Собрание крестов любого православного монастыря подразделялось на две части. Важнейшими считались кресты богослужебной практики. Но более значительный по количеству раздел составляли «наперсные» (нагрудные) кресты различной величины и формы, изготовленные из дерева, кости, камня, золота, серебра и прочих материалов.
Наперсные кресты носили на «гайтане» (веревочке, цепочке) поверх одежды или под ней. Среди них были экземпляры в виде одной пластинки, но многие наперсные кресты, особенно средневековые, были «тощими» (то есть полыми внутри), смонтированными из нескольких пластин наподобие ковчежцев для хранения святынь. Все они, как правило, являлись драгоценностями, поэтому бережно хранились в монастырях. Истории их появления в Троице-Сергиевом монастыре, использование и ремонты прослеживаются по архивным письменным источникам.
Личные носильные кресты в основном подвешивались к иконам стихийно и, никак не отражаясь в документах, теряли (за редким исключением) свою историю. По данным Вкладных книг 1639и1673 годов, в Троице-Сергиев монастырь на протяжении двух столетий (XVI—XVII) был подарен 51 наперсный крест. В то же время в Описи монастырского имущества 1641 года, практически одновременной Вкладным книгам, упоминается около 200 крестов. Из них в ризнице записано — 33, в казне — 5, большая же часть являлась привесами на храмовых иконах, их было 162.
В Описях 1641, 1701, 1735 и 1737 годов наперсные кресты «рассеяны» в общем перечне монастырского имущества, поэтому их не так-то легко выявить. В структурированной Описи 1756 года наперсные кресты сгруппированы в разделе «Кресты мелкие». В последующих Описях XVIII века они тоже зафиксированы под таким наименованием, но уже разбиты на две группы: золотые с драгоценными камнями и рядовые экземпляры. И в Описи 1842 года подобное разграничение, а в оглавлении кресты впервые названы «наперсными». При этом второй подраздел (без драгоценных камней) озаглавлен по-новому — «Особое собрание древних крестов и малых». В последних лаврских Описях, 1859 и 1908 годов, разделы «Кресты наперсные» тоже построены по принципу приоритета драгоценностей и древностей.
На протяжении трех веков (середина XVII — начало XX) в количественном отношении наперсные кресты распределены так: в 1641 году — 200, 1735 году — 820, 1756 году — 710,1789 году — 367,1805 году — 44,1842 году — 68, 1908 году — 91. Таким образом, Описи монастырского имущества наглядно демонстрируют, что больше всего «малых» крестов насчитывалось в первой трети XVIII века, а меньше всего — в начале XIX. Статистика имеет объяснение. В 1722 году по императорскому указу Святейший Синод вынес постановление «Об отобрании в церковную казну привесок и об употреблении оных на церковные потребности». А в указе «О приносе в Синод иконных привесок и о разобрании их» оговорено, что таковых «особливо много в Троицком и иных монастырях, которые не были в Московское разорение за поляки». Порой подвески, большую часть которых составляли носильные кресты, почти полностью загораживали чтимый образ. Их снимали, подвергали осмотру, затем самые ценные, удовлетворительной сохранности перемещали в ризницу и заносили в учетные документы. Довольно часто их записывали группами: «одиннатцать крестов серебреных средних и малых в том числе шесть золоченых пять каменных разных цветов на одном снурке» или: «шесть крестов резь на дереве обложены серебром незолоченым» и так далее.
Значительную часть привесов переплавляли, а драгоценный металл использовали для починок церковной утвари и изготовления новых вещей. Вот одна из характерных записей: «Сорок крестов аспидных болших средних и малых разных цветов которые кресты отобраны от местных образов и с них серебро снято». В Описи 1735 года из учтенных 820 наперсных крестов в основном ризничном списке числятся 105, «вновь построенных и вкладных» (куда входили привесы, снятые в 1720— 1735 годах) — 665, а привесных на иконах — только 50 крестов. С середины XVIII века привесы в соборах уже не указываются, их незамедлительно снимали и передавали в ризницу. Так, в Описи 1759 года без индивидуальной расшифровки записаны «сто пятьдесят три креста сребреных болших и мелких литых», «сорок два креста сребреных золоченых и незолоченых и с финифтом» и другие, снятые с образов. На протяжении всех веков больше всего предметов личного благочестия прикладывалось к иконе местного ряда Троицкого собора «Преподобные Сергий и Никон Радонежские», которая и называлась «молебной».
