Среди произведений немецкого серебра изделия аугсбургских ювелиров отличаются удивительным своеобразием, поэтому всегда узнаваемы. Им присущи черты неповторимых традиций многовековой истории художественной жизни города — одновременно и сдержанной, и роскошной.
Крупным европейским центром ювелирного искусства Аугсбург становится в XVII столетии, хотя история города насчитывает более двух тысячелетий. Он начинался с римского военного лагеря императора Августа (15 год до Р.Х.), чьим именем и был назван: Аугсбург — «Город Августа» (Augustus Burg — Augsburg). Удачное местоположение города — на пересечении торговых путей — привело к тому, что в средние века он достиг пика своего процветания. После Тридцатилетней войны 1618—1648 годов и на протяжении XVII—XVIII веков город занимал лидирующее положение в производстве немецкого художественного серебра. Многие изделия аугсбургских мастеров относятся к разряду выдающихся ювелирных произведений XVII столетия.
Наличие в Германии собственного драгоценного сырья — серебряных и золотых руд — было одной из причин широкого и повсеместного распространения ювелирного искусства в немецких землях. Уже в средние века золотое и серебряное дело достигло в стране необычайно высокого уровня. Германия обладала богатейшими природными запасами серебра. Рудники Гарца — Раммельсбергский, Клаустерские, Лаутентальские, Андреасбергские, а также рудные горы Саксонии с центрами добычи в Шнееберге, Фрейберге, Мариенберге, Аннаберге, Мансфельде — были главными горнодобывающими районами, благодаря которым Германия удостоилась звания «великой страны серебра» в 1450—1550 годах.
Аугсбург в античный период и раннее Средневековье был одним из центров торговли серебром. В городе эпохи Возрождения жил самый богатый человек Европы того времени — Якоб Фуггер Qakob Fugger). Интересы рода Фуггеров были сосредоточены на торговле серебром и медью.
Используя сложившуюся в XV веке исключительно благоприятную конъюнктуру на эти металлы, семейство Фуггеров постепенно приобрело практически все медные и серебряные рудники в Тироле, затем проникло в венгерскую горнорудную промышленность. Банкирский и торговый род Фуггеров оказался среди пионеров первоначального накопления капитала, он занимал особое место в развитии Аугсбурга как финансового центра Европы.
У Фуггеров брал в долг деньги сам кайзер, который таким образом финансировал не только роскошь своего двора, но и многочисленные войны. Известен такой случай. Однажды Якоб Фуггер принимал у себя императора Карла V. Разжечь огонь в камине хозяин взялся сам и, преклонив колени, он попросил разрешения сделать это при помощи бумаги с подписью его величества. Император пожелал познакомиться с текстом документа. И что же? Выяснилось, что растопить камин банкир собирался обязательством Карла V вернуть Фуггерам долг в 50 тысяч талеров...
В городе сохранилась самая удивительная постройка — Фуггерай (Fuggerei), возведенный в начале XVI века на средства рода Фуггеров. Якоб Фуггер и его братья построили своеобразный «город в городе»: 67 домов и церковь, окруженные стенами. Все жители этого «города» по сей день, следуя строгой традиции, избираются в соответствии с определенными требованиями: они должны быть малообеспеченными, безупречного поведения, католиками и уроженцами Аугсбурга. До сих пор горожане выплачивают ежегодную ренту в размере 3,35 евро (тоже традиционно) и по три раза на день возносят молитвы благодарности роду Фуггеров. Квартал Фуггерай — самое старое социальное поселение мира, основанное в 1516 году в стиле итальянского ренессанса. И все это благодаря наличию серебряных рудников и умению искусно обращаться с драгоценным металлом. На протяжении столетий королевские дворы Европы гордились столовым серебром из Аугсбурга. Сервизы из аугсбургского серебра украшали застолья самых аристократических домов европейской знати.
