Мастер гравюры Иван Бушуев

Имя этого гравера, основоположника златоустовской школы художественного оружия, известно знатокам всего мира. Однако о его жизни и творчестве нет ни одного опубликованного исследования, а единственной серьезной работой, посвященной истории оружейной фабрики, до сих пор остается книга М.Д. Глинкина «Златоустовская гравюра на стали», выпущенная Южно-Уральским книжным издательством в 1967 году.

Впервые о Бушуеве рассказал один из авторов журнала «Отечественные записки» Павел Свиньин, который в 1825 — 1826 годах писал о новой российской оружейной фабрике, организованной при Златоустовском заводе. Личная встреча с талантливым художником произвела на столичного искусствоведа огромное впечатление, он искренне восторгался талантом молодого русского мастера. Но после преждевременной смерти Ивана Николаевича Бушуева и сокращения заказов на эксклюзивное художественное оружие имя его было предано забвению и упоминалось лишь среди учеников иностранных мастеров украшенного оружия Шафов. Работы Бушуева были известны специалистам и коллекционерам, но они существовали как бы отдельно от него.

Интерес к творчеству этого самобытного русского мастера художественного оружия вновь возник, как ни странно, в тяжелые годы Великой Отечественной войны. В 1941 году в газете «Правда» был напечатан сказ Павла Петровича Бажова «Иванко Крылатко», который нашел широкий отклик среди читателей не только на Урале, но и по всей стране. Небольшой авторский вымысел и лирические отступления придали повествованию столько яркости и искренности, что подробности биографии его главного персонажа Иванки Крылатки уже были не нужны. Так, с легкой руки Бажова это прозвище с тех пор и закрепилось за Иваном Николаевичем Бушуевым.

В конце 1945 года в связи с юбилеем Златоустовской оружейной фабрики в прессе появилось нескольких статей, в их числе — «Дедушка златоустовской гравюры» П.Баранова, который к образу мастера из сказа добавил немало вымысла, в результате чего реальный образ мастера оброс мифологическими подробностями. В газете был даже помещен портрет Ивана Бушуева работы неизвестного художника.

Научный сотрудник Государственного Исторического музея И.М.Денисова, изучая в 1947 году документы Златоустовского архива, обратила внимание на то, что имя Бушуева в 1834 году исчезло из списков отдела художественного украшения оружия фабрики. Она высказала очень смелое предположение о том, что Иван Бушуев ушел с предприятия и уехал в Санкт-Петербург к своим учителям — иностранным мастерам Шафам. Однако это даже теоретически было невозможно.

Иван Николаевич Бушуев, унтершихтмейстер 1 класса, был из заводских служителей, переданных от московского купца Кнауфа в казенное содержание вместе с имуществом заводов, после этого он уже до своей безвременной кончины оставался казенным служителем, не имевшим права распоряжаться своей судьбой. Далекие предки Бушуева жили на пермской земле, в старинных чусовских городках. Сохранившиеся документы со сведениями о многочисленной родне Ивана Николаевича насчитывают более трех веков.

Бушуевы были крепостными в могущественной империи Строгановых, которая к началу XVIII века достигла таких огромных размеров, что ей стало тесно на старых обжитых землях. Возникла необходимость расширить владения. В 1747 году между братьями Строгановыми начался раздел имущества. Сергей, Николай и Александр полюбовно разделили земли и крепостных. На долю каждого пришлось по 15 с половиной тысяч душ крепостных и несколько населенных пунктов. Сергею Григорьевичу отошли села Слутенское, Ильинское, Очерское и чусовские городки. Его сын, Александр Сергеевич, приобрел на Южном Урале земли, расположенные при слиянии рек Большая и Малая Сатка. Место с пятью рудниками под строительство завода он по частям купил у башкир Айлинской и Куваканской волостей. Уже в 1757 году Александр Сергеевич начал строительство Троицко-Саткинского вододействуемого железоделательного завода на Большой и Малой Сатках. Тогда же на новые земли он перевел около 1000 мастеровых и дворовых людей с семьями. Здесь, на пустом месте, лучшие мастера разных специальностей приступили к закладке заводских строений и жилья.

