоначально обратилась в ГосНИИР. Предполагалось провести сопоставительное технико-технологическое исследование «эталонной» иконы, присланной из ВУМЗ, и икон, оказавшихся в ЧМРИ, а также сделать рентгенограммы памятников.
Поскольку у ВУМЗ не оказалось возможности оплатить экспертизу, ГосНИИР так и не приступил к ее исполнению. Если же такое исследование все же было бы сделано, можно с полной уверенностью утверждать, что оно не дало бы ответа на поставленный вопрос о принадлежности икон к единому комплексу. Идентичность пигментов не является бесспорным доказательством одновременного создания произведений, и наоборот, при работе над одним комплексом мастера могли использовать существенно разные пигменты — как, например, в иконах иконостаса Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря5. Рентгенограммы в данном случае показали бы интересные результаты, так как при предпродажной подготовке на иконах были сделаны ложные ковчеги. Они образованы довольно сложным способом: сделаны спилки с авторских полей, затем на поля подклеены планки, а поверх этих планок наклеены спилки с первоначальных полей, с предварительно смытой покраской 6. Очевидно, с помощью ковчега фальсификаторы пытались придать иконам более древний вид (известно, что их выдавали за памятники конца XVI в.). Использование фрагментов первоначальных полей обеспечивало сохранение естественного кракелюра, однотипного с кракелюром на живописи икон. Но само по себе наличие ложных ковчегов, естественно, не свидетельствует о принадлежности икон из ЧМРИ к устюжскому чину.
В конечном итоге дирекция ВУМЗ обратилась за экспертизой в НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств, где эта экспертиза и была осуществлена автором данной статьи. Она оказалась очень интересной научной задачей: фактически требовалось определить, принадлежат ли все 30 икон к одному комплексу. В противном случае надо было доказать, что 10 икон, попавших в ЧМРИ, существенно отличаются от 20 икон, остававшихся в музее, что однозначно говорило бы об их происхождении из другого комплекса. Для сравнения были выбраны 15 параметров. Пять из них относятся к материальной стороне (размеры, материал, конструкция и обработка иконных щитов, использованные пигменты), девять — к индивидуальным художественным особенностям (колористическое решение, приемы письма, тип ликов, способы передачи обнаженного тела, одежд, «палат», горок, облачков, иконография деталей изображения). Один признак — название сюжетов — не входит в эти две группы.
Полное совпадение названий имеется в 8 случаях. Наличествуют 2 несовпадения. Икона (1) в ЧМРИ названа «Встреча Иоакима и Анны», в ВУМЗ — «Зачатие Анны». Икона (4) в ЧМРИ названа «Крещение народа иудейского», в ВУМЗ - «Собор Иоанна Предтечи». Эти несовпадения объясняются недостаточной квалификацией сотрудников ЧМРИ, конкретно ИА. Шалиной, неточно указавшей название иконы (1) и неправильно определившей сюжет иконы (4).
На иконе (1) показана встреча родителей Богоматери, свв. Иоакима и Анны, после усиленного моления о даровании чада. Этот сюжет имеет свое каноническое название, которое надписывается на верхнем поле: «Зачатие праведной Анны». В традиционной иконописи таким образом символически изображается зачатие свв. Иоакимом и Анной дочери — Девы Марии. Как в научном, так и в церковном обиходе употребляется название «Зачатие праведной Анны»7. На иконе (4) представлен св. Иоанн Предтеча, который крестит народ в Иордане. Композиция является иконой церковного праздника «Собор Предтечи и Крестителя Господня Иоанна», отмечаемого на следующий день после Крещения Господня — 7/20 января. Иконы с этим сюжетом встречаются не часто. Не зная правильного названия произведения, И.А. Шалина назвала его по собственному усмотрению. Самостоятельных икон с названием «Крещение народа иудейского» не существует, сюжет крещения народа в Иордане называется «Собор св. Иоанна Предтечи»8. Таким образом, сюжеты всех икон собрания ЧМРИ s соответствуют сюжетам икон, похищенных из ВУМЗ.