В известном труде Марка Розенберга, изданном в Берлине в 1922—1928 годах, приводится огромный список немецких золотосеребряников и клейма почти трехсот городов и княжеств, известных производством ювелирных изделий. В XVII столетии большинство серебряных дел мастеров работало в Аугсбурге. В 1646 году в городе насчитывалось 137 ювелиров, а в 1696 году — 203. При этом население Аугсбурга в 1635 году составляло 16 432 человека. В это время было создано огромное количество замечательных по качеству и изысканных по исполнению ювелирных произведений, принесших мировую славу аугсбургским мастерам.
Искусство златокузнецов — это искусство для сильных мира сего. Именно поэтому оно более чутко, чем какое-либо другое, реагировало на стилевые изменения, капризы моды и причуды заказчика. В связи с этим большие художники и архитекторы создавали проекты ювелирных изделий, способствуя, таким образом, развитию новых идей в ювелирном искусстве. Аугсбургские ренессансные кубки и барочные блюда раскрывают некоторые специфические особенности художественного ремесла одного из самых передовых городов юга Германии на протяжении XVI и XVII столетий.
Принято считать, что для аугсбургского серебра конца XVI-XVII веков характерно появление новых типов изделий, увеличение разнообразия традиционных форм, их эволюция в сторону большей репрезентативности. Неизвестные и малоизвестные ренессансные кубки и барочные блюда сохранились в ризнице наиболее крупного и богатого русского монастыря — Троице-Сергиевой Лавры. Эти изделия раскрывают специфические особенности художественного ремесла одного из самых передовых городовюга Германии. Некоторые из них можно отнести к числу первоклассных произведений ювелирного искусства XVII века. Основную часть составляют достаточно ровные по качеству и художественному уровню предметы. Они дают представление о традициях и степени развития этого вида художественного ремесла в период, когда город занимал лидирующее положение в области производства не только немецкого, но и европейского художественного серебра.
В Аугсбурге, как и в других центрах художественного ремесла Германии XVI века, решающее влияние на подъем всех видов прикладного искусства оказала гравюра. С появлением первых набросков Альбрехта Дюрера, предназначенных для серебряных дел мастеров, в самом конце XV века начался новый этап в развитии ювелирного искусства. А. Дюрер всю жизнь создавал рисунки и проекты серебряных изделий и всевозможных ювелирных украшений, в его картинах и гравюрах нередко встречаются изображения кубков, подсвечников и другой утвари. В легких, изящных набросках гравюрных альбомов открылся мир, неведомый немецкому ремесленнику. В сознание немецкого мастера золотых и серебряных дел вошло понятие гравированного образца. Представляя удобный способ массового воспроизведения всякого рода изображений, гравюра была незаменимым средством освоения и приспособления декоративного богатства нового стиля для целей и задач художественного производства.
Аугсбургские мастера эпохи Возрождения создавали целые альбомы образцов форм и серии листов с орнаментами для златокузнецов и серебряников. Пример тому — кубок аугсбургского мастера с маркой «перекрещенные топорики» (Seling 4004*; расшифровка клейм приводится по изданию: Seling, Helmut. Die Kunst der Augsburger Goldschmiede. 1529—1868. Vol. I—III, IV. Munchen, 1980, 1984). Этот позднеренессансный сосуд с глубокой расширяющейся кверху чашей и широким венцом по своим формам, пропорциям и орнаментике почти точно повторяет образцы из гравюрных альбомов (илл. 1).
Чаша позолоченного кубка имеет характерный перехват в нижней части и широкий венец. Она украшена гладкими широкими чеканными долами, стилизованными акантами и букетами из листьев по гравированному и пунцированному фону. Венец декорирован гравированным ролльверк-орнаментом с тремя круглыми медальонами, в которые помещены аллегории возрастов в виде оплечных портретов молодой дамы, юноши и зрелого мужа. Крышка с чеканным ролльверк-орнаментом из круглых медальонов и завитков имеет нависающий волнистый край и профилированное навершие с накладными дужками. Ножка-балясина с чеканными маскаронами и акантовыми листьями дополнена литыми S-образными дужками (нижняя часть ножки утрачена). Основание — круглое, профилированное, с нависающей рифленой «полочкой», украшено гравированным растительным узором.