Во исполнение Указа Сената от 20 декабря 1761 года поверенный Строганова Неустроев составил подушный список крепостных, переведенных на новые земли из старинных сел и городков. В этом сохранившемся документе упоминаются деды и отцы многих известных в Златоустовском заводе мастеров и мастеровых, среди них и тогда еще малолетний, а впоследствии грозный и легендарный дед Ивана Бушуева. Третьим в списке в этой «ревизской сказке» стоит «Иван Александров сын Бушуев из старинных Чусовских городков» с женой Марией Алексеевой и тремя детьми. На момент составления ревизской сказки Ивану Александровичу было 39 лет, его старшему сыну Никите — 12 лет, Якову — 4 года, а дочери Ксении — 2 года. Через несколько лет, в 1769 году, Александр Строганов «по купчей крепости» продал за 85 000 рублей и строившийся завод, и людей, что были при нем, Иллариону Лугинину, о чем свидетельствует хранящийся в фонде Военно-исторического архива документ -— «Описания Златоустовских заводов от 1824 года». Новый хозяин вскоре перевел многих служащих с Саткинского завода на Златоустовский. Он расширял железоделательное и меднолитейное производство на реке Ай и хотел сделать Златоустовский завод головным. Заложив Кусинский и Миасский заводы, он приобрел Арчинский, расположенный на реке Арти.

Крестьянская война под руководством Емельяна Пугачева нанесла значительный ущерб заводчику Лугинину. Более 700 крепостных разбежалось, свыше 500 погибли по разным причинам. Девятнадцатилетний сын Ивана Александровича Бушуева — Яков был убит.

Первые достоверные сведения уже о златоустовских заводских служащих Бушуевых — Иване Александровиче и его сыне Никите — относятся к 1775 году. Четыре месяца с января по май 1775 года — они находились в командировке в Кунгурском уезде. Кунгурский казначей Соликамского уезда, престарелый титулярный советник Иван Семенович Бушуев был их дальним родственником. Заводской служитель Никита Иванович Бушуев нанимал в Вятской и Пермской губерниях вольных работников на весенние караваны, в Уфе занимался продажей чугунной посуды. По «Раздаточным книгам» 1795 года Никита Иванович Бушуев проходит как копиист заводской конторы. В личном фонде местного краеведа Тимофеева есть сведения о женитьбе его сына, Николая Никитовича Бушуева, на Прасковье, дочери Авдея Маршалова, который числился в то время при бухгалтерском столе Златоустовской Главной конторы. Он был грамотным, надежным работником, начальство несколько раз назначало его целовальником на весенние караваны, отправлявшиеся с железом и чугунной посудой на Волгу, на Макарьевскую ярмарку. «Венчание Николая Никитовича и Прасковьи Авдеевны состоялось 16 января 1797 года». В копии с «духовной ведомости по Златоусту» за 1798 год Тимофеев отметил: «Николай Бушуев 21 год, Прасковья Авдеева —18 лет, у них сын Иван — 4 (к исповеди не явилась)».

С 1795 года Николай Бушуев числился при чертежной мастерской, в документах он назван чертежником или живописцем. Работая там же, в 1800 году Николай Никитович I занимался «обмежеванием строений и сочинением к оным планов». В документах «Ревизских сказок» 1834, 1840 и 1850 годов из Государственного архива Свердловской области и Государственного архива Республики Башкортостан есть косвенные, но неоспоримые доказательства, подтверждающие год рождения Ивана Бушуева. В «Ревизской сказке 8 ревизии Троицкого уезда Златоустовского завода 1834 года», хранящейся в Центральном историческом архиве Республики Башкортостан, записано, что Ивану Николаевичу Бушуеву «на июнь 1834 года имеется от роду 36 лет и передан он из Златоустовского завода в Оружейную фабрику в 1818 году». Это была последняя при жизни Ивана Николаевича Бушуева перепись златоустовских заводчан. Из «Ревизской сказки Златоустовской оружейной фабрики» за 1840 год, хранящейся в Государственном архиве Свердловской области, и «Ревизской сказки Златоустовской оружейной фабрики» от 1 июля 1850 года следует, что мастер Иван Николаевич Бушуев умер 37 лет от роду, в 1835 году. Однако официального подтверждения факта его смерти не было. Из финансовых документов «Списка мастеровых 1835— 1836 гг. жертвующих на возведение Свято-Троицкого собора» выяснилось следующее.

