Об Антонине Викторовне Моховой (1897—1982), ученице Императорского Строгановского училища последние предреволюционные лет, сохранились сравнительно скудные сведения. Всего один лист личного дела с прошением ее Матери, Акулины Матвеевны, о принятии ее дочери в число учениц художественно-ремесленных Мастерских. В 1914 году Антонину Макову определили в класс художественного шитья. Она была одаренной ученицей. Так, уже в 1916 году ее работы демонстрировались на Декоративно-индустриальной выставке в Москве. Вот, пожалуй, и все, что удалось узнать о ней в Государственном архиве литературы и искусства, как впрочем, и о многих других талантливых ученицах Строгановку, чьи имена и судьбы, сожалению, затерялись в хаосе «войн и революций» в России первой половины XX столетия.
Но, к счастью, оказалось, что память об Антонине ляг' Викторовне, как и ее уникальное наследие, бережно сохранили потомки. Изящная и романтичная девушка смотрит на нас с фотографии времен ее учебы в Строгановке. Ей выпала нелегкая судьба, годы лишений после, казалось бы, благополучной, обеспеченной жизни перед революцией. Конечно, это не могло не отразиться на ее характере, сложном и замкнутом в зрелые годы, повлиявшем и на то, что об ее увлечении мало кому было известно. Настоящим открытием стало то, что Антонина Викторовна Мохова была одним из крупных московских коллекционеров. Ее интересы собирателя в целом нельзя назвать ограниченными, но самую большую часть ее наследия составили именно русские узорные платки и шали XVIII — начала XX века. Увлечение ими началось довольно рано, а затем наметилась и цель коллекционирования — по ее собственным словам, на истории женского платка «показать картину фабрично-ткацкого производства России».
Эта идея оказалась созвучной времени ее юности, когда русское общество активно интересовалось отечественной историей и культурой, а художественная промышленность переживала свой подлинный расцвет. Тогда же стали формироваться немногочисленные частные собрания узорных тканей. Особой известностью пользовалась коллекция Натальи Леонидовны Шабельской, частью которой была прекрасная подборка старинных русских тканей. Собранием, близким «по духу» собранию А.В. Моховой, можно считать и коллекцию ситцев известного ивановского фабриканта Дмитрия Геннадьевича Бурылина. Он, испытывая к русским набивным тканям профессиональный интерес, собрал уникальные образцы старинных ивановских ситцев в тот период, когда фабричный материал не пользовался особенной популярностью у коллекционеров, так как был распространен в простой среде и в повседневном обиходе. Особая заслуга Бурылина еще и в том, что он построил и открыл в 1914 году в Иваново-Вознесенске музей промышленности и искусства, собрание которого впоследствии, в советское время, легло в основу трех ивановских музеев и областной библиотеки.
Без сомнения, важную роль в выборе объекта собирательства А.В. Моховой сыграла ее учеба в Императорском Строгановском училище, связь с которым она не теряла всю жизнь. Она была хорошо знакома и поддерживала отношения с бывшими учениками и преподавателями училища того времени, такими, как видный театральный художник Федор Федорович Федоровский и профессор Павел Павлович Пашков. Знания и практические навыки, полученные в Строгановке, позволили Антонине Викторовне иногда давать консультации по золотному шитью, в частности по изготовлению знамен. Стоит отметить, что многие бывшие ученицы рукодельной мастерской «выживали» в тяжелые времена благодаря приобретенной специальности. Среди них, например, — дочь знаменитого генеалога, Татьяна Александровна Аксакова-Сиверс, которая отмечала в своих мемуарах, что именно работы по вышивке «неизменно выручали меня в трудные дни и заставляли добром поминать Строгановское училище...».
Действительно, обучение в художественно-ремесленных мастерских, которых перед Первой мировой войной насчитывалось в Строгановке около 20, было на очень высоком уровне. Учащихся щедро снабжали всеми необходимыми инструментами и материалами: «холсты, всевозможных оттенков мишура, парча, золотые и серебряные шнуры, шелковые и льняные нитки — все это имелось в большом количестве...». В мастерской художественного шитья выполняли работы декоративного характера: панно, занавеси, экраны, подушки, скатерти, оклады для икон и церковное облачение. Мастерская славилась эффектными, роскошными вышивками, экспонировавшимися на всероссийских и международных выставках. Несколько таких работ, принадлежавших Антонине Викторовне Моховой, сохранились.
