... Три вещи приобретают ценность от бремени —
дружба, вино и автографы. Никто не лишен
утешительной надежды, что его автограф со временем
станет значительным. Но в то время, как вино
становится от лет крепче, а дружба глубже, — истина,
заключенная в автографе, остается неизменной *.
А.А. Измайлов
Коллекционирование автографов нельзя назвать одним из самых популярных и широкоизвестных видов собирательства, и на сегодняшний день это культурологическое явление изучено мало. В связи с этим представляются интересными изящные свидетели эпохи начала XX века — семь альбомов, принадлежавших Александру Гавриловичу Максимову (1862—1923) — библиографу, бухгалтеру кабинета Его Императорского Величества, казначею Русского библиологического общества и его супруге — Марии Константиновне, хранящиеся в отделе рукописей Российской Национальной библиотеки1. На протяжении 1900—1917 годов супруги страстно увлекались коллекционированием автографов деятелей литературы, науки и искусства, рассылая письма известным писателям, композиторам, историкам литературы, художникам, артистам с просьбой прислать свой автограф. Таким образом за этот период ими было собрано 445 автографов2.
Шесть альбомов из семи3 имеют одинаковую обложку, отличающуюся только цветом — темно-зеленым, голубым, коричневым, серым. На обложке в верхнем левом углу изображен изгибающейся линией цветок ириса, переносящий нас в эпоху модерна, в нижнем правом — парус. На левой стороне форзаца вверху имеется логотип — белая птица с поднятыми вверх крыльями на книге, изображенная на синем фоне, и дата — 1871 год. Седьмой альбом из другой серии, его обложка зеленого цвета, в середине которой пейзаж в окружении двух больших цветков сиреневого и кирпично-красного цвета.
На титульном листе первого альбома каллиграфическим почерком выведено: «Собрание автографов. Часть I. Собственность Александра Тавриловича Максимова и Марии Константиновны Максимовой (Романовской')». На всех последующих альбомах такая надпись сохраняется, изменяется только номер части (II, III, IV, V, VI, VII).
Каждый лист альбома пронумерован и содержит наклеенные листки бумаги с автографами, присланными адресантами в письмах, расположенными в зависимости от размера по 1 —4 на листе. Самые большие надписи или рисунки занимают целый лист.
В большинстве своем листки, на которых написаны автографы, одного размера и серо-голубого цвета. Как оказалось, это не случайно. В одном из писем Л.И. Андрусон4 сообщает: «Лишу на другом листке, так как присланный Вами испортил»5. Таким образом, подтверждается мысль, что когда супруги Максимовы приняли решение собирать коллекцию, то они не только отправляли письмо с просьбой прислать автограф, но и высылали собственные листки. Благодаря одинаковому формату и цвету коллекция приобретала черты единообразия, хотя выполняли данное условие далеко не все: бумага, отправленная в письме, ломалась в сгибе (как это произошло у К.И. Шишкиной6), и на нее уже невозможно было нанести рисунок, или была утеряна, и тогда авторы использовали личную бумагу, что в конечном итоге придало коллекции индивидуальность.
Альбомы I—IV снабжены указателем, располагающимся на последней странице, в котором перечислены все авторы в данной части (альбоме) с отсылкой на нужную страницу.
Контент альбомов составляют автографы, имеющие форму подписи, стихотворения, письма, записки, подписи или записки на визитной карточке, рисунка, рисунка с дарственной надписью, фотоснимка, нотной записи, цитаты художественного произведения, афоризма, карикатуры, силуэта, автобиографии, шаржа, шутки, шарады.
Анализируя начало составления коллекции, нельзя не заметить, что первыми собранными автографами у Максимовых были письма, присланные по литературным вопросам, приоткрывающие нам сферу деятельности, которой занимались супруги.
О том, что М.К. Максимова публиковала написанные рассказы, мы узнаем из писем А.К. Шеллера и литературного критика В.Г. Авсеенко. «Оба рассказа могу взять — один на апрель, другой — на июнь. В одном попрошу переменить заглавие, назвать его «Подруга». В нынешнем месяце идет «Тяжелая смерть(?)». Гонорар за этот рассказ можно получить в конторе 1-го марта»7, — это письмо А.К. Шеллера от 6 февраля 1900 года начинает коллекцию.
Сохранившиеся письма от издателей, филологов, историков литературы, обращенные к
А.Г. Максимову и находящиеся в альбоме автографов, содержат исключительные сведения о его творческой жизни, раскрывают характер взаимоотношений автора с современниками, свидетельствуют о месте и обстоятельствах их встреч.
«Многоуважаемый Александр Гаврилович! — пишет в письме А.И. Лященко, — председатель Библиол. Общества, ознакомившись с Башей статьей, просит Вас разрешить прочитать ее 28-го ноября на заседании Б. Общества. Благоволите уведомить, согласен ли Вы на это, реферат желательно выслушать от Вас самих»8. Или другое письмо от 23 ноября 1902 года этого же автора: «Многоуважаемый Александр Гаврилович! В дополнение к вчерашнему письму спешу прибавить, что заседание Р. Библ. Общ., в которое Вас приглашает наш председатель, состоится в четверг, 28-го ноября (Подольск., д. 11, кв. 12), в 8 ч. вечера. Если можете, загляните ко мне (Фонт., 62) в воскресенье, около 1 часу дня, поговорить по этому поводу. Меня интересует Ваша статья о Жуковском как журналисте. Не захватите ли ее с собою? Этим много обяжите готового к услугам А. Аященко».