По просьбе православных жителей Златоустовского завода начальник Горного округа Павел Петрович Аносов обратился в Высочайшие инстанции за разрешением построить новый каменный храм. Оно было получено, и на возведение храма начался добровольный сбор средств, о чем свидетельствует довольно объемистый том со списками всех работников Златоустовского завода и оружейной фабрики, с которых удерживали 10 % с каждого заработанного рубля в месяц. В одном из этих списков оказалась и фамилия Бушуев. В 1835 году из январского жалования Ивана Николаевича вычли 2 рубля 50 копеек. Имя, фамилия и даже чин совпадали. После просмотра всего дела обнаружилось, что мастер выплачивал взносы до середины мая 1835 года. Ясно, что Иван Бушуев в то время был еще жив и работал. Вот только отчисления были сделаны за неполный месяц. Сведения о его смерти нашлись в метрической книге церковных записей, в разделе об умерших в мае 1835 года. В донесении полицмейстера сказано, что Иван Николаевич Бушуев умер 23 мая 1835 года и похоронен на общем заводском кладбище, причащал и хоронил мастера священник Земляницын. Так выяснились точные даты его, увы, очень короткой земной жизни: 1798 — 1835, а по опубликованным ранее данным это были 1800 — 1834 годы.

Сведений о детских годах Ивана практически нет.

В марте 1957 года доктор исторических наук из Ленинграда Иван Федорович Ушаков в статье «Косотурские художники», опубликованной в газете «Златоустовский рабочий», привел некоторые сведения о Николае Бушуеве и Александре Тележникове. По его словам, с 1808 по 1811 год Николай Никитович Бушуев расписывал церкви в Оренбурге, а Александр Тележников — на Саткинском и Артинском заводах. Семья Николая Бушуева в списках заводских жителей тех лет не упоминается. Возможно, Иван помогал отцу в работе, одновременно обучаясь живописному мастерству. Но как бы то ни было, первые уроки рисунка и живописи он получил от отца и его друга и коллеги Петра Клементьевича Бояршинова, образованного живописца-иконописца. Может быть, восприятие святых образов в детстве способствовало тому, что мастер стал наносить на клинки изображения то ли легкого коня святого Архангела Михаила, то ли свободно парящего в полете греческого Пегаса, скопированного с рисунков из заводской библиотеки. Возможно, он учился в художественной школе при Нижне-Тагильском заводе, которая еще в 1806 году была открыта стараниями Демидовых. Владелец заводов Кнауф вполне мог отправить талантливого мальчика учиться живописному искусству в Екатеринбург или даже в Нижний Тагил.

В списках на 1 октября 1815 года по Главной заводской конторе упоминается семейство 65-летнего Никиты Ивановича Бушуева. Сам легендарный дед (из сказа П.П.Бажова «Иванко Крылатко») уже не работает. Его сын Николай Никитович 36 лет — живописец, внуки Иван 17 лет и Ефим 13 лет числятся среди обучающихся живописному искусству, значатся в доме деда. Эта запись сделана за два месяца до зачисления Ивана Бушуева в заводскую чертежную мастерскую, куда он был принят 14 декабря 1815 года, в чине унтершихтмейстера 3 класса, с окладом 60 рублей в год. Здесь чертили планы, писали копии с работ итальянских мастеров, иконы. Живописные работы златоустовских художников отправляли на продажу в Нижний Новгород и Москву. Так, например, в 1815 году было послано 21 живописное полотно, часть из которых была продана на Макарьевской ярмарке, а 9 картин отправлено в Москву, к комиссионеру Златоустовских заводов Лошаковскому. К сожалению, неизвестны полные названия этих картин, в документах они записаны сокращенно, а исполнители чаще всего упоминаются лишь по прочно закрепившимся прозвищам.

