Вновь обретенный портрет Ф.С. Рокотова

На российском антикварном рынке появился женский портрет, приписываемый Ф.С. Рокотову (холст, масло; 58,5 х 47,5 см), не имеющий подписи художника.

В литературных источниках авторство Рокотова в этом портрете никогда не вызывало сомнений.

Впервые произведение было опубликовано в каталоге монографической выставки Рокотова (1923, ГТГ) как его бесспорная работа под названием «Неизвестная в белом платье с фисташковыми лентами» и датировано 1770-ми годами. В аннотации к портрету отмечено, что на обороте холста имелась надпись пером (очевидно, не перенесенная на новый холст после передублировки): «Ея свЋтлость Анна Петровна Лопухина 1779. Дочь князя Петра Васильевича Лопухина Левицкий» 1. Устроитель выставки И.Э. Грабарь признал ее ошибочной, основываясь на датах жизни А.П. Лопухиной (1777–1805), возрасте портретируемой, датировке портрета и особенностях явно рокотовской живописи. В аннотации каталога также указано, что портрет происходит из собрания А.Г. Габричевского, и на его подрамнике имеется ярлык с надписью: «Собранiе Василiя Александровича Малышева № 15». Н.П. Лапшина в своей монографии о Рокотове также считала портрет подлинным произведением художника и датировала его второй половиной 1770-х годов 2. На второй монографической выставке Рокотова в 1960 году (ГТГ, ГРМ) полотно было представлено также как его бесспорная работа и датировано началом 1780-х 3. Затем след портрета теряется на сорок пять лет, и только в 2005 году произведение экспонировалось на выставке в Музее личных коллекций ГМИИ имени А.С. Пушкина в Москве 4.Стилистические и технико-технологические особенности рассматриваемого полотна позволяют не сомневаться в принадлежности его кисти Рокотова. При сравнении с эталонными произведениями художника 1770-х из собрания ГТГ (А.П. Струйской, 1772), неизвестной в розовом (В.А. Обресковой, 1777), можно отметить одинаковые средства художественной выразительности: стушеванность контура фигуры по отношению к фону, мягкую светотень в трактовке лиц, соотношение света и цвета, особую роль серебристого тона, вокруг которого гармонично подобрана, словно вибрирующая, вся цветовая гамма. При сравнительном анализе выявляются идентичные приемы моделировки форм в изображении глаз, губ, а также передачи высоко взбитых по моде того времени пушистых волос. Авторская живопись наиболее полно сохранилась в области лица.

Рентгенографическое исследование и изучение фактуры красочной поверхности портрета также свидетельствуют о признаках почерка Рокотова. Состояние живописных материалов, использованных при создании данного произведения, позволяет датировать его последней четвертью ХVIII века. По характеру прически и деталям платья модели портрет датируется второй половиной 1770-х – началом 1780-х годов.

Таким образом, проведенное исследование подтверждает, что «Портрет неизвестной в белом платье с фисташковыми лентами», несомненно, является работой Ф.С. Рокотова и был исполнен на рубеже 1770 –1780-х годов.

В ходе изучения произведения на его подрамнике были обнаружены три красные сургучные владельческие печати с оттисками, не отмеченные ранее в литературе: первая с надписью «Габричевский», вторая с изображением герба графа И.С. Лаваля (1761–1846) с надписью девиза рода по-латыни: «Nil perdidisti si famam servaveris» (Ничто Вас не удержит, если Вы потеряли репутацию), третья с изображением герба дворян Измайловых 5, а также надпись красным карандашом с номером «ГТГ 043174» (периода экспонирования на выставках в ГТГ).

На их основании можно проследить историю бытования картины. Полотно хранилось в собрании графа Ивана Степановича Лаваля (1761–1846) – французского эмигранта, впоследствии российского камергера и гофмейстера, обладателя значительной коллекции живописи и антиков, хранившейся в его петербургском особняке на Английской набережной. Также портрет находился в коллекции Измайловых, а затем в собрании В.А. Малышева. В середине ХХ столетия полотно хранилось в коллекции известного советского искусствоведа Александра Георгиевича Габричевского (1891–1968), а позднее – в собрании его наследников.