Русское библиологическое общество было основано в Петербурге в 1899 году. Оно разрабатывало теоретические и практические вопросы библиографии, с 1901 года издавало свой журнал «Литературный Вестник», в котором публиковались рефераты о литературе, прочитанные на общих собраниях. Общество проводило отчетные собрания, где читались и обсуждались доклады по новым трудам библиографии, архивоведения и библиотековедения, а также новые книги из области истории литературы. Отчеты о деятельности общества регулярно публиковались 10.
Следующее письмо, историка русской литературы и театроведа П.О. Морозова, поясняет, чем, в частности, занимался А.Г. Максимов: «Милостивый Государь Александр Гаврилович. Приношу Вам искреннюю благодарность за любезную присылку Вашей брошюры о «Моск. Меркурии» и желаю Вам успешно довести до конца предпринимаемый Вами в высшей степени интересный и полезный труд. Собрание монографий о наших журналах XIX в., по задуманной Вами программе, составит, конечно, одну из самых важных глав в истории русской литературы, и будущие работники на этом поприще не раз скажут Вам сердечное спасибо. Примите уверения в совершенном моем уважении»11.
А.Г. Максимов проанализировал состояние русской журналистики со времен Екатерины II и по начало XIX века, провел историко-библиографические исследования русских периодических изданий XIX века — журналов «Московский Меркурий»12, «Северный вестник», «Лицей»13, «Осенние вечера», «Журнал для милых»14, описывая, каким темам посвящены статьи, какой характер носил журнал и для какой аудитории предназначался, а также изучил юбилейную лермонтовскую литературу к столетию поэта15 и классифицировал ее по следующим направлениям: исследование творчества М.Ю. Лермонтова, полные собрания сочинений, издания отдельных произведений, книги по биографии М.Ю. Лермонтова, журнальные и газетные статьи.
Также переписка относительно статей А.Г. Максимова велась и с ученым в области литературоведения и истории, филологом, палеографом В.И. Срезневским, и с редактором «Исторического вестника» С.Н. Шубинским, официальное письмо которого на бланке этого журнала хранится в альбоме автографов. В нем сообщается, что написанная статья «весьма желательна» для печати, но для «Исторического вестника» не подходит, так как этот журнал издается исключительно для публики, а его труд преимущественно для библиографов16.
Чем же ценен для нас автограф? На этот вопрос отвечает в своей записи театральный критик А.Р. Кугель: «...Не знаю, право, что Вам написать. Впрочем, это и не важно: мысль можно заимствовать и без сказания источника, а почерк — индивидуален и взять его на прокат нельзя. В этом, пожалуй, самая ценная сторона автограф а»17.
Почерк у иных авторов мелкий, бисерный, с завитками, как, например, у редактора журнала «Исторический вестник» С.Н. Шубинского. Такое впечатление, что смотришь в обратную сторону бинокля, так сильно уменьшены буквы.
В других автографах наблюдается некоторая неразборчивость в почерке. Например, в афоризме пианиста и дирижера А.И. Зилоти вполне хорошо читаются слова «самое большое счастье на земле» и «самое большое несчастье», а что же является таковыми для него, разобрать так и не представилось возможным. Другой пример автографа писателя П.Д. Боборыкина, который заключается во фразе: «Почерк у меня, как видите — не важный!»18 Видимо, не совсем неважный, прочитать послание можно. Неразборчивость почерка может быть временной или постоянной болезнью, нервным расстройством или психическим состоянием. Прозаик и драматург АА. Потехин оставляет свою запись: «...Считаю необходимым предупредить Вас, что я третий уже год страдаю мучительной нервной болезнью, которая до того изнурила и ослабила меня, что я едва двигаюсь и с большими усилиями и трудом и что не всегда могу писать; думаю, что и почерк мой значительно изменился и стал не тот, каким я писал прежде»19.
Процессом письма управляет подсознание, человек не задумывается над тем, как он пишет, все его мысли направлены на то, что он пишет. Между почерком и личностью человека существует прямая зависимость, он способен дополнить наши представления о человеке, каждый штрих в буквах неизбежно несет в себе отпечаток индивидуальности автора.
Одно из интереснейших мест в коллекции Максимовых занимают музыкальные автографы: отрывки музыкальных произведений, нотные записи в несколько тактов оставили такие выдающиеся композиторы и музыканты эпохи, как Н.А. Римский-Корсаков («Сказание о невидимом граде Китеже»), М.А. Балакирев («Соната»), А.К. Лядов («Вариации на польскую народную песню»), И.Ф. Стравинский («Скерцо»).
Композитор, профессор Петербургской консерватории ГА. Маренич оставляет такую запись: «Музыка есть одно из самых идеальных искусств, потому что зиждется на отвлеченном материале — звуке. Действуя на чувство вне посредства образов, она вызывает настроения, возвышающиеся до недоступной для слов силы эстетического обаяния, в сфере даже поэзии. Справедливо изречение: «где перестает (бессильно) слово, там действует гармония»20.