При простых арифметических подсчетах получается, что в чертежную мастерскую Ивана Бушуева определили в 17 с половиной лет, а он был уже унтершихтмейстером 3 класса. Именно в те годы златоустовские живописцы обратились к написанию икон с образами Вседержителя, Богоматери, святых. До наших дней дошло только две такие работы, датированные 1813 годом, они находятся в экспозиции музея Горного института. Автор первой — «Голова старика», или «Неизвестный Апостол», — Николай Бушуев. Вторая — «Мадонна с младенцем» — работа Андрея Бояршинова. Обе написаны на домотканом холсте. Может быть, Иван пошел бы по стопам отца, но судьба распорядилась иначе, он стал художником-гравером, мастером по украшению жалованного оружия.

Хорошо известно, что в XVIII веке на государственной службе в России было немало иностранцев, в основном немцев, которым порой доверяли весьма высокие должности. Они обладали качествами, необходимыми руководителю: были надежными служаками, хорошими организаторами, а главное — во всем стремились к порядку. Таким был и Александр Эверсман, принявший российское подданство, имевший в Германии авторитет и деловые связи. Именно ему российский император Александр I, когда он замыслил наладить отечественное оружейное производство, доверил это дело. Эверсман неслучайно заключал контракты с иностранными оружейниками, мастерами украшения парадного оружия. В 1815 году в Златоуст прибыли Шафы — лучшие мастера Золингена.

Николаю Шафу исполнился тогда 51 год, его сыновьям: Людвигу — 26 лет, Ивану — 24 года, а младшему, Фридриху, — 20 лет. Они не нуждались в посторонней помощи, не спешили раскрывать секреты своего мастерства, позволявшего жить безбедно. Но уже в конце 1817 года Шафы перестали справляться с заказами в срок. В соответствии со вторым пунктом заключенного с ними контракта они были вынуждены взять в обучение русских юношей, впрочем, Шафы действительно нуждались в хороших художниках-граверах. Учитывая, что живописному искусству русские мальчики обучались с 12 лет, неплохо владели карандашом и кистью, срок их обучения был ограничен всего тремя месяцами. Они должны были освоить технические и технологические приемы нанесения декора на металл, позолоты на сталь и основы конструирования оружия.

Ученики этой разновозрастной группы оказались очень способными. В определенный срок вся группа блестяще сдала положенный экзамен. В стольный град Санкт-Петербург были отправлены 19 работ, изготовленных и украшенных русскими учениками. В сопроводительных документах было записано: «работы выполнены учениками без всякой помощи со стороны учителей». К большому сожалению, первые изделия Ивана Бушуева не обнаружены. Из отправленных 19 клинков известна работа его младшего брата Ефима Бушуева, хранящаяся в Эрмитаже.

С середины 1818 года русские ученики могли работать совершенно самостоятельно, однако вплоть до отъезда в Санкт-Петербург в 1823 году отец и сын Шафы все работы подписывали своими именами, ставили знак «Шаф с сыновьями». Это была своего рода гарантия высокого качества золочения и украшения оружия.

Первые подписные и датированные работы Ивана Николаевича Бушуева, хранящиеся в фондах Златоустовского музея, относятся к 1823 году, но самые ранние могут быть и 1821 года изготовления (Центральный Военно-морской и Горный музеи).

В 1823 году «с Гершвореном Аносовым был отправлен транспорт украшенного оружия, состоящий из 281 сабли и шпаги, и 275 штук фехтовального оружия — рапир для гвардейской учебной школы. В числе посылаемого оружия 3 сабли значительные по отделке назначались для поднесения Государю Императору». А в мае 1824 года кузнец Петр Уткин был награжден золотой медалью «За усердие» на владимирской ленте, все остальные мастера получили премии, в частности Иван Бушуев — 300 рублей.