Чаша спокойного и мягкого силуэта украшена вытянутыми ложками, подчеркивающими форму сосуда. Она поддерживается ножкой в виде балясин, покрытых изысканными завитками акантов (ножка частично утрачена). Каждый элемент кубка подчинен строгой логике конструкции и равновесию масс. Его отличает особая выразительность объемов. Пропорции кубка близки воплощению классического понимания формы традиционного немецкого сосуда. Подобного типа мощные, крупные формы сосудов, обработанные выпуклыми или вогнутыми ложками, на ножках-балясинах с акантовым декором, очевидно, восходили к итальянским образцам.
Декор кубка сдержан, его поверхность оживлена легкой, изящной гравировкой. В характере декора — очевидные приметы стиля: гравированный узор венца и основания с растительным и ролльверк-орнаментами, чеканные листья аканта в основании чаши, ножки-балясины с литыми накладными маскаронами. В гравированном орнаменте основания мы видим характерный растительный мотив, состоящий из мелких трехчастных листиков на длинных извивающихся стеблях. Этот мотив получает распространение в памятниках третьей четверти XVI века. Ролльверк-орнамент венца включает круглые гравированные медальоны с изображениями аллегорий возрастов в виде портретов юноши, молодой дамы и зрелого мужа.
Аллегорические изображения — характерная черта ренессансных памятников. Символические изображения возрастов чаще всего исполнялись в виде условных масок Купидона, Венеры и Марса. В данном случае аллегории выполнены в виде портретов юноши, молодой дамы и зрелого мужа с бородой (илл 1а). Портреты такого рода обычно соответствовали «модным картинкам» Иоаста Аммана в серии гравюр из книги «Stam und Wappen Buch» (Frankfurt.a.M. 1579). Реплики гравюрных изображений И. Аммана особенно часто встречаются в изделиях второй половины XVI — начала XVII века. В произведении видны отголоски короткого периода в развитии немецкого ювелирного искусства, который обычно определяется как классический, возникший на почве северного Возрождения.
Сохранившаяся на кубке крышка раньше принадлежала другому сосуду. На ее внутренней стороне имеется круглая накладная пластина с гравированными изображениями двух гербов, по сторонам которых — латинские буквы «F BF I ВМ», «IPS F I PSM». В Троице-Сергиев монастырь кубок был подарен княгиней Марфой Владимировной Старицкой в 1599 году.
К произведениям позднеренессансного аугсбургского серебра можно отнести пунцированный золоченый кубок с чашей яйцевидной формы (илл. 2). Кубок имеет два клейма: смотровое Аугсбурга — Seling 42 (1620—1625) и именное в виде монограммы «НЕ» в гербовом щитке (последнее клеймо не упоминается в капитальном труде Хельмута Зелинга). В Троице-Сергиев монастырь сосуд был подарен княгиней Ульяной Ивановной Голицыной в 1627 году.
Пунцированная чаша кубка с крышкой завершается гладким венцом, украшенным выпуклым ободком с гравированным стилизованным растительным узором. Ножка-балясина с тремя S-образными литыми дужками расчеканена буклями. Основание круглое, с гладким перехватом и навесной «полочкой», украшено чеканным орнаментом из ов в ремешковой обводке. Крышка декорирована гравированным орнаментом в виде острых пунцированных «язычков», с навершием в виде шишки ананаса.
Кубок отличает ясная архитектоника конструкции с подчеркнутыми горизонталями, симметричность композиции, выверенность и четкость деталей. Основной художественный прием декора строится на сочетании значительных поверхностей золоченой глади серебра со сплошным пунцированием. В орнаментике кубка ренессансные овы в ремешковой обводке и стилизованные пальметки соседствуют с острыми «готизированными» язычками.