Серебряный век, на протяжении которого Максимовы собирали автографы, являлся периодом расцвета русского оперно-исполнительского искусства, поэтому неудивительно, что страницы альбомов стали заполнять отрывки из опер «Принцесса Греза», присланный Ю.И. Блейхманом, «Франческа да Римини» Э.Ф. Направником, «Корсар» А.И. Манном, «Князь Серебряный» Г.А. Казаченко. Подборка романсов «Муза» А.К. Глазунова, «Что чувства наши?» Ц.А. Кюи, «Слезы людские» Н.Н. Черепнина, «О, скажи ей» А.В. Таскина, «В легких нитях» и «У моря» В.И. Прейс, «Когда из глубины души» Э.К. Длу- ского, «На смерть цветка» А.В. Оссовского — прекрасных и удивительных музыкально-поэтических произведений — украсила коллекцию, придавая ей камерность и лиричность.
Композиторы охотно отправляли в качестве автографа отрывки тех музыкальных произведений, над которыми в данный момент работали. С.В. Рахманинов — один из самых крупных русских композиторов на исходе первого десятилетия XX века, соединивший в одном лице гениального композитора, великого пианиста и крупнейшего дирижера, подарил в качестве автографа отрывок (3 такта) из только что написанной им Симфонии № 2, премьера которой состоялась в Мариинском театре 8 февраля 1908 года.
Н.И. Привалов написал отрывок (10 тактов) из пролога «Скомороховой жены» («Открылись вещие уста») с припиской о времени первого представления: «”Скоморохова жена" — комедия бытовых нравов конца XVII ст., в 4. д., с пением и плясками, слова и музыка Н.И. Привалова, поставлена впервые 28 декабря 1905 г. на сцене Парадного Дрма Императора Николая II»21.
И.И. Армсгеймер прислал отрывок из собственного балета «Привал кавалерии», пианист и педагог В.В. Кюнер — отрывок из только что начатого нового квинтета для фортепьяно и струнного квартета, а композитор А.Н. Алфера- ки — из неизданной оперы «Купальская ночь». «Я выбрал фразу эту из неизданной оперы, так она очень понравилась <...> П.И. Чайковскому»22, — поясняет он свой выбор.
Отрывок из «Гимна свободного народа» оставил в качестве музыкального автографа П.П. Шенк, часть вокальной партии «Свободное слово» с афоризмом «Слово — язык ума, музыка — язык сердца»2^ — И.М. Кнорозовский. «Колыбельную» — Б.В. Гродзкий, рапсодию — скрипач Л.С. Ауэр, сюиту — Н.В. Арцыбушев, симфоническую поэму (по О. Уайльду) «Сад смерти» — С.Н. Василенко, вальс — В.П. Калафати, сонату — И.И. Крыжановский, песню «Ягодинка моя боровая» — В.Г. Каратыгин.
Взятые в руки альбомы, наполненные мелодиями, ожили и зазвучали.
Театральная жизнь, которая на рубеже XIX—XX веков достигает невиданного ранее подъема, отражена в коллекции автографов Максимовых высказываниями актеров и режиссеров: «Театр — это храм, где человеческие сердца бьются потребностью чувства»24 (В.В. Туношенский); «Вся ценность артиста в субъективности его творчества и вся суть наслаждения искусством в субъективности его восприятия»28 (В.К. Штембер); «Актеры призваны на сцену не за тем., чтобы играть роли — а за тем, чтобы разыгрывать пьесу»26 (К.А. Варламов); «Сцена, моя жизнь!»27 (М.Г. Савина). Также высказывания о театре оставили В.П. Далматов, Р.Б. Аполлонский, А.П. Скарятин,
B. И. Немирович-Данченко, М.Н. Розен-Санин.
В альбомах достойное место заняли поэты, и, подчиняясь законам поэтических жанров, они цитируют отрывки из собственных произведений либо создают специальный дарственный экспромт, наполняя коллекцию дивными стихотворениями:
В последнем свете злого дня,
В паденьи сил, в затменьи Бога,
Перед тобой моя дорога.
Приди ко Мне, люби Меня.
В мирах все призрачно и тленно, - И вот Я заповедь даю.
Она вовеки неизменна:
Аюби Меня и жизнь Мою.
Я — все во всем, и нет Иного.
Во Мне родник живого дня.
Во тьме томления земного
Я — верный путь. Аюби Меня28 (Федор Сологуб).
Боже! Я сплю, но великое чудо желанное
Аай, пробудившись, мне встретить.
Темной душе дай на слово Твое несказанное
Новой молитвой ответить!29
(Поликсена Соловьева).
Зацветают весной (ах, не надо! не надо!) Зацветают весной голубые цветы.
Не бросайте на них упоенного взгляда
Не любите их нежной, больной красоты!
Чтоб не вспомнить потом (ах, не надо! не надо!) Чтоб не вспомнить потом голубые цветы В час, когда догорит золотая лампада
Неизжитой, разбитой, забытой мечты.!30 (Тэффи).
