О коллекционировании штемпельных разновидностей российских монет

Основной вопрос, возникающий при виде множества однотипных монет с очень небольшими отличиями: ну и что за этим? Какой познавательный, научный, коллекционерский и коммерческий интерес представляет увлеченное и тщательнейшее их собирание и обретение уверенных навыков по их различению? Есть ли выход в практическую область — с учетом затраченных усилий, времени, средств, бумаги и так далее?

Известно немало монетных типов, представленных множеством штемпельных разновидностей. Наиболее яркие примеры (по данным В. Биткина на 2003 г.) — рублевик 1720, отчеканенный на Кадашевском монетном дворе, —117 разновидностей, и копейка 1711, отчеканенная на Набережном монетном дворе, — 235 разновидностей. Среди других многовариантных типов — рублевики Анны всех лет и денги 1730 и 1731, 2-копеечники 1802 ЕМ, а также 10-рублевики Николая II первых лет выпуска. Одним таким монетам посвящено несколько строк или страниц в каталогах, другим — статьи, а третьим — отдельные работы.

Раз на раз не приходится. Детальное исследование монет одних типов привело к интересным результатам, других — не будучи столь же углубленным — не дало пока ничего особо интересного, и не ясно, даст ли вообще.

* * *

Классик нумизматики дореволюционной поры Алексей Васильевич Орешников крайне скептично относился к собирательству мелких разновидностей монет императорского периода. В их детальном изучении выдающийся знаток проволочных монет не видел смысла, полагая, возможно, что в огромном массиве современных ему монет все уже ясно, загадок и вопросов по существу — почти нет. На незаданные вопросы — не было и ответов. Классик же современной эпохи В.В. Уздеников несколько десятилетий посвятил изучению вопросов, связанных именно с императорскими монетами.

Итак, с одной стороны — А.В. Орешников с негативным отношением к уклону коллекционеров в сторону собирания и исследования всех подряд монет императорского периода с малозаметными отличиями (и отчасти его можно понять).

С другой стороны — В.В. Уздеников, проанализировавший множество разновидностей для того, чтобы произвести давно назревшую типизацию российского монетного массива (одна из главных заслуг ученого). Он подметил при исследованиях массу интересных, сущностных различий, которые осветил в десятках статей, очерков и заметок. Оказывается, почти ничто ранее не было толком исследовано, везде — одни вопросы.

Значит, оценивая, есть ли что исследовать в монетном массиве XVIII — начала XX, Орешников и Уздеников находятся на разных позициях, но почти единодушны, в критике «поголовного» перебора малозначимых разновидностей и попыток коллекционирования всех подряд монет с несущественными отличиями.

* * *

Что же, коллекционирование по разновидностям вовсе не заслуживает поддержки? Мне, например, известны лишь двое, которые посвятили такому делу немало лет жизни: Е.Г. Полуйко, собравший около 700 рублевиков Анны, и Г.С. Евдокимов, собиравший денги и полушки Анны и исследовавший сотни их разновидностей. Оба представили результаты исследований, но сущностные выводы представил лишь второй. (Если говорить о рублевиках Анны, то мне как исследователю больше пользы принесла небольшая статья В.В. Узденикова о монетах, отчеканенных штемпелями И.К. Гедлингера.)

Можно, конечно, ограничить себя утилитарным подходом к решению задачи — собрать все до одного рублевики Анны, отчеканенные на двух московских и двух петербургских дворах различными штемпельными парами, хотя их и множество, но только оно никому не известно. (Если конечное множество, в принципе, можно собрать, то бесконечное множество — непобедимо.)

