От имени лейб-гвардии Преображенского полка

Этот интереснейший, с точки зрения военной истории, самовар был подарен мне московскими антикварами. Был он весь зеленый от патины, в нем не хватало некоторых  деталей, но внимание мое привлекла причудливой формы, соответствующей классическим изгибам самовара, табличка с большим количеством фамилий, выгравированных на ней:

 Было очевидно, что это подарок от имени значительного количества людей, среди которых великие князья Михаил Александрович и Константин Константинович, его величество принц П.А.Ольденбургский, генерал-адъютант граф И.Д.Татищев, полковники, капитаны, штабс-капитаны, поручики, подпоручики и многочисленные гражданские лица.

К сожалению, на табличке не хватало главной детали, позволяющей определить хозяина самовара. По отверстиям от ее креплений можно было делать самые различные предположения. Однако то, что среди подписавших были фамилии офицеров и флигель адьютантов, явно говорило о полковом подарке, а отсутствие чина полковника указывало на один из гвардейских полков.

Изучив послужные списки отдельных офицеров, я пришел к выводу, что все они служили в лейб-гвардии Преображенском полку. Более того, все гражданские лица, указанные на табличке, вышли из полка в разное время. Постепенно определилось, что подобное сочетание офицерского состава в лейб-гвардии Пре

ображенском полку можно отнести к 1910—1912 годам.

В то время полком командовал Арсений Анатольевич Гулевич, а именно его фамилии среди указанных на дарственной табличке не было. Это можно объяснить только одним: А.А.Гулевич и был тем самым человеком, которому предназначался самовар. В этом случае все встало на свое место, но оставалось неясным, какое же событие могло послужить поводом для памятного подарка, Вероятнее всего, его преподнесли Гулевичу на 45-летие, в феврале 1911 года (он родился 14 февраля 1866 года). Подтверждением этой даты может быть, в частности, послужной список офицера полка С.Виктора-Берченко, который указан среди подписавших как поручик. Свой следующий чин он получил в конце 1911 года.

Далеко не случайно самовар, символизирующий теплоту и семейность, был преподнесен не только от имени офицеров полка, служивших под непосредственным командованием А.А.Гулевича, но и всех офицеров, ранее служивших в этом полку. Дело в том, что А.А.Гулевич вступил в командование лейб-гвардии Преображенским полком в октябре 1908 года, а сдал его в августе 1912-го. Командовал им он недолго, но это были годы, когда полк находился в опале из-за бунта, произошедшего в 1-ом батальоне. А случилось это позорное для полка событие в июне 1906 года, когда политические агитаторы настолько расширили свою деятельность, что революционные кружки начали возникать даже в некоторых гвардейских полках. 7 июня генерал-майор императорской свиты В.Гадон, незадолго до этого назначенный командиром Преображенского полка, был извещен о том, что волнения замечены в первом батальоне. Однако этот генерал, бывший адъютант великого князя Сергея Александровича, плохо знал полк и счел слухи преувеличенными.

На следующий день, 8 июня, 4 батальона прибыли в Петергоф, чтобы в течение 15 дней нести караульную службу. 1-й и 3 батальоны были расквартированы в казармах лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка в Новом Петергофе, 2-й и 4-й — в казармах полка конных гренадеров в Старом Петергофе. Уже 9 июня едва успевший устроиться на новом месте 2-й батальон отправили в Кронштадт, где опасались волнений. После вечерней поверки в 1-ом батальоне солдаты начали собираться группами, несмотря на то что дежурный офицер штабс-капитан М.Старицкий приказал им разойтись. Они отказались повиноваться и даже кричали на него. Получив рапорт об этом инциденте, начальник 1-й гвардейской пехотной дивизии генерал С.Озеров поставил в известность о нем свое начальство и генерала Трепова, шефа полиции и корпуса жандармов. Ему было приказано ничего не предпринимать: в высших сферах полагали, что инцидент удастся замять. Такое решение было принято после бесед С. Озерова с великим князем Николаем Николаевичем и императора с генералом В.Гадоном. 10 июня генерал С.Озеров прибыл в Петергоф, надеясь, что ему удастся уладить возникшее недоразумение, встретившись с личным составом 1-го батальона. Но солдатские вожаки использовали эту встречу для того, чтобы вручить генералу список требований, по большей части экономического характера, хотя среди них были и политические. В ходе встречи генерал обещал, что солдаты избегнут преследований, если будут вести себя согласно присяге. Это обещание противоречило единодушному мнению офицеров полка, требовавших арестовать зачинщиков, имена которых были прекрасно известны. Последние даже послали свои требования в газеты. Генерал В.Гадон запросил у С.Озерова разрешения арестовать зачинщиков мятежа и отправился на аудиенцию к императору. Однако, вернувшись, генерал узнал, что и 4-й батальон намеревается последовать примеру 1-го. Выйдя из себя, он написал рапорт С.Озерову о том, что больше не может доверять полку. Тем временем было решено послать во главе с Озеровым специальную команду, разоружить полк и препроводить его к месту постоянного расквартирования. Двоих зачинщиков арестовали без всякого противодействия со стороны их товарищей.