С этого же года он официально стал числиться старшим мастером украшенного отделения. Самыми плодотворными в работе Ивана Николаевича Бушуева можно считать 1824 — 1827 годы. Одновременно совершенствовалось и его мастерство, и школы златоустовского украшенного оружия в целом

После посещения императором Александром I Златоустовского завода в 1824 году, где он все увидел собственными глазами, мастера этого предприятия прославились, а его образцовое и наградное холодное оружие получило признание. Императору преподнесли в подарок оружие, изготовленное и украшенное исключительно русскими мастерами. За такой подарок получили награды ведущие оружейники и художники. 3 декабря 1824 года Иван Николаевич Бушуев был удостоен золотой медали на анненской ленте.

Производство белого оружия на новой фабрике вызвало повышенный интерес российской общественности. Многие знатоки оружия и ученые хотели воочию удостовериться, что на Урале действительно успешно работает устроенная «по Золингеновскому образцу» фабрика, обслуживаемая в значительной части русскими мастерами. Наиболее полную картину работы этой оружейной фабрики тех лет дает «Отчет об отделении украшенного оружия» 1819 года. Из этого документа ясно, что это отделение действовало автономно, у него были все необходимые цеха, кроме доменного, поэтому туда поступал уже готовый металл для ковки офицерского оружия. Штат украшенного отделения был небольшим, но достаточным для выполнения высочайших заказов, само отделение делилось на мелкие участки: ковка пехотных шпаг, конных шпаг, палашей, сабель с медными эфесами, сабель с железными эфесами. В этом отделении числилось 13 мастеров и 9 подмастерьев. Ученики в списке не упоминались.

В 1825 году Златоустовский завод и оружейную фабрику посетил искусствовед, коллекционер, писатель, редактор журнала «Отечественные записки» Павел Свиньин. Он посвятил этим предприятиям обстоятельную статью, которую журнал печатал в трех номерах. В ней Свиньин лестно отозвался о работе всей фабрики и особо отметил молодого русского мастера украшенного отделения Ивана Бушуева. Он писал о манере немецких мастеров, «ограничивающихся одними арматурами и гирляндами, не осмеливающихся выделывать золотом фигур или групп», и с удовольствием размышлял об Иване Бушуеве, который много работал над усовершенствованием техники золочения и добивался не только прочного его присоединения к стали, но и возможности повторной позолоты. Именно Свиньину принадлежит эта, много раз упоминавшаяся специалистами оценка творчества талантливого златоустовского мастера: «Бушуев — молодой человек, обещает много хорошего, ибо имеет страсть к своему художеству и душу пылкую. Сверх того, он любит словесность и пописывает стишки».

Такой характеристики мог удостоиться лишь очень одаренный и высокообразованный казенный мастер. Возможно, Павел Свиньин внимательно рассмотрел в Арсенале саблю, относящуюся к 1823 году. Клинок ее украшен на 33 сантиметра. На черненом фоне изображена батальная сцена: наступают друг на друга ряды пехоты, скачет кавалерия. На одной стороне клинка на первом плане — раненые и убитые, вынесенные с поля боя. На другой — золоченый орел распластал крылья над трофеями: пушками, пиками, саблями и барабаном. Обе композиции — в золоченых рамках, с изображениями крылатого коня и грифона. Гравированный автограф И.Н.Бушуева и каллиграфическая надпись «Златоустъ, 1823 года», сделанные на обушке, — прямое указание на авторство.

Известно, что в Италии, в Турине, хранится работа Бушуева с великолепно исполненной батальной композицией, которая тоже датирована 1823 годом. 1823—1824 годы были самыми плодотворными в творчестве мастера. Юбилейные торжества по случаю победы над наполеоновской армией потребовали большого количества украшенного наградного оружия. В своих работах Иван Николаевич Бушуев прославлял героическое российское воинство и простой народ, одержавших победу в Отечественной войне 1812 года.