Писательница Т.Л. Щепкина-Куперник оставляет стихотворение «Я хочу быть свободной, свободной»; поэт, переводчик и критик П.И. Вейнберг — «Бесконечной пеленою...»; поэт А.Ф. Радченко — «И верим мы, во дни затменья...»; С.К. Маковский — «Тиха моя печаль о том, что не придет...»; Г.И. Чулков — «Смерть — любовница времен...»;
C. В. Штейн — «Я тень Летучего Голландца сегодня в море повстречал»; В.И. Рудич — «Холодом веет»; Ф.В. Вишневский — «Последняя исповедь» и «Последняя встреча»; писательница И.А. Гриневская:
Все виды морей и долин хороши!
А горы с бурливым потоком!!..
Но в мире широком, далеком —
Нет вида прекрасней, прекрасной души,
Торящей во взоре глубоком81.
Для Максимовых важно было не просто получить росчерк пера той руки, которой были написаны великие произведения, а приобрести в коллекцию личностные суждения человека, раскрывающие его мировоззрение, его взгляд на окружающую действительность, понять, какими вопросами он задается, что считает главным на сегодняшний день, о чем вспомнит и напишет в первую очередь.
Модернисты и реалисты, единомышленники и противники, познающие мир чувственным путем или логическим, высказывая свои представления о народе, государстве, свободе, русско-японской войне, а также размышляя о том, что такое искусство, создали в коллекции неповторимый и своеобразный полилог своего времени, в котором отразился образ сложной и противоречивой эпохи рубежа XIX—XX столетий.
«Когда в России установится окончательный, прочный, свободный порядок? — Через сто лет»82 (В.Г. Авсеенко).
«Еще долго, очень долго, будут кружиться над Русью “черные вороны”... Много им здесь пищи... Тьма и безграмотность с одной стороны и глубокая религиозность, лежащая в основе характера русского человека — с другой, вот что создает эту пищу “черным воронам” !..»33 (В.В. Протопопов).
«Ты, вместо почестей, Россия, навсегда
Приобрела позорную известностъ...
Но не в позоре тут беда:
Тебе не честъ нужна, а честность! »34 (стихотворение «После войны с Японией» Ф.Ф. Фидлер).
«Люди не ценят величайшего дара — свободы, потому что в большинстве не испытали неволи. Сладость постигается через горечь и всякие представления укрепляются опытом»35 (А.Е. Зарин).
«Народ, завоевывающий свободу, похож на рожающую женщину: чем ближе к концу, тем короче минуты отдыха и тем мучительнее, чаще и длиннее потуги»36 (А.И. Куприн).
«Говорят, что первая любовь, вошедшая в сердце, последнею выходит из памяти. Также и в жизни общественной. Судебнаяреформа была первою любовью людей моего поколения —ив памяти их она останется, когда все остальное в ней померкнет»31 (А.Ф. Кони). Анатолий Федорович Кони — юрист, занимавший одно из первых мест в судебном мире дореволюционной России, обладавший обширнейшими знаниями и блестящими ораторскими способностями, очень высоко оценивал судебную реформу 1864 года, когда прежний, чисто сословный суд был заменен судом присяжных, основанным на принципе гласности, независимости судей, введением адвокатуры и состязательности судебного процесса.
Первая русская революция, русско-японская война, Первая мировая война — такие социально-политические условия, казалось бы, никак не могли способствовать подъему творческой жизни, но напротив — это время являлось «переоценкой ценностей» в искусстве, развитием множественных течений и направлений, и с тем же жаром, с каким творила художественная интеллигенция, она не прекращала полемику по проблемам искусства.
«Луш.а художника — палитра, язык души его — простая кисть. Вот те средства, которыми она везде способна воздвигнуть себе памятник чудесный, вечный»38 (Н. Кузнецов).
«Искусство одинаково может служить как чистым стремлениям души, так и чувственности; достойной целью искусства я считаю только первое»39 (П.С. Кси- диас).
«Искусство — есть жизнь, видоизмененная творческой рукой художника»40 (Н.Н. Брешко-Брешковский).
«Что говорят старые сосны, о чем думает темный пихтовый лес, почему так радуются и шумят березы, беспокоится широкая река — я хотел бы рассказать в картинах»44 (А.А. Рылов).
«Не все, кто ставит свои картины на выставки или вообще работает на художественном поприще, имеют право на громкий титул художника. Много званых, но мало избранных. Я себя к избранным не причисляю»41 (А.Ф. Афанасьев).
«Искусство тогда хорошо, когда полно искренности»43 (С.В. Заремба).
«Творческое вдохновение — это бред художника, освещенный разумом; это лихорадка души, внезапно являющаяся под воздействием новой и смелой идеи»44 (А.К. Воскресенский).
«...Глубоко верю, что лишь непосредственное сближение общества и художников поднимает художественное развитие массы, и дает искусству возможность стать не пустой забавой небольшого кружка богатых людей, а общим достоянием, вместе с наукой и литературой, культурным орудием духовного развития родины»43 (М.Г. Малышев).
«Искусство для людей его избравших становится или злой мачехой или доброй феей, но властно требующей безграничной к себе любви. Тот, кому не дано от природы силы выдержать это иго любви, — становится пасынком искусства...»46 (В.В. Андреев).