13 июня 1906 года полк вернулся в казармы. Некоторые из тех, кто завидовал привилегиям лейб-гвардии Преображенского полка, полагали, что нужно провести показательный процесс. Зачинщики и участники встречи с В.Гадоном предстали перед военным судом. Из 400 человек 1-го батальона 190 были признаны виновными и приговорены к 1 — 3 годам пребывания в дисциплинарном батальоне. 1-й батальон полка переименовали в отдельный пехотный батальон, лишили всех гвардейских привилегий и выслали в деревню Медведь Новгородской губернии. Вместо него в полку был сформирован новый батальон. Через несколько месяцев пребывания в Медведе офицерам разрешили выйти в отставку или продолжить службу в армейских частях или гражданских ведомствах. Наказание понесло и высшее начальство. Командир гвардейского корпуса князь Васильчиков был снят с должности, а генералов В.Гадона и С.Озерова исключили из свиты и отправили в отставку без права ношения мундира. Если недооценка ситуации сначала В.Гадоном, а затем и С.Озеровым привела к осложнениям, то исход дела и санкции способствовали искоренению революционной пропаганды в армейских частях.

Николай II был очень удручен восстанием в полку, том самом, Преображенском, в котором он начинал военную службу и который покинул только тогда, когда ему пришло время взойти на престол. Он даже сохранил должность командира именно 1-го батальона, который впоследствии взбунтовался. В августе 1906 года, через три месяца после описанных событий, во время летних маневров в Царском Селе, в которых принимали участие гвардейские полки, император покинул лагерь сразу после данного командирами полковой гвардии традиционного обеда. На следующий день он проигнорировал полковой праздник — день Преображения Господня, нарушив тем самым давно устоявшуюся традицию. Его отсутствие болезненно восприняли все офицеры.

Такое отношение императора к полку изменилось только в 1909 году, когда отмечался 200-летний юбилей битвы под Полтавой. Пышные празднества были организованы на месте сражения, в них участвовали полки, прославившиеся в этой битве, включая и лейб-гвардии Преображенский. Вечером 26 июня Николай II вместе с великим князем Николаем Николаевичем неожиданно появился в полковом лагере. Офицеры немедленно собрались в большом шатре, предназначенном для собрания в особых случаях. Генерал А.А.Гулевич, полковой командир, приветствовал императора, окруженного восторженными офицерами. Император, непринужденно улыбаясь, долго с ними беседовал, с явным удовольствием слушал полковой хор и с триумфом отбыл в 2 часа пополуночи. На следующий день, 27 июня, в годовщину битвы, полки в прежней петровской форме прошли торжественным маршем — медленным шагом, характерным для XVIII века, со своими старыми знаменами, которые для этого случая были взяты из полковых церквей. Чтобы еще раз подчеркнуть, что прошлое прощено, Николай II зачислил генерала А.А.Гулевича в состав свиты.

Арсений Анатольевич Гулевич был известным человеком и пользовался заслуженным авторитетом в военной среде. Он родился в Москве, окончил 3-й Московский кадетский корпус, Александровское военное училище, Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. Служил командиром роты, командиром батальона, начальником штаба войск гвардии и Петербургского военного округа, командиром 42-го армейского корпуса, в Главном штабе и Военном министерстве. А. Гулевич был постоянным членом Главного крепостного комитета и начальником канцелярии Совета Государственной Обороны, являлся профессором Николаевской академии Генерального штаба. С 6 апреля 1914 года он — генерал-лейтенант Генерального штаба, Георгиевский кавалер. После революции 1917 года остался в Финляндии. С декабря 1918 года участвовал в организации похода добровольческих формирований на Петроград, был представителем Северо-Западной армии в Финляндии, до 1920-го — работал заведующим учреждениями Красного Креста в Финляндии. С 1920 года жил в эмиграции в Париже, был заместителем председателя исторической комиссии гвардейского объединения, командиром Союза Преображения, председателем Союза офицеров-участников войны, председателем Союза Преображенцев, профессором Высших военно-научных курсов в Париже, с октября 1933 — заместителем председателя Союза Инвалидов, с сентября 1934 — заместителем, а с 1937 — председателем Гвардейского объединения. В 1937 году, после похищения сотрудниками НКВД председателя РОВС Е.К.Миллера, А.А.Гулевича прочили в качестве его возможного преемника. Однако из-за несогласия с так называемой «внутренней линией», проводимой отдельными чинами в РОВСе, он счел целесообразным снять свою кандидатуру, о чем публично заявил в газете «Зарождение» от 31 декабря 1937 года.

Умер Арсений Анатольевич Гулевич 12 апреля 1947 года в Париже.

Анатолий ВИЛКОВ 

Фото Игоря НАРИЖНОГО.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 22 (ноябрь 2004), стр.82