Бушуев прекрасно знал весь процесс изготовления и украшения оружия. Хороший технолог, прекрасный миниатюрист, он за короткое время украсил сотни клинков. Одна из работ была посвящена всем мастерам, создававшим на оружейной фабрике шедевры русского холодного оружия. В Государственном Эрмитаже хранится сабля 1824 года, украшенная клеймами, которую можно назвать «И ангелы им помогают». Изображенные на ней путти будто священнодействуют, доводя холодное оружие до идеала. Эта работа отличается великолепным чувством меры, совершенством и законченностью композиции. К теме труда Бушуев обратился не случайно. Все прекрасное оружие создано в творческом союзе мастеров разных профессий. Каждый из них вложил в будущие клинки не только свой опыт и свои знания, но и пыл души.

Иван Николаевич Бушуев единогласно признан основоположником златоустовской школы украшенного оружия, но, к великому сожалению, его наследие пока еще не изучено. Назрела необходимость систематизировать и планомерно изучить его, ведь кроме наградного оружия Бушуев украсил значительное количество охотничьих ножей и кинжалов. Известны два очень близких по манере декора охотничьих кинжала, хранящихся в Государственном Историческом музее и Всероссийском музее декоративно-прикладного и народного искусства. Клинок кинжала из ВМДПиНИ — прямой, в верхней его половине — изображение скрещенных мечей и бога Гефеста. На тупой стороне — надпись «И. Бушуев. Златоустъ. 1825». Рукоять темного резного дерева с инкрустацией из медных точек. Оправа рукояти и ножен, обтянутых бархатом, — из гладкой стали с гравированным изображением голов античных воинов и аканфа. По стилю он близок охотничьему ножу из фондов Государственного Исторического музея. В одном из номеров журнала «Антиквариат» было опубликовано описание кинжала работы Бушуева, находящегося в собрании известного московского коллекционера М.М. Ванштейна. Этот клинок украшен сюжетами из античной мифологии. Автор статьи относит это изделие к одной из самых ранних известных работ мастера и датирует его 1821 годом. Это предположение подтверждает анализ использованного Бушуевым сюжета с изображением Медузы Горгоны на щите.

Такое же изображение есть на сабле 1821 года из Музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (Санкт-Петербург). В пользу ранней датировки говорит и манера подписи мастера.

Гравированный автограф встречается на двух предметах из музея Горного института. Это клинок шпаги со змеей на поверхности, выполненной способом горновой сварки, и клинок призовой шпаги 1824 года. О подобном клинке с вваренной змеей на поверхности есть сведения в архивных материалах 1-й Всероссийской выставки мануфактурных изделий 1829 года.

В коллекции Эрмитажа хранится нож 1825 года, общая длина которого 37 сантиметров. На клинке нанесено изображение «Гефест в кузнице», образ мифологического оружейника. Даже простое перечисление известных работ Ивана Николаевича Бушуева привлекает разнообразием сюжетов и образов.

Мастер работал с различными формами военного и охотничьего оружия, используя разнообразные технические приемы. Так, в 1826 году по указанию начальника Златоустовского Горного округа Степана Петровича Татаринова, пожелавшего подарить новому императору Николаю I украшенное оружие, златоустовские мастера создали великолепные саблю, шпагу и трехшверд — для самого государя и малую саблю и малый трехшверд — для будущего наследника. Две последние вещи стали первыми подарками восьмилетнему Великому князю Александру Николаевичу.

В 1827 году Его Императорское Высочество заказал оружие по представленным рисункам — так называемый «Технический кабинет». Он был выполнен в рекордно короткий срок, и в его состав входили: сырье, инструменты в масштабе 1:2,5, образцы оружия в миниатюре, украшенное детское оружие, «Альбом акварелей и рисунков», точно передающих весь процесс изготовления оружия.

В документе от 25 июля 1827 года есть запись:

«Поручается «Технический кабинет» доставить в исправности в С. Петербург Гиттенфервалтнеру Оливьери, прикомандировав к нему для образования и усовершенствования по исторической живописи и прочих предметов унтершихтмейстера Бушуева, а для приведения в порядок и для очистки от ржавчины, могущей в пути повредить части оного кабинета, клинкового мастера Данилу Вольферца, коим содержание в пути назначить обыкновенное. Снабдить надлежащим предписанием, выдать подорожную на 7 лошадей и обратно».