Провенанс портрета вызвал у нас вопрос: что за неизвестная изображена на портрете? Из семейства Измайловых, исходя из возраста, предполагаемыми моделями могли бы быть Анна Васильевна Измайлова (1754–1827) и Екатерина Дмитриевна Измайлова (1761–1843). Анна Васильевна – жена Н.Л. Пушкина (1745–1821), полковника артиллерии, сына Л.А. Пушкина, деда поэта. Приходилась сестрой В.В. Измайлову (1773–1830), писателю, поклоннику Ж.-Ж. Руссо, издателю «Вестника Европы» и «Российского Музеума», где появились первые стихотворения А.С. Пушкина. Так как на сегодняшний день мы не располагаем изображениями А.В. Измайловой для идентификации персонажа, эту версию невозможно подтвердить.

Е.Д. Измайлова – дочь полковника Д.Л. Измайлова и графини Е.И. Гендриковой, двоюродной племянницы императрицы Елизаветы Петровны, вторая жена князя С.Б. Куракина (1754–1805). Ее миниатюрный портрет кисти Дюбуа воспроизводится в издании великого князя Николая Михайловича 6, но представленная на нем молодая женщина совсем не похожа на героиню рассматриваемого портрета.

Владелец второго герба, указанного на подрамнике портрета, И.С. Лаваль (Жан Шарль Франсуа де Лаваль), приехавший в Россию в начале французской революции, в течение тридцати лет служил в министерстве иностранных дел и управлял на правах директора департамента 3-ей экспедицией особой канцелярии. В 1800 году был пожалован в камергеры двора великой княгини Елены Павловны, в 1814-м возведен в графское достоинство Французского королевства, признанное за ним в России в 1817 году. В 1799-м, женившись на Александре Григорьевне Козицкой (1772–1850), он стал богатым человеком, унаследовав от ее родителей имения с крепостными в Пензенской и Владимирской губерниях, а также горнодобывающий Воскресенский завод на Южном Урале. В начале 1800-х годов известнейший столичный архитектор Тома де Томон переделал их дом на Английской набережной, где располагался салон, который посещал весь петербургский bomond. В этом особняке бывали А.С. Пушкин, А.С. Грибоедов, А. Мицкевич, М.Ю. Лермонтов, Н.М. Карамзин, К.П. Брюллов, П.Я. Чаадаев. Стараниями Александры Григорьевны в их доме появились уникальные коллекции живописи, античной скульптуры, собранные ею в поездках по Европе, и особенно по Италии. Многие шедевры заняли свое место в Эрмитаже.

Вполне возможно, что Рокотову был заказан портрет матери жены И.С. Лаваля – Екатерины Ивановны Козицкой (1746–1833), которой он был обязан своим состоянием и которая подходит по возрасту в качестве модели портрета. Екатерина Ивановна была дочерью симбирского купца, бывшего волжского паромщика-старообрядца Ивана Семеновича Мясникова (1710–1788), и сестры богатых уральских рудопромышленников Татьяны Борисовны Твердышевой (1712 – ?). Ее отец вместе со своими родственниками владел пятнадцатью металлургическими предприятиями, самостоятельно – чугуноплавильными и железоделательными заводами, а также суконными фабриками и мельницами в Симбирском наместничестве. К тому же Екатерина Ивановна наследовала миллионы своего дяди по линии матери – купца Твердышева, умершего бездетным.

В 1771 году она вышла замуж за Григория Васильевича Козицкого (1724–1775), писателя и журналиста, получившего образование в Киево-Могилянской академии и завершившего его в Германии. По приезде в Петербург он работал под руководством М.В. Ломоносова, занимался разбором его бумаг, перевел некоторые из них на латынь, а также преподавал в академической гимназии. Позднее он был назначен адъюнктом и «почетным советником» академии и печатался в журналах «Ежемесячное чтение», «Трудолюбивая пчела» и «Всякая всячина». Будучи назначенным в 1765 году статс-секретарем императрицы Екатерины II, в 1767-м Г.В. Козицкий вместе с В.Г. Орловым сопровождал государыню в путешествии по Волге, где в Симбирске и познакомился с Е.И. Мясниковой и посватался к ней. От императрицы, одобрившей этот брак, он получил 10 000 рублей, а за женой в приданое – два завода и 19 000 душ крепостных.