Судя по документам, количество наперсных крестов не увеличивалось, а уменьшалось, так как с определенной периодичностью большинство драгоценных привесов шло «на лом». В 1753 году вышел указ императрицы Елизаветы Петровны «о перестройке обветшалых в ризнице оной Лавры и прочих местах вещей указу». «Церковная ветошь» постоянно упоминается в Описях XVIII века, например, «пять крестов деревянные ветхие», «крест серебреной, значит что был золочен», «крест... наверху яблоко серебреное золочено помято», «крест... яблоко привязано проволокою».
В последней трети XVIII столетия настоятель Троице-Сергиевой Лавры митрополит Платон Левшин занялся ремонтом и поновлением всех храмов Лавры. Переплавляя пуды серебряной и золотой «ветоши», получали драгоценный металл, из которого создавали новые серебряные предметы для интерьера и церковную утварь. Поэтому в Описи 1805 года записано всего 44 наперсных креста — мизерное количество по сравнению с 367 крестами, что были указаны в предыдущей Описи 1789 года. Конечно, не все древние кресты уничтожены, какая-то часть «выжила», но из-за плохой сохранности они не занесены в главный документ Лавры.
Переделка старых вещей на «модные» была обычной практикой. Например, в документах 1820-х годов нередко встречаются упоминания о вещах, «употребленных в лом»: «Приложено как крестов, колец и разных подвесок весом полфунта» или: «С местнаго образа Спасителя... медаль и два креста... С местнаго образа Божией Матери... пять крестов и браслетка... С образа Спасителя Николая... три медали и три креста носильные. Во всех примерно 60 зол.». Все эти «мелкие вещи» шли на переплавку. А в 1830-х годах «в лом» поступило без малого 30 пудов «прибылого» и ветхого серебра. Очевидно, подобными фактами вызвано гневное письмо настоятеля Лавры московского митрополита Филарета Дроздова Духовному Собору: «Много разтолковано,.. что такие доклады надобно делать на месте: ибо иное надлежало бы видеть, чтоб решить... А если это какая-нибудь древняя вещь, то не оставить ли?».
Записи о старинных наперсных крестах (чаще всего после их ремонта) вновь появились в Описях 1842 и 1859 годов. При этом наблюдается столь великое желание «удревнить» вещь, отыскать в документах ее дарителя, что Описи эти внесли огромную путаницу в изучение ризничной коллекции. Весьма характерна история большого золотого наперсного креста-мощевика (илл. 4), которая была недостоверной до настоящего времени. Именно в последних Описях лаврского имущества есть пояснение к этому «историческому» кресту: «Вклад Королевы старицы Марфы Владимировны в 1609 г.». Действительно, во Вкладной книге 1673 года записано, что в 1609 году «государыня же королева старица Марфа Володимеровна приложила к чюдотворному образу Живоначальные Троицы... крест золот.». Этой записи монастырским исследователям XIX века вполне хватило, чтобы «совместить» ее с одним из самых богатых ризничных крестов.
Первый исследователь крестов Троицкой ризницы ЮА.Олсуфьев в 1921 году перенес в свою книгу «Опись крестов Троице-Сергиевой Лавры» сведения из Описи 1908 года, видимо, полагая, что это достаточно надежный источник. Позднее, в 1961 году, Т.В. Николаева, обратив внимание на несоответствие внешнего облика креста и текста во Вкладной книге 1673 года, подыскала в лаврских документах другого вкладчика. Она предположила, что драгоценный крест был подарен монастырю князем Юрием Дмитриевичем Хворостининым при погребении здесь его матери. Но описание княжеского вклада тоже отличается от того, что представляет собой сохранившийся ризничный крест.
Все разногласия в итоге устранили сведения, почерпнутые из Описи 1735 года, где подробно описан вкладной крест Марфы Владимировны, затем там же сказано: "А ныне по осмотру и по скаске бываго ризничего иеромонаха Иосифа Николаевского оный крест переделан вновь… в Санкт-Петербурге при Гдне отце архимандрите Валааме серебреником Осипом Андреевым в 1734 году в сентябре месяце». Тут же дано описание нового креста, соответствующее нынешнему виду этого драгоценного памятника. Найденный документ позволяет аннулировать утвердившуюся датировку (XVI век) и заменить ее точным годом создания креста, выявив при этом имя еще одного троицкого серебряника, находившегося при архимандрите в Северной столице и выполнявшего его заказы. Таким образом, тщательное изучение всех Вкладных и Описных книг Лавры (XVII — начало XX века) позволяет опровергнуть исторические легенды многих крестов и восстановить их достоверные «биографии».