«Нужда и труд всякого художника перетрут, а посмертные лавры бесполезны — их и в поминальном супе не попробуешь»41 (А.Н. Клементьев).
«Русь — сторона родимая. Жизнь — она веселая»48 (А.М. Ремизов).
Сквозь автограф просматриваются реальные и сложные жизненные ситуации, примечательные эпизоды биографии, мысли, чувства, переживания, свойственные человеку в данный момент, философские размышления о жизни и красоте, душе и свете, заметки о труде и собирании коллекции.
«...Попробую <...> сформулировать свое настроение настоящей минуты: как человеку, который лезет на гору, чем дальше, тем труднее, тем меньшим он себя чувствует — так должно быть и во всяком деле, так и в живописи — чем больше работаешь, тем большие трудности вырастают впереди, тем труднейшие вопросы встают и тем страшнее за свои силы»49 (Е.Е. Лансере).
«Жил один венгерский поэт, который сказал: "Светить можно только сгорая". Это верно. А беда наша в том, что мы не горим: только тлеем. Потому и идет от нас, вместо света, один чад»50 (Н.Ф. Олигер).
«Жизнь — колесо, и то, что в прахе было, мне верьте, завтра снова вознесется... Слова царевича Фарнака в пьесе "Царь Митридат"»51 (Т.О. Калмыков).
«Я нахожу, что если еще где и осталась красота в жизни, то она — в детях!»52 (Л.О. Пастернак).
«Как много стало у нас пишущих — и как мало писателей!..»55 (Д.А. Линев).
«Когда нельзя всю душу в душу перелить, зачем в словах дробить ее и тратить...»54 (А.И. Давыдов).
«Красота в простоте»55 (Е.И. Нарбут).
«Мал ли, велик ли твой труд, — исполняй его с равным стараньем: кто уважает свой труд, тот уважаем и сам. И для Создателя нет на свете ничтожного дела: слон-исполин для него то же, что крошка-комар»56 (В.П. Авенариус).
«Служить коллекции — вещь не трудная, но создавать коллекцию — значит идти в добровольное рабство. Но скептик никогда не станет хорошим коллекционером, а дурной коллекционер бесполезен, если он — не хороший скептик»52 (Е.А. Ляцкий).
«Мне дороже всего солнце, цветы и южное море»58 (А.(?). Раевский).
Часто писатели оставляли цитаты из художественных произведений, например В.В. Муйжель — из рассказа «Аренда», А.Н. Будищев — из романа «Лучший друг», Б.А. Лазаревский — из произведения «Счастье», В.А. Рышков — из комедии «Склеп», Л.Н. Андреев — из рассказа «Бездна», Б.П. Никонов — из романа «Женитьба Арканова», И.В. Рад- зивиллович — из драматической повести «Сумерки», ЮД. Беляев — из книги «Актриса Асенкова», С.Л. Рафалович — страницу из главы XXXIX «Комментарии к ненаписанному роману», Р.Л. Адельгейм — из пьес «Кин» А. Дюма и «Король Лир» У. Шекспира.
Одним из шедевров коллекции можно назвать автограф Александра Блока, отправленный в 1908 году Максимовым, в котором глубина и значимость мысли сочетается с краткостью и отточенностью ее смыслового воплощения: «" Что делаешь — делай скорее". Верный этому завету — каждый день поднимает на плечи новую тяжесть и принимает в сердце новый кусок свинца. Если он при этом человек, а не рухлядь, он неустанно продолжает восхождение: пока не свалится где-то, в горах. Но вот уже другой тащится вслед за ним. И жизнь торжествует»59. Е.И. Яцунок, автор вступительной статьи в книге «Автографы поэтов Серебряного века: Дарственные надписи на книгах», утверждает, что среди большой эстетической ценности многих поэтов этого времени первое место принадлежит автографам Блока60. Автографы Блока изучались | исследователями архива поэта, которые уподобляли его рукописи произведениям искусства61: «Надписывая книгу, Блок выполнял своеобразный ритуал, в котором каждому действию было дано точное место, каждой фразе определенное звучание» 62.
Среди рисунков, подаренных в качестве автографа, большое место занимают портреты. Первый из них, датированный 1907 годом, — принадлежит перу И.Е. Репина и прислан из Куоккалы, поселка на берегу Финского залива (ныне пос. Репино), где он жил в собственном доме. В опи- I си автографов он значится как «Н.Б. Нордман-Северова (?) I и неустановленное лицо (мужчина)».
На переднем плане справа изображена женщина. Она | находится ближе к нам, но профиль ее обозначен буквально несколькими тонкими беглыми линиями. Ее голова поднята и чуть запрокинута, глаза прикрыты, она спокойна, углублена в себя. На заднем плане — фигура мужчины. Откинувшись немного назад, весь его вид выражает оживление: вопрошающий взгляд устремлен на лицо женщины, волосы распадаются в разные стороны, правая рука отведена в широком жесте. Фигура мужчины прорисована более детально. Можно предположить, что И.Е. Репин изобразил себя и свою жену.