Что касается интереса собирательницы к русским набивным тканям, то здесь, вероятно, свою роль сыграли ее занятия у талантливого руководителя набивной мастерской Николая Николаевича Соболева. Он сам получил образование в Императорском Строгановском училище, а по окончании учебы стажировался во Франции, в течение года работал на Трехгорной мануфактуре, а затем на фабрике Цинделя в Москве. Уже заведуя набивной мастерской в Строгановке, Н.Н. Соболев защитил диссертацию «Русские ручные набойки», тогда же в Москве вышли его книги «Художественные ткани Древней Руси» (1911), «Набойка в России» (1912). Его исследования позже легли в основу еще одной известной его книги — «Очерки по истории украшения тканей», опубликованной 1934 году. Без сомнения, исключительное внимание к художественному текстилю в образовательной программе Строгановского училища определило тот высокий профессионализм, с которым Антонина Викторовна составляла свою коллекцию. В набивной мастерской под руководством Н.Н. Соболева возрождались лучшие традиции русского искусства и ремесла. Именно в Строгановке с большим вниманием изучали народные и крестьянские мотивы в орнаментике, а в декоративно-прикладных работах в целом развивали русские национальные черты.
Многие выпускники Императорского Строгановского училища, что важно отметить, шли работать ху-дожниками на текстильные предприятия. Известно, что уже в середине XIX века на ситценабивной фабрике Зубковых в Иваново-Вознесенске в течение 15 лет работал выпускник Строгановской школы рисования Владимир Ремизов. К концу XIX столетия все крупные предприятия, как правило, имели свой специальный штат художников и свои «рисовальни». Например, «на Трехгорной мануфактуре Прохоровых к началу XX столетия ежегодно 12 рисовальщиками и 5 учениками вырабатывалось до 800 различных рисунков, которые в граверной мастерской переводились на манеры или валы». Каждый год многие фабриканты, помимо именных стипендий, объявляли в Строгановском училище конкурсные задания, а затем покупали призовые эскизы и награждали победителей крупными денежными премиями. Так, в 1899 году премия «Товарищества мануфактур Ивана Гарелина с сыновьями» за эскиз набивной ткани была 200 рублей, по тем временам это очень значительная сумма.
Особенно интересно происходило пополнение коллекции А.В. Моховой. Согласно семейной истории, в нее вошла часть собрания княгини Марии Клавдиевны Те- нишевой, которая, по-видимому, была близко знакома с Акилиной Матвеевной Моховой (матерью Антонины Викторовны) и передала ей часть своих вещей перед эмиграцией. Именно княгиня Тенишева настояла на учебе обеих ее дочерей (вторая из них, Александра, поступила в Строгановку в 1916 году), вопреки желанию мужа Акилины Матвеевны, не особенно поощрявшего их художественные наклонности.
Сама эта коллекция узорных тканей отличается исключительной полнотой и обширностью. Почти половину изделий (около 500) составляют набивные хлопчатобумажные фабричные платки и шали середины XIX — начала XX века. Многие образцы имеют печатные клейма, что представляет особенный интерес для специалистов, так как позволяет не только установить время и место их изготовления, но и атрибутировать по аналогии немаркированные.
В коллекции есть изделия крупных центров и предприятий по набивному делу, издавна сосредоточенных в Московском, Владимирском и Петербургском регионах. Большая часть платков относится к тому периоду, когда техника изготовления набивных тканей уже была значительно усовершенствована. Со второй половины XIX века механизируются основные этапы производства, начинают использоваться многовальные ситценабивные машины, искусственные красители, что позволяет осуществлять огромное количество комбинаций линейных, штриховых, точечных, ажурных элементов орнаментального и растительного декора.
Если в XVIII и в первой половине XIX века ситцы были достаточно дорогими, то с удешевлением производства они стали настоящей народной тканью. Особенно это относится к платкам — традиционному женскому головному убору, без которого выйти «на люди» замужней женщине или пойти на богослужение в церковь было немыслимо.
Антонина Викторовна особо выделяла платки фабрики Рубачевых в Шуе. Их сравнительно немного, но собранные образцы конца XIX — начала XX века демонстрируют основной художественный ассортимент этого предприятия. Интересную группу здесь составляют платки с декором в восточном вкусе со множеством вариаций популярного мотива «огурцов». Переработка «азиатских» орнаментов очень характерна для русского прикладного искусства. Миндалевидная фигура боба — «тус-тупи» и скрюченного «огурца» были популярными мотивами каймы «кашмирских» платков и шалей — очень модной детали женского туалета конца XVIII — начала XIX века. Если тогда дорогостоящие индийские и турецкие шали ввозили в Россию, то к началу XX века отечественный текстиль «на азиатскую руку», наоборот, в огромном количестве вывозили на Восток. Обозреватель одной из промышленных выставок отмечал, что «русские ситцы расходятся по всей Средней Азии, успешно конкурируя с английскими, благодаря тому, что наш рисунок более удовлетворяет вкусу туземцев, хотя английские ситцы и дешевле наших». Наиболее выдающиеся русские производители ситцев даже получали специальные награды персидского шаха. Русские масте-ра с поразительным чувством такта умели сохранить основные элементы орнаментов высокохудожественных дорогих тканых шалей на своих изделиях, выполненных другой, набивной техникой. «Огурцы» могли быть мелкими или крупными, заполнять кайму, соединяться в гирлянды или даже составлять фантастические цветы. Создается впечатление неисчерпаемости вариаций декора, в основе которого — один и тот же элемент.