Нередко драгоценные экземпляры продавали или обменивали. Например, в 1629 году золотой крест-мощевик, усыпанный самоцветами, подарила в Троице-Сергиев монастырь «Варвара Петрова жена Третьякова». С ним поступили так: «Келарь старец Александр положил на государя царевича князя Алексея Михайловича всеа Русии в его государево крещение». Вкладчице же было объявлено, что если она захочет, ее могут постричь в Хотьковский монастырь, и обещано «по смерти погрести у живоначальные Троицы». Известно также, что келарю на Троицкое подворье в качестве подарка принесли «на Москве крест тельной» золотой, с дорогими камнями и «сказали что царевича Феодора Борисовича» Годунова. А несколько позже казначей Симон объяснял, что этот раритетный крест продан вместе с другими.
Внимательно вчитываясь в исторические документы, очередной раз убеждаешься в том, как тщательно и внимательно начиная с середины XVIII века описывались драгоценные предметы. Но и в более ранних Описях и Вкладных книгах зафиксированы их самые важные черты, хотя такие мелкие вещи, как наперсные кресты, неизвестно когда и кем привешенные к чтимому образу, размещали (как уже было сказано) не в основном перечне, а среди «новоприбылых» — в конце учетной книги. Начиная с Описи 1756 года вводится графа с указанием истории бытования предмета, где есть ссылка на страницу Вкладной книги или предыдущей Описи. На ряде крестов сохранились гравированные номера, соответствующие порядковым записям в документах, что является бесценным подспорьем в их изучении.
Подлинные исторические сведения о владельцах крестов, содержавшиеся в древних документах, нередко терялись в течение столетий. Пример тому — деревянный резной крест XVI века (илл. 5), который в Описи 1641 года упомянут среди ризничного имущества: «Крест резной на древе, обложен серебром, глава золочена, а на главе образ Спасов резной, Даниловский диаконов». Дьякон Данила снова упоминается в Описях 1701 и 1735 годов. Опись 1737 года кроме того поясняет, что на кресте вырезаны «разные святые», а серебряная оправа — сканая. В Описи 1756 года (так же, как в последующих) крест описан подробнее, но сведения о владельце уже отсутствуют. И только кропотливые сопоставления одиннадцати Описей монастырского имущества и гравированная помета на самом кресте позволили идентифицировать письменные источники с сохранившимся памятником.
Владельческие надписи на самих крестах встречаются редко. Она есть, например, на «корсунском» кресте 1666 года (илл. 10). На его серебряной обкладке выгравировано: «Строилъ сей крестъ стольникъ Иоанн Васильевичъ Яновъ». Во Вкладных книгах среди многочисленных дарений князя крест не записан. Скорее всего он традиционно был приложен к одной из храмовых икон Троице-Сергиева монастыря во время богомольного паломничества. В ризничном имуществе с именем вкладчика он упомянут в Описи 1701 года. В последующих документах владелец не указан, но крест легко опознается по его описанию и маркировке под № 19. В последних Описях XIX века опять появляется имя стольника И.В. Янова — оно занесено в них в соответствии с владельческой гравировкой на самом кресте.
Как правило, при описаниях крестов кроме материалов указывали еще и сюжетную тематику, позволяющую опознать вещь, а также вес и техники исполнения: чеканка, гравировка, литье, скань, золочение и прочие. Последовательно сравнивая Описи, можно установить, например, когда на том или ином кресте было заменено или утрачено оглавие, вставлены новые камни, возобновлена позолота, дополнено количество мощей или совершены другие поновления. Документально подтверждается тот факт, что их периодически чинили и переделывали.
Все это позволяет сделать вывод о том, что древние наперсные кресты не лежали в ризнице «мертвым грузом», где они хорошо бы сохранялись. Видимо, после смерти насельников такие кресты выдавали при пострижениях новым монахам. Это предположение подтверждается несколькими позициями. Во-первых, сохранился любопытный документ, повествующий о подобной практике. В 1837 году два нагельных сереоряных кресла ИЗ ризницы были «выданы евреям, при крещении нареченным Филаретом и Сергием». Во-вторых, в Троицком некрополе не обнаружено практически ни одного наперсного креста. Иноческие захоронения не подразумевали присутствие драгоценностей, да и родовитая знать перед смертью часто принимала схиму.
