Самый русский венгерский художник

Он не создал в России ни одной выдающейся картины, но в этой стране все считали его первоклассным художником. Он не был русским по крови, но прожил в России значительную часть своей жизни. И в то же Время Михай Зичи — один ид немногие художников, кого по справедливости можно удостоить звания «гражданин Европы».

В разное время в России работало немало иностранных живописцев. Все они писали заказные портреты или батальные композиции. Они приезжали в Россию с целью обогатиться, потому что богатые столичные вельможи и члены императорской фамилии готовы были дорого платить заезжим знаменитостям, тогда как отечественные таланты получали за свою работу несравненно меньше. Как правило, иностранцы не стремились изучить ни русскую историю, ни обычаи и нравы страны, которая принимала их с распростертыми объятиями. Они мало интересовались русской художественной жизнью, а на современных им русских художников смотрели как на конкурентов. И только Зичи, возможно, благодаря своим необыкновенным душевным качествам, романтическому взгляду на мир не только служил в России, но и занимался творчеством, посещал художественные кружки наряду со своими русскими коллегами, знал весь их быт, творческие устремления изнутри. Он по праву может называться русским художником.

Михай Зичи родился в 1827 году в дворянской семье, в Венгрии. Живописи он учился в Венской академии художеств у профессора Фердинанда Вальдмюллера. В Россию Михай Зичи приехал впервые по приглашению великой княгини Елены Павловны, которая увлеклась искусством Вальдмюллера и хотела пригласить его для преподавания рисования своей дочери. Однако профессор Венской академии художеств Вальдмюллср посчитал ниже своего достоинства быть, по сути, домашним учителем у высокой особы. Вместо себя он порекомендовал своего любимого ученика — Михая Зичи. Должность домашнего учителя быстро наскучила молодому художнику — ко времени переезда в Россию он уже исполнил около десятка картин и имел основания считать свое дарование достаточно ярким и самобытным. К тому же его педагогическая деятельность приравнивалась к работе гувернера — дочь великой княгини училась рисованию не для художественной карьеры, а ради общего развития или развлечения. Естественно, молодой честолюбивый художник Михай Зичи вынужден был отказаться от своей должности, так как она не оставляла времени на самостоятельное творчество.

Будучи не у дел и видя бесперспективность возвращения в Венгрию, которая в то время была порабощена австрийской монархией, Зичи решил попытать счастья в России. Чтобы иметь хоть какие-то средства к существованию, он устроился ретушером в одно из петербургских фотоателье. Все свободное время он посвящал изучению окружающей жизни, а также исполнял заказные портреты в европейском стиле.

Конец 40-х годов XIX века в истории русского искусства характеризовался небывалым расцветом графики. Литографским способом издавались серии рисунков, часто объединенные какой-либо темой, предпринимались попытки выпуска журналов, в которых чуть ли не основное место занимали рисунки художников того времени. Все они иллюстрировали современную жизнь, откликаясь на самые злободневные проблемы общества. Зичи не мог не замечать успеха, который неизменно сопутствовал таким сериям, как «Сцены из вседневной жизни» Павла Федотова, «Русские народные сцены» Жуковского.

Другой отправной точкой искусства Зичи стал жанр иллюстрации к художественным произведениям. Безусловный успех Александра Агина, лучшего иллюстратора поэмы Гоголя «Мертвые души», и ряд других книжных иллюстраций отвечали устремлениям художника. Быть может, под влиянием именно русских графиков Зичи почувствовал в себе склонность к иллюстрированию произведений русских и венгерских поэтов. Но, чтобы быть иллюстратором, нужно не только хорошо понимать литературный текст, но еще и чувствовать душу читателя, воспринимающего труд и поэта, и художника в едином нерасторжимом целом. Поэтому Зичи, стараясь понять русских людей, читателей в том числе, начинал с зарисовок петербургской жизни.

В середине 50-х его, наряду с другими художниками, пригласили для иллюстраций коронации Александра II. В 1859 году Зичи стал живописцем Его Величества.