Аналогичная «восточная» отделка использовалась и на фабрике Посылиных. Такую похожесть можно объяснить не только тем, что популярные декоративные мотивы и композиции часто «кочевали» и набивались одновременно сразу на нескольких фабриках, но и тем, что предприятия Рубачевых и Посылиных располагались в одном городе (в Шуе), а у владельцев были родственные связи и отношения. О купеческом роде Посылиных известно уже с конца XVIII века, когда они начали свою промысловую деятельность торговлей с Украиной и Персией. В начале XIX века у этих купцов было две мануфактуры, а число занятых на ситценабивном произ-водстве рабочих доходило до 3879 человек. Именно на фабрике Посылиных в Шуе впервые появилась пирротина (машина, печатавшая сразу несколькими красками), с которой началась механизация ситценабивного производства в России. Тем не менее на обеих семейных фабриках до 1920-х годов сохранялась ручная набивка платков. Товары Посылины сбывали в Москве, Грузии, Персии и в других оживленных торговых центрах.
Посылинских платков больше всего в коллекции. И что примечательно, они — самые разнообразные. Помимо «восточных», большую группу составляют «русские» образцы — с цветочными мотивами в виде пышных розанов, других садовых цветов и ягод. Внимательно следили фабриканты и за модными европейскими новинками. На большинстве изделий, как правило, «классическое» размещение орнамента: широкая, с пышной цветочной гирляндой кайма, большой средник с ритмически уравновешенными букетами или веточками. Разнообразно варьируется цветовая гамма посылинских платков, в особенности разноцветные фоны: коричневые, желтые, серые и белые, красные кумачовые и черные. Декор мог быть полихромным или сдержанным, двухцветным. Интересно, что в народе для каждого типа платка имелось свое название: ярко-красные, праздничные, назывались «французскими», «заграничными», «александрийскими»; с бледно-коричневым и серым фоном — «дымовыми» и «глинистыми». Черные платки с белым узором — «молчанские» или «монашечьи» считались великопостными, траурными. Такой большой ассортимент узорных платков был продиктован коммерческими соображениями — ведь нужно было охватить огромную Российскую империю, а весь успех предприятия, как отмечал «Журнал мануфактур и торговли» за 1864 год, зависел «от умения подделываться под вкус масс, нередко странный и оригинальный...». Традиции и народные предпочтения тоже учитывались фабрикантами, отсюда — яркий колорит, своеобразная трактовка цветочных и «травных» узоров. В разных областях были популярны определенные виды узора и цветовой гаммы. Так, крестьянки Рязанской губернии предпочитали ярко-желтые платки, а пензенские и тамбовские — красные и «глинистые», центральные и южные — «кубовые» (синие), еще известные под названием «дикосо- вых». Фабричный ситец, миткаль, берегли как более тонкий, более качественный по сравнению с домашней набойкой.
Помимо Шуи крупным центром изготовления хлопчатобумажных тканей был Иваново-Вознесенск, также входивший в состав знаменитой своими набивными хлопчатобумажными тканями Владимирской губернии («Российского Манчестера»). В коллекции А.В. Моховой есть образцы фабрик Я. Фокина, братьев Зубковых, Покровской мануфактуры П. Грязнова.