Показательна история небольшого серебряного креста-мощевика XVI века (илл. 11). На самом кресте есть небрежная и незавершенная надпись: «Молится игумен бело». Ю.А. Олсуфьев предположил, что владельцем креста мог быть игумен Кирилло-Белозерского монастыря («БЕЛО»зерский?), но документально этот факт не подтверждается. Т.В. Николаева считала, что игумен Белой — это преподобный Кирилл Невоезерский, канонизированный в 1649 году. Однако, судя по его внешнему виду, крест вряд ли мог принадлежать представителю богатого дворянского рода. Да и в Троице-Сергиевом монастыре Новоезерский игумен не бывал (по тексту жития) и ничего ему не дарил. Более того, ученое троицкое монашество не могло бы умолчать факт нахождения креста святого подвижника в ризнице.
В ранних Описях этот крест, если и упомянут, узнать его не удается. Гравированная на нем помета — «№ 56» соотносится лишь с Описью 1756 года, где указано, что он поступил в ризницу «сверх Описи 1737 г.», а также что крест ветхий и оглавие с резным изображением Спаса Нерукотворного привязано на гайтане (шнуре). Из этой же Описи 1756 года узнаем, что на оборотной стороне креста «№ 56» были гравированы святые, а владельческая надпись и сведения о мощах отсутствовали.
Документально выясняется, что в период 1756—1759 годов крест починили, совместив детали двух крестов и заменив резное оглавие на чеканное. Так крест приобрел современный сборный вид с множеством грубых заклепок на обеих сторонах. Его оборотная сторона с надписью «молится игумен бело», скорее всего, была снята с креста-мощевика, подвешенного к одной из икон Троицкого собора, но не отмеченного в документах. Использованный наперсный крест, предположительно, мог принадлежать игумену приписного троицкого Белопесоцкого монастыря (отсюда — «молится игумен бело»), о вкладах которого в это время в Троице-Сергиев монастырь есть записи во Вкладной книге 1673 года. Лицевая же сторона игуменского креста-мощевика не сохранилась. От него ли было взято при ремонте ныне существующее чеканное оглавие — неизвестно, и уточнить документально это невозможно.
Письменные источники позволяют определить статусное назначение некоторых крестов. Так, после указа императрицы Елизаветы Петровны 1742 года о наложении наперсных крестов на всех архимандритов, в этом качестве (как архимандричий) сначала использовался золотой крест второй половины XVI века (илл. 15), а затем в 1747—1756 годах был специально сделан золотой эмалевый крест с оглавием-короной (илл. 16). Интересно, что принадлежность драгоценных крестов троицким иерархам оговаривалась лишь в XVIII веке, но в XIX столетии этот факт перестал быть актуальным, поэтому в документах уже не упоминался.
В Описях XVIII века указываются также кресты монашеские, например: «Два креста монашеских деревянных в серебре...», «крест монашеский костяной в серебре золочен» (илл. 24). В XIX веке в ризнице находились и наградные золотые «кабинетские» кресты (не сохранились), которые с 1820 года духовным сановникам выдавали из императорского Кабинета по Высочайшему соизволению за различные заслуги. Вот характерная приписка в документе: «Сей крест пожалован Государем Императором Александром II лаврскому иеромонаху Анастасию в бытность его на службе в городе Симферополе при действующей армии, по кончине его прислан в Аавру, как памятник его службы, 26 января 1856 г.». В ризничное хранилище в память о близких людях жертвовали наградные знаки. Так, в 1864 году от «болярыни Анастасии Николаевны Дудиной» поступил «крестик золотой мундированный с ушком», крепившийся на ленте (не сохранился).
После изъятий в 1921 году в Государственное хранилище ценностей (ГОХРАН) число драгоценных наперсных крестов в ризничном собрании Троице-Сергиевой Аавры (ныне Государственном Сергиево-Посадском историкохудожественном музее) значительно сократилось. Несмотря на это, уникальная коллекция, к тому же отлично документированная, имеет первостепенное значение для ставрографической науки.
Любовь ШИТОВА
Иллюстрации предоставлены автором.
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 46 (апрель 2007), стр.42