Размеры икон из ЧМРИ и из ВУМЗ, как видно из вышеприведенной сравнительной таблицы, в некоторых случаях совпадают точно, а в некоторых незначительно различаются (расхождение не более 3 см на 50—60 см). Древние иконные доски (щиты) не имели геометрически правильной прямоугольной формы, вследствие чего замеры ширины по верхнему и нижнему полям, так же как и высоты по правому и левому полям, отличаются друг от друга. Поэтому в музейной практике иконы принято измерять по центральным осям. Отмеченная разница размеров находится в пределах допустимых погрешностей измерения и не может быть препятствием для идентификации икон.
Характер основы
Как иконы из ЧМРИ, так и 20 икон праздничного ряда, которые не были похищены и оставались в собрании ВУМЗ, написаны на широких еловых тесаных досках, с немногочисленными сучками. Доски с оборота скреплены двумя врезными сквозными шпонками, обороты не окрашены и сохраняют естественный цвет дерева (ил. 9).
При детальном изучении оборотов, вероятно, можно было бы выявить в разных иконах по рисунку годичных слоев доски, вытесанные из одного ствола (для этого могла бы быть проведена дендрологическая экспертиза). Идентичность материала, конструкции иконных щитов и обработки оборотов несомненна.
На лицевой стороне иконных щитов из ЧМРИ имеется углубление (ковчег), на иконах из ВУМЗ ковчег отсутствует. Однако в публикации икон из ЧМРИ указано, что первоначально они также не имели ковчега. Ковчеги, как сказано выше, появились при предпродажной подготовке украденных икон за рубежом и являются ложными9.
Таким образом, характеристики основы икон из ЧМРИ и из ВУМЗ оказались идентичными.
Колорит
В колорите во всех случаях преобладают охры, создающие приглушенную, землистую цветовую гамму. Оттенки охр варьируются: темно-коричневый, желто-коричневый, серо-коричневый, темно-желтый, блекло-желтый, желто-оранжевый (охра с киноварью). Дополнительно использованы: празелень (охра серо-зеленого цвета); смесь пигментов, дающая неяркий разбеленный розовый цвет холодного оттенка; цветные лаки — коричневый, зеленый и красно-вишневый. Киноварь применяется только в отдельных деталях.
Отметим, что иконы, находившиеся в ЧМРИ, плохо отреставрированы, вследствие чего выглядят значительно более темными и монохромными, чем иконы из ВУМЗ.
Фоны на иконах из ВУМЗ зеленовато-голубые, что характерно для иконописи второй половины XVII — начала XVIII века. Фоны на иконах из ЧМРИ смыты при предпродажной подготовке, но сохранившиеся фрагменты позволяют с определенностью заключить, что они также были зеленовато-голубыми. В публикации икон из ЧМРИ отмечено: «Фон был зелено-голубого цвета»10.
Сравнение цветового решения икон из ЧМРИ и из ВУМЗ обнаружило их полную однотипность.
Индивидуальные особенности исполнения
1. Лики на всех иконах имеют один и тот же физиогномический тип. Они широкоовальные, уплощенные, с длинными носами, которые показаны в профиль даже при фронтальном положении лика. Спинка носа у переносицы расширяется, к ней примыкают брови, показанные не дугообразными, а прямыми линиями. Глаза относительно небольшие, с толстыми верхними веками. Верхняя губа длинная, темная, слабо изогнутая, нижняя значительно короче, полуовальной формы, темно-красная.
2. Приемы письма также совпадают на всех иконах. Санкирь (нижний слой краски, с помощью которого в иконописи формируются тени) очень темный, оливкового оттенка. Вохрение (основной тон ликов) сильно разбеленное, золотистого оттенка, очень контрастное по отношению к санкирю. Активно использована красно-коричневая подрумянка, положенная довольно яркими пятнами на нижней части щек, с одной стороны на лбу, на ушных раковинах. На переносье и на верхних веках подрумянка более бледная, лессировочная (ил. 10,11). Редкой индивидуальной чертой является нанесение подрумянки на кисти рук с верхней стороны и на ноги по задней поверхности, включая пятки. Все эти приемы полностью тождественны.
