Такой разный Рокотов

В собрании Национального художественного музея Республики Беларусь в Минске хранятся портреты Анны Семеновны и Василия Владимировича Шереметевых (холст, масло; 73,4x57,4, 73,3x57; РЖ-1420, РЖ-1421), считающиеся произведениями Ф.С. Рокотова. Это овальные поясные изображения, на которых персонажи представлены в трехчетвертном повороте друг к другу в нарядных и затейливых костюмах. Мужская модель одета в темно-зеленый кафтан с цветочной вышивкой по борту и кружевным жабо. Особенно замысловат женский костюм: белое платье с оранжевыми рукавами в золотую полоску, украшенное по вырезу мехом и кружевом, которым отделаны и рукава. Дополняет этот причудливый наряд высокая прическа с локонами, падающими на плечи, и пышным страусовым пером.

Герои портретов относятся к московской неграфской ветви дворян Шереметевых. Василий Владимирович (1743—1806), сын Владимира Федоровича Шереметева и Марии Андреевны Хованской, в 1757 году значился в числе воспитанников гимназии при Московском университете, а в 1762-м числился адъютантом губернатора Риги1. Затем вступил в службу в лейб-гвардии Конный полк: в 1777-м был произведен в корнеты, в 1779-м — в ротмистры, в 1784 году переведен полковником в армейский полк. Так же служил по выбору дворянства предводителем дворянства Звенигородского уезда, в 1798-м имел чин коллежского советника. В 1800 году, когда он вместе с братьями оспорил духовное завещание брата Николая, получил часть родовых имений, в том числе село Волочаново Волоколамского уезда Московской губернии. Там Василий Владимирович предпочитал жить и собрал ценную библиотеку, которая пополнялась его сыном Сергеем Васильевичем и внуком Борисом Сергеевичем и известна библиофилам как «Волочановское собрание».

Жена Василия Владимировича Анна Семеновна (1759—1821) была дочерью статского советника, Калужского губернского прокурора, князя Семена Сергеевича Львова и Елизаветы Николаевны Иевлевой. По другим данным, ее матерью была княгиня Екатерина Никитична Ярославова2. Анна Семеновна приходилась сестрой Марии Бахметевой, приближенной графа А.Г. Орлова-Чесменского. Обе в молодости отличались красотой, но их судьбы сложились по-разному. Анна Семеновна, в отличие от сестры, в замужестве обрела счастье семейной жизни. Супруги имели пятерых детей: Екатерину (1782—1865), не имевшую своей семьи, которой поэт Б.Н. Алмазов посвятил поэму «Филарет Милостивый» («Щедрый богач»); Петра, умершего в 1784 году во младенчестве; Марию (1785— 1855), в замужестве Булыгину; Сергея (1786—1834), камергера Высочайшего двора, женатого на В.П. Алмазовой, и Анну. У А.С. и В.В. Шереметевых также было семеро внуков от Булыгиных и одиннадцать внуков от сына-наследника Сергея. Среди последних — Анна Сергеевна (1810—1849), первая жена графа Д.Н. Шереметева, почетный член Санкт-Петербургского филармонического общества (1846); Сергей Сергеевич (1821—1884), полковник, егермейстер Высочайшего двора. Модели интересующих нас портретов погребены в Новоспасском монастыре в Москве.

Портреты А.С. и В.В. Шереметевых были приобретены минским музеем в Москве в 1966 году у О.Б. Бредихиной, праправнучки изображенных, как произведения Ф.С. Рокотова. Очевидно, это была традиционная владельческая версия, не вызывающая сомнений. С такой атрибуцией портреты впервые были опубликованы Н.П. Аапшиной в монографии о Рокотове (в списке бесспорных работ художника)3 и позднее — в каталоге живописи минского музея4. Как работы Рокотова портреты экспонировались на выставках в 1960-х и 1990-х годах5.

Во всех каталогах портреты датированы 1770-ми годами, очевидно, по возрасту персонажей, их костюмам и прическам. Позволим себе уточнить: основываясь на этих признаках, портреты скорее следует датировать второй половиной 1770-х, помня год рождения Анны Семеновны (1759). Вероятнее всего, портреты были заказаны в первые годы супружества (год свадьбы нам неизвестен). Но по году рождения их первой дочери Екатерины (1782) можно предположить, что бракосочетание супругов состоялось во второй половине — конце 1770-х и даже на рубеже 1770—1780-х годов. Нам кажется, учитывая эти факты, более точной датировкой портретов можно считать рубеж 1770—1780-х годов.