Среди многочисленных женских портретов, выполненных Е.Н. Филипповым, Н.Д. Кузнецовым, Г.Д. Алексеевым, В.Ф. Граве, В.В. Карриком, И.М. Грабовским, невозможно не отметить изображение женской головки одного из талантливейших акварелистов — В.А. Боброва. Этот погрудный портрет полуобнаженной молодой женщины с высокой прической и голубой ленточкой на шее, наполненный тонкой и нежной поэтичностью, отличается мягкостью тонов и светлым колоритом.
М.П. Клодт, русский художник, живописец, акварелист, рисовальщик, создававший жанровые и исторические сцены, хорошо знавший боярский быт, написавший картину «Въезд улан» на сюжет поэмы М.Ю. Лермонтова «Тамбовская казначейша» и композицию из 13 сюжетов к поэме «Боярин Орша», откликнулся на просьбу об автографе рисунком «Боярин».
Старик с седой бородой в шляпе, рубашке и жилете, с накинутым на правое плечо пиджаком и закуривающий трубку, изображен на рисунке Д.А. Бенкендорфа. Принадлежа к высшим кругам знати, обладая значительной коллекцией произведений искусства, он сам писал акварели и был постоянным участником «Акварельных пятниц», организованных Альбертом Николаевичем Бенуа в здании Академии художеств. Другой старик, изображенный в профиль влево, предстает с одного из последних рисунков великого русского живописца, мастера историкорелигиозной живописи В.П. Верещагина.
Представляя всевозможные стили и направления живописи рубежа веков, разные по своим идейным и творческим устремлениям художники заняли свои места в альбомах Максимовых, куда органично вписались и «Грузинская красавица» А.П. Эйснера с дарственной надписью поверх рисунка, и крестьянский парень с девушкой работы Л.В. Попова, отражавшего в своем творчестве революционные движения в деревне, и аллегорический рисунок Э.К. Липгарта, изображающий обнаженную женскую фигуру в полупрозрачном покрывале.
Другим излюбленным жанром рисунка в альбом был пейзаж.
«Парусники» нарисовал Н.Н. Дубовской — крупный русский живописец отечественной пейзажной школы XIX—XX веков, один из руководителей «Товарищества передвижных художественных выставок», автор проникновенных, мастерски исполненных и пользующихся большой популярностью картин русской природы, продолжатель традиции широкого панорамного пейзажа, написавший около четырехсот картин. Одной из основных тем творчества этого художника было изображение морских просторов, в альбоме сохранился его рисунок пером тушью нескольких парусников, плывущих по морю.
Тремя рисунками — «Деревья», «Морской пейзаж» и как будто сделанным с горы, открывающим вид на далеко простирающийся пейзаж «Вид местности с лесом и рекой» — представлен другой русский художник-пейзажист А.Н. Шильдер. Еще одним шедевром можно назвать миниатюру «Пароход у пристани» А.К. Беггрова, русского живописца-мариниста, акварелиста, академика и почетного члена Императорской Академии художеств.
Пейзажи весенние и зимние, избы у дороги, березы у изгороди, украинские деревни, пейзажи с рекой разнообразно представлены мастерами отечественной живописи и графики: И.И. Бродским, АД. Кайгородовым, А.Ф. Гау- шем, Альб. Н. Бенуа, П.И. Пузыревским, Ф.М. Вахрушовым, К.И. Шишкиной, В.И. Зарубиным, К.Я. Крыжицким. «Пейзаж с церковью» А.Н. Каринской, живописца, краеведа Вологодской области, большинство работ которой связано с природой Русского Севера, представляющий стога, церковь с голубыми куполами и расстилающееся до горизонта поле, так же поэтичен, как и карандашный рисунок «Деревья у дороги» ДА. Рылова — автора известного «Зеленого шума», продолжающего здесь одну из своих излюбленных тем — изображение колышущихся под ветром деревьев. П.С. Ксидиас — художник-гравер, гравировавший изображения на денежных знаках и почтовых марках, подарил собирателям свой пейзаж: две лошади с санями, на фоне домиков, заборов, деревьев.
В коллекции имеются и два силуэта Один из них тонкой филигранной работы, вырезанный из черной бумаги «Персей и Андромеда» В.В. Гельмерсена, другой — «Девочка с игрушками» — известной художницы, рисовальщицы, силуэтиста Е.М. Бём. Девочка в профиль влево, одной рукой прижимает к груди куклу, другую держит за спиной, с находящейся в ней игрушечной тележкой на колесиках, ниже — цитата из «Мертвых душ» Н.В. Гоголя: «Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всяк полюбит!» Силуэты детей — глубокие душевные работы — визитная карточка художницы, обладавшей одной из редчайших техник иллюстрирования детских книг.
Виньетка с несколькими цветами на длинных стеблях, развернутых в разные стороны, была прислана в качестве автографа от художника прикладного искусства, мастера росписи по фарфору и филиграни, работавшего в фирме Фаберже, — К.Ф. Цейдлер. Клара Федоровна Цейдлер происходила из немецкой семьи, она была учредительницей рисования в частных гимназиях и в Еленинском институте, а в Смольном институте был специальный предмет, кото- | рый она вела, — рисование цветов.