Вторая половина XVII века и первая половина XVIII стали временем наивысшего расцвета искусства аугсбургских серебряников, активно осваивавших новые декоративные мотивы и орнаменты в столовом серебре. Немногочисленные памятники коллекции демонстрируют богатство и разнообразие барочной орнаментики, своеобразными вехами развития которой являются кнорпель-орнамент в декоре изделий 40—70-х годов, «цветочная мода», пришедшая из Голландии в 50—60-е годы и акантовый орнамент, появившийся с 70-х годов XVII столетия.
Повышенная тяга к репрезентативности, свойственная позднему немецкому ренессансу и особенно стилю барокко, обусловила появление категории специальной «показной» драгоценной утвари. Предметы этой категории из-за своего сложного построения, драгоценности материала, особо ценимой виртуозности исполнения вплоть до вычурного великолепия демонстрировали богатство, художественные склонности и модные увлечения владельца. Серебро стали подразделять на «обыденное» и «для особых случаев». Комплекты «для особых случаев» включали не только посуду, которой пользовались за столом, но и декоративные предметы для открытых буфетов и горок.
В Европе изделия такого рода приобретали для сокровищниц и возникших в XVI столетии многочисленных кунсткамер. О предметах подобного типа сохранилось интересное наблюдение второй половины XVI века: «Дорогая посуда употребляется лишь в праздничные дни. В такие дни все серебро выставляется в симметрическом порядке на самом видном месте комнаты. Между тем, на столе уже приготовлены для гостей кубки, кружки, блюда и прочее; некоторые сосуды из выставленных тоже подаются на стол, в доказательство того, что хозяевам ничего не жаль для гостей, но это делается так, чтобы не нарушать симметрии».
К таким произведениям можно отнести барочное блюдо-лохань аугсбургского мастера Ханса Якоба I Бауэра (Seling 1369) (илл. 3). Оно овальной формы, неглубокое, позолоченное, с широким бортом, плавно переходящим к округлому дну, и волнистым краем. В центре его — чеканная композиция на мифологический сюжет «Триумф Амфитриты». Аналогичное по декору блюдо с библейским сюжетом «Примирение братьев Исаава и Якова» работы того же мастера хранится в Государственной Оружейной Палате.
Широкий борт овального блюда расчеканен кнорпель-орнаментом. В верхней части сюжетной композиции на гладком фоне в обрамлении развевающегося в руках Амура шарфа — более позднее гравированное геральдическое изображение: два перекрещенных ключа и крест под короной на фоне городских ворот с двумя башенками и мужским лицом. Два перекрещенных ключа и крест на фоне городских ворот с двумя башенками — это герб города Риги XIX века.
С обратной стороны блюда по овалу дна — гравированная надпись в две строки: «Сие Блюдо поднесено от московского купечества бл(а)говерному Г(о)с(у)д(а)рю Цесаревичю и великому кн(я)зю Павлу Петровичю и благоверной государыне великой кн(я)гине Наталии Алексеевне на бракъ ихъ Императорскихъ Высочествъ 1773 году. Отъ ихъ Императорскихъ Высочествъ пожаловано Святейшаго правительствующаго синода члену Преосвященнейшему Господину Архиепископу Московскому и Калужскому и Св(я)то Троицкия Сергиевы Лавры Священно Архимандриту Платону в том же 1773 году. Весу в немъ 4 фунта 93 золотника».
В 1773 году блюдо было поднесено московским купечеством Великому князю Павлу Петровичу и Великой княгине Наталии Алексеевне «на брак их императорских высочеств» и в том же году было пожаловано архимандриту Троице-Сергиевой Лавры митрополиту Платону. От него блюдо попало в ризницу Спасо-Вифанского монастыря. В описях ризницы Спасо-Вифанского монастыря XIX века сохранилось довольно точное его описание: "Блюдо серебряное чеканной работы, местами вызолочено, на нем в средине вычеканены четыре лица, по краям чеканные разные фигуры, внизу надпись: от Московского купечества благоверному Государю и Великому князю Павлу Петровичу и пр. 1773 г.».