Портреты представляют собой характерный образец станковой портретной живописи последней четверти XVIII века. Типологическое сходство, как с рокотовскими полотнами, так и общими эпохальными признаками портретной живописи последней четверти XVIII века в России, проявилось здесь в овальном обрамлении, масштабе и повороте фигур, которые представлены на нейтральном фоне с условно трактованным пространством. Отзвуки рокотовского искусства здесь можно усмотреть в задумчиво-меланхоличном настроении моделей и даже такой характерной их особенности, как вытянутые миндалевидные глаза, опушенные ресницами. В этом отношении женский портрет можно поставить в один ряд с такими работами Рокотова 1770-х — начала 1780-х годов, как княгини Е.Н. Орловой (1779, ГТГ), графини Д.И. Уваровой (вторая половина 1770-х, ГТГ), В.Е. Новосильцевой (1780, ГТГ), графини Е.В. Санти (1785, ГРМ). Мужской портрет типологически наиболее близок портретам князя И.И. Барятинского в юности (начало 1780-х, ГТГ) и А.Ф. Надаржинского (не ранее 1783, музей-усадьба «Мураново»).

Однако при сравнении портрета В.В. Шереметева с бесспорными рокотовскими портретами указанного периода из ГТГ (перечисленные выше, а также А.М. Обрезкова, 1777; неизвестного в синем кафтане, 1770-е) можно выделить существенные стилистические отличия. Иначе решено соотношение фигуры с фоном, что уплощает объемно-пространственную среду. Светотеневая моделировка лица персонажа решена более обобщенно, трактовка тканей также менее выражена по передаче фактуры материала. По-другому написаны кружева, волосы, складки одежды.

В 2011 году в отделе научной экспертизы ГТГ И.Е. Ломизе было проведено технико-технологическое исследование портретов, которое позволило получить неожиданные результаты 6.

Красочный слой женского портрета имеет значительные утраты на лице и фигуре. Они нарушают авторское объемно-пластическое решение. Это еще усугубляется записями, по площади превосходящими утраты. Такое состояние сохранности исключает возможность анализа и сравнения данного портрета с эталонами по типу мазка и фактуре живописной поверхности в целом. При рентгенографическом исследовании портрета сравнению были доступны лишь глаза, правая часть лба и правая скула. Однако полученной информации оказалось недостаточно для отведения или подтверждения имени Рокотова, но вполне приемлемо для сомнений в его авторстве.

При технологическом исследовании мужского портрета не обнаружено сходства с почерковыми особенностями рокотовских работ. Это подтверждается как результатами рентгеновского исследования, так и анализом фактуры живописной поверхности мужского портрета, не несущей следов рокотовской кисти. При изучении портрета была отмечена его лучшая сохранность по сравнению с женским — это является также косвенным свидетельством того, что портреты не парные и исполнены разными мастерами.

Таким образом, результаты проведенных исследований позволяют в портрете Анны Семеновны Шереметевой рядом с именем Рокотова поставить знак вопроса, означающий сомнение в его авторстве и, вместе с тем, невозможность его полного исключения по причине плохой сохранности произведения. В портрете же Василия Владимировича Шереметева следует отвести авторство Рокотова и считать его работой неизвестного художника второй половины XVIII века. По состоянию живописных материалов портреты могут быть датированы последней четвертью XVIII века, что не противоречит нашей иконографической датировке, приведенной выше. Произведения выполнены на высоком профессиональном уровне и оставляют за собой роль памятников музейного значения.

Интересно проследить историю бытования портретов. Учитывая источник их поступления в музей, без сомнения, полотна всегда хранились в семейном собрании Шереметевых. Значит, после смерти изображенных (1806 и 1821) произведения перешли по наследству к их сыну Сергею Васильевичу (1786—1834), коллежскому асессору Московского архива, волонтеру во время Отечественной войны 1812 года, уездному судье Звенигородского уезда Московской губернии. Затем владельцем портретов стал его сын Борис Сергеевич (1822—1906), действительный статский советник, главный смотритель Странноприимного дома Шереметевых в Москве, композитор-любитель, автор известных романсов «Я вас любил» на стихи А.С. Пушкина, «Мне не к лицу шутить» на стихи князя П.А. Вяземского, «Средь шумного бала» на стихи графа А.К. Толстого и знаменитого марша Преображенского полка. Позднее портреты перешли к его сыну Борису Борисовичу Шереметеву (1867—1919), члену Обществ: Ревнителей русского исторического просвещения, Историко-родословного в Москве, Императорского русского военно-исторического. И, наконец, портреты унаследовала его дочь Ольга Борисовна Бредихина (1912—2008), у которой портреты были приобретены музеем. Ольга Борисовна являлась хранителем семейного архива, часть которого безвозмездно передана ею в отдел рукописей РГБ. До 1981 года О.Б. Бредихина жила в Воздвиженском доме Шереметевых в Москве.