В коллекцию входят многочисленные образцы знаменитых в России и за рубежом кумачовых барановских ситцев. Красный цвет часто еще называли «адрианопольским», он пользовался особой любовью как в городской, так и в крестьянской среде. Несмотря на то что технология изготовления кумачовых ситцев была непростой (рисунок выполнялся методом вытравной печати, при котором наносимая краска разрушала цвет фона и образовывала на этом месте новый цвет), их выпускали исключительно много. Троицко-Александровская мануфактура Барановых (в селе Карабаново Александровского уезда Владимирской губернии) относилась к крупнейшим в России. Во второй половине XIX века фабрикой (по разделу) владели сыновья ее основателя — Александр и Асаф Ивановичи, которые в том же году образовали торговый дом «А. и А. Барановы». (Асаф Баранов организовал самостоятельно еще одно производство, преобразованное в Товарищество Соколовской мануфактуры). Фабрики Барановых славились именно своими кумачовыми ситцами, за которые они неоднократно получали на российских и международных выставках самые высокие награды и удостаивались права изображать на своих изделиях государственный герб. Критики нередко отмечали, что по качеству изделий эта фабрика может состязаться с наиболее известными швейцарскими и австрийскими фирмами. Так, на одной из Всемирных выставок ее изделия, по отзывам обозревателя, произвели «полную сенсацию», «ситцы, бумажный плюш и кумачи так и играют своими прекрасными цветами и тонкими рисунками. Не заметить изделий этой фабрики невозможно». Больше того, «награжденные высшими наградами, почетными дипломами и золотыми медалями, успели уже войти в моду в Париже и вообще во Франции, так что лучшие магазины, как Лувр, Прентан, Бон- марше, дали уже заказы». Да и качество барановских кумачей было поразительным. Они не выгорали и не линяли. Что заметно и сегодня — более чем столетние ситцы выглядят как новые.
Позже, уже в 1920-х годах, на базе карабановского предприятия была создана Фабрика имени III Интернационала. В коллекции А.В. Моховой представлены и эти ранние «советские» образцы, во многом сохранявшие традиционность.
Не обошла А.В. Мохова вниманием и крупные московские предприятия, такие, как Прохоровская Трехгорная мануфактура. Одна из старейших фабрик, она была основана еще в 1799 году В.И.Прохоровым в районе Трех гор, в Пресненской части. В 1843 году братья Иван, Константин и Яков образовали торговый дом «Братья И. К. и Я. Прохоровы», через 30 лет преобразованный в «Товарищество Про-хоровской Трехгорной мануфактуры». Фирма была знаменита большими объемами производства, высоким качеством товара. Критики прошлого столетия отмечали, что изделия фабрики выгодно отличались «чистотою и отчетливостью выработки, изяществом и новизной рисунков». Кроме того, состав работников мануфактуры все время оставался «чисто русским, со своими колористами и мастерами». Изделия дореволюционной Трехгорки отличались высоким художественным вкусом, для них были характерны гармоничное и уравновешенное соотношение форм и ритмов цветочного орнамента, имевшего в своей основе геометрические, цветочные и растительные формы. В них не было пестроты и крикливости в расцветках, как, впрочем, и в изделиях таких известных московских мануфактур, как Даниловская и фабрика А.О. Гюбнера (они тоже есть в коллекции А.В. Моховой).
Помимо набивных платков, представляющих крупные российские ситценабивные предприятия XIX — начала XX века, в собрании А.В.Моховой находится значительное количество шелковых платков и шалей различных русских ткацких фабрик. Некоторые из них — с ручной и машинной вышивкой, а также очень полная подборка жаккардовых шерстяных шалей, от самых первых образцов конца XVIII столетия до периода расцвета этого производства в середине XIX века. Здесь исключительный интерес представляют огромные драпировочные шали размером 4x1,5 м.
Нельзя не отметить и подборку шерстяных павловопосадских шалей, в числе которых есть образцы известных фабрик Я.И.Лабзина — В.И. Грязнова и других мануфактур.
Интересное дополнение к собранию платков — очень полная по составу коллекция русских женских головных уборов, шитых золотом.
Особо хотелось бы подчеркнуть, что это уникальное собрание, о котором специалисты-искусствоведы узнали сравнительно недавно и которое насчитывает более 1000 произведений, представляет несомненный музейный интерес. Несмотря на то что «текстильная» тема сегодня не так уж и популярна, коллекция А.М.Моховой сразу привлекла к себе внимание. Очень жаль, если это собрание будет расчленено и продано по частям. В связи с этим хотелось бы привлечь внимание будущих спонсоров, заинтересованных в сохранении уникального художественного наследия нашей соотечественницы и ее коллекции, которая иллюстрирует целый пласт уходящей русской культуры, и обратиться к их помощи в приобретении ее для музея Строгановского университета. Изучение и обработка этого собрания позволит значительно расширить наше представление о тканях фабрик России. Предстоит работа по выявлению и систематизации художественных приемов оформления русских ситцев, их орнаментации. В музее это можно будет сделать в неразрывной связи с образованием, подготовкой будущих специалистов в области художественной промышленности и искусства, как художников, так и искусствоведов. Хранение здесь коллекции ученицы Императорского Строгановского училища и музейная работа с ее уникальным собранием в наших стенах могли бы обрести особый смысл и значение.
Александра ТРОШИНСКАЯ
Антиквариат Предметы искусства и коллекционирования № 10 (60) сентябрь 2008 стр. 6