Блюдо вычеканено с неподражаемым блеском. Внушительных размеров, сияющее драгоценным металлом, с занимательным мифологическим сюжетом «Триумф Амфитриты», оно смотрится как великолепное декоративное панно. Типологически и генетически связанные с рукомойными блюдами, изделия такого рода к середине XVII века практически утратили прежнее утилитарное значение и превратились в декоративные произведения для украшения стен. Европейский парадный интерьер XVII столетия почти невозможно представить без роскошных серебряных блюд. В Европе, а впоследствии и в России, сплошь чеканенные орнаментом и многофигурными композициями «лохани» использовали для украшения интерьеров, их вешали на стены или выставляли на специальных поставцах в дворцовых залах.
Такие своеобразные картины в металле чаще всего исполняли по живописным и гравюрным образцам. Пластичной чеканкой, которая становится ведущей техникой у немецких серебряников эпохи барокко, мастера воплощали живописный идеал своего времени — передавали игру света и тени, создавали глубину (разной высотой рельефа), подчеркивали пространственные планы в композиции. Блюдо работы Ханса Якоба I Бауэра выполнено именно в такой «живописной» манере — с сочетанием золоченого и незолоченого серебра, контрастом гладких и шероховатых поверхностей, стремлением передать глубину пространства и сложное движение.
Форма блюда соответствует стилю времени. Овальное, с волнистыми краями, с широким бортом, незаметно перетекающим к зеркалу (дну блюда), так что марли (вогнутая часть от борта ко дну) практически отсутствует. Вся поверхность изделия покрыта сложным чеканным рельефом разной высоты — от плоского до горельефа, что создает впечатление «перетекания пространства».
Словно картина рамой, изображение на дне блюда обрамлено широкой каймой чеканного кнорпельверка на борте с характерным для барочных лоханей волнистым краем. Кнорпель, или ормушель, — абстрактный орнамент прихотливого рисунка, в котором угадываются очертания расплывчатой маски, хряща, завитки ушной ракозины. Извилистые тягучие линии кнорпеля прекрасно согласуются с волнистым контуром предмета и упругой формой, в которой выпуклые и вогнутые поверхности чередуются. Мягкий, расплывчатый, точно вылепленный кнорпельверк идеально создан для чеканки. Возникший в Италии приблизительно в 1580-е годы, кнорпельверк, или кнорпель, вскоре появляется в Голландии и Германии — сначала в графике, а потом в прикладном искусстве. При этом голландский вариант, оказавший сильное влияние на немецкий орнамент, отличается повышенной экспрессивностью. Создателем кнорпеля признается утрехтский златокузнец Адам ван Вианен (1570—1624), временем возникновения — первая четверть XVII века. В немецкой орнаментике преобладание кнорпеля приходится на 40— 70-е годы XVII столетия. Именно к этому времени относится блюдо-лохань из собрания музея. Автор блюда из монастырской ризницы считается одним из лучших аугсбургских мастеров кнорпельверка.
Реакция на господство абстрактных форм в немецком серебре середины XVII века способствовала быстрому распространению, тоже не без очевидного влияния Голландии в 50—60-х годах, так называемой цветочной моды. Кнорпельверк был потеснен своим стилевым антиподом — роскошным декором натуралистического растительного характера. Орнаменты из натуралистически трактованных цветов и разнообразных фруктов дополняются мощными завитками побегов аканта. Крупному и объемному декору соответствует чеканка — высокого рельефа, удивительно пластичная и динамичная. Аугсбургские мастера стали покрывать свои изделия сочным узором из листвы, крупных связок плодов и цветов. К такому типу относится декор подножия алтарного Креста с литым Распятием мастера Антониуса Лессера, выполненный в виде трех волютообразных завитков с чеканным орнаментом из крупных листьев, цветов и улиток (Seling 1656*b) (илл. 4).