3. Способ передачи обнаженного тела в данном случае также обладает значительной авторской индивидуальностью и встречается как на иконах из ВУМЗ, так и на иконах из ЧМРИ. Ребра показаны почти прямыми мазками светлой охры по очень темному санкирному фону. Верхняя пара ребер занимает всю ширину грудной клетки, книзу длина ребер резко уменьшается и у талии сходит на нет. Между концами передней пары ребер нанесены 2—3 коротких мазка — проекция позвоночника. Живот имеет почти треугольную форму, разделен крест-накрест двумя черными линиями. Все эти особенности целиком совпадают на иконах обеих групп (ил. 12,13).
4. Большинство одежд на всех иконах выполнено предварительным. серебрением или двойниковым золочением: тонкие листки сусального серебра или серебра с золотом наклеены на грунт. Объем моделирован по этой подкладке цветными лаками (коричневым и красно-вишневым) и черными описями складок. Совпадает не только способ, но и манера исполнения. На стоящих фигурах складки веерообразны, с дополнительными складками треугольной формы. На одеждах сидящих персонажей округлые складки моделируются не округлыми линиями, а короткими прямыми, примыкающими друг к другу под углом. Эти приемы архаичны для времени создания икон, они продолжали сохраняться на Русском Севере. Некоторые фигуры на иконах из обеих групп практически идентичны, как, например, св. Иоанн Богослов в «Распятии» из ЧМРИ и в «Вознесении» из ВУМЗ: совпадает поза, колорит и абсолютно вся графика одежд (ил. 14,15).
5. «Палатное письмо» на всех иконах представлено массивными, малодифференцированными сооружениями европейского типа, с упрощенными ордерными формами — столбами и пилястрами, иногда имеющими капители наподобие композитных. Эти сооружения показаны как бы в разрезе (так называемые «нутровые палаты»), внутренняя часть имеет более темный цвет и украшена скромным малозаметным белильным орнаментом. Действие происходит не внутри палат, а на их фоне; полы, вымощенные коричневыми плитками, как бы выдвигаются к передней плоскости изображения. Именно так показаны палаты на «Зачатии прав. Анны» из ЧМРИ и на «Начале индикта» из ВУМЗ. В обоих случаях, кроме того, присутствует весьма редкая особенность: в боковых проемах изображены полуоткрытые двери (ил. 16, 17). Принадлежность данных икон одному мастеру очевидна.
6. Вид и разделка горок в традиционной иконописи являются одной из наиболее индивидуальных особенностей авторского почерка. Притом что в границах одной школы исполнение горок типологически единообразно, их конкретный облик зависит от выучки иконописца, доведенной до автоматизма. В данном случае на первом плане изображаются охристые округлые холмики, притененные по верхнему контуру темно-зеленым или красновишневым лаком. На втором плане высятся иконные горки желто-коричневого или охристо-оранжевого цвета. Конструктивно они состоят из опорных вертикальных частей, которые несут площадки (лещадки), расположенные под углом около 45° к горизонтали. Края лещадок оформлены прямоугольными зубцами. Вертикальные элементы имеют криволинейные очертания. Моделировка ведется с помощью разбелки основного тона (удаленные части темнее передних), белильных описей по краям элементов, а также темных теней (притинок) между вертикальными элементами и по верхним гребням горок. Сравнение горок на иконе «Собор св. Иоанна Предтечи» (неверное название — «Крещение иудейского народа») из ЧМРИ и на иконе «Воскрешение Лазаря» из ВУМЗ (ил. 18, 19) выявляет их полное тождество.
7. Сравнение иконографии деталей изображения давно используется экспертами всего мира при атрибуции живописи, так как второстепенные детали художник исполняет единообразно, вне зависимости от сюжета. Для примера было взято изображение сандалий св. Иоанна Предтечи на иконах «Богоявление» из ВУМЗ и «Собор св. Иоанна Предтечи» из ЧМРИ (ил. 20, 21). В обоих случаях подошва сандалий не изображена вообще. Сверху перекрещиваются два ремешка, которые образуют двойные кольца вокруг щиколотки, а также вокруг тех пальцев ног, которые расположены ближе всего к зрителю (соответственно большой палец одной ноги и мизинец другой). Большой палец той ноги, на котором нет ремешка, оттопырен. От щиколотки отходят концы ремешков, развевающиеся наподобие ленточек. Одинаково написаны и ноги, очень сильно сужающиеся к щиколоткам, с широкими ступнями и выступающими массивными пятками.