В 1774 году Григорий Васильевич, ссылаясь на пошатнувшееся здоровье, просил уволить его от службы, и в 1775-м, получив отставку, переехал с семьей в Москву. Находясь на покое, он впал в меланхолию и в припадке этой болезни нанес себе 32 раны ножом, от которых через пять дней скончался.

Современники ценили Г.В. Козицкого как знатока языков и стилиста, являвшегося посредником в переписке императрицы с А.П. Сумароковым, Н.И. Новиковым, М.М. Щербатовым. Его прозаические переводы были переложены на стихи Сумароковым, с которым он был знаком. Сумарокова портретировал Рокотов (1770-е, ГИМ), и через это знакомство Г.В. Козицкий мог войти в окружение художника и заказать портрет своей супруги.

По отзывам людей, знавших Екатерину Ивановну, она обладала большим тактом и, будучи дочерью простого «мужика», сумела завоевать себе достойное положение в светском обществе. Не зная ни слова ни на одном иностранном языке, она держала себя с большим достоинством и вела беседы с дипломатами с помощью своих внучек. Екатерина Ивановна подружилась с мадам де Сталь во время приезда писательницы в Петербург. Она жила открыто и принимала у себя как в Петербурге, так и в Москве, где у нее был дом на углу Тверской и Козицкого переулка, названного в честь ее семьи. Супруги имели двух дочерей: Александру (1772–1850) и Анну (1773–1846), вышедшую замуж за князя А.М. Белосельского-Белозерского.

В семье Екатерина Ивановна слыла умной и энергичной женщиной с твердым и решительным характером, который она проявила в истории с замужеством своей старшей дочери Александры. Как мать невесты, она пыталась помешать этому браку с И.С. Лавалем из-за того, что жених был иностранец, не сделавший карьеры («Неизвестно откуда взялся и имеет небольшой чин»). Кто-то посоветовал молодым обратиться за поддержкой к императору Павлу I. Павел постановил: «Обвенчать через полчаса». Лаваль получил в приданое от своей тещи 20 миллионов рублей, завод на Урале, множество угодий и часть Аптекарского острова в Петербурге. Эта история могла почитаться в семье Лавалей значительным событием, повлиявшим на дальнейшую судьбу ее отдельных представителей, и могла послужить веским основанием для бытования портрета своенравной богатой тещи в их семействе. Одна из дочерей Лавалей – Екатерина, названная в честь бабушки Е.И. Козицкой, в будущем стала известна всей России. Выйдя замуж за князя С.П. Трубецкого, она первая из жен декабристов последовала за мужем в Сибирь в 1826 году.

Нашу версию о том, что моделью портрета Рокотова является Е.И. Козицкая, с большой долей достоверности подтверждают два обстоятельства. Во-первых: сравнение с ее изображением кисти В.Л. Боровиковского, созданным в более поздние годы 7. Несмотря на разницу в возрасте, героини обоих портретов обнаруживают черты физиономического сходства.

Во-вторых: наличие идентичного портрета в ГРМ – «Портрет неизвестной в белом платье с зеленой лентой» (конец 1770-х – начало 1780-х, Ж-11457), происходящий из собрания Мясниковых. Помня, что Е.И. Козицкая – урожденная Мясникова, этим объясняется нахождение портрета в семье потомков. Портрет поступил в ГРМ в 1986 году из МК РСФСР как бесспорная работа Рокотова 8, но в настоящее время приписывается Рокотову по причине плохой сохранности, так как до поступления в музей подвергся антикварной реставрации 9. От рассматриваемого изображения он отличается большим размером (74 х 58 см) и овальным обрамлением.

Итак, проведенная работа по исследованию портрета позволила:

– подтвердить авторство Рокотова и вновь обрести подлинное произведение музейного значения, постоянно хранящееся в частных собраниях;

– уточнить провенанс портрета;

– определить предполагаемую модель и, вместе с этим,

– модель портрета из ГРМ, выведя их из разряда неизвестных.

Исследуемое полотно предлагается считать следующим образом:

Ф.С. Рокотов. Портрет Екатерины Ивановны Козицкой (?). Конец 1770-х – начало 1780-х годов.

Наталья ПРЕСНОВА

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 123 (январь-февраль 2015), стр.4