Должность придворного художника обеспечила материальное благополучие, но заставила отказаться от изучения народной жизни и сотрудничества с журналами, хотя Зичи неплохо себя проявил на этом поприще. Зато ему надлежало теперь детально изучать жизнь императорского двора и царские забавы. Известно, что император Александр II приглашал художника почти на все свои охоты. Он всякий раз справлялся о присутствии Зичи и, только удостоверившись, что тот на месте, давал сигнал к началу охоты. Наблюдения художника нашли свое воплощение в ряде рисунков. которые бы воспроизведены в IV томе знаменитой книги «Императораторская охота на Руси». Изданная в 1911 году, пять лет после смерти Зичи, книга поставила  его в один ряд со многими русским художники, принимавшие в ее иллюстрировании, такими, как И.Е.Репин, К.В.Лебедев, Н.С.Самокйш и другие.

Впрочем, потребительское отношение к художнику со стороны царского двора сковывало его, не позволяло в полной мере проявить инициативу, а исполнение мелких прихотей заказчиков — вроде расписывания вееров — и вовсе притупляло его меткую наблюдательность. Видимо, поэтому его стали увлекать мистические, фантастические и даже фривольные сюжеты. Вынужденный изо дня в день наблюдать жизнь императорского двора, художник почти утратил интерес к жизни народной. На персональной выставке 1869 года Зичи не показал ничего, что иллюстрировало бы жизнь русского народа, равно как и венгерского.

Нехватка времени для самостоятельного творчества привела к тому, что у Зичи стали отчетливо проявляться черты, присущие зарубежным художникам. Его волновали вечные темы искусства, далекие от реалий современной ему России. Так, например, его реплика на тему любви Рафаэля и Форнарины свидетельствует о поиске яркой темы, отвечающей романтическому мировосприятию самого художника. Многочисленные рисунки, посвященные теме «ню», выглядят как попытки уйти в мир своих фантазий, поскольку, почти не имея ни времени, ни возможности изучать жизнь России, Зичи все же стремился проявить себя. И все-таки он жил в России, в стране, где художники чаще рисовали крестьян, чем обнаженную натуру. Поэтому Зичи старался скрыть свой интерес к теме «ню» и всякий раз в названиях рисунков подчеркивал, что это наброски к тому или иному полотну на мифологический сюжет. А такие названия, как «Песня сирены», «Падучая звезда», иллюстрация к «Дон Жуану», «На костре», «Аутодафе», придают «обнаженным» Зичи вполне благородную окраску.

Чувствуя свою оторванность от реальной жизни за стенами дворца, Зичи сблизился с русскими художниками, посещал «четверги» у Крамского. Дух русского национального искусства вновь заворожил его, и он снова обратился к иллюстрации. Возможно, именно это его увлечение послужило причиной ухода с почетной должности. Михай Зичи, которого любили и уважали русские художники и зрители, который сжился с Россией так, будто она была его родиной, уехал за границу. Многие газеты тех лет скорбели о нем так, будто Россия навсегда потеряла одного из своих сыновей. Одна из них писала: «Никто горячее его не отзывался на нужду своего сотоварища; не было вопроса, касавшегося кружка наших русских художников или искусства вообще, который не затронул бы Зичи и не пробудил в нем чуткой и глубоко лирической натуры на быструю и вполне симпатичную деятельность».

Поселившись в Париже, Зичи не порывал связей ни с русскими художниками, ни с русскими темами. К Всемирной художественной выставке он написал самое известное свое полотно — «Триумф гения разрушения». Судить о нем можно по дореволюционной черно-белой открытке. Сама тема была не нова — опустошительные захватнические войны, развязанные по благословению церкви, вызывали естественные протесты у европейских деятелей культуры. Императоры Европы решали свои политические задачи, а расплачивался за все народ. Картина, по мысли автора, должна была символизировать все мировое зло, олицетворением которого на полотне предстали императоры Франц-Иосиф, Николай I и Наполеон III, а также папа римский. В связи с показом картины разгорелся шумный скандал: посольство Австро-Венгрии, а затем и французское правительство выразили протест, но это лишь добавило популярности художнику. Работая вдали от России, Зичи попытался, наконец, выразить свое отношение к русскому императору Николаю I и к русско-турецкой войне 1877—1878 годов. Однако глубокая идея превратилась в фарс — впей усматривали отзвуки журнальной графики.

Возможно, занимаясь долгое время графикой и акварелью, Зичи утратил дарование живописца или же перестал чувствовать своего зрителя. То, что было хорошо журналов или альбомов акварелей, слишком разнилось с тем, что желали видеть зрители на выставках живописи. Написав еще несколько картин маслом, в основном символического или романтического содержания, Зичи окончательно решил посвятить себя книжной иллюстрации. Тем более что теперь его «подстегивали» не только русские, но и французские книги, проиллюстрированные знаменитым Гюставом Доре.