Показательно сравнение облачков на иконах «Покров Богоматери» из ЧМРИ и «Вознесение» из ВУМЗ (ил. 22, 23). Они небольшие, округлые, внизу серо-синие, затем цвет постепенно разбеливается до чистых белил в самом верхнем слое. Форма состоит как бы из отдельных лепестков, наслаивающихся друг на друга, так что облачко в целом напоминает капустный кочан. Это авторское решение на двух упомянутых иконах совершенно одинаково.
Сохранилась фотография иконы «Снятие со креста», находившейся в праздничном ряду церкви Димитрия Солунского в Дымковской слободе и похищенной вместе с девятью остальными иконами в 1984 году. Несмотря на невысокое качество снимка, очевидно детальное совпадение композиции с иконой «Снятие со креста» из ЧМРИ. Наложение этих фотографий дало полное совмещение всех элементов (ил. 24). И уже после проведения экспертизы и возвращения икон законному владельцу обнаружились любительские фотографии иконостаса церкви Димитрия Солунского, позволяющие с уверенностью идентифицировать похищенные памятники. 17 апреля 2012 года они были возвращены в Великоустюгский музей-заповедник.
И.А. Шалина вынуждена была признать принадлежность икон из ЧМРИ к праздничному чину из храма Димитрия Солунского в Великом Устюге11. Тем не менее в тексте своего буклета она пытается отстоять неверные датировку и атрибуцию, приведенные ею в предшествующих изданиях ЧМРИ (конец XVII в., костромские земли).
По мнению ИА. Шалиной, праздничные иконы Димитриевской церкви были заказаны «около 1700 года, когда началось строительство нового каменного храма Димитрия Солунского»12. Однако многочисленные источники XVII — первой четверти XVIII века показывают, что иконописцев подряжали только после окончания строительства и уточнения размеров иконостаса. Поскольку строительство велось «на глазок», без проектных чертежей, определить величину икон без обмеров уже существующей постройки было невозможно. Следовательно, иконы Димитриевской церкви могли быть исполнены не ранее 1708— 1709 годов, в промежутке между завершением строительства и освящением храма.
Далее И.А. Шалина связывает праздничные иконы с кругом Бориса Деомидова — автора подписной и датированной иконы «Богоматерь Владимирская» (1707; Вологодский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник)13 (ил. 25). В надписи на иконе сообщается, что она создана «на Великом Устюге». И.А. Шалина, пытаясь отстоять свою первоначальную атрибуцию, отказывается считать Бориса Деомидова устюжанином: «Поскольку никаких данных о происхождении этого иконописца нет, — а упоминание о его работе в Великом Устюге выглядит, скорее, как желание выделить этот факт его биографии, — признать его собственно устюжским мастером мы не можем... Иконописцы начала XVIII века, создавшие комплекс церкви Димитрия Солунского (очевидно, иконостаса? — И.Б.-Д), происходили из близких кругов (? — И.Б.-Д), что и Борис Деомидов. Очевидно... они могли быть связаны с художниками соседних земель, например Поволжья»14. Однако эти домыслы не подтверждаются ни стилистикой живописи, ни историческими фактами: согласно недавним открытиям вологодских исследователей, Борис Деомидов был посадским человеком Великого Устюга15.
Из вышеизложенного можно сделать несколько выводов. Во-первых, сотрудники музеев должны максимально ответственно относиться к описанию хранимых ими произведений, так как неверное название иконы или неточное указание размеров может сильно осложнить ее юридическую идентификацию. Во-вторых, при обращении к экспертизе нужно четко представлять себе ее цели и возможности: в некоторых случаях технико-технологическая экспертиза, в отличие от искусствоведческой, не способна решить проблему однозначно. В-третьих, необходимо целенаправленно создавать общедоступную информационную базу технико-технологических параметров произведений иконописи, использование которой позволит аргументированно отвечать на различные сложные вопросы не только экспертной практики, но и искусствоведческой науки.
Ирина БУСЕВА ДАВЫДОВА
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 103 (январь-февраль 2013), стр.4