8 октября 1827 года полковник Мендер отправил на имя директора Оружейной фабрики письмо, в котором говорилось:

«1. Кабинет доставлен по назначению и привлек внимание.

2. Государь Император во изволение Монаршего своего благоволения пожаловать соизволил Оливьери, унтер-шихтмейстеру Бушуеву и оружейному мастеру Вольферцу бриллиантовые перстни, а мастерам, участвовавшим в приготовлении, 600 рублей.

3. Сия награда есть особенная милость Государя Императора за усердие их и деятельность в составлении Кабинета сверх возложенных на них по службе казенных обязанностей и работ».

Среди хранящегося в Эрмитаже оружия часть предметов — из «Технического кабинета». К ним относится и оружие, изготовленное по заказу Великого князя, наследника российского престола Александра Николаевича, например, модель шпаги 1827 года, общая длина которой 39,8 см. Клинок ее — прямой, полированной стали, с широкими долами с каждой стороны, у основания украшен изображениями трофеев. На тупой части — надпись «И. Бушуев. Златоусты 1827», ножны стальные. Кроме того — модель палаша в ножнах, общая длина которого 39,5 см. Длина клинка — 34 см, украшен он орнаментом и маскаронами. На тупой части, у основания, — надпись «И.Бушуев. Златоусты 1827».

В «Альбоме акварелей и рисунков», приложении к «Техническому кабинету», есть одна акварель, тоже сделанная Иваном Бушуевым. По стилю она отличается от остальных листов альбома. В ней мастер наглядно отразил «Действие доменной печи и вагранки». Это единственная известная сохранившаяся работа, выполненная им не на металле, а на бумаге. Показав в разрезе часть заводского строения, Иван Николаевич сумел передать работу у доменной печи и последовательность операций. В этом листе очень много информации о различных заводских операциях и при этом сохранена целостность композиции. На переднем плане — идущий важный человек, возможно, это смотритель доменного действия или проверяющий чиновник. Никто не обращает на него внимания. Работа кипит, и мастеровым нет никакого дела до этого чопорного господина.

Великолепно изобразил Бушуев простейший подъемный механизм с сошедшей с него лошадью, подвозящей руду к печи. Здесь же видны огромные весы для взвешивания шихты. Как в житийных русских иконных образах, в миниатюре художник последовательно рассказал об одной, но самой главной операции производства — доменном действии. И не вымышленные «путти» трудятся в горячем цеху, а близкие ему люди, его земляки — русские мастера и мастеровые.

Отправлялся в столицу Иван Бушуев в самом прекрасном настроении, мечтал побывать в Академии художеств, побродить с братом по городу, полюбоваться широкими проспектами и дворцами, о которых был наслышан. Времени на это было предостаточно. Не знал он, уезжая из Златоуста, что его брат Ефим умирает от чахотки в Ораниенбауме и им уже не суждено свидеться. Рухнули светлые мечты, Иван тяжело переживал смерть брата.

Возможно, в 1929 году Бушуев выполнял заказные работы, только этим можно объяснить, что из 50 изделий, отправленных на 1-ю Мануфактурную выставку, только три — за его подписью. Это сабля «на манер азиатской», с возвышенной позолотой на 12 дюймов, с фигурами. На одной ее стороне — Марс, на другой — Миневра. Эфес — стальной, сребровидно-травленый, с бронзовыми золочеными головками Марса и Миневры. Ножны — зеленого бархата, с железной оправой возвышенной позолоты, ручка — слоновой кости. Клинок ковал Данило Вольферц, калил Карл Эберт, точил и полировал Карл Гра. Рисовал, вытравливал, золотил Иван Бушуев. Коллективная работа была превосходной выделки и декора. Сабельный клинок — на азиатский манер, дамасский, железорубящий, плоско вытравленный. Подле обуха с выемкой и к острию вварен узор в виде змеи. Ковал его Петр Кунинг, калил Карл Эберт, точил Готфрид Гра. Рисовал, травил, золотил Иван Бушуев.