После пятилетнего отсутствия Зичи вернулся в Россию. Но на этот раз он сначала поехал на Кавказ, в места действия произведений Лермонтова, своего любимого русского поэта. В прежнее его пребывание в России Зичи как иностранца не пустили на Кавказ: тогда там шла война. Теперь Зичи мог своими глазами увидеть те удивительные места, которые навевали на него романтические переживания.

На родине, в Венгрии, где он гостил перед возвращением в Россию из Парижа, Зичи получил предложение выполнить иллюстрации к лермонтовскому «Демону». Еще в первое свое пребывание в России он, согласно собственным романтическим устремлениям, сделал несколько рисунков к «Демону». В некотором роде эта поэма — программа романтических представлений художника. Благородные мотивы, вечная борьба добра и зла, Демон и Ангел, борющиеся за душу прекрасной Тамары, — вот лейтмотив художника как романтика. Поэтому предложение иллюстрировать Лермонтова привело его в восторг. Он даже согласился за скромную плату иллюстрировать всего Лермонтова. К сожалению, эта работа осталась незавершенной. Причины расторжения договора издателя с художником доподлинно неизвестны.

Творчество Михая Зичи было достаточно многогранным: он работал маслом, выполнял книжные иллюстрации, оформлял газеты и рисовал для них карикатуры. И вместе с тем сложно объективно оценить все творчество художника: его картины не выставляются в музеях, местонахождение многих оригиналов рисунков — неизвестно, книжные иллюстрации есть только в дореволюционных, достаточно редких изданиях. Да и старые открытки не дают всеобъемлющего представления о Зичи. Может быть, поэтому интерес коллекционеров к открыткам с его произведениями невысок. И все же на дореволюционных открытках отражены некоторые неисследованные сюжеты Зичи, такие, как «Евреи-мученики», «Любимая песня».

При жизни Зичи пользовался заслуженной популярностью у русского зрителя. Если обьединить все, что написали о нем русские дореволюционные журналы, то может получиться всеобъемлющая биография, практически не имеющая белых пятен. В провинции его даже называли «главным русским художником», поскольку он долгое время работал при императорском Дворе. Но о его многочисленных рисунках, акварелях, иллюстрациях русская публика судила, в основном, по репродукциям в тех же журналах, по иллюстрированным открытым письмам, часто изготовленным весьма несовершенными способами. Вот и сегодня малочисленные книги о художнике иллюстрированы копиями, порой не лучшего качества. Сам он искренне сожалел об этом: «Меня до сих пор преследует настоящий рок. Если в настоящем и будущем мир, не зная оригиналов моих рисунков, станет судить обо мне только по распространенным среди публики копиям, то я едва ли смогу надеяться занять какое-либо видное место в истории искусства». К сожалению, так и случилось.

Умер Зичи в 1906 году в Санкт-Петербурге, в стране, ставшей ему родной.

Александр ШЕСТИМИРОВ

Иллюстрации предоставлены П.Цукановым.

ПРАЙС-ГАЙД

Максимум — десятка

Особых редкостей среди открыток Зичи, по мнению филокартистов, нет. Если еще 10—12 лет назад Зичи на открытках ценился дороже многих других художников (в основном за счет «обнаженки»), то сегодня он укладывается в общие рамки от доллара до трех за черно-белую открытку и от 3 до 6 за цветную. Процентов на 20 дороже стоят зичиевские «нюшки». До десяти долларов за открытку коллекционер готов заплатить разве что за редко встречающиеся иллюстрации к произведениям Гоголя (пушкинские и лермонтовские иллюстрации не редки).

10 долларов — справедливая цена и за открытку «Я здесь, Инезилья» (Св. Евгения, № 26 ), и других открыток Красного Креста из первой сотни.

По прогнозам специалистов, общая коллекционерская тенденция распространяется и на открытки: дешевые вещи в среднем качестве будут и дальше дешеветь. редкости, особенно в идеальной сохранности, будут и дальше стремительно расти в цене, избавляться от них без особой нужды эксперты не советуют. «Торопиться не надо», — как говаривал незабвенный товарищ Саахов.

Г.С.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования» № 10 (9) сентябрь 2003 стр.114