К сожалению, в настоящее время мы не располагаем архивными документами, которые могли бы нам раскрыть места нахождения портретов. Но нам удалось обнаружить опись рубежа XIX—XX веков картин в Михайловском, подмосковной усадьбе Шереметевых7. В данной описи приведены копии с портретов Василия Владимировича и Анны Семеновны Шереметевых, выполненные Еленой Рейхардт, художницей-любителем, хранившиеся в то время в Михайловском. В списке картин упоминаются еще два портрета работы Е. Рейхардт: Марии Семеновны Бахметевой, сестры Анны Семеновны, и Сергея Васильевича Шереметева, сына А.С. и В.В. Шереметевых. Ныне все четыре портрета, представляющие семейную хронику, хранятся в Московском музее-усадьбе «Останкино». Кроме того, в данном списке указано, что оригинальные портреты (рассмотренные нами) хранятся у Бориса Борисовича Шереметева (отца О.Б. Бредихиной, у которой портреты были приобретены музеем). Остается предположить, что они могли находиться в его московском Воздвиженском доме или в подмосковной усадьбе Волочаново, любимом месте летнего пребывания его семьи.

Итак, проведенная работа по изучению портретов Анны Семеновны и Василия Владимировича Шереметевых позволила всесторонне их исследовать и ввести в научный оборот с новой атрибуцией. Надеемся, что это будет способствовать дальнейшему освоению наследия Рокотова, а также художественных коллекций Шереметевых.

В собрании Национального художественного музея Республики Беларусь в числе полотен, связанных с именем Рокотова, оказался портрет И.Ф. Яворской (?) (1770-е гг., холст, масло; 73,5x57,5 см (овал), РЖ-1455). Произведение было приобретено музеем в 1968 году у И.К. Колесовой (Ленинград). На выставке 1965—1966 годов, проходившей в минском музее8, портрет экспонировался как изображение неизвестной кисти Рокотова и датировался 1770-ми годами. Однако в каталоге выставки «Любовь моя, Беларусь...»9 и академическом каталоге музея портрет лишь приписывается Рокотову10.

По сведениям И.К. Колесовой, владелицы портрета, произведение принадлежало семье ее покойного мужа —

харьковским помещикам Казачковским-Вовк, у которых портрет считался изображением И.Ф. Яворской 11. К сожалению, в генеалогических источниках не оказалось никаких сведений о семействе Яворских и Казачковских-Вовк, поэтому на сегодняшний день биография нашей модели пока нам неизвестна.

В 2011 году в отделе научной экспертизы ГТГ нами с И.Е. Ломизе было проведено стилистическое и техникотехнологическое исследование портрета, в ходе которого авторство Рокотова было отведено. Типологически портрет корреспондирует с женскими образами Рокотова 1770-х, приведенных выше. Сходство касается посадки фигуры, вписанной в овальное обрамление, высокой прически, нередко украшенной эгретом или лентой по моде 1770-х годов. Однако приемы моделировки форм и передачи материалов предметного мира существенно отличаются от манеры Рокотова. Это проявилось в трактовке лица, а также различных материалов: меха, кружева, ткани. Столь затейливый костюм модели Рокотов мог исполнить гораздо виртуозней: платье, оформленное кружевом, мехом и бантиком с медальоном, высокую прическу с драгоценными украшениями.

Сравнительный анализ фактуры живописной поверхности и рентгенографическое сравнение с бесспорными произведениями не выявили признаков манеры Рокотова. На рентгенограмме видны надставки холста разной ширины по всему периметру. Размер авторского холста составляет примерно 57x42 см, но первоначальный формат портрета мог быть не овальным, а прямоугольным. В структуре красочного слоя отсутствует подмалевок, что свидетельствует о копийности данного полотна. Учитывая типологическое сходство, это позволяет считать, что оригиналом для копирования мог послужить портрет кисти Рокотова. По состоянию материалов копия относится к последней трети XVIII века.

Таким образом, рассмотренные три портрета, принадлежность которых кисти Рокотову было бесспорным или предполагаемым, исполнены разными мастерами второй половины XVIII века. Проведенное исследование позволяет вывести их из числа «рокотоидов» и ввести в научный оборот с новой атрибуцией, что способствует разрешению проблемы очищения наследия крупнейшего русского портретиста XVIII столетия.

Наталья ПРЕСНОВА

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 105 (апрель 2013), стр.4