Крест — литой, гладкий, с накладным литым изображением Распятия. Основание — в виде трех волютообразных завитков, опирающихся на гладкие ножки-шары и украшенных высоким чеканным орнаментом из крупных листьев, цветов и улиток, в местах их соединения — гладкие овальные медальоны в обрамлении лавровых венков.
Введение в цветочные узоры гладких или декорированных медальонов — характерная черта так называемой «цветочной моды» в аугсбургских изделиях второй половины XVII века. В качестве примера можно привести алтарный крест с литым изображением Распятия работы аугсбургских мастеров Альбрехта и Аоренца Биллеров 1690 года. (Pechstein, Klaus. Deutsche Goldschmiedeekunst vom 15. bis zum 20. Jahrhundert aus dem Germanishen Nationalmuseum. Nurnberg-Berlin, 1987. P. 288. Kat. 176).
Еще два аугсбургских блюда из монастырской ризницы датируются рубежом XVII—XVIII веков. Это время распространения в барочной орнаментации аугсбургского серебра нового растительного узора, известного под названием «акантовый орнамент». Его основной элемент — длинный гибкий побег с резной перистой листвой как будто сложенного продольного аканта. На блюдах аугсбургских мастеров Георга III Лоттера и Корнелиуса Поппе такой акант красивого гравированного рисунка гармонично сочетается с ровной гладью широких бортов. В изгибы аканта включены свободно скомпонованные цветы и связки плодов, в которых выделяются почти не встречавшиеся раньше кисти смородины.
Большое блюдо 1695—1700 годов работы мастера Георга III Лоттера (Georg III Lotter; Seling 1834) было подарено в Троице-Сергиев монастырь Меланией Карповной, женой атамана Донского войска Степана Даниловича Ефремова (илл. 5).
Блюдо круглой формы, с плоским дном, золоченое, с широким бортом, украшенным гравированным цветочным орнаментом из лиственных завитков, цветов и связок плодов. На борту поверх орнамента гравирована монограмма из нескольких букв. Два аналогичных блюда Георга III Лоттера с такими же монограммами хранятся в собрании Государственного Эрмитажа.
На обратной стороне изделия сохранились резные пометы монастырской казны «блю. бол. «№ 6», «А». Впервые оно упоминается в описи монастырской ризницы 1805 года. «Блюдо серебреное, на нем с лица по краям наведено чернью, гладкое, с изображением герба литерами. В нем весу четыре фунта восемьдесят шесть золоти... Вкладу покойнаго Господина Генерал-майора и Донского войска атамана Степана Даниловича Ефремова жены его Мелании Карповны».
Блюдо Корнелиуса Поппе (Cornelius Poppe — Seling 1815) — тоже круглой формы, но значительно меньших размеров (илл.6). Оно имеет плоское дно и широкий горизонтальный борт, украшенный гравированным растительным орнаментом со связками плодов и листьев. На его оборотной стороне — резные пометы монастырской казны «блю. мал. №5/10», «№ 290». В монастыре блюдо, согласно Главной описи 1859 года, входило в комплект из одиннадцати аналогичных предметов (неполный сет): «Одиннадцать блюд серебряных, из них девять с вензелями на полях, одно с резными полями ветхое, и одно гладкое полновестное. Серебра в них девять фун. семьдесят четыре золот.».
Оба блюда — типичные памятники так называемой «цветочной моды» в аугсбургском серебре конца XVII — начала XVIII века. К 90-м годам XVII столетия в «цветочной моде» складывается новая тенденция: формы изделий становятся строже, декор — сдержаннее, в предметах открываются гладкие полированные поверхности, не украшенные орнаментом.
В ряду крупных собраний произведения аугсбургского серебра из монастырской ризницы занимают скромное место. Однако далеко не все коллекции немецкого серебра имеют опубликованные каталоги. Вот почему небольшая группа произведений аугсбургских мастеров из собрания ризницы Троице-Сергиева монастыря, безусловно, представляет интересный и важный материал для исследователей.
Людмила ВОРОНЦОВА
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 53 (декабрь 2007), стр.18