В общем выводе о нецелесообразности коллекционирования разновидностей есть оговорки. Так, тщательное изучение 2-копеечников 1802 ЕМ, отчеканенных, возможно, десятками миллионов экземпляров, выявляет некоторые особенности и ставит важные вопросы. (Спасибо Казбеку Темираеву, активизировавшему своими статьями интерес к этой монете.) И вот, с учетом вклада других нумизматов, теперь о ней уже известно, что:

1) несмотря на маточниковую технологию изготовления штемпелей, есть десятки разных лицевых и оборотных штемпелей, и еще больше — их сочетаний;

2) вначале намечалось дать ЕМ под лапами гербового орла, и пробными штемпелями даже отчеканили сколько-то монет;

3) отказавшись от этой идеи и удалив на готовых штемпелях литеры Е и М, набили их под датой, и массовую чеканку начали подправленными штемпелями (но следы Е и М на прежних местах нередко просматриваются);

4) часть монет, отчеканенных неутвержденными штемпелями (Е и М под лапами орла) перечеканили новыми штемпелями (ЕМ под датой).

В данном случае при изучении штемпельных разновидностей появилась и новая информация о ходе подготовки и начале выпуска 2-копеечников 1802.

* * *

Что до 10-рублевиков Николая II, то благодаря, в основном, профессионализму И.И. Рылова (исследовавшего много тысяч этих монет при работе экспертом- приемщиком в специализированном магазине «Нумизмат») выявились некоторые особенности (подробнее см в статье «Золотые монеты Николая II», «Антиквариат...», № 12 (72), 2009).

Например, на гурте 10-рублевика 1900 обнаружен знак минцмейстера АГ, ранее известный лишь на монетах 1899 и более ранних. Значит:

1) либо перед чеканкой монеты в 1900 году использовали прежние гуртильные верейки — если минцмейстер золотого передела Аполлон Грасгоф (как считалось доныне) с 1900-го оставил пост, который делил в 1899-м с минцмейстерами Эликумом Бабаянцем (ЭБ) и Феликсом Залеманом (ФЗ); верейка с инициалами подобна печати с подписью и ее расшифровкой на документе;

2) либо Грасгоф недолго проработал в 1900-м, и монеты тех месяцев как раз и «подписаны» буквами АГ.

Кроме того, различие в «написании» буквы Г (обычная либо с длинным «носиком») свидетельствует о чеканке части 10-рублевиков на Ленинградском монетном дворе в 1925-1926 годах — для оплаты товаров и оборудования странам, поддерживавшим «золотой бойкот» и не принимавшим большевистскую валюту («сеятелей 1923»), И.И. Рылов полагает, что у обнаруженных им особенностей ранг выше, чем у штемпельных разновидностей, но находки эти стали возможными лишь благодаря штемпельному анализу. Опираясь на мнения коллег и собственное, И. Рылов выделил несколько вариантов («типов») портрета Николая II.

Признаем очевидное: тип портрета и монетный тип — не одно и то же, два экземпляра с разными (или немного разными) типами портрета бывают одним монетным типом. Предпочитая коллекционирование по типам, я, однако, убежден, что тщательное изучение монет (а штемпельные разновидности в ходе его и выявляются) совершенно необходимо, поскольку приводит к интересным находкам.

* * *

Кое-кто пропагандирует коллекционирование монет императорского периода по разновидностям, во всю мочь вещая, что эта разновидность нигде не описана. Но переплачивают ли сами агитаторы за «редкие» разновидности, если им их предлагают? Отнюдь. Движение под лозунгом «РЕДКАЯ ШТЕМПЕЛЬНАЯ РАЗНОВИДНОСТЬ!» идет лишь в одну сторону — подороже продать. И никогда — купить.

Не знаю никого, кто собирает императорские монеты всех лет по штемпельным разновидностям. В середине 1970-х мой коллега, преданнейший нумизматике человек, Анатолий Маркович Обида некоторое время пытался нести тяжкую ношу, игнорируя, что не менее замечательный коллекционер, Великий князь Георгий Михайлович, при неслыханных материальных возможностях, тогдашних «детских» ценах и команде прекрасных помощников, задачу эту за тридцать лет решить не сумел

Во многих дореволюционных каталогах разновидности отмечались, и торговые каталоги, конечно, старались представить своим покупателям как можно больше разных монет. Но время, возможности покупателей, конкуренция между ними и менталитет были совсем иными.

Прошло столетие, многое переосмыслено. Написаны сотни статей и очерков, заметок и каталогов, рецензий и монографий, уровень нумизматического мышления чрезвычайно вырос.

* * *

Значение штемпельных разновидностей российских монет императорского периода, не имеющих сущностного значения, необходимо оценивать с разных позиций:

1) коллекционирования,

2) познавательного интереса,

3) научного исследования,

4) коммерческой целесообразности.

С точки зрения коллекционирования — близкое к занудству однообразие, косвенное сужение широты коллекционерских интересов, невозможность глубоко заинтересовать показом такой подборки не только коллег, но и любых своих друзей или гостей, далеких от профессионального интереса к монетам.

С познавательной точки зрения — косвенное ограничение собственного уровня профессиональных знаний и, отчасти, общекультурного уровня.

С точки зрения научного исследования — рутина, которая, за немногими исключениями, отнимает у ученого драгоценное время от исследований действительно важных нумизматических проблем.

С коммерческой точки зрения, однако, значение это неоднозначно, зависит от рентабельности, того, являются ли монеты типажными либо престижными. Даже большая штемпельная подборка популярных монет (тех же рублевиков 1720) реализуется успешнее, чем погодовка (к примеру, 2-копеечников 1810—1830) или даже типовая подборка монет менее популярных (например, русско- финских).

* * *

Для убедительности приведу полдюжины эпизодов по второй половине XVIII века, где при изучении штемпельных разновидностей выявились интересные, значительные сущностные различия, о которых, конечно, должен знать любой нумизмат, коллекционирующий российские монеты императорского периода.

— Копейки 16-рублевой стопы 1757—1758. Различия в стилистике, наряду со следами изображения шведской монеты в 1 эре, которая послужила заготовкой при перечеканке в российскую монету, позволили (еще до обнаружения соответствующих документов) отнести такие копейки к продукции Сестрорецкого монетного двора.

— Часть 5-копеечников 1758 б/б благодаря стилистическим особенностям удалось отнести к продукции Сестрорецкого монетного двора, отделив их от другой части — пятаков екатеринбургских.

— Копейку 1788 6/6, денги 1788—1789 6/6 и полушку 1789 6/6, все со шнуровидным гуртом, мне удалось, по стилистическим особенностям (и по другим соображениям), уверенно отнести к продукции Санкт-Петербургского монетного двора.

— Пятаки 1789—1790 AM Георгий Евдокимов отнес, по стилистическим особенностям, к монетам, отчеканенным штемпелями, переведенными (в начале работы Аннинского монетного двора) с петербургских маточников.

— Часть копеек 1798 ЕМ отчеканена аннинскими штемпелями 1797 AM, у которых цифра «8» перебита из «7», а буква «Е» — из буквы «А» (после упразднения монетного двора в Аннинском штемпеля оттуда были отправлены в Екатеринбург и там доработаны перебивкой).

— У некоторых дефектных 2-копеечников 1800 ЕМ написание — КОПЕНКИ что явно указывает на использование при подготовке штемпеля не только литерных, но и простейших мелкодетальных пуансонов.

* * *

Убежден, что и собирание разновидностей монет советского периода, по сути, давно себя скомпрометировало, не окупив того весьма значительного общественного внимания, средств и времени, что были затрачены, оно оказалось малополезным занятием. За мелкими и мельчайшими особенностями, зачастую — и что хуже всего — недоступными невооруженному глазу, не кроется ничего действительно интересного, сущностного (возможно, за редчайшими исключениями). Достаточно плодотворным представляется лишь исследование иррегулярных монет советского периода (проводимое Никитой Моисеенко).

Вывод не касается всех разделов нумизматики, в частности, допетровского: ценность максимально полной подборки разновидностей проволочных монет определяется, прежде всего, ее научным значением.

Ущербность собирания разновидностей дореволюционных монет очевидна. Но надо понимать и помнить, что КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЕ ВСЕХ ПОДРЯД РАЗНОВИДНОСТЕЙ и ВНИМАТЕЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ КАЖДОГО экземпляра, свойственное профессиональному нумизмату, — вовсе не одно и то же.

Владимир РЗАЕВ

Автор признателен В.В. Биткину за предоставленную возможность использовать недостающие по ходу статьи иллюстрации из его каталога.

Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 82 (декабрь 2010), стр.116