К немногим работам мастера того периода относится хранящаяся в Ассортиментном кабинете ООО «Златоустовская гравюра» украшенная шпага, предназначавшаяся для подношения Высочайшим особам. На ней выгравировано: «И.Бушуев. 1830 год». С конца 1829 года и по октябрь 1834 год Иван Николаевич разрабатывал рисунки и изготовлял великолепные доспехи для цесаревича Александра Николаевича. Три года продолжалась работа над уникальным произведением, шедевром оружейного и декоративноприкладного искусства, тридцать два мастера вручную обрабатывали каждую деталь доспехов. При создании единственного в мире комплекта «Древнего вооружения» мастера применили все виды художественной обработки металлов. Доспехи сделаны на манер доспехов древнеримского легионера. Вполне вероятно, богатые римляне могли позволить себе нечто подобное. Долго разрабатывал Иван Николаевич рисунки будущих лат и шлема, еще дольше согласовывал главные детали и размеры. Но они оказались малы и не очень пришлись по вкусу заказчику, а пропажа щита при транспортировке уменьшила значимость работы. Сегодня «Древнее вооружение» занимает достойное место в экспозиции Златоустовского музея среди других работ автора рисунков. «Доспехами» можно любоваться часами, поражаясь искусному исполнению и выдумке оружейных мастеров, ведь все элементы в них дополняют друг друга и связаны между собой символами. Языком аллегории мастера прославляли цесаревича, веря в его благородство и мужество. Детские доспехи «Древнее вооружение» состояли из 7 отдельных предметов: шлема, лат, щита, меча, наколенников и нарукавников. До наших дней дошли только латы, шлем, поручи и поножи.

Интересен архивный документ, описывающий утраченные предметы:

«Щит, посредине коего изображена богиня Миневра со щитом и пикою в руках, вокруг арматуры из древнего вооружения. На щите построен вензель цесаревича Александра Николаевича с исходящими Перунами. Римский меч, на клинке оного, представлены на одной стороне Бог войны Марс, на другой Миневра. Ручка эфеса изображает увенчанную власть, под ней древние стенобои или тараны, и два покоящиеся льва, означающие неустрашимость и крепость.

Такие же Перуны были представлены и на копье».

Если учесть, что доспехи готовили для мальчика, то прекрасная игрушка была сделана мастерами с большой выдумкой и любовью, в ней отразились чаяния изготовителей и самого Ивана Бушуева о будущем справедливом царе. За восемь лет работы над подарками цесаревичу мастера заочно полюбили будущего государя.

Последний год работы над заказом был омрачен неуважительным отношением к Бушуеву блюстителей порядка. В очередной раз ему напомнили, что он хоть и талантливый, но казенный мастер. Скоропостижная смерть художника стала огромной утратой для искусства украшенного оружия и огромной трагедией для его семьи, оставшейся без средств. В июле 1835 года вдова унтершихтмейстера Бушуева Ирина обратилась в контору с просьбой до назначения пенсии выдавать ей провиант на детей. В ее заявлении значилось четверо детей, но когда выносили решение, младшей дочери Ивана Бушуева тоже не стало. Его 12-летнего сына Александра в октябре 1835 года определили в украшенное отделение на травление и золочение клинков и эфесов. Не успел отец передать ему секреты своего мастерства. До изменения штатов оружейной фабрики Александр был рядовым исполнителем, затем его перевели служащим в заводскую контору. После отмены крепостного права в 1862 году за отработанные на заводе и оружейной фабрике 24 года он получил свидетельство, освободившее его от обязательных работ. Было ему тогда 36 лет и 10 месяцев. Его малолетние сыновья Николай и Никита получили личную свободу вместе с отцом. Потомки Ивана Бушуева покинули Златоуст.

В память о талантливом мастере в Златоусте ему установлен памятник, в его честь названа одна из улиц города, его имя носит старейшее предприятие. Уже целое десятилетие за лучшие творческие работы учащимся художественно-графического отделения педагогического колледжа вручают стипендию имени И.Н.Бушуева.

Любовь ЛАЖЕНЦЕВА

Иллюстрации предоставлены автором.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 50 (сентябрь 2007), стр.70