Многие рисунки запечатлели для нас деятельность и пристрастия своих авторов, раскрывая заинтересованному зрителю, чему те посвящали свое время и исследования. Так, «Внутренне убранство старинной крестьянской избы Вологодской губернии» прислан русским архитектором, реставратором, археологом Д.В. Милеевым, который проводил раскопки в Десятинной церкви Киева, изучал деревянное строительство Русского Севера и получил звание художника-архитектора в Академии художеств за проект «Кафедральный собор для губернского города». В.А. Субботин прислал рисунок «Дама у загородного дома стиля ампир», изображающий хозяйку в фиолетовом платье с высокой прической возле балюстрады на террасе соб- ! ственного дома, В прилагаемом письме он пишет: «Как очень многие, не только живописцы и рисовальщики, но и | любящие искусство, я увлекаюсь эпохой XVHI-го века (стилем Empire). Я думаю, не было эпохи, интереснее этой»65. «Мулла» — рисунок, присланный С.М. Дудиным — живописцем, графиком, путешественником и ученым-этнографом, писавшим жанровые картины на темы жизни Средней Азии, предпринимавший поездки и экспедиции в Самарканд и Туркестан и создавший множество фотографий, запечатлевших повседневную жизнь, религиозные обряды, обычаи, ремесла жителей этого ре гиона.
Карандашный рисунок «Возвратился в Галилею в силе духа» является эскизом к одноименной картине, представляющей нам творчество В.Д Поленова того периода, когда художник обратился к созданию евангельского цикла картин «Из жизни Христа», последовательно повествующих о его земной жизни. В этом цикле «Поленов почти не использовал сюжет. В его картинах действие отсутствует или течет неспешно — например, «Пошла в нагорную страну», «Исполнился премудрости», «Возвратился в Галилею в силе духа», «Марфа приняла Его в дом свой», «Мечты» и т. д. Поленов также не занимался разработкой психологической характеристики образов, в картинах почти отсутствуют элементы жанра. Совершенно особая роль принадлежит пейзажу, через красоту которого художник осмысливал и воспринимал христианскую историю. Древняя природа Востока, представленная во всем великолепии красок, излучает величие и умиротворенность, придавая «бессобытийному» сюжету особый смысл Гармония человеческих отношений — главная тема цикла — выражена через философское и эстетическое понимание красоты природы»64.
Великолепный художник и рисовальщик В.А. Серов, одна из тем художественного творчества которого посвящена изображению лошади («Зимой», «Купание лошади», «Лошади на взморье», «Стригуны на водопое»), едва касаясь листа бумаги карандашом, оставил набросок этого благородного животного в качестве автографа супругам Максимовым.
Коллекция ценна не только многоголосием имен, творивших в этот период и оставившим свои записи, но и многообразием форм автографов.
Автограф-шутку оставил художник С.В. Животовский, изобразивший себя, сидящего за письменным столом в задумчивой позе, подперев пальцами лоб, перед белым листом бумаги, и в точно такой же позе сына, восседающего у него на плечах. На спинку стула взобралась кошка, рядом собака заглядывает на листок. Под рисунком — шуточное стихотворение-экспромт:
«Вместе с сыном сидим и кряхтим и пыхтим
Над экспромтом...
Пса мы с кошкой смешим, что тягаться хотим
Вдруг с Бальмонтом»65.
Автографы-карикатуры представили Мисс (А.В. Ремизова) — мужская фигура в белой одежде и черном плаще, с виноградом в руках и венком из виноградных листьев на лысой голове — и Н.В. Ремизов, ведущий художник- карикатурист журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон», автор сатирических рисунков на политические и бытовые темы, изобразив группу смеющихся людей, запрокинувших голову и широко открывших рот, с надписью «Смех — алмаз жизни».
Автограф-шарада, присланная К.К. Бахом, представляет нотную запись, а также стихотворение-экспромт, разгадав которое откроется зашифрованное имя автора:
«Последние два такта
То музыка — отец.
Прибавить же пол-такта
Плохих романсов то творец»66.
Автограф-шарж принадлежит Н.Г. Легату. На нетрудном портрете во фраке и рубашке с поднятым воротничком изображен лысеющий мужчина с вытянутыми вперед носом и губами. Н.Г. Легат — русский танцовщик, главный балетмейстер императорского Мариинского театра, подтверждая известную мысль, что талантливый человек талантлив во всем, одновременно проявил себя как художник и вместе с братом создал альбом «Русский балет в карикатурах» 67, в котором изобразил прославленных деятелей русского балета: А.Я. Ваганову, М.К. Обухова, Н.Г. Сергеева, М.М. Петипа, А.В. Ширяева, Т.П. Карсавину, О.О. Преображенскую, М.М. Фокина, М.Ф. Кшесинскую, а кроме того, нарисовал серию автошаржей на себя.
Также в собрании автографов находились и фотоснимки, что в целом не характерно для него. Это фотоснимок особняка, присланный Робером Полем, и фотоснимок картины Н.Е. Бубликова «Берег моря зимой», присланный автором, а также письмо скульптора Б.М. Микешина, где указывается, что он высылает фотографию со своей работы (фотография не сохранилась).
В коллекции прослеживаются и родственные связи: рисунки И.Е. Репина и его сына Ю.И. Репина; автограф Л.Н. Толстого и высказывание его сына Л.Л. Толстого; рисунки Е.М. Бём и ее сестры Л.М. Эндауровой; а также автографы потомков известных людей — сына И.Ф. Анненского и дочери И.И. Шишкина.
Интересно отметить, что художники иногда присылали в качестве автографов не рисунки, а записи, как, например, В.К. Бялыницкий-Бируля, обращаясь к М.К. Максимовой: «Шлю незнакомке привет из деревни, где наступила весна, которая так восторгает душу, после долгой нашей северной зимы. Переживаешь с природой все радости весны.; грустишь, что в жизни у человека только одна весна, а то и не одной»68. Или, к примеру, художник С.Ф. Колесников философски рассуждал, что нужно меньше философствовать: «С удовольствием уступаю Вашей просьбе, но что я могу сказать? Я только художник всеми фибрами своей души, а в искусстве живописи не требуется устной философии — чем меньше философии, тем больше искусства»69. А юристы размышляли не о своей профессии и деле, а о том, что близко было их тому сиюминутному душевному состоянию, например, о музыке, как Н.О. Куплеваский: «Гениальные и талантливые музыкальные деятели, композиторы и исполнители, — великие целители душ. Их благотворное влияние неоценимо»10.
В отличие от других коллекций, коллекция автографов изначально по своей сути камерна, поскольку предполагает личное послание одного человека к другому определенному лицу. Все это придает ей теплоту, задушевность, создает ощущение доверительности и проникновенности. Здесь стало возможным оставить о себе память в разных формах и жанрах, главное — искренняя запись, такая, например, как под рисунком «Женский портрет»: «И. Галкин. Рисовал по принуждению»71. Или Н.И. Фешина: «Рисунок не удался, хотя и старался. Должно быть время не подходящее для работы: дожди, пасмурно»71.
Любопытным оказалось проследить реакцию людей на письмо с просьбой прислать свой автограф: многие слишком затягивали с ответом, возможно из желания сделать его не впопыхах, а более тщательно, некоторые просто по небрежности, поэтому в коллекции можно выделить и такую группу, где адресанты извиняются за не вовремя отправленные ответы, и сами эти извинения в итоге являются их же автографами. Одни, как, например, виолончелист А.В. Кузнецов, «с величайшим удовольствием исполняли в высшей степени лестное для них желание и сердечно благодарили за оказанную честь»77’. В.В. Каррик прилагал к своему рисунку запись: «Меня Ваша просьба (первая в таком роде, обращенная ко мне от незнакомого лица) удивила, потому что я совершенно не знал, что гожусь на роль автографодавателя. Но если Вам доставит хоть капельку удовольствия иметь меня в своей коллекции, то кроме благодарности я ничего не могу выразить Вам за это»74.
Дирижер Н.А. Малько признавался: «Мне еще рано давать автографы и деятельности музыкальной я за собой не чувствую. Если же Вам хочется иметь от меня что-нибудь на память, то исполняю Вашу просьбу с удовольствием — пишу Вам несколько тактов одного из своих романсов»75.Другие, как, например, В.И. Семевский, отвечали решительным отказом: «Для моего автографа не должно быть места в Вашей коллекции, так как я не принадлежу к числу «выдающихся»76. Художник Н.А. Касаткин: «Я такой же человек как и все остальные люди. Напрасно тратите деньги на марки»77. Артист ИА. Помазанский восклицал: «Ради Бога, позвольте отклонить честь внимания, которым Вы меня удостаиваете, на том простом основании, что я никак не могу считать себя заслуживающим подобной заботы о себе и тем более, быть причисленным к лику тех страшных иметь, о которых Вы упоминаете в письме»78. А историк литературы А.К. Бороздин на просьбу прислать свой автограф отвечает: «Исполняя Ваше желание, посылаю Вам свой автограф, хотя и считаю себя весьма мало знаменитой величиной по своей научной и литературной деятельности. Впрочем для коллекции иногда годятся всякие «букашки, мушки и таракашки»79.
Просьба об автографе встречала также и единомышленников. В письме собирателю литератор Ф.Н. Фальков- ский пишет: «Многоуважаемый Александр Гаврилович, охотно исполняю Ваше желание, так как сам собираю автографы. С удовольствием познакомился бы с Вашей богатой коллекцией»80.
Со временем собрание А.Г. и М.К. Максимовых, обретая внушительность и полноту, представляя собой органичное целое, настоящую национальную портретную галерею выдающихся деятелей рубежа XIX—XX веков, выросло до воплощения важного документального историко- художественно-литературного источника, уникального для понимания культурной жизни того времени, отраженного в ней тонко и многомерно.
Познакомившись не только с содержанием, но и увидев образ автографа, почерк и расположение текста на странице, можно почувствовать заложенную в этом послании потенциальную силу, устремленную в будущее, ведь мы «не имеем никакого иного способа постижения будущего, кроме как посредством прошлого»81. Данную мысль подтверждает и еще один автограф, принадлежащий Н.К. Рериху из коллекции Максимовых: «Мечтаю о прошлом и живу будущим»87-.
Екатерина НИКОЛАЕВА
Журнал «Антиквариат, предметы искусства и коллекционирования», № 108 (июль-